Глава 12.
За полчаса до убийства…
Несколько дней Кочетов обхаживал новую знакомую, из кожи лез, пытаясь произвести впечатление, очаровать, вызвать интерес. И вот наконец прелестница согласилась прийти к нему домой к четырем часам дня.
Он долго метался по квартире, создавая необходимую романтическую атмосферу для свидания. Сунул бутылку шампанского в холодильник, поставил в вазу цветы, прикрыл шторы, чтобы в комнате царил интимный полумрак. Эта очаровательная брюнетка дразнила его, то напуская на себя неприступный вид, то становясь развязной и вызывающей. И он уже терял терпение, сгорая от желания скорее бросить ее на кровать и сорвать ненужные тряпочки с соблазнительного, юного, упругого тела. О, он будет с ней властным и даже чуточку грубым, чтобы увидеть в этих чудных карих глазах покорность, а может и немного страха!
Он удивился, когда звонок в дверь прозвенел за десять минут до назначенного срока. Опять эта чаровница ломала привычные стереотипы! Юра был почти уверен, что она опоздает минимум на полчаса. Неужели не он один испытывает нетерпение? Удовлетворенно усмехнувшись, он пошел открывать дверь.
Радостная улыбка сползла с его лица, когда на пороге оказалась Ульяна.
- Ульяна? – и растерянно замер у двери.
- Что, не меня ждал, Юрочка? – ехидно поинтересовалась Ульяна и протиснулась в квартиру мимо него не дождавшись приглашения.
- Что тебе нужно, Уля? Могла бы и предупредить о своем приходе.
- Зачем же предупреждать, милый? Что бы лишить себя удовольствия лицезреть тебя в объятиях этой длинноногой брюнетки?
Ульяна с хозяйским видом прошлась по квартире, заглядывая во все углы, точно там могла прятаться соперница.
- Ты что, следила за мной?! – возмутился Кочетов.
- Да, дорогой, следила и была крайне удивлена, когда поняла, что ты, солидный, взрослый мужчина, опустился до какой-то зеленой соплюшки, годящейся тебе в дочери! Это уже клиника, Юрочка, тебе необходимо обратиться к психиатру. С возрастом ты превращаешься в жалкого нимфомана.
Кочетов схватил гостью за плечо и не церемонясь поволок в коридор.
- А ты думаешь, что возиться с такой как ты, стареющей дамочкой – это не клиника? Как раз наоборот! Извини, дорогая, но я не являюсь поклонником увядающей плоти. Уходи! И впредь без приглашения прошу не приходить в мой дом.
Ульяна вырвала свою руку и застыла у двери, излучая бешенство:
- Ты сволочь, Кочетов, настоящая сволочь! Я раньше думала, что ты просто банальный бабник. Что таскаться за каждой юбкой для тебя сродни инстинкту. Но ты оказался не так прост и примитивен! Ты ведь ведешь непрерывную охоту не столько за женским телом, сколько за душой. Тебе важно завладеть душой своей жертвы, подчинить себе, сломить ее волю, сделать послушной игрушкой в своих руках. А как наиграешься, сразу теряешь к ней интерес.
- Да я в твоих глазах настоящий Мефистофель! – усмехнулся Юра. – Польщен, дорогая, польщен.
- Выбирая себе жертву, ты же не ищешь одинокую и несчастную! Тебе нужна счастливая, замужняя, окруженная мужским вниманием. И на меня бы ты внимания не обратил, если бы не моя счастливая семья, не любящий и заботливый муж. От такого то увести жену сложнее, чем от плохого мужа. Вот в чем спортивный интерес! Влезть в чужое счастье, поломать все, разрушить и наслаждаться, глядя со стороны, как рушатся чужие жизни, ломаются судьбы…
- Так что же ты за мной таскаешься, Уленька, если я такой нехороший? – язвительная усмешка кривила его красивые губы.
- Больше не буду таскаться, не волнуйся. – Ульяна нажала на ручку двери, но не спешила ее открыть. – Будь ты проклят, Кочетов! Я от всего сердца желаю тебе дожить до глубокой старости, чтобы сполна ощутить и потерю интереса к твоей персоне со стороны женщин, и глубокое, отчаянное одиночество, когда ты будешь немощен и жалок, а рядом не окажется ни одной любящей тебя души! Прощай!
