Тандем

1.
   
Незначительный по времени, но богатый на впечатления период жизни и, как оказалось, определивший дальнейшую его судьбу, Андрей Лехман крутился с местными дамочками не самых строгих правил, сёстрами Аллочкой и Любашей. Обе девицы жили в одной половине одноэтажного двухквартирного дома, принадлежащего железной дороге и расположенном в непосредственной близости от станции Каинда, что в Киргизии. Советской и социалистической. Кто там был в шефах всех киргизов, уже не помню, но Л. Брежнев был шефом и над ним. Поэтому говорившие по-русски не обязаны были ломать свои языки о кыргызские звуки и называли свою страну Киргизия. Теперь же киргизские власти внесли коррективы в русский язык, и постановили свою страну и по-русски называть Кыргызстан. Не столько беспардонным вмешательством в великий и могучий русский язык, сколько другими постановлениями и мероприятиями, они выжили основную массу не киргизского народа из своей страны, сбросившей коммунистическое иго по воле провидения. Как водится, сами потом пожалели о содеянном. А в совковое время потенциальные эмигранты мирно делили среду обитания с аборигенским населением.
Одноэтажный дом на три семьи был ведомственным. В нем получали квартиры и жили активные работники железной дороги. То есть пока в состоянии укладывать шпалы — живи. Их маме пришлось освоить в своё время такую очень женскую (для эмансипированного социализма) профессию.
Дом располагался среди высоченных и толстенных вековых тополей, которых вокруг да около множество, целый парк. Тополя ежегодно устраивали снегопад пухом, и это маленькое неудобство (которое за таковое не считали) взрослые терпели ради благодатной тени, которую им щедро дарили знойным киргизским летом. Взрослые терпели–не терпели, а дети наслаждались тополиным пухом, играя с ним. Подростки же, его поджигали с риском устроить настоящий пожар, ведь он вспыхивал, как порох, и к счастью тут же гас, не успевая подпалить даже прошлогодние сухие листья. Температура воздуха два месяца подряд днём не опускалась ниже тридцати пяти градусов, а в тополиной роще царила прохлада. Тут же была водопроводная колонка, из которой окрестные жители носили домой воду в вёдрах. Водопровод в дома пришёл позднее, а пока могли пользоваться водой не только местные жители, но и все желающие, причём совершенно бесплатно.
На первое мая привозили настоящее мороженное, которое продавали только после демонстрации, чтобы она состоялась. Привозили и пиво, одной-единственной существующей марки «Жигулёвское», правда ограниченно.
На краю тополиной рощи стоял дежурный магазин, в котором регулярно два раза в месяц, в день получки и аванса, случался аншлаг. В остальные дни, хотя и не так бойко, тоже продавалась ликёроводочная продукция соответствующих советских предприятий. Здесь ассортимент не был ограничен одним наименованием, а пятью-шестью. Советская экономика процветала, разумеется, не исключительно за счёт алкоголиков, но по большей части. Кроме того, злоупотребляющие и некоторые употребляющие умеренно, как правило, освобождали пенсионный фонд от лишних неоправданных трат.
Перед домом двух сестричек, ещё до их рождения, соорудили лавочку, на которой вечерами можно пощелкать семечки. Однако её стратегическое предназначение состояло не в этом. Отоварившиеся виноводочной продукцией граждане здесь уютно располагались. Хозяйка дома приносила им гранённый стакан, нередко с помидором или огурцом с грядки. В благодарность за это её делали полноправной владелицей стеклотары. Нередко приглашали составить компанию. В день получки и аванса угощающие проявляли щедрость и выказывали широту души, потому как в другие дни с них взять было совершенно нечего. Стеклотара 0,5 стоила 12 копеек, а 0,7 — все 17. В то время как булку хлеба можно было купить за 16 копеек! Был хлеб даже по 14 копеек, который пользовался особым спросом и находился всегда в списке дефицитных товаров, уже в то время, когда сгущённое молоко ещё не значилось в нём. Такой дешёвый хлеб скупали по шесть булок (больше в одни руки не давали) и кормили им живность, преимущественно свиней, которые имелись практически в каждом хозяйстве.

2.

