Вал с арм. ч. 4. мятеж

ВОССТАНИЕ  МУЖЧИН

 В то время, когда Вера Шатрова с дочерью и гостями деятельно готовились к свадебным торжествам, в открытом море напротив северного побережья Тавридоса происходили не менее занимательные события. Большой пятимачтовый крейсер, несущий полное парусное вооруже¬ние, замедлил ход в ста километрах от побережья Коврополиса. Завертелись мощные электродвигатели, накручивая белоснежные паруса на валы рей и крейсер резко замедлил ход.

Навстречу ему двигался чуть менее крупный дозорный фрегат, узкий и краси¬вый, построенный в лучших традициях британских чайных клиперов, но без электрического привода парусов, что говорило о его солидном возрасте. Ему явно приближался полновесный полтинник. Но «старик» хорошо сохранился и штаб-адмиралтейство не торопилось с его списанием. Крейсер просигналил фрегату флажками и сиреной о своем аварийном положении.
-Экипаж болен, рации не работают! Прошу принять на борт больных. 

Несколько шлюпок отчалило от его борта. В них было очень мало гребцов и много лежачих больных, завернутых в теплые покрывала. Очень медленно восемь больших шлюпок с сотней больных морячек двинулись в сторону патрульного фрегата Северного флота, рыскавшего в архипелаге Труан в поисках вездесущих арабских пиратов и контрабандистов.

-Какого чёрта!? — удивилась командир корабля поручик-валькирия Эмилия Нуарро, хрупкая невысокая черноволосая дама с решительным волевым лицом. Это же корабль кругосветной экспедиции Южного побережья под командой Виолетты Габриоли. Что они здесь делают?  Откуда они взялись? С ними почти месяц, как не было радиосвязи.

И она и её высокий утончённый старпом поднесли бинокли к глазам, но не обнаружили на палубе встречного корабля ничего подозрительного, кроме закутанных фигур покойных морячек, лежавших под покрывалами на палубе.
-О, боже! - вырвалось у Серафимы Понаровской, светловолосого старпома фрегата "Ночь Валькирий". У них, очень похоже, на борту эпидемия, и это черная оспа! Надо всех наших лишних морячек убрать с верхней палубы. Пойду прикажу палубной вахте одето респираторы и перчатки.

Заметив кивок своего капитана, припавшего к биноклю, старпом Понаровская бегом бросилась с мостика, чтобы  очистить палубу от лишних морячек и приготовить носилки и помещения для приёма больных.
-Странно, что я не вижу саму Виолетту. Командует людьми совсем незнакомая мне женщина. Может Виолетта тоже больна?  - удивилась капитан Нуарро, оторвавшись от бинокля и взглянув на вахтенного офицера и рулевую, молчаливо и неподвижно стоявших внутри просторной остеклённой рубки.
 
Но женщины только пожали плечами. Было ясно, что они не очень представляют себе внешность Виолетты Габриолли, хотя её имя не сходило с первых полос франкоросских газет недели три после исчезновения экспедиции. Да зарождающееся телевидение тоже посвящало длинные передачи во время подготовки экспедиции. Каково было бы удивление Эмилии Нуаро,  этой русской француженки, правнучки одного из офицеров крейсера, унесенного таинственными силами на Арматор, если бы она знала, что Виолетта и её офицеры сидят в трюме своего собственного корабля за прочной решёткой. Рядом с ними в таких же тесных клетушках была размещена остальная часть её команды, а кораблем вместо них управляли переодетые мужчины-горняки с золотых рудников острова Балимбо.


Предшествующие встрече события развивались довольно необычно. В январе прошедшего года губернатор острова Балимбо сменилась и новая назначенка поменяла почти всех управленцев  в городе и на руднике. Заведовать самим рудником она поставила свою сестру-наложницу, которая люто ненавидела мужчин. Она убивала их, издевалась, выбирала их на ночь и при этом заставляла проделывать разные гнусности. Мужчины глухо роптали. На руднике упала добыча, но это лишь еще больше разозлило начальницу, которая обвиняла мужчин в тупости и лени. Она заметила, что у весёлой супружеской четы инженеров 4-го рудника, кстати сказать, самого богатого на острове, имеется очень красивый любовник, машинист горного комбайна. Она начала за ним охоту и довела до крайнего отчаяния не только самого парня, но и его хозяек. В феврале женщины помогли своему любовнику бежать, и он поплыл на соседний остров, принадлежавший арабским пиратам. Его плотик долго носило в океане, пока, наконец, несчастного не заметили арабские рыбаки. Они вылечили беглеца, а затем отправили к местным пиратам, среди которых оказалось немало потомков русских и французов, оказавшихся на Арматоре вместе с русским пароходом и французким крейсером восемьдесят с лишним лет тому назад после бегства из Красного Крыма. 

Знание порядков на русских рудниках позволило недавнему беглецу Глоберу Ришелье собрать отчаянную команду и совершить два удачных набега на речные суда в устье Арагоны, главной речной артерии золотоносного острова. Благодаря этому он стал обладателем личного состояния из восьми пудов золота и платины. Через некоторое время он смог похитить с рудника своих возлюбленных и малолетних сыновей. Вокруг них стало собираться общество, поставившее своей задачей освободить мужчин от рабства и добиться мужского равноправия в империи Франкоросс. Это общество получило название "Общество Вольных Горняков" или  простречии  «вольных горцев». С какой-то тайной целью их стали усердно поддерживать арабские купцы, пираты и банкиры султаната Дормастол.