Она резким движением распахнула дверь и шагнула за порог. Кочетов закрыл за ней и облегченно вздохнул.
- Ну вот, теперь не нужно ломать голову, как бы поделикатнее от нее отвязаться.
Он хорошо знал свою давнюю возлюбленную, знал, что в припадке ярости она может наговорить много гадостей, не стесняясь в выражениях, и старался не придавать значения ее гневным тирадам. Но последние слова Ульяны задели за живое.
- Вот злобная сучка! – недовольно проворчал он, когда раздался новый звонок в прихожей.
Выдохнув и тряхнув головой, чтобы отогнать неуместные мысли, Кочетов широко улыбнулся и распахнул дверь перед долгожданной гостьей… Но на пороге стоял незнакомый мальчишка, подросток в красной бейсболке, козырек которой закрывал половину лица.
- Чего тебе? – недовольно спросил Кочетов.
- Не узнаешь, дядя Юра? – произнес визитер и, толкнув хозяина квартиры в грудь, заставил отступить на шаг и впустить его в коридор.
Смутная догадка, легкая тень узнавания едва коснулась лица Юрия Алексеевича, как резкая, страшная боль пронзила его живот. Он согнулся пополам, раскрыв рот и прижав обе ладони к животу. Какой-то механический шум заполнил голову и стал нарастать. Юра поднял руки к глазам и с удивлением увидел что-то красное и мокрое. Шум в голове усиливался, пульсировал, внедрялся в сознание и оно, не выдержав этого шума, стало быстро гаснуть, сворачиваться в острую болезненную точку в центре живота там, откуда вытекало что-то мокрое и красное…
Он провалился в черную, засасывающую его бездну и не услышал, как, выскочив на лестничную площадку, его убийца дико закричал на весь дом: «Убили!! Убили!!!». Несколько секунд спустя этажом ниже лязгнула металлическая крышка почтового ящика…
Ульяна выбежала из подъезда, прижимая сумку к груди, словно там было что-то невероятно ценное. Глаза ее, как весенние озера, были переполнены влагой, и приходилось часто моргать и задирать лицо вверх, чтобы не дать соленым каплям потечь по щекам. В душе бушевал шторм из возмущения и обиды, ненависти и безысходности.
Она быстрым шагом прошла мимо парочки, сидящей на скамейке у подъезда, краем глаза зацепив смешную лохматую собачку на руках у старушки, повернула налево и поспешила к остановке общественного транспорта. Ей нестерпимо хотелось оказаться как можно дальше от этого дома, от живущего в нем человека.
Ожидание рейсового электробуса показалось пыткой. Можно было вызвать такси, но сердобольный водитель наверняка бы стал проявлять сочувствие к расстроенной пассажирке, расспрашивать и давать советы. А этого бы Ульяна просто не выдержала. Затеряться среди занятых своими проблемами пассажиров, раствориться в толпе, исчезнуть – вот чего жаждала истерзанная мукой душа.
Наконец электробус плавно, точно воображал себя океанским лайнером, причалил к остановке. Смешавшись с толпой, Ульяна оказалась в самом конце салона и сжалась в комочек на угловом сидении. Никто, к счастью, не обращал на нее внимания. Управляемый автоматикой транспорт тронулся в путь, выматывая душу своей неторопливостью и тщательным соблюдением всех правил дорожного движения, предоставив возможность погрузиться в свои мысли на долгих сорок минут.
Сквозь слезную пелену проплывающие мимо улицы, дороги, люди, машины казались далекими и нереальными. Ульяна шмыгнула носом и смахнула одинокую слезинку со щеки. Только не хватало разреветься! Нет, он этого не дождется. Не доставит она этому мерзавцу такого удовольствия! Она старательно злила себя, чтобы хоть немного уменьшить терзающую душу боль.
Зря она поддалась на эти грязные смс-сообщения! Когда три дня назад с неизвестного номера ей пришло сообщение о том, что у К.Ю. появилась новая муза, она сначала не поверила, решила, что это чей-то розыгрыш. Но на следующий день к сообщению прилагалась фотография Юрочки, нежно воркующего с молоденькой брюнеткой. А текст под сообщением называл адрес места встречи. И Ульяна не удержалась, не совладала с возмущением и любопытством. Поехала по указанному адресу, чтобы со стороны собственными глазами убедиться в очередном предательстве.