Отца у сестёр не было никогда, и не исключено, что их зачатие произошло не одним лицом, точнее тем, чем принято это делать. Их папаши, скорее всего, прежде чем возлечь в ложе их мамы, восседали на этой лавочке. Девочки с самого рождения совершенно разные, как внешне, так и внутренне. Мать едва довела их до совершеннолетия и приказала долго жить. В силу чиновничьего недогляда в рядах прилегающей железной дороги, потомство усопшей не выселили из квартиры.
Сёстры остались предоставлены сами себе.впрочем и при жизни мамы, она их не очень стесняла воспитанием. О профессиях, получаемых путём учёбы по три-пять лет, нечего и думать, и поэтому определённым родом занятий обе себя не обременяли.
Аллочка, слегка страшноватая на лицо, но с идеальной миниатюрной фигурой, словно выточенной. Однако, миниатюрность её размеров не распространялась на внушающий уважение бюст. Аллочке впору бы прогнуться под таким бременем, или хотя бы ссутулиться. Ан нет! Ходила она прямо, даже слегка закинув голову назад, вероятно, отчасти оттого, что приходилось смотреть на всех снизу вверх. Это в буквальном смысле, а в фигуральном — не на ту напали!
Весьма манерная девица. Однажды для поднятия собственной значимости в глазах сотоварищей, она сочинила историю поступления в театральное училище. Её спрашивали:
А какие вступительные экзамены ты сдавала?
Кроме письменных, по русскому-литературе, экзамен актёрского искусства, — врала она напропалую.
И что? Ты стихи читала?
Нет, мне выпало сыграть сценку, когда тебя бросает парень.
Ну...и...
Алла вышла на середину комнаты, приняла скорбное выражение лица, постояла с минуту, выжимая из уголков глаз по слезинке, что ей удалось, но они получились миниатюрных размеров и продекламировала, протягивая руки к вешалке, на которой висело пальто:
Кирилл, не уходи!
Затем она демонстративно вытащила носовой платок и прижала сначала к органам зрения, затем высморкалась в него, изучила результаты, видимо, осталась довольна и сошла со сцены.
А почему «Кирилл», — спросила благодарная публика.
Первое имя, которое пришло в голову, — ответила признанная пока в самом узком кругу актриса.
Мордашка Любашки — симпатичная и даже весьма, мужики клевали на эту приманку днём и ночью без перерыва на ужин. В отличие от Аллочки она была ширококостная, но её высокость делала широкость не бросающейся в глаза. Младшая сестра обещала стать годам к сорока стабильной тёткой, однако не сдержавшая этого обещания и после пятидесяти. В отличие от Аллочки, которая, не обещая, раздобрела раньше тридцати, и процесс не остановился в этом возрасте. Но это было много позже, а пока они обе лишены каких бы то ни было архитектурных излишеств. Алла в сношения сестры частенько вносила коррективы, справедливо полагая, как старшая сестра, что право выбора за ней. Любаше доставалось то, что не годилось Аллочке. Любаша, будучи не глупой девочкой, знала, что дома хищница, и своих ухажёров без необходимости старалась ей не показывать, или показывала тогда, когда они поднадоедали. Так же и с Лехманом. С Любашей ему пришлось покрутиться недолго. Когда она установила, что не он есть мужчина её мечты, привела домой и подарила сестричке. Аллочка сначала положила на него глаз и, не долго размышляя, остальную часть себя под. Она его просто и бесцеремонно унаследовала, как предмет, как чемодан, с которым по очереди ездят в отпуск. Разве что не сразу целиком и им, правда украдкой от старшей сестры, пользовалась Любаша, когда ей было одиноко и хотелось «в отпуск».
Лехману, как и многим другим самцам, главным было количество. А когда дело доходило до качества, старшая значительно выигрывала в соревновании с младшей, чего никто из ухажёров не держал в тайне, тем самым делая ей рекламу. Любаша, домогающимся её не сопротивлялась, равно как и никого не поощряла. Она не пользовалась моментом. Транжирила. Аллочке, видимо, перепадало реже, и она отдавалась неистово, остервенело.

3.

Сначала сестринским тандемом занимались кавказцы. Они приезжали из соседней деревни на машине, бывало даже автобусом, на котором один из них работал. Любаше надлежало собирать подружек, Аллочке — себя. Выезжали преимущественно в горы. Алкоголь лился рекой, дым от курения не только табака стоял коромыслом и разврат превосходил своим размахом буйные фантазии некоторых неискушённых. Почему-то интерес хачиков пошёл на убыль, быть может, уехали или попали в тюрьму. Девицам волей не волей пришлось переключиться на голь перекатную, на то, что под рукой.
Лехман перед отъездом в длительную командировку, на шабашку в город Мценск, что в Орловской области, завалился к ним в гости на прощание. С обильной выпивкой и кузеном. Наутро, уезжая, зная хорошо полное отсутствие опыта у кузена по этой части, сказал ему:
Не вздумай жениться...
А что? А почему?... — не захотел послушать совета тот.
Находясь в Мценске, Андрей получил приглашение на свадьбу. Время не терпело, и Любаша действовала быстро. Работая кассиром в одной кролиководческой конторе, она имела доступ к наличным деньгам. Алла, на правах старшей сестры, считала своей обязанностью систематически её доить. Любаша о завтрашнем дне задумываться ещё не научилась и особо не заморачивалась. При первой инвентаризации обнаружили недостачу в 1577 рублей и 38 копеек. И это при зарплате 70 рублей. Из этой суммы она могла отдать безболезненно только вторую её часть. На горизонте забрезжил рассвет через небо в клеточку. Или скорее закат. Подаренных на свадьбу денег хватило в аккурат, чтобы рассчитаться. Их прибавили к безболезненным тридцати восьми копейкам и долг заровняли.
Папаша кузена, обвинив во всём Лехмана, молодым жить вместе не позволил, хотя мать кузена уговаривала сына сохранить семью. Сами родители были в разводе.
Любаша согласна была жить со своим суженым всю оставшуюся жизнь, не исключено даже, что собиралась хранить ему верность. При последнем крупном разговоре, предшествовавшем разводу, Любаша начала примирительно:
Сумма хотя и высокая, но это же не повод, чтобы разводиться. Мы всё преодолеем, — говорила она свежеиспечённому супругу.
А почему ты раньше не сказала? До свадьбы, а? — брызгал слюной обманутый.
Любаша обладала чувством юмора, этого не отнять, чего нельзя сказать о Лехманской родне, исключая его самого. Её ответ был прост:
А ты не спрашивал.
Да ты... да как...да откуда я мог знать.... — переходил он на фальцет.
Помолчав немного, она продолжала:
Деньги так или иначе уже ушли. Мы с тобой можем устроить жизнь нормально и без них. Это не конец света. Я прошу прощения. Прости меня и увидишь, всё образуется, всё наладится. Хочешь встану на колени?
Хочу, — в сердцах кричал супруг.
Обойдёшься, — говорила она и добавляла после паузы, собирая чемодан, — всё зависит от тебя, пока ещё зависит. Не остановишь — потом не подходи.
Он не остановил.
Любашу развод сильно не расстроил. Она напилась разок-другой и забыла. Другое дело «супруг ейный». Он приходил к ней не раз и слёзно просил вернуться, но она осталась непреклонной:
У тебя был шанс. Ты его просррр...
Хочешь встану на колени? — говорил он при каждом визите и, не дожидаясь ответа, занимал позицию.
Не хочу, — отвечала она и выпроваживала.
На основании вышеизложенного её можно бы обвинить в использовании супруга. Но это не была её самоцель. Она хотела нормальную семью. А кто из нас без греха?