Так Глобер Ришелье и его русские подруги Марина Ерофеева и Татьяна Бискупская стали во главе сложной сети заговорщиков. Ерофеевой и Бискупской удалось обманом захватить корабль кругосветной экспедиции Виолетты Габриолли, зашедший в порт Матаголи для ремонта, а затем подготовить побег около сотни рабов с рудника. После этого крейсер «Порывистый», лучший крейсер Южного флота, направился с мужской командой в  новую экспедицию, чтобы поднять восстание мужчин в имперской республике Франкоросс.

Как и Северный флот, царьградский Южный флот имел всего шестнадцать  крейсеров Парусной стражи, не считая почти  сотни вспомогательных судов и четырехсот разнокалиберных дирижаблей и гелиопланов. Заговорщики неспроста выбрали для нападения Коврополис ,  это был крупный северный город-порт с большим количеством населения. Кроме того,  он находился  вдали от оживлённых океанских путей, и поэтому движение военного корабля не сразу должно было броситься в глаза пограничной страже. Граница с  Дормастолом здесь  почти не охранялась, так как леса и горы тёплого севера были мощнее, чем на холодном юге. К тому же здесь было меньше воительниц, да и флот был почти вдвое меньше по вспомогательным судам и воздушным аппаратам, чем на юге вблизи столицы. Кроме того, если из шестнадцати крейсеров Южного флота в кругосветное плавание отправлялись только пять, то Северный флот из шестнадцати своих ударных  кораблей уже отправил одиннадцать и впятеро большее количество дирижаблей, то есть около двухсот. В этот день порт и залив охраняли только два крейсера, ещё четыре находились в резерве и занимались мелким ремонтом.

Царица Елизавета Вторая решила, что пора наконец составить подробную карту гостеприимной планеты, обследовав все закоулки. Народ воспринял её замыслы с большим воодушевлением. Военная и научная молодежь рвалась к открытиям. Конкурсы в морские, горные и воздушные академии утроились. Валькириям надоело лежать на боку и заниматься хозяйством, промышленностью, землей. "Построим мир! Заселим мир!" - эти лозунги не стихали на радио и на экранах редких пока телевизоров, выставленных главным образом на центральных улицах всех крупных городов. Почти десятимиллионное население Франкоросса решило, что ему тесно на большом острове, расположенном в Южном полушарии планеты. Особенно решительно были настроены валькирии, наследственные потомки тех женщин, которые семьдесят лет назад отобрали власть у передравшихся мужчин.

Формальным поводом для столкновений тех лет была нехватка женщин, которых было примерно тысяча на полторы тысячи русских офицеров и казаков, а также нескольких сотен французских моряков. Поэтому часть мужчин вооружилась, чтобы в набегах отнять женщин у арабов, которых было раз в двадцать больше. Другие же постоянно ссорились между собой и часто убивали друг друга в стычках и дуэлях. Такое положение не могло устраивать женщин,  уставших от гражданской войны на Земле. И они взбунтовались, выбрав вождем немецкую поэтессу Гертруду Немцофф, воспевавшую в своей поэзии мир валькирий. Умело сплетая легенды о валькириях с русской ведической мифологией она и её сторонницы создали Веру Предков, которая сильно потеснила христианство в бытовой и общественной жизни, оставив для него в основном обряды крещения и  соборования. Их главными богинями стали: Тригла, храмы которой они иногда называли Храмами Нежной Смерти, богиня удачи Макошь или чаще, Макона - богиня удачи, в храмах которой заключались сделки, покупались невольники и проводились отборочные состязания в 12 разрядах.

Разряд повышался через каждые пять лет. Оставаться три года подряд в пониженном разряде, в который переводили последнюю десятку спортсменок, было нельзя - это означало перевод из храма Маконы и заключение в Храм богини Земли и плодородия Триглавы или попросту Триглы. А оттуда уже не было выхода.

И вот теперь удачливый капитан и заговорщик Глобер Ришелье стоял на палубе своего нового корабля и усмехался. Прохор Завлекаев и Семён Ушаков, потомки донских казаков, бежавших от власти женщин после первой гражданской войны на Арматоре и обитавшие среди арабов, стояли с ним рядом в облегающих мундирах офицеров Парусной стражи и ждали команды для броска вперёд. Но пока корабли плавным накатом шли на сближение. Было очень похоже, что женщины поверили в их обман и готовы принять шлюпки. Обман был тем более коварным, что под накидками мнимых больных скрывались не только кривые арабские сабли и кинжалы. В руках мужчин находились тайно добытые со дна залива, на котором покоился французский крейсер, винтовки и револьверы. Лучшие арабские ныряльщики пробирались туда по ночам, воспользовавшись утратой бдительности береговой охраны франкороссов.

Едва первые больные из окружавших фрегат шлюпок поднялись на палубу, как ножи пошли в ход и добрый десяток морячек лежали в крови на палубе. Насмерть их пока старались не резать, приберегая, как живой товар для торговли с арабами или как заложниц на случай неудачи с мятежом в Коврополисе и во всём Северном Воеводстве.
-А ведь действительно, пока всё складывается удачно!
И атаман Ришелье довольно засмеялся.
-И парики пригодились! А помнишь Семен, как бабы плакали по отрезанным волосам?

Семен Ушаков оторвался от подзорной трубы не сразу. Он наблюдал, как группа его моряков пыталась захватить капитанский мостик, но с потерями откатывалась назад, отброшенная шпагами Эмилии Нуарро и её офицеров. Он приказал взять их живыми и этот приказ уже стоил жизни четверым его морякам. Но вот в воздух взвились арканы и офицеров стащили с мостика. Их стали избивать ногами. Морячка у штурвала испуганно встала на колени и подняла руки. Теперь верхняя палуба почти опустела и бой переместился на нижние.   По всей  верхней палубе, там и тут валялись женские локоны и самодельные парики с завязками. Их сбросили переодетые в женщин мятежники, бросаясь в бой.