А сегодня утром аноним услужливо сообщил о времени и месте очередной встречи. Ей бы плюнуть на все и выбросить из головы и из сердца своего непутевого возлюбленного, поиронизировать над собственной глупостью и доверчивостью. И забыть, оставить все в прошлом! Но, нет, не смогла сдержать свой губительный порыв. Ей, точно зудящую и кровоточащую рану, неудержимо захотелось разбередить свою боль, расцарапать, разодрать ногтями до еще большей крови.
И вот теперь, получив свою долю унижения и боли, бежала, как побитая собака, домой, в свою нору, зализывать очередную рану. Дура, какая же она дура! Ей скоро сорок, а она все мечется, все наступает на одни и те же грабли! Только зря мучает и себя, и Мишу.
Мысли переключились на мужа. И в свете сегодняшних событий, он показался героем-мучеником, терпеливо и покорно сносящим все невзгоды. Господи, думала Ульяна, как хорошо, что у меня есть Мишка! Он же золотой, самый лучший, любящий, самый заботливый на свете. Да разве можно его сравнивать с каким-то подзаборным кобелем Кочетовым? Надо все забыть, оставить в прошлом и начать жизнь с чистого листа.
Эти мысли приободрили Ульяну, слезы сами собой высохли, а спина распрямилась. Надо срочно поговорить с Мишей, попросить у него прощения. Он простит, обязательно простит, потому что он самый добрый и великодушный. Надо взять и всей семьей поехать в отпуск, в Крым или в Сочи, на теплое море, подальше от Кочетова. И все наладится, все образуется.
Приняв решение к концу своей поездки, Ульяна летела домой как на крыльях, переполненная решимостью начать новую жизнь. Дальнейшее теперь казалось простым и понятным. Надо было только сообщить Мише.
Она вошла в квартиру, бросила ключи на полочку в коридоре, торопливо переобулась в домашние тапочки и поспешила на кухню. Муж в кухонном фартуке колдовал у плиты.
- А где Пашка? – спросила Ульяна, заглядывая в кухню.
- Не знаю. Болтается где-то со своими друзьями, - Михаил что-то старательно резал на разделочной доске большим ножом.
- Миша, давай всей семьей рванем в Сочи на море! – с порога предложила Ульяна и плюхнулась на табуретку.
- Вот прямо сейчас рванем? – удивился Миша, поворачиваясь к жене от кастрюль и сковородок. – А ничего, что в этом году мы уже были в отпуске?
- Ничего! Я уговорю, уломаю Георгия Ивановича, и он нас отпустит, вот увидишь, - заявила она решительно.
Михаил задумался, а потом усмехнулся, что-то для себя поняв:
- А-а, очередной виток отношений с Кочетовым закончился? Он тебя опять послал за ненадобностью, и ты с надеждой кинулась к мужу-рогоносцу.
- Миш, ну что ты говоришь?! – ей вовсе не хотелось ругаться с ним, выяснять отношения, ссориться. Будущее было светлым и безоблачным. Ни к чему было его омрачать.
- А что, я ведь очень удобный муж, терпеливый, неконфликтный, полезный в быту. Что-то вроде стула или стола: захотел - использовал по назначению, захотел – отодвинул в сторону. Пусть постоит в уголочке, пока снова не понадобиться.
Миша начал заводиться, а Ульяна растерянно наблюдала, как покраснело его лицо, каким лихорадочным огнем зажглись глаза. Она никак не ожидала столь бурной реакции с его стороны.
- Ты столько лет бегаешь за ним, как собачонка. Смотреть противно! Сколько можно унижаться? И сколько можно меня унижать? Я ведь не железный! У меня есть сердце и гордость у меня тоже есть. Ты ведь никогда меня не любила, просто использовала. Я устал, Ульяна, от такой жизни, устал, у меня больше нет сил, и терпения тоже больше нет. С меня хватит!
Миша резким движением сдернул с себя цветастый кухонный фартук и откинул в сторону. Звякнули в раковине чашки и тарелки от брошенного ножа.
- Если ты сама никак не можешь сделать выбор между нами, я тебе помогу. Я ухожу, Ульяна! – Миша вышел из кухни, оставив жену в полной растерянности. Происходило что-то странное, чего просто не могло происходить.
Звук открываемого замка в входной двери прозвучал как выстрел. Она вскочила и бросилась следом за мужем.
- Миша, постой, не уходи! Ну, давай спокойно поговорим.