4.

Любаша слыла неразборчивой девицей. И это при её красоте. Она безалаберно относилась к своим данным. Ей не было большой разницы с кем. Оригинальна она или существует категория людей, воспринимающих подобный стиль жизни как обстоятельства, которые нельзя изменить, мне неизвестно. Люди мудрые к обстоятельствам (в первоначальном смысле), которые нельзя изменить относятся соответственно, то есть не пытаются изменить их, а подстраиваются. Она подстраивалась под свои обстоятельства. В буквальном и переносном смысле. Впрочем, обстоятельства Любашу сильно не напрягали, она была к ним снисходительна. Наверно, таких людей называют коммуникабельными.
Любаша легко сближалась и совершенно безболезненно расставалась. Если Алла у неё кого-то отбирала, она принимала как неизбежное и тут же находила замену. Аллочка тоже без сожаления расставалась со своими или с сестринскими, а вот её ухажёры не всегда. Бывали и такие, которые за неё готовы вступить в сражение. Но постоянство не в числе пороков обеих сестёр. Тут больше виноваты обстоятельства, о которых говорилось ранее.
В дальнем соседстве с Любашей жил Пупа. Пупа заикался. Сильнее обычного Пупа заикался, когда был взволнован. Причём запинался исключительно на одном междометии, с которого неизменно начинал любую фразу. Если бы Пупа произнёс речь, то споткнулся бы один раз в самом начале и всё. Но на длинные речи его не угораздило. Он произносил чаще всего одно предложение, реже два за один присест. Нередко лишь одно своё разгоночное междометие в различных интонациях, которым умудрялся, в зависимости от изрекаемого его собеседниками, высказать как одобрение, так и неприятие. От однозначного «да» до категорического «нет», со всеми промежуточными оттенками. Ему бы родиться китайцем, ведь их язык во многом определяет сказанное с помощью интонации.
Однажды его вызвали в суд для дачи свидетельских показаний. Он занял свидетельское место. Судья задал ему вопрос:
Свидетель Григорий Триппель, что вам известно по этому делу?
 Нн-нну, ...ули-...ули (с целью остаться в рамках нормативной лексики я опустил первую букву в этом слове) ...
Первое междометие из всего разгоночного, на котором его, собственно, и клинило, он говорил на вздохе; а то, которое через чёрточку — на выдохе, как и всё следующее за ним.
Весь зал пришёл в неистовый восторг. Судья оказался лишённым чувства юмора и устроил Гришу на пятнадцать суток «за неуважение к суду».
Пупа, он же Гриша Триппель, к своему совершеннолетию подошел с устоявшимися привычками и солидно укомплектованной фигурой. Его кликуха появилась сама собой, никто не мог сказать, откуда она взялась, включая его самого. Она просто его идентифицировала. С его-то фамилией легко заработать и более обидное прозвище. Но оно занято его старшим братом.
При взгляде на него приходят на ум картины, писаные мазками. Художник не взял на себя труд детализировать черты лица. В детстве для пустяковой операции его погрузили под полный наркоз, чем нарушился обмен веществ. Не исключено, что в ранний период жизни его профиль был очерчен более определённо. Но в силу вышеуказанной причины и благодаря тому обстоятельству, что его родители относились спустя рукава к решению проблемы добычи хлеба насущного для своих шестерых детей, среди которых Пупа был младшим и уже поэтому за столом был особенно старателен, он стал таким живописным. Посодействовала этому и его врождённая способность не расстраиваться по пустякам и все жизненные неурядицы не принимать близко к сердцу. Вследствие перечисленных причин мясистые контуры его щёк вышли далеко за пределы, первоначально им предназначенные, словно художник немного промахнулся с мазками. Ввиду сферичности образования под рубашкой две соседние пуговицы на этом предмете гардероба друг с другом не были знакомы.
Тогда было модно носить длинные волосы, что удавалось далеко не всем парням, потому что власти во всех своих учебных заведениях и даже в организациях боролись за приличный вид граждан. Пупа был модным парнем! Цвет волосяного покрытия головы определяло безжалостное знойное солнце Киргизии, которое старательно работало над причёской все двести пятьдесят солнечных дней в году (если верить статистике), и уже поэтому было уместно на небе. «Исчезли солнечные дни» — звучала тогда модная песенка, но это было не про солнечный Киргизстан. Цвет волос Пупы был соломенным, другой ему не к лицу. Волосья жёсткие, несмотря на округлости головы, оставались прямыми. Расчёской он пользовался два раза в год на седьмое ноября и первое мая, создавая причёску «от макушки во все стороны», которая держалась ровно час.

5.
 