Ушаков криво усмехнулся.
-Да, хорошая мысль пришла в голову Прохора, подстричь пленных морячек наголо. Накладные волосы сыграли не меньшую роль, чем марлевые повязки на лицах. Теперь и нам можно их снять. Небось, жарко тебе в волосах Виолетты?
Атаман Глобер Ришелье равнодушно передёрнул широкими плечами.
-Ничего, я потерплю, я не гордый. Переодеваться не будем до темноты. Надеюсь, вы не забыли про патрульные дирижабли, снующие вдоль побережья?
-Ох, и не вспоминай капитан, а то накаркаешь. Хоть их и поменьше летает в сезон восточных ветров, а всё же…

И не сговариваясь, оба помощника капитана начали обшаривать зоркими глазами пенистый горизонт, а затем подняли бинокли. Они не успели, как следует оглядеться, как марсовый на кормовой мачте завопил, что было сил.
-Внимание- воздух! Воздух, мать вашу в раскоряк! С севера двадцать идут к нам «боевые слоны»! Два десантных слона на горизонте.

Глобер Ришелье негромко выругался и стал рассматривать в подзорную трубу серебристые точки. Бинокли он не любил, предпочитая им мощный телескоп. Надо было отдать ему должное, видел он в него очень хорошо. Дело было в том, что у  него никогда не дрожали руки.
-Разрази меня Перун и спали Ярило! Это же не пограничная стража, а армейские десантные слоны. В них человек по пятьдесят в каждом. Плюс гарпунные пневмопушки и пневмопулемёты крупнокалиберные, да стреломёты. Вмиг всю оснастку посшибают, а то и потопят к чертям собачьим. Что они здесь делают над морем? Неужто нас кто-то продал из приближённых султана? Ни к чёрту у него тайная служба поставлена. Семён, дуй к радистам и отбей ему сообщение. Пусть его секретчики поработают с ближними придворными и банкирским окружением. Ему нас финансировать не хотелось, привлёк банкиров и работорговцев, а у них вокруг народ продажней некуда. Теперь из-за какого-то гнусного шпиона нам, видимо, труба! Как жаль, что верховой ветер утих на день раньше. Вчера то над океанской гладью ни птицы, ни дирижабля не было.

Прохор приосанился и поправил оружие на поясе.
-Ничего не дрейфь, атаман! Выберемся. Может, пролетят и не заметят.
Он поднял рупор и заорал на близко подошедший к ним второй корабль.
-Эй, на палубе прибраться! Убрать убитых и раненых. Всем немедленно одеть женские накидки и форму.
Затем он обернулся к товарищам.
-Ничего, если разоблачат, выйдем из залива и укроемся в архипелаге, отстоимся, а ночью уйдём южнее.
- Так они тебе и дадут уйти. Нет, распорядок оставляем прежний. Надо их сшибать. Можно пригрозить расправой с заложницами. А когда будут прямо над нами, откроем огонь из винтовок.
- Ерунда. Они поднимутся повыше и будут нас расстреливать оттуда. У  кораблей всё одно нет защиты от нападения с неба. Корабли то вооружены против арабов. А у них ковров-самолётов пока не наблюдается.
-Тогда слушай, что я тебе скажу. Дирижабли надо захватывать. В Коврополисе тысяч двадцать здоровых мужиков наберем и в горы. Оседлаем всю середину острова и устроим им красивую жизнь. Через неделю всех мужиков взбунтуем, а там и султан со своей армией подоспеет. Короче огневую команду пока прячем, а сами ножи за голенища и айда в плен сдаваться.

И командиры повстанцев и моряки на палубе тревожно оглядывались на приближающиеся дирижабли. Но вот корабли сошлись бортами и на фрегат «Ночь валькирий» перебрались ещё две сотни мятежников. Выслушав наставления атамана, на «Порывистом» остался командовать Семён Ушаков. Корабли почти совсем разошлись, когда над ними загудели моторы десантных дирижаблей. Они опустились очень низко и почти оседлали верхушки мачт. Потом зависли, чтобы получше разглядеть, что твориться на палубах. Тем временем «Ночь валькирий» развернулся, чтобы следовать за «Порывистым».

И в этот момент случилось непоправимое.   Через орудийный порт гарпунной пушки в море выбросилась капитан Эмилия Нуарро. Отважная женщина вынырнула и истошно закричала. Большими гребками она стала удаляться от корабля. С дирижабля ей скинули спасательный круг, а за ним на тросе спустили десантницу. Она тут же, едва перебросившись парой слов с капитаном, выдала в воздух пару красных ракет и стала поднимать офицера на дирижабль. По палубе крупной дробью застучали пневмопулемёты. На кораблях воцарилась страшная паника и неразбериха. Около двух десятков самых отчаянных заговорщиков собрались возле своих вожаков, а остальные забегали по палубе, а затем бросились вниз, чтобы спрятаться в трюме. Часть мятежников встала на колени и подняла руки вверх. Мятеж был раздавлен доблестными десантницами в самом зародыше. На скользящих тросах они стали ловко спускаться на палубу одна за другой. Головной дирижабль, гудя моторами чуть ли не над самой палубой, сбросил верёвочную лестницу.

В командной рубке дирижабля в форме поручик-валькирии Облачной стражи сидела стройная, красивая и ко всему прочему очень честолюбивая блондинка Людмила Немцова. Она окликнула свою радистку резким и властным  голосом.
-Срочно вызывай на связь штаб флота. Мужики подняли мятеж, захватили два корабля, но после обстрела сдались. Скажи им, что подмога не нужна. Мы с этими слюнтяями управимся без подмоги.
-Доложите сами-ответила радистка. Уже есть прямая связь со штабом флота.
Поручик взяла микрофон и решительно тряхнула головой.
-Госпожа штабс-ротмистр! Докладывает поручик Немцова. Фрегат «Ночь Валькирий» захвачен кораблём мятежников. Предположительно это крейсер «Порывистый» из экспедиции   капитана    Габриолли. После непродолжительного обстрела мятежники сдались. На корабли высажены призовые команды. Судьба женщин обеих экипажей пока неизвестна. Ждите донесений через час. В помощи не нуждаемся.