Она выбежала за ним следом на лестничную площадку прямо в домашних тапочках, бросилась на улицу. Михаил шел в двух метрах впереди решительным шагом, позвякивая ключами от машины в правой руке, направляясь к автостоянке.
- Не о чем нам больше разговаривать, Ульяна, все разговоры давно кончились, потому что бессмысленны. Я больше так жить не могу и не хочу! А ты живи, как знаешь.
- Стой, Миша! – крикнула она с отчаянием понимая, что не сможет его остановить.
- Оставь меня в покое. Вы все оставьте меня в покое!
Миша сел за руль автомобиля и с силой захлопнул дверцу. Мотор взвыл, сердито взвизгнули шины, и машина рванула со стоянки в сторону выезда с территории научного городка.
За шлагбаумом Михаил резко вдавил педаль газа в пол. И машина понеслась, с трудом вписываясь в повороты на лесной дорожке, ведущей к шоссе. К лобовому стеклу то справа, то слева тянули деревья свои мохнатые ветви-руки, словно пытались удержать его, остановить или предупредить. Но он уже ничего не видел и ни на что не обращал внимания.
А Ульяна молча стояла посреди улицы, наблюдая за красными габаритными огнями машины, пока та выруливала к шлагбауму. Он ушел, он бросил ее, тоже бросил. Не будет никакого отпуска на море всей семьей, не будет никакой новой жизни с чистого листа… Она во всем сама виновата.
В душе разрасталась черная дыра отчаяния. Вдруг стало трудно дышать, а из глаз неудержимыми потоками хлынули слезы. Ульяна всхлипнула и, размазывая соленые ручейки по щекам, заплетающимися ногами побрела в сторону леса. Остро захотелось побыть одной, подальше от людей и выплакаться, излить всю душевную боль невозмутимым, спокойным великанам-деревьям, пожаловаться траве, цветам на свою никчемную, бестолковую жизнь, которая с нарастающей скоростью летела под откос…
Михаил нажал кнопку и боковое стекло немного опустилось, впустив теплый летний ветер в салон автомобиля. И ветер запел, завыл, засвистел, выдувая из души отчаяние и боль. Давящая боль в сердце немного отпустила.
Миша не заметил, как окаменело, стало неподвижным его лицо, как напряглись руки, как жестко вцепились пальцы в кожаную оплетку руля. А внутри все выло и стонало, точно ветер из окна попал не только внутрь салона, но и внутрь его тела. Теперь он был свободен, как этот ветер.
Зачем он столько лет пытался завоевать любовь Ульяны? Почему только теперь понял, что любовь завоевать, заслужить, выпросить нельзя? Это странное, не поддающееся никакой логике чувство можно получить просто так, незаслуженно, а завоевать нельзя… Наверное, древние греки были правы, представляя себе бога любви в виде озорного мальчишки, стреляющего из лука без разбора своими волшебными стрелами во все стороны. Повезет тем, кого пронзит одна стрела на двоих. Остальные обречены на безответность.
Зря он столько лет терпел, мучился. И вот предел терпения наступил, он перешел невидимую черту, за которой возврата назад уже не было. Только Пашку жалко. Не сделает ли расставание родителей его несчастным? А разве он был счастлив слушая грязные сплетни о своей матери, видя унижение отца? Разве ребенок может быть счастлив в семье, где не живет любовь? Ничего, Пашка уже большой, он все поймет и простит, даже если не сразу.
Михаил давил на педаль газа, неосознанно передавая ей свое нетерпение избавится от душевной боли. Словно эта боль под мощными порывами встречного ветра непременно должна была не выдержать и отцепиться от него, разжать свои жесткие острые когти, оставить его.
Впереди показался рейсовый беспилотный электробус, черепашьим шагом ползущий по шоссе. Ох уж эти тихоходы, подумал Михаил и резко вывернул руль влево, идя на обгон. Он успел заметить встречный грузовик, успел осознать происходящее, но ничего не дрогнуло внутри. Не было ни страха, ни судорожной попытки изменить траекторию движения. Он спокойно и прямо смотрел в лицо своей смерти, несущейся на него гигантской желтоглазой мордой, и продолжал вдавливать педаль газа в пол. Раздался страшный удар, скрежет металла, что-то ослепительно вспыхнуло и наступила темнота…
http://www.proza.ru/2018/05/17/521