Гриша, наверно, не любил себя. Хотя вряд ли это утверждение справедливо. Скорее он не любил присутствовать в этой жизни. Благодаря географическому положению Каинды, где безвылазно проходило его счастливое детство, нестабильная юность, а также первые годы трудной взрослой жизни, уйти из не нравящейся ему жизни было несложно. На алкоголь нужны деньги, и ввиду их стабильного отсутствия он его употреблял немногим чаще, чем дети Каинды ели мороженое, которое завозили в дни демонстраций, которые случались в дни причёсывания Пупы или по этому случаю. Случались ещё и другие праздники кроме тех, когда завозили «Жигулёвское», которые разнообразили собой чёрно-белый календарь, я уже не говорю о днях рождений, когда виновник торжества не получал подарков от сверстников, но проставляться был обязан. Поэтому «немногим чаще», можно прочесть как «существенно чаще». Кроме того, Пупа из года в год инвестировал немалые средства в отрывные календари, куда аккуратно записывал дни рождений всех знакомых и в эти дни искал общества именинников, в надежде на дивиденды.
Марихуаны в Каинде было всегда навалом, правда она называлась иначе — шала, что её унижало в глазах потребителей, но на воздействие никак не влияло. Среди Пупиных сверстников считалось западло покупать или продавать её. Если один у другого спрашивал, то само-собой что даром и даже не взаймы. Большинство пацанов с пренебрежением относились к этому виду раскумарки и называли «солома», «отрава» или тем паче «этого дерьма навалом». Гриша же, напротив, все эти вещи уважал. Он о шале говорил шалушка, о вине — винишко, о водке — водчонка.
Просыпаясь утром, заядлые курильщики, как правило, сначала выкуривают сигарету, а потом уже подумывают о завтраке. Пупа тоже завтракал после косячишки. Он был дальновидным и заботился о завтрашнем дне. Даже если накануне вечер был с употреблением «мороженого», а его, как обычно, в обрез, он умудрялся припрятать глоток-другой на утро.
Нн-нну, ...ули-...ули, тормозну глоток на опохмелку, — говорил он, и все воспринимали как неприкосновенное, «святое». Но чаще он делал это по-тихому, и если его разоблачали, в крысятничестве никто не обвинял.
Если же на календаре выдавался ничем не примечательный отрывной лист, когда курили шалушку с утра до вечера, он говорил под занавес дня:
Нн-нну, ...ули-...ули, я тормозну пяточку на раскумарку.
Юность его была не стабильна во всех других аспектах, кроме этого. Достаточно сказать, что его могли несколько раз посадить, но ему везло. Он практически всегда пребывал в обдолбанном состоянии, отчего глаза постоянно выпирали из воспалённых розово-красных орбит и затуманивались, а белки — с красными прожилками. В нормальном состоянии, которого никто не помнил, даже он сам, его глаза прятались далеко внутри черепа, вследствие чего возникали неудобства, а когда они стремились покинуть орбиты — становились на своё место. Его сверстников можно было легко вычислить, когда они раскумарены. Гришу же — нет. Разумеется, если он не злоупотреблял, когда случалось изобилие. Его любимая комбинация для кайфа была следующая: курить шалушку, а она неизменно вызывает сушняк, и запивать винишком. Причём сделав затяжку, не выпуская дыма, делать глоток из горлышка. Так цепляло круче. Тем более что шалушка одного сорта прикуривалась и цепляла слабее. Вино обостряло восприятие. Также для этой остроты восприятия пацаны обменивались товаром, который добывали в разных местах.
Водку он тоже употреблял, а как же, но крайне редко. Если сбрасывались с пацанами на «бухло» и денег было не как обычно, а чуть-чуть поболее, то вместо «фуфыря водчонки», он агитировал на три «панфурика винишка». Вино было отменного качества, о котором говорили «чернила», или что «им можно красить заборы», стоило рубль две или рубль семь копеек. Так же его называли бормотухой и даже барматагеном. Водка стоила три рубля шестьдесят две копейки. В результате такой агитации оставалась уйма денег. Дальновидный Пупа пресекал любые попытки на корню потратить остаток на закуску, а припрятывал до очередного скидывания. Закуски, чаще всего не требовалось, а если был редкий случай — то приносил её сколько угодно тот, чей дом ближе.

6.