Последние слова она добавила с особенной гордостью. Не каждый командир дирижабля мог бы похвастаться захватом неприятельского корабля. А на её  долю выпало захватить даже два. От честолюбивых мечтаний  Немцовой закружилась голова. Получив добро, она приказала командиру второго дирижабля также снизиться для высадки людей. Скоро на палубах обеих кораблей забегали десантницы её роты. Они начали сгонять мужчин ударами прикладов на корму. Мужчины почти не сопротивлялись. Женщины легко связали их в большие вереницы. Поручик Немцова приказала через громкоговоритель:
-Главарей мятежа поднять на борт моего дирижабля.

Вскоре один за другим в сопровождении десантниц на борт дирижабля поднялись главари мятежа. Десантницы издевательски подгоняли их, покалывая кортиками в спину, ягодицы и в ноги. Больше десятка мятежников с десятью сопровождающими их десантницами оказались лицом к лицу с Людмилой Немцовой и Эмилией Нуарро.  Атаман Ришелье стоял возле люка и пытался перевести дыхание. В бок ему упирался кортик его стражницы. Но рядом стояли его люди, отборные люди, способные поражение превратить в победу и он решился.
- Я всё равно сбегу от вас, вонючие сучки! Вы меня живым не возьмёте, я в люк лучше сброшусь, чем к вам в лапы, твари паскудные!

Его показная истерика удалась. Стражница убрала нож и стала отпихивать его от люка. Он ненавидяще посмотрел в глаза поручику Немцовой и, та не удержалась, чтобы не ударить его по лицу. Однако Глобер неожиданно нырнул под её кулак и она задела им лицо своей стражницы. Обе слегка отшатнулись, но было уже поздно. Глобер выхватил   из-за пояса стражницы нож и приставил к горлу Немцовой.
-Не шевелиться, а не то я прирежу вашу начальницу.

Немцова только тяжело дышала, машинально лапая руками его могучий локоть, под которым в борцовском замке медленно ломалось её горло. Одна за другой стражницы бросали кортики. Только одна очень крупная десантница попыталась убить своего пленника, но тот неожиданно упал в сторону, и она,  получив удар ножом в бок, с воплем полетела в люк и разбилась о палубу крейсера. Её падение послужило своеобразным сигналом для мятежников.

Пока ошеломлённые десантницы собрались вокруг разбившейся девушки, и пытались оказать ей помощь, мятежники достали из сапог тонкие ножи и бросились на них. Десантницы слабо сопротивлялись, а вскоре испуганно попрыгали за борт, надеясь, кто на чудо, кто на помощь подруг, а кто просто на свою  выносливость. До берега было не больше двух километров, но вода, конечно, было всё ещё холодна. Да и кальмары время от времени нападали на пловчих, оплетая их щупальцами и, сдавив до хрипа в горле, утаскивали девушек в глубину.

Особенно незавидной была судьба морячек с «Порывистого», которые частично были уже развязаны и вышли на палубу свободными от позорного плена. Мятежники грубо, пинками, снова загнали их в клетки и связали попарно. Второй дирижабль был попросту сбит из винтовок зажигательными пулями, когда попытался открыть стрельбу из пневмопушек. Из горящего дирижабля, находящегося на большей высоте, порядка трёхсот метров, ворохом посыпали парашютистки. Отцепляя парашюты, они поплыли вслед за подругами по несчастью. А главари мятежников вскоре снова были на месте и стали срочно набирать команду для захвата воздухоплавательного завода в Коврополисе.

С ножом у горла поручик Немцова  вызвала штаб флота и доложила, что операция завершена, пообещав через два часа быть на месте. Но она не появилась на базе ни через два, ни через три часа. Уже темнело. И корабли направились прямиком к берегу. Высадив десант на пустынной косе, они бросили корабли и пленниц на произвол судьбы. Отряды мятежников начали движение на Коврополис, где уже шли бои за аэрозавод. Первый перегруженный дирижабль улетел туда с сотней бойцов. Скоро оттуда вернулось уже три дирижабля и из семисот мятежников ещё триста поднялись в воздух.

Штаб Северного флота с большим опозданием объявил боевую тревогу во всех частях и подразделениях. А перегруженные дирижабли уже высаживали мятежников возле работного дома. Отвлекающая атака на порт тоже удалась. Противник пока не понимал подлинных целей мятежников. В штабе заподозрили неладное и выслали три десятка малых разведывательных дирижаблей грузоподъёмностью не более десяти человек. Но всё, что они нашли, так это выброшенные на побережье корабли и толпу связанных женщин на палубах, которые пытались зубами развязать друг друга сами, не дожидаясь подмоги. Затем дирижабли начали поиск морячек уплывших  в сторону берега. К счастью, значительное большинство женщин всё же спаслось.

Без малого тысячный десант мятежников растворился во мраке, забрав шлюпки и угнав десантный дирижабль. Коврополис был в жуткой опасности и штаб флота объявил боевую тревогу во всех семи северных воеводствах. Но было уже слишком поздно. Мятеж непрерывно расширялся, охватывая весь город. Валькирии перешли к обороне и начали строить баррикады. Перегруженные дирижабли успешно высадили триста мятежников возле работного дома и ушли опять за новым отрядом. Но он не понадобился. Сонная верховая стража была захвачена в плен или разбежалась. На них самым ужасным образом подействовало применение мятежниками огнестрельного оружия. Их тяжеловесные пневмопулемёты не обладали такой дальностью и скорострельностью.     Бои в городе разгорались не на шутку.




