Северо-Западный фронт.
Новгородская область. Старая Русса-Демянск-Рамушево.
1942-1943 гг.
…Бань в достаточном количестве не было. А солдат, между прочим, половину своей жизни проводил во влажных и грязных землянках, окопах, траншеях. В дождь, слякоть и стужу. Ему постоянно приходилось ползать, все время что-то рыть, копать, тащить и перетаскивать, в конце концов, тонуть и плавать в болотной жиже.
Конечно же, во время боев на передислокации все красноармейцы были чумазыми с головы до пят, грязными дистрофиками с опухшими от голода рожами, без должной бодрости и выправки. Жалкие фигуры некоторых бойцов выражали лишь отчаяние. Многие солдаты выглядели, как последние недоноски, дрыщи поносные. Дивизионные прачки стирать им не успевали. А самому бойцу было не с руки, вместо мыла в деревянных плотно закупоренных бочках, привозили жидкую щелочь. Её по-братски делили между собой и разливали по ведрам для каждого взвода отдельно. Но эта субстанция слабо походила на моющее средство. Проще было обмакнуть штаны в грязь и тщательно прополоскать в соседнем болотном омутке, где вода почище. Одежка подсыхала уже на ходу, только пареж от пятой точки курился отчаянный. От невыносимых усилий тело было разгоряченным, портки на раз-два высыхали по ходу суетливых движений.
Но зато наш полковой комиссар зимой в белоснежном полушубке на общем обдергайском фоне красовался гоголем. Обличенный политической властью начальник агитпропа, брезгливо и свысока посматривал на наши скелеты. Понятно дело, что холёный выскочка был всегда сытый, румяный, постоянно слегка навеселе. Выйдя из утепленного командирского блиндажа, он представлялся на вид невероятно чистеньким, опрятным и даже не снисходил до разговоров с нами. Политработнику было западло тратить нервы на солдатское скотосырьё для "передка". Поэтому властелин идеологий никогда не ругался, не кричал, а берёг драгоценное здоровье для будущей послевоенной гражданской жизни. Всё его общение ограничивалось тёрками о морально-волевых и только в штабе. Его задачей было поддерживать при помощи оперчасти власть командира. Хорошо выполнять возложенную задачу, это совсем не означало, что надобно подставлять голову под пули. Мы для него были никто и звать никак.
Бойцы сплошь и рядом были завшивевшими. Блохи и сами гадкие вошкарицы были чрезвычайно голодными, как и сами солдаты. Но, в отличие от нас, людей кусачие твари выглядели очень злыми, прожорливыми и прыгучими кровопийцами. Набравший дармовой энергии кровосос прыгал на расстояние в 30-50 раз превосходившее длину своего тельца. Мы это знали, аж зависть брала. Вот бы и человеку так. Спокойно через 30-ти этажный дом можно было бы перемахнуть, не говоря уже, что от пули убежать и даже, можно было бы не подпрыгивать. Смех смехом, но приходилось терпеть эту напасть даже сквозь слёзы.
Лекарств от высасывающей кровь, изъедавшей и поедом сжиравшей заразы не было. Дезинсекцией приходилось заниматься самим. Постоянно чесавшееся от укусов тело у огня натирали золой. Обманка была такая. После втёртого в живую плоть угольного порошка чесалось уже не тело в месте укуса, а само расцарапанное естество, но уже на большей площади. Таким образом, рассасывалась концентрация на точку ужаливания вампиров.
Раздевшись догола, кровососущих насекомых тварей поджаривали или пропаривали прямо в одежде на костре. Жирных ленивых гнид вылавливали просто руками. До сих пор помню щелчки раздавленных между ногтями больших пальцев оплывших, пузатых и бессмертных гаденышей. Кто слышал когда-либо, звуки сочные, упругие с лопающимся, хлюпающим хрустом, словно звуки от пробки вылетающей из горлышка пузырька. Но надолго эта профилактическая процедура не помогала. После очередного месилова на «передке» всё повторялось заново. Педикулёз был по определению составляющей Красной армии (думаю, что и у немцев ситуация была не лучше).
Брюшной тиф врачам удавалось вылавливать в зародыше. Да и как он мог распространиться, если солдатик жил от боя до боя. А там незаметно и конец наступал. Поэтому больные тифозную заразу по эстафете никак не могли передать. Разве что смертельную инфекцию могла подцепить мразь тыловая, штабные крысы, пристроившиеся в тепле и на сытных харчах. Но это не про нас, о приспособленцах на фронте отдельная история. Однако, как бы то ни было, лучше живые и со вшами, чем в земле с червями…
Из воспоминаний моего отца.
166-я стрелковая дивизия, 517-й стрелковый полк, 2 миномётная рота. Командир 3 миномётного взвода, лейтенант Щербаков Иван Петрович
(1923 г.р.).
Все права защищены. Рассказ или любая его часть не могут быть скопированы, воспроизведены в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким - либо иным способом, а так же использованы в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование рассказа или его части без согласия автора является незаконным и влечёт уголовную, административную и гражданскую ответственность.