Ввиду того, что сёстры Аллочка и Любаша жили не далеко от Пупы, вся их подноготная мимо него никак не могла пройти. В силу своей комплекции, а также заикания, как и многих других достоинств, на которые дамы обращают пристальное внимание, не последнее из которых нелюбовь к нормальному состоянию, успехом у женщин Пупа не пользовался. Он гордо хранил свою девственность, хотя сам факт тщательно скрывал, и, если его спрашивали по теме, врал напропалую. Его невинность давала ему неоспоримое право с пренебрежением отзываться об этом сестринском тандеме.
Любаша была немного постарше Пупы. Природную привлекательность она не поддерживала и чуть позже стала быстро увядать. Если она в свои восемнадцать совсем без напрягов, что означает совершенно без макияжа, была красива, то к двадцати пяти годам и с ним не всегда (или не запросто) могла добиться желаемого результата. Впрочем, она продолжала сильно не напрягаться. Этот преждевременный процесс увядания был вызван или только усугубился её пристрастием к алкоголю и не к нему одному.
В этом возрасте, между восемнадцатью и двадцатипятилетием, она после очередной вечеринки осталась одна. Её ухажёра в очередной раз прикарманила сестра, а ей так хотелось мужского тепла. Она возвращалась в одиночестве, изрядно навеселе, часто спотыкаясь о камни, торчащие в изобилии из дороги улицы Центральной. Тогда ещё асфальт до этой улицы не добрался. Путь домой лежал мимо дома родителей Пупы, где он жил при них. Он как раз перед сном вышел пыхтануть косячишку. Есть поговорка «не бывает женщин некрасивых, есть мужчины малопьющие!» Наверно это справедливо и в обратную сторону. Споткнувшись в очередной раз и чуть не упав, она обнаружила взглядом в непосредственной близости бюст Григория, хотя и не Победоносца, но на безрыбье и рак рыба.
Ну что смотришь, сердешнай, видишь даме трудно до-до-до...ма до-добраться, — сказала она, дважды икнув, с застывшей очаровательной улыбкой.
Улыбка была произвольной, без задней мысли и передней цели, но тем не менее своё дело сделала, очаровала Гришу.
Гриша не нашёл ни одного слова в своём словарном запасе. Его даже не разогнало до визитной карточки. Она взяла его под руку.
А что ты куришь? Дай мне, — отобрала она у него косяк и приложилась. Выдыхая дым, предложила игриво, с задором, — Гриша, а давай с тобой дружить!
От неожиданности следующая реплика Пупы не ограничилась бы вступлением, но спутница на нём (на междометии) перебила.
Поняла..., ты согласен, — констатировала Любаша, отстраняя Пупу от себя и смотря на него одним глазом, чтобы не двоился.
Гриша сдержал свой восторг той же фразой.
Григорий, ты такой необъятный, но я тебя обойму... — сказала Любаша, пытаясь обвить рукой то место, где бывает талия.
Так она заарканила Григория Триппеля! Пупа, проведя ночь в объятиях Любаши, выяснил, что даже в самых своих буйных фантазиях не мог представить, насколько это дело хорошо. Оказывается, этот сорт кайфа несравненно круче, чем обдолбиться или напиться. Даже лучше, чем и обдолбиться, и напиться. Кроме того, за коноплёй надо ехать на планы, что чревато опасностями со стороны закона. На винишко нужны деньги. А тут и безопасные планы, и бесплатный магазин в одной упаковке рядом каждый вечер. Пупа ещё не подумал о таком вопросе, как ведение хозяйства, варение супов и содержание дома в чистоте. И самый высший кайф — дети. А это всё потом приложилось.
Утром, не вставая с постели, он ей предложил руку и сердце. Её короткий и однозначный положительный ответ даже не дал обсохнуть восклицательному знаку в конце Пупиного предложения.
Отправив домой жениха, она сказала сестре.
Этого оставь мне! Он мне предложение сделал!
Да бери, мне такой красавЕц даром не нужен, нашакур и алкаш.

7.

Справедливости ради надо сказать о Любаше, что, давая согласие на замужество, она не могла предположить, что возникнет мода на отъезд в Германию. А когда она возникла, то ухватилась за эту идею. Немцев в Каинде было немало, и Гриша — однин из них. Алла, всегда практичная женщина в вопросе мужиков, таким завидным женихом на этот раз не соблазнилась. Потом, когда её сестра с мужем засобирались за рубеж, кусала локти.
Вызова пришлось ждать долго. Любаша родила дочь. Её назвали Таней. Счастливый папаша напевал ей колыбельную на ориентальный манер (если Пупа пел, то обходился без разгона почему-то):

Наша Таня горько плачет,
уронила в речку мячик,
вот на волю выйдет хачик
и достанет Тане мячик.

Маленькая Танюша была очень интересная девочка! Красивая-красивая. Как и все дети, непосредственная и с изюминкой, не по возрасту сообразительная. Такая маленькая очаровашка, видимо, с любовью зачатая. В пятилетнем возрасте показала себя и очень умненькой. В то далёкое время детям разрешалось гулять самостоятельно. Это теперь стало страшно их отпускать одних из-за разных педофилов и маньяков, не говоря уже о хаосе на дорогах. Она любила прогуливаться через тополиную рощу в близлежащий дежурный магазин за хлебом. На обратном пути, среди детей, да и взрослых, принято «хомячить». Свежеиспечённый хлеб был таким душистым, а его горбушка такой вкусной... Родители не запрещали ей такую невинную шалость.
Соседи спросили малышку:
Танюша, а где твоя мамка?
Мамка дома, — отвечала Танюша ангельским голоском.
А что она делает?
Самогонку гонит.
В ответ на смех её собеседников она добавляла:
Ой, можно подумать, что вы не гоните...
Разве это не чудо-ребёнок?!
Гриша и Люба жили дружно. Если я скажу, что они не ругались вовсе, то совру только самую малость:
Нн-нну, ...ули-...ули... — шалава! — говорил он, самую малость повышенным тоном.
Анашист! — отвечала она с претензией на примирение.
Хотя этот содержательный диалог повторялся с завидным постоянством, его нельзя назвать руганью. Из их уст это звучало почти полюбовно. Постель их примиряла, потому что Пупе очень уж нравилось это дело. «Пусть не зайдёт солнце, пока вы раздражены» советует Библия семейным парам. Пупа, хотя Библию не читал, но руководствовался её принципами в этом аспекте интуитивно.
Про гордость или гнуть свою линии, как и всю прочую бытовую ерунду, он ради удовольствия оказаться в объятиях супруги забывал. Их семья была крепкой и стабильной, а костёр любви горел постоянно и ровным пламенем по той простой причине, что в него регулярно подбрасывались дрова. Таким нехитрым способом во все времена поддерживалось горение. Мне неизвестно ни одной ему альтернативы.
Они всё делали вместе. Вместе поддерживали порядок в доме. Любаша была чистоплотной женщиной и когда занималась уборкой, Гриша вытряхал половики или пылесосил по её указанию если не охотно, то безропотно. Они вместе гнали самогон, вместе его пили, вместе покуривали шалушку. Правда, в связи с переездом в Германию, с шалушкой пришлось завязать. Чего нельзя сказать о самогоне, с которым они экспериментировали и на Пупиной исторической родине.
Они попали в Баварию, на юго-восток этой земли, и их город Розенхайм располагался довольно далеко от Голландии, куда Пупа собирался всё съездить «на планЫ», да так и не сподобился. Этому способствовало самогонное изобилие. Всё откладывал на потом, пока внезапно не умер от сердечной недостаточности. Ему было менее пятидесяти. Любаша сильно переживала утрату, даже запила было, но потом взяла себя в руки.
Любашу мы определили, а Аллочку бросили в поиске. Не есть хорошо, однако, она же старшая и с неё следовало начинать. Но ради соблюдения традиций этого повествования «через пень в колоду», мы поменяли приоритеты. Вернёмся по времени назад и займёмся её благоустройством.