ИСПЫТАНИЯ  «СЛОНОВ».

Лётное поле аэрозавода в Коврополисе находилось на самой дальней окраине города недалеко от побережья. С его наблюдательных вышек было видно, как бушевали океанские валы, накатываясь на приземистые скалы, разбросанные вдоль берега. Ленивая океанская волна, пенясь, будто нависала над остриями скал и утёсов, но, не в силах преодолеть их зубцы и грани, с шумом скатывалась обратно. По песчаной дороге вдоль берега из города к заводу весело шагала колонна молодых мужчин человек в пятьсот, они весело переговаривались на ходу. Временами их разговоры надоедали всадницам Верховой стражи, и они звонкими голосами подавали команду «бегом-марш!», что ещё больше раззадоривало молодых рабов. В их однообразной рабской жизни было не так много неожиданных весёлых просветов, и поэтому многие из них без раздумий вызвались добровольцами, чтобы поучаствовать в испытаниях новых дирижаблей типа «гелиос» и этим скрасить своё унылое существование.

Эти дирижабли представляли собой три скреплённые сигары длиной пятьсот и диаметром сорок метров. Их объём составлял под два миллиона  кубометров, больше чем  было у знаменитого цеппелина «Гинденбург», сгоревшего при посадке в Америке в 1937 году. Поскольку такие же трагедии также происходили из-за частых гроз на Арматоре, летучим газом в новых дирижаблях был уже гелий, хотя двигатели работали на газообразном водороде, выделяемом водно-алюминиевыми элементами из чистой воды. С четырьмя двигателями по восемьсот киловатт они могли перебросить двести  тонн груза на расстояние пятнадцать тысяч километров. Это означало, что гелиопланы могли перелететь океан и, сбросив десант на арабскую столицу Эль-Дормастол, вернуться обратно. При скорости двести километров в час за один длинный сорокачасовой арматорский день они могли преодолеть расстояние в восемь тысяч километров при высоте полёта более тысячи метров. Таковы были возможности новой серии из двадцати десантных «гелиопланов», значительно превосходящие лучшие немецкие, английские  и американские дирижабли двадцатых годов двадцатого века на Земле. Арматорские разработчики  также опирались в своих решениях на дирижабли жёсткой конструкции.

Большой дирижабль жесткой конструкции, внешняя обшивка которого сохраняла свою форму неизменной независимо от давления наполняющего его газа благодаря балочному каркасу соответствующей формы, впервые был построен в Германии. Своим созданием он был обязан инициативе и настойчивости графа Фердинанда фон Цеппелина. С тех пор дирижабли жесткой конструкции стали называть его именем. В период с 1900 по 1937 фирма «Цеппелин» построила около 130 дирижаблей. Первые цеппелины широко использовались для перевозки пассажиров через Атлантику перед Первой мировой войной, принимали участие в военных действиях на суше и несли патрульную службу на море, и даже бомбили Лондон в 1915 году.

Каркас дирижабля набирался из кольцевых поперечных силовых элементов, которые соединяли продольными балками, изготовленными из алюминия и идущими от носа до кормы. Эти элементы стягивали расчалками из стальных струн. На каркас натягивалась матерчатая оболочка, внутри которой размещалось несколько индивидуальных матерчатых газовых резервуаров, покрытых позолотой и разделенных проволочными перегородками. После Первой мировой войны работы по созданию гражданских транспортных цеппелинов были продолжены Г.Экнером.

Первыми послевоенными дирижаблями для воздушных путешествий были «Бодензее» и «Нордштерн», имевшие объем около 21 600 м3 и развивавшие скорость до 128 км/ч.  Воздушный корабль «Граф Цеппелин» объемом 100 000 м3 , заполненным водородом, имел в своей конструкции 17 отсеков и 28 продольных балок; пять двигателей мощностью 390 кВт каждый,  размещались во внешних мотогондолах. Эти двигатели могли работать как на бензине, так и на газовом топливе, что позволило использовать несущий газ, который обычно приходится выпускать через клапаны для компенсации веса топлива, израсходованного в полете. Построенный в 1936 «Гинденбург» объемом 190 000 м3 с 16 отсеками из синтетической ткани, заполняемыми водородом, был непревзойденным по роскоши средством для транспортировки пассажиров по воздуху. Этот сигарообразный аппарат длиной 253 м и диаметром 41 м имел 4 двигателя Дизеля мощностью 780 кВт каждый, оборудованных механизмом реверса. Он мог перевезти груз весом 90 т на расстояние 12 800 км. К сожалению, 6 мая 1937 при посадке в Лейкхерсте (шт. Нью-Джерси) он потерпел аварию и сгорел, унеся жизни 36 человек из 93-х.

Кроме цеппелинов, в Германии были созданы другие, менее известные дирижабли жёсткой конструкции. Их производила компания «Шютте-Ланц», которая в 1911 г. построила экспериментальный дирижабль объемом 19 000 м3, а в период Первой мировой войны – пять военных дирижаблей объемом ок. 54 000 м3 . Они имели деревянный каркас с продольными несущими балками и круговыми шпангоутами и были оборудованы двигателями, устанавливаемыми во внешних мотогондолах.

В период с 1915 года в Великобритании было построено несколько серий дирижаблей жесткой конструкции. Английский дирижабль R-34 объемом 55 300 м3 , имевший пять двигателей мощностью 200 кВт каждый, совершил в 1919 первый трансатлантический перелет. Дирижабль R-101 объемом 135 000 м3 , длиной 212 м и диаметром 44 м имел силовую установку из пяти двигателей Дизеля мощностью 480 кВт каждый. Его каркас был изготовлен из нержавеющей стали. В Великобритании была разработана техника швартовки дирижаблей жесткой конструкции к высоким причальным мачтам.

