"Черемуха душистая с весною расцвела
И ветки золотистые, что кудри завила…" (С. Есенин)
Однажды, когда я возвращался с огорода домой, ко мне подсел мужичок лет шестидесяти пяти – семидесяти, с тележкой и мешком огородной продукции. Мы обменялись первыми, ничего не значащими фразами, и неожиданно он заговорил:
– А я недавно на огороде ночевал. Ночью вышел во двор, и такая красотища мне открылась! Кругом чернота неописуемая, а вдоль всего горизонта слабая полоска просматривается – очевидно, от городских огней свет отражается. На небе звёзды яркие-яркие… Таких, пожалуй, я никогда не видел. Гляжу на них, и вдруг одна как бы сорвалась с неба. Понеслась по горизонту и вспыхнула недалеко от земли. Да так ярко, что всё вокруг осветилось. Даже контуры кустов и деревьев видны стали. Мгновение – и всё вновь погрузилось в темноту. А кругом тихо-тихо… Ни единого звука...
– Как, и соловьи не поют? – прерываю я его лирическое повествование, вспоминая свой восторг от их утренних концертов в апреле-мае.
– Нет, – отвечает. – Сейчас соловьёв не слышно. Да и вообще их в округе заметно меньше стало. Повывели все окрестные заросли в районе болота, когда торф оттуда таскали, вот гнездовья их и разрушили.
– А разве они не на деревьях гнёзда вьют? - показываю я свою орнитологическую неграмотность.
– Может, и на деревьях тоже, но в основном в кустах, в зарослях прячутся. Пичужки маленькие, куда меньше воробья, на вид невзрачные, серенькие, в кустах им хорошо прятаться…
– Соловьёв я слушал в других местах, – продолжает мой собеседник. – Года три назад... По весне это было… Тогда я в местечке Авдотьино жил, четырнадцатый автобус туда ходит. Как-то решили мы с приятелем на черёмуховую балку сходить. Есть такая в районе Уводи. Со всех сторон черёмухой заросла. Просто черёмуховое царство какое-то… Мальчишки оттуда черёмуху охапками тащат, а её всё не убывает и не убывает – будто заколдованная…
Выбрали мы тихую лунную ночь и пошли. Вошли в балку и сразу будто в неземной, райский мир окунулись. Аромат такой сильный, что голову кружит. Черёмуховые ветки вокруг словно хлопья бело-голубой пены в лунном свете. Идёшь сквозь эту сказочную пелену, как среди невесомых кучевых облаков, светящихся таинственным, люминесцирующим светом… Где-то недалеко, внизу оврага, ручеёк журчит, то замирая, то вновь усиливая своё мелодичное пение…
И вдруг, внезапно, тишину разорвала звонкая соловьиная трель. К ней присоединилась вторая, третья… И вот уже целый оркестр из невероятно чистых и нежных трелей звучит в воздухе, дополняя своим аккомпанементом и без того непостижимую красоту этого сказочного места...
Неожиданно соловьиный оркестр смолк, и тут же его сменил лягушачий хор, будто только и ждавший отведённого ему срока. Через несколько минут он замолчал, и пространство снова заполнилось чарующим соловьиным многоголосьем. И так, сменяя друг друга и как бы соревнуясь, эти крылатые и прыгающие создания услаждали своим пением всю округу в течение доброго получаса.
Мы стояли, погрузившись в голубые черёмуховые опахала, как заворожённые, не в силах произнести ни слова. И только после окончания концерта смогли стряхнуть с себя волшебные чары оцепенения и тронуться в обратный путь...
– А концерт тот всё же соловьи завершили, – добавил рассказчик после некоторой паузы. – Лягушки будто признали их превосходство и после пяти или шести перекличек больше не возобновляли своих новых арий... Да, многое может дать человеку окружающая природа. В других краях я никогда не слышал соловьёв. Как точно о них рассказал Паустовский! А ведь действительно всё так – волнующе и неповторимо!..
Мне было пора выходить, но так не хотелось расставаться с интересным собеседником, столь тонко чувствующим природу. Нет, не хлебом единым живут ещё наши старики! Не проходят мимо красоты, не теряют в старости своей наблюдательности, душевной доброты, сердечности… Словно под старость мы снова возвращаемся в детство, когда окружающий мир захватывает нас и заряжает неистовой радостью жизни, так необходимой каждому взрослому человеку…