8.

Нарисовавшегося в судьбе сестёр Лехмана просто так, ластиком, было не стереть, видимо, нарисовался цветными карандашами или химическим. Он был на химии во Фрунзе и наезжал на выходные. Аллой он занимался изредка и всё реже и реже. Норовил то одну, то другую Аллочкину подружку подцепить. Во время одного свидания с Аллочкой, оказавшегося последним, происходившего в доме его отсутствовавших родителей, эти двое «после того» рассматривали фотоальбом. Аллочка спросила про фотографию, на которой был Лехман с другом. Оба при узеньких галстуках, в карманах пиджаков — по искусственному цветку. Фото сделано кузеном на одной свадьбе. Тем самым кузеном, который потом был частично женат на Любаше. Это сейчас у каждого есть хенди, в котором имеется фотоаппарат, а тогда фотографии были преимущественно чёрно-белые хреновастенького качества, а их изготовление — весьма трудоёмкий и дорогостоящий процесс. Даже в определённых кругах была в ходу пословица: хочешь разорить друга — подари ему фотоаппарат. Так как к нему надо ещё столько всего: фотоплёнка, фотоувеличитель, фотобумага разных сортов, типа бромпортрет, унибром, новобром... Глянцеватель, проявитель, фиксаж, красный свет, разные ванночки...
С фотографии, мастерски изготовленной кузеном, смотрели два лихих удальца ещё с короткой стрижкой, сразу после зоны. Друга звали Димой. Аллочка попросила:
Привези мне этого мальчика.
Хорошо, а ты мне подгонишь Вику.
Договорились!
Оба добросовестно выполнили свои обязательства. Дима был симпатичным парнем, высокого роста, худощавым. Голову всегда держал высоко. Немного курносый нос пришёлся на этом лице как раз кстати. В его манерах чувствовалось что-то аристократическое, и он всеми доступными средствами поддерживал такой имидж. Девки таких любят. Мама его, Таисия Алексеевна, заведовала детским садом и уже в силу этого положения могла одевать своего отпрыска в хорошие шмотки, чем и формировала имидж сына. И это в то время, когда в магазинах одежда продавалась исключительно фабрики «Большевичка». Правда денег на карманные расходы она ему давала совсем мало, а с его претензиями к жизни они кончались на следующий день. Сам он заработать не мог, хотя и стремился, но не на столько, чтобы ради презренного метала (или макулатуры) рыть землю. Он продавал предметы своего туалета для оплаты текущих счетов. Показателен для его характера такой момент. Они с Лехманом забрели в кафе и сидели за стойкой попивая белое сухое вино, после приобретения которого на двоих остался один рубль. Четыре булки первосортного хлеба можно было купить тогда за эти деньги. В кафе появились девочки. Дима сказал:
Дай мне твой рубль, я его спущу с понтом.
Лехман отдал купюру, с которой кончилась вся наличность, даже пятака на проезд в автобусе не осталось. Дима, позаботившись о зрителях для миниспектакля, подозвал бармена и сказал:
Братец, мне конфетку... Без сдачи!
Дамочки клюнули и заглотили наживку, но не о них речь.
Дима увлёкся Аллой. Если бы их роман продолжился дольше, он не смог от неё отделаться. Та женила бы его на себе, воспользовавшись всей силой своих чар (если не всех не хватило бы). Но Диме повезло и его за прогулы вернули в зону. Чего нельзя сказать о Лехмане и о его романе с Викой.
Лехман с Димой на «химии» были не разлей вода, и количество прогулов они имели одинаковое. Просто Лехман имел глупость не пойти на то собрание всего «химического» коллектива, на которое разъярённый комендант подогнал автозак и всех прогульщиков прямо с собрания загружал туда и в итоге сопроводил на зону. Лехман же по прозаической причине проспал мероприятие. Комендант в чине капитана, как и все недалёкие люди, был вспыльчив и быстро отходил. Лехман, явившись после собрания, избежал попадания под горячую руку. Автозак его не дождался. Смягчить сердце капитана советской милиции помогла двадцатипятирублёвая купюра с изображением вождя пролетариата. Так дёшево порой можно купить свободу, хотя и относительную. «Химия» — это вольное поселение, с обязательным местопроживанием и обязанностью усердно трудиться на стройках народного хозяйства. Ну может не усердно, но пребывать на месте работы каждый день — обязаловка. Иначе возврат в зону.