В США первым дирижаблем жесткой конструкции был дирижабль ВМС США «Шенандоа» с металлическим корпусом, который имел такую же (но несколько более удлиненную) форму, как германские цеппелины периода Первой мировой войны. Затем появились «Акрон»  и «Макон», построенные корпорацией «Гудьир – Цеппелин», объемом 175 000 м3 каждый, максимальным диаметром 40 м и длиной 240 м. Они использовали гелий в качестве несущего газа и имели ряд новшеств в своей конструкции. На четырех стабилизаторах большой площади размещались рули высоты и направления с триммерной сервокомпенсацией. Восемь двигателей Майбаха с устройствами реверса, мощностью 420 кВт каждый, устанавливались в отдельных отсеках по четыре двигателя с каждой стороны дирижабля. Эти двигатели посредством трансмиссионных валов вращали винты, которые можно было поворачивать и создавать либо горизонтальную тягу для движения вперед (или торможения при реверсе тяги), либо вертикальную тягу – для взлета и посадки. Главная кабина управления размещалась под корпусом в передней части дирижабля. Кроме того, имелась вспомогательная кабина управления, располагавшаяся в нижнем стабилизаторе. Внутри корпуса этого гигантского дирижабля был предусмотрен встроенный самолетный ангар с раздвижным полом. В ангаре можно было разместить пять специальных самолетов. Самолет заправлялся топливом и затем с помощью круговой подвесной монорельсовой дороги перемещался на трапецию, которая опускала его вниз для осуществления взлета и поднимала на борт дирижабля после возвращения.

Эти дирижабли могли швартоваться к стационарной или перевозимой на гусеничном тягаче мачте. Дирижабль «Макон» имел крейсерскую скорость 136 км/ч при дальности полета 16 000 км. Общий вес дирижабля составлял 200 т при полезной нагрузке 90 т. В запасе еще оставалось 15 т динамической подъемной силы, которую можно было использовать для компенсации веса ледяной корки или других непредвиденных нагрузок. Эти дирижабли имели отличную маневренность и могли осуществить разворот с радиусом, который лишь в четыре раза превышал их длину.

Разумеется сведения о дирижаблях довоенной и военной поры стали известны  арматорской цивилизации, благодаря нескольким лётчикам и инженерам из числа белогвардейцев и немецких подводников, оказавшихся во французском плену перед катастрофой. Остальные сведения о дирижаблях  франкоросски добывали сами, на собственном опыте, не таком кровавом, как у земной авиации, но и не безоблачном. Аварии и жертвы тоже были, хотя испытания новых гелиопланов проходили всё более удачно.

Что касается новых арматорских десантных «геликов» и гэпов-гелиоэлектропланов, то, помимо трёхкорпусной конструкции, у них были очень существенные отличия от старых моделей. Они летали не только дальше и быстрее. Они имели широкое крыло-платформу, внизу над которой устанавливался всего один грузовой корпус диаметром около двадцати и длиной двести метров, полезной грузоподъёмностью в триста тонн. Это позволяло разместить в нём более  двух тысяч десантников и обеспечить для них необходимую пневмопулемётную поддержку с воздуха. Кроме того, в основу их двадцатисантиметровых внутренних корпусов был заложен гелиопенопласт, то есть пенопласт вспененный и застывший в гелиевой среде. Он не только мало весил, но и сам часто обладал малой положительной плавучестью в воздухе, поэтому стопы листа из гелиопенопласта на складах завода прихватывали сеткой, прикреплённой к полу. А внешний корпус и усиления внутри грузового отсека изготавливали из миллиметрового стеклопластика, один квадратный метр которого весил чуть более килограмма, но по прочности в два раза превосходил сталь.

Однако главный конструктор гелиопланов Полина Степанова и конструктор авиаоружия Мэрейя Пуассо настойчиво  доказывали семи деятелям ответственной комиссии Госсовета, что ограничение численности десантниц до батальонного состава в шестьсот двадцать пять человек увеличит боевые и вспомогательные возможности дирижабля. А именно стрелорассыпание, стрелковую поддержку из пневмопушек и пулемётов, увеличит эвакуационные возможности и создание ротного госпиталя. Это могло бы позволить относительно малочисленному десанту решать более широкий круг боевых задач, не возвращаясь за дополнительными отрядами бойцов. В результате этих споров, после успешных полётных испытаний, одной из деятельниц комиссии, полуарабкой Зимран Махди была осторожно брошена мысль об испытании хотя бы одного дирижабля с предельной нагрузкой из пяти рот полного состава. В развитие идеи для испытаний было предложено использовать мужчин-добровольцев в полной боевой десантной форме и с оружием, но без боеприпасов. Вместо боеприпасов предполагалось загрузить ящики с камнями.

И вот в тот момент, когда все члены ответственной комиссии и разработчики находились на центральном командном пункте лётного поля, колонна из шестисот тридцати мужчин прошла через ветрозащитные креговые лесопосадки, наподобие сосновых, и вышла на грунтовую взлётно-посадочную площадку. На ней  рядами стояли заякоренные в земле минибурами разнообразные дирижабли самого разного размера и формы. Никто из двадцати пяти оживлённо болтавших всадниц конвоя не заметил, как из кустарника украдкой поднялись и смешались с колонной ещё семеро мужчин в серой десантной форме. Группа из десятка рабов сразу окружила их, будто ждала, и скрыла новичков от глаз всадниц.