9.

Лехманские взаимоотношения с Викой продолжились. Они оказались бурными, с морем слёз, расходоми и сходами. Алла своим натренированным чутьём, после одной оплеухи, свидетельницей которой ей пришлось быть, сказала:
Андрей, ты всё равно на ней женишься, желая, однако, этим замечанием достичь обратного эффекта. Так она выразила свое сочувствие и пыталась скрыть злорадство, однако с проницательным Лехманом это плохо удалось. Он сказал:
Злорадство — то же сочувствие, только со знаком минус.
Аллочка изобразила на лице недоумение.
Ни-ка-да, — продолжил он, наивно полагая что это в его власти, — я не хочу иметь с ней ничего общего.
По причине нежелания ничего общего, встал вопрос аборта Вики. Для этой цели компания в составе Вика, Алла и Лехман поехали в Алма-Ату. У Аллы здесь жила подруга, которая предоставила в их распоряжение однокомнатную квартиру в скворечной системе двенадцатиэтажного дома. Сама подруга с дочкой жила у своего бойфренда, и квартира пустовала. Поэтому тараканов было немеряно. Настолько много, что, включая свет в ванную комнату и открывая дверь, надо подождать, пока они из-за эффекта неожиданности осыпятся вниз и разбегутся по углам хотя бы половиной личного состава. Если же случалось забывать об этих мерах предосторожности, мерзких насекомых приходилось выуживать из-за шиворота.
Тараканы были ещё не всеми прелестями, сопровождавшими жизнь в этой квартире. Матрацы во всех своих швах и прорехах предоставляли убежище клопам, которые чрезвычайно обрадовались добыче после длительного поста и проявляли особую активность. Подруга Аллочки за соответствующую мзду, одно из платьев Вики, подрядилась быть абортмехаником. Она вставила последней катетер, с целью вызвать выкидыш. Операция пошла менее успешно, чем на это надеялись. Вике стало плохо и её увезли на скорой в больницу. Аллочка и Лехман остались вдвоём сражаться с тараканами и кормить клопов. Аллочка сделала слабую попытку перебраться под одеяло к Лехману, но тот оказался в этот момент порядочным и, помня о несчастьях Вики, эту идею не поддержал. Кремень!
Вику благополучно откачали. Все участники делали вид, что сожалеют об утрате беременности. Причём никаких вопросов об оплате услуг не вставало. Тогда это восприняли в порядке вещей. Теперь такое, к сожалению, невозможно даже теоретически. Социализмом это когда-то называлось!

10.

Случилось Лехману сдружиться с парнем, с которым он познакомился благодаря Диме, прежде чем тот ушёл возвратом на зону. Димин друг детства. Всем девочкам он представлялся Женей, хотя на самом деле его звали Вася. Очевидно собственное имя ему не нравилось. Хотя его и назвали Васей, им он не был, а был симпатичным и компанейским. Выше Димы и шире в плечах, лицо доброе и улыбчивое. Васин юмор искромётен, как свежий ветер в болоте повседневной рутины, и по всем параметрам превосходил безвременно закрытого Диму. На тот момент Любаша ещё не снюхалась с Пупой, и Лехман привёз Васю для неё. Для Аллочки он был слишком хорош.
Знакомство состоялось за столом в доме сестёр, который накрыли привезённым ребятами с собой. Вика тоже подтянулась, о чём Андрей в очередной раз пожалел, ввиду того что кроме сестёр наведывались подруги, по своему составу частично непознанные им. Аллочка, ввиду такой конкуренции, долго не размышляла и сразу после первого тоста устроилась на колени к Васе. Она там и просидела весь вечер, словно клещ на собаке, вцепившись в добычу. Когда они встали, собираясь идти в спальню, Вася оказался на две головы выше Аллочки и с такой же пропорцией вширь. То есть четыре Аллочки смогли бы поместиться в одном Васе. Любаша облизнулась.
Алла была с характером (кажется, повторяюсь) и в силу этого странно отреагировала на Васину неверность, когда после месяца-двух продлившегося знакомства, уличила его с одной из своих подруг. Всем досталось тогда, даже Лехману. Васе пришлось быть джентльменом, ведь можно же и не рассчитав, нанести непоправимый вред здоровью девушки. Он её оправдывал:
Она же маленькая...
И что поэтому может беспредельничать? — отвечал возмущённый и слегка пришибленный ею Лехман, однако не давая сдачи, из уважения к Васе.
Незадолго до закрытия Васи, они с Лехманом ехали к своим зазнобам из города Фрунзе, где Лехман отбывал срок на «химии», а Вася просто жил. Хотя не совсем просто жил, а отбывал срок, который ему дали условно и про который он и думать забыл. Васины родители были религиозными и состояли в секте то ли Свидетелей Иеговы, то ли Адвентистов Седьмого Дня. Вася не пошёл за ними, а отбился от стада. Он стянул Библию у родителей, довольно старую и в приличном состоянии. Издание было богато гравюрами, на старом церковно-славянском языке, с дорогим переплётом, с золотым обрезом страниц, в массивной барельефной обложке.
В городе Кара-Балте, месте их пересадки, они завернули в одно собрание баптистов, которое как раз закончилось и все расходились. Библию у них никто не купил, а их только пожурили за такое кощунство.

11

 
Пошли в Православную церковь, — предложил Вася, — тамошним деятелям до фонаря такие условности.
Мрачная и убивающая всякое желание жить полнокровной жизнью пустота царила в этой церквушке. Прямо-таки зловещая и угнетающая пустота, что в общем-то для заведений подобного рода в порядке вещей. Я слышал, что бывает иначе, но как-то не верилось в это. На зов вышел сначала какой-то молодой попёнок и позвал того, кого он называл «батюшкой». Заставив подождать, пришедший на зов никакого кощунства в этой сделке не увидел, так как сам потом продал Библию в десять раз дороже. Это был круглых размеров человек,  в чёрной рясе, с лицом, похожим на циферблат, и пущенной из него на самотёк бородой. Он снизошёл после сытного обеда, отирая жировые выделения со своего преподобного лика махровым полотенцем (видимо вафельного для этой цели не достаточно, не говоря уже про носовой платок) и расплылся в елейной улыбке. На бороде, до которой чистящая пёрышки птичка ещё не добралась, угадывалось меню последнего обеда. Из его бижутерии можно отметить массивный серебряный крест на толстой цепи из не менее презренного металла покоился чуть пониже груди. Вася по опыту знал, что все служители культа не то что одинаковы, а просто близнецы. Вася его даже не запомнил, настолько он был типичным. Неискушённый Лехман - напротив. Спустя несколько лет он имел глупость крестить своего сына в одной из подобных церквей — поп был идентичный.
Все они кроме перечисленных атрибутов самодостаточности были с массивными, коротенькими ручками, заканчивающимися короткими и пухлыми пальцами. На груди у всех, обязательные предметы бижутерии - как минимум по одному, а то и по три орудия пытки предводителя веры, которые подвешены на массивных золотых или, как минимум, серебряных цепях, а сами кресты не висят, а лежат. Не напрасно предусмотрены им рясы, так как в другую одежду их не втиснуть. Ряса-ряха — созвучные слова, одно без другого как-то и в строке сиротливо смотрится. Вместе — привычный глазу натюрморт, или натурморда! Среди них встречаются и идейные, правда как исключение из правил, как и среди коммунистов, но в большинстве своем лодыри. Они становятся служителями культа из-за тёплого местечка, из-за сытной кормушки. Ведь работать не надо, делать ничего не надо. Изображать скорбь на лице, да время от времени тупо отпевать покойников, или без выражения скорби на лице, как и без проблеска сознания, крестить младенцев. Эти манипуляции делались за соответствующую мзду, разумеется. А за приличную мзду освящались дома и машины братве, или орудия убийства другой братве, госуровня. Если вам случалось встречать попа другого типа, считайте себя счастливчиком. Раздуваться от собственной значимости их обязывает профессия, как борцов сумо.
Пардоньте за это отступление, за такое «не по теме»... Вася рассчитывал получить сто рублей за такую редкую Библию, что в общем-то было весьма заниженной ценой за эту роскошную книгу! Стоит принять во внимание, что в СССР легкодоступными были только «Малая Земля» Брежнева и «Моральный Кодекс Строителя Коммунизма» того же автора или его коллег. Любая приличная литература, от мэтров ли русской словесности, равно как и религиозная, тем паче сама Библия, являлись страшным дефицитом.
Поп дал сорок. Друзья при помощи подруг, их добросовествно прокутили в этот же приезд.

12.

Отношениям Васи и Аллочки тоже долго продолжаться было не суждено.
Лехман, имея срок за плечами и таким образом приобретя опыт, который объясняет очень доходчиво, хотя и дорого берёт, наотрез отказывался от криминала. Поэтому Вася нашёл себе другого «неопытного» подельника из одноклассников Вики. Это был мало на что способный начинающий наркоман Щигорь. В том числе и своровать без попадалова. Они вдвоём подчистили одну-другую квартиры, за что их и закрыли.
Аллочка долго не горевала по Васе и пару лет поперебирав кандидатов остановилась на одном пацанчике, Фёдоре, моложе её лет на пять, и женила на себе. Он видимо её любил сильно. Вследствие изъявления чувств она частенько ходила с синяками. И быстро осознала, что приобретённый супруг не является мужчиной её мечты, а затем долго пребывала в поиске. Подруги спрашивали её:
-А зачем ты пошла за него, если он не тот, кто тебе нужен?
-Муж необходим каждой женщине, хотя бы в качестве предмета ненависти, — отвечала она цитатой от Довлатова. Отдадим дань её беспорядочной начитанности таким образом.
К декорациям, следующим за каждой находкой, она относилась наплевательски, да они её сильно не портили. Супруг существенно не отличался от Аллочки, как красотой, так и размерами, и бои проходили в одной весовой категории, с переменным успехом. Как правило, на других отчаянных храбрецов отпор жены влияет угомонительно. Фёдор, однако, к числу таких счастливчиков не принадлежал и каждый приобретённый синяк или новый шрам его только подзадоривал. Число их разводов неизменно перекрывалось числом сводов. Алла всё хотела обзавестись ребёночком, но при таких взаимотношениях с потенциальным папашей, всё никак не находилось правильного, подходящего времени, отправной точки, или как говорят по немецки "richtige Zeitpunkt". Приземлившись сначала в Урюпинске, а потом у баптистов, они взялись за голову (друг друга) и зажили в любви и согласии, Аллочка даже в 40 лет родила. Было рождение прекрасной дочурки следствием молитв всем собранием, или просто случайное совпадение, утверждать не берусь.