Мужчины вскоре успешно дошли до дирижабля и их быстро загнали внутрь спешившиеся всадницы. Охранницы аэропорта попытались пересчитать их, но молодые рабы толпой, отталкивая друг друга, бросились внутрь дирижабля по откидным мосткам. Посмеиваясь над старательностью молодых рабов, охранницы махнули рукой и не стали выгонять их на построение. Пилоты уже находились на своих местах, и после обычных предстартовых переговоров и проверки двигателей дирижабль задрал нос в небо и с места по спирали взлетел в сверкающую синеву.

До заката оставалось не более двух часов. Дирижабль прошёл над морем и вскоре повернул к берегу. Возле него он произвёл имитацию атаки на группу высланных заранее шлюпок и, развернувшись, направился к мелким островкам в ста километрах от побережья. Конструкторы и советники на центральном пульте были довольны проведёнными перемещениями десанта и отдали команду на возвращение после выполнения ряда манёвров над островами. Небольшой дирижабль с телеоператорами отправился следом за новым геликом.

Возвращения команды следовало ждать не ранее, чем через полтора часа и всех деятельниц комиссии попросили спуститься  с наблюдательной вышки на этаж ниже. Главный конструктор Полина Степанова пригласила всех дам на чай с пирогами под разноцветным навесом, прикрывавшим просторную веранду, опоясывавшую здание руководства завода. Деятельницы комиссии с удовольствием расселись за длинным столом и стали всматриваться в грозные валы океанского прибоя. Погода располагала к разговорам. Ветер с моря был тёплым и приятным. К их удивлению распорядок дня испытаний оказался значительно шире обычного, и Степанова с помощью своей заместительницы Елизаветы Черёмухиной в течение получаса показала им в воздухе несколько новейших образцов дирижаблей. А затем они уступили место главному технологу Анастасии Давыдовой и той удалось совершенно сразить и без того поражённых увиденным дам. Но, прежде чем отдать приказ на пролёт последнего пятикорпусного дирижабля, Давыдова прочла дамам неожиданную лекцию.

-Вы все прекрасно знаете, что основоположником дирижаблестроения является француз Анри Монгольфьер.  Первые французские дирижабли имели мягкую надувную оболочку и плохо управлялись, хотя слово дирижабль означает управляемый аэростат. Положение резко улучшилось, когда немецкий граф фон Цеппелин перешёл к производству жёстких металлических дирижаблей. С их помощью удалось избежать сминания оболочки дирижабля неожиданными порывами ветра или перегибания восходящими и нисходящими потоками воздуха. Ему удалось построить дирижабли  большой грузоподъёмности и, казалось, что пройдёт ещё два десятилетия и дирижабли заполнят всё небо. Однако этого не произошло. Медлительных исполинов вытеснили самолёты. Вы наверняка читали о самолёте русского изобретателя А. И. Сикорского «Илья Муромец». Этот четырёхмоторный исполин поразил воображение генералов, и они размечтались об огромных самолётах, способных на сумашедшей скорости и с большой высоты уничтожать города противника. Слава богу, тогда им не удалось начать производство таких самолётов. Прообразом для наших арматорских дирижаблей стал лёгкий надувной разведывательный теплодирижабль с французкого крейсера.

У всех дирижаблей наряду с великолепными достоинствами, а именно большая грузоподъёмность и удобство для пассажиров, простор внутри кают и вертикальный взлёт были также и недостатки, а именно медлительность и большая парусность, а также непрочность корпуса и взрывоопасность водорода. Сегодня, показывая вам новейший образец воздушного корабля будущего, я с удовольствием должна отметить множество положительных качеств, которыми обладает этот аппарат. Мы назвали его аэроплот. Пять корпусов и крыло приближают его по форме к воздушному змею и снижают боковую парусность и лобовое сопротивление. Корпуса из гелиопенопласта выполнены в виде толстостенных труб и обеспечивают достаточную подъёмную силу, так как имеют всего два процента вещества на кубометр воздушной массы. Соответственно с гелием вместо воздуха они имеют около грамма положительной плавучести. Внутри этих труб имеется по четыре лавсановых пузыря с чистым гелием, который можно подогревать, увеличивая плавучесть или откачивать и охлаждать, снижая плавучесть. Передние и задние крылья обеспечивают дополнительную подъёмную силу при наибольшей скорости. То есть при двухстах км в час. Капоты четырёх приставных модулей скрывают внутри мощные дизельные двигатели. Причём два ближних корпуса имеют тяговые и толкающие двигатели. Тогда как на крайних модулях стоят двигатели вертикального взлёта. За счёт поворота вокруг своей оси на девяносто градусов они могут обеспечить боковую тягу и дирижабль сможет развернуться на месте. Соотношение диаметра и длины восемь к  ста придаёт ему удлинённую форму и позволяет развивать крейсерскую скорость до двухсот пятидесяти километров в час. Это даёт возможность покрыть расстояние в десять тысяч километров всего за двое суток, причём в условиях повышенного удобства для путешествующих, примерно, как на речном пароходе. Удлиненный десятиметровый отсек среднего модуля вмещает пилотов и пассажиров. Удлиненный задний модуль позволяет перевозить крупные грузы.

Но не это является главным. Дело в другом. Глубинный смысл данной конструкции лежит в её технической гибкости. Каждое бревно аэроплота можно использовать отдельно. Это может быть и семейный корабль для путешествий и личный аппарат любой длины. Кстати, трубы из гелиопенопласта можно изготовить даже в домашних условиях, отливая отдельные кольца и нанизывая их на надутый гелием лавсановый пузырь. Полианилиновая проводка вместо проводов позволяет снизить вес дополнительно. Сверху его корпуса покрываются плёночными солнечными батареями, позволяющими осуществлять многомесячный полёт, а снизу севларом, пластиком, который выдержит даже попадание пуль. Это будет самый безопасный воздушный корабль будущего.

Но и это ещё не всё. Давайте представим, что великий Циолковский был не прав. Что человеку делать в губительном для него космосе? Зачем нам арматоркам эфирные поселения? Приятнее парить над зелёной-голубой планетой на высоте до двух километров, не испытывая губительного излучения. Зато воздушные города на Арматоре скоро действительно станут явью. Представьте себе ажурную башню из бетона, к которой подлетают дирижабли и залетают в её ячейки. Они включают схваты на носу корабля и заякоривают стойки. Вся конструкция  может быть высотой несколько сот метров и в центре её будут каскады лифтов. Можно будет путешествовать всей семьёй и не только во время отпусков. «По ветрам, по ветрам. Нынче здесь-завтра там!-вот девиз будущего поколения Арматора.
Её потрясающее выступление прервала внезапно появившаяся взволнованная помощница. Она вбежала на веранду с выпученными глазами и в расстёгнутом мундире.
-Связь… С испытуемым кораблём потеряна связь! Там что-то произошло.

Связь с дирижаблем прервалась неожиданно и поэтому, когда через полчаса воздушный корабль появился над  полем, у многих заводчан и членов комиссии отлегло от сердца. Председатель ответственной комиссии Госсовета Амалия Трианон велела откупоривать шампанское. Но неожиданные очереди из пулемётов по охране аэродрома отбили у них желание праздновать завершение испытаний. Дирижабль быстро приземлился и из него стройными колоннами побежали бывшие рабы-мужчины. Надо было отдать должное их командирам. Довольно скоро двадцать взводов с пневморужьями арестовали почти всю охрану аэродрома и согнали женщин во вспомогательный склад завода. Женщин вместе с членами комиссии набралось около ста человек. Ещё около сотни женщин вырвались на дорогу в город, но вскоре были рассеяны по полям и перелескам тремя взлетевшими дирижаблями.

Полина Степанова не находила себе места. Она стучала в ворота склада и требовала её выпустить. Но, наконец, она поняла, что крики бесполезны и надолго замолчала.
-Я думаю это предательство- неожиданно нарушила монотоннее вздохи и разговоры пленниц Зимран Махди. Мэрейя, ответьте, откуда у мужчин в дирижабле оказались боеприпасы и сжатый воздух?
Мэрейя разозлилась и вскочила с места. У неё затряслись руки от гнева.
-Нет, это вы лучше мне ответьте. Как на дирижабль попали люди, знающие его устройство и умеющие им управлять и применять бортовое оружие?
Ссорящихся женщин едва развели по углам, как ворота открылись и в них ввалилась огромная толпа мужчин. Они рыскали по рядам пленниц и вытаскивали из них пилотов в голубой форме. Из рядов мятежников выступил Глобер Ришелье и потребовал тишины.
-Я вижу, что передо мной стоят семнадцать пилотов Облачной Стражи. У нас к вам есть предложение. Наши условия будут очень выгодны для вас. Вы должны быстро обучить наших мужчин-техников управлять этими аппаратами. Они поведут их в бой. Ваша задача находиться при них и быть пилотами-советниками. Те, кто откажется, будут переданы в руки ваших бывших рабов в полуголом виде. Задумайтесь о своей судьбе и не играйте с огнём…

Молодые лётчицы притихли, побледнели и съёжились.
-Ничего-отозвалась гордая Полина Степанова. Огонь легко затушить водой. И ваш мятеж тоже будет скоро напоминать залитый плевком окурок.
Глобер Ришелье вытянул руку в её сторону.
-Ну что ж, раз она первая отказница, то ей самую большую долю удовольствий.

С этими словами он несколько раз ударил полк-валькирию Облачной стражи плёткой. Подбежавшие подручные повалили её и сорвали с женщины всю одежду. Жалкая и растрёпанная, она всё же нашла в себе силы гордо выпрямиться и плюнуть в сторону атамана Ришелье. Её схватили и  с издевательствами поволокли по проходу. Однако произошла заминка. В ворота вошла небольшая кучка людей. Вожак отделился от этой кучки и, вырвав Степанову из рук мятежных рабов, подвёл её к атаману. Это был Прохор Громов.
-Дорогой атаман! Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь женщин. Верность присяге впиталась в них с молоком матери. Ты никого не заставишь её нарушить. Но зато слухи о гнусных  изнасилованиях быстро разнесутся по городу и женщины перестанут нам сдаваться в плен. Если они будут сражаться до последней капли крови, мы не сможем уйти отсюда в горы. Нас здесь всех и закопают. Мы же договаривались-никаких насилий над пленницами! Ты дал слово, атаман!

Ришелье  разозлился и побагровел от гнева, но, пересилив свою ярость, злобно усмехнулся и оттолкнул Полину от себя в кучку стражниц.
-Убирайся от меня с глаз долой, поганая тварь. Хорошо, мы улетим как –нибудь сами… без вашей помощи. Всыпать всем по десять плетей и запереть. Пусть этих крыс освобождают боевые подруги, если смогут прорваться сюда из города.
И мятежники, ворча и ругаясь, покинули склад, оставив человек двадцать для расправы с пленницами.

Примерно через час, уже в полной темноте десяток дирижаблей всё же поднялся в воздух, пробираясь между листами парящего в небе гелиопенопласта, выброшенного мятежниками из складов, Они уносили  в своих гигантских отсеках более пяти тысяч рабочих аэрозавода на помощь мятежникам в городе. Через зарешеченные окна склада за их отлётом печально наблюдали работницы аэрозавода и избитые лётчицы.
-Вот действительно с неба на землю-да ещё мордой в грязь- печально сказала Степанова, поправляя порванную одежду.

Однако женщины унывали не долго и вскоре отряды из лётчиц и работниц авиазавода стали ремонтировать и поднимать в воздух повреждённые мятежниками дирижабли. Снаряжённые боеприпасами уже через час они ринулись на помощь городу.
 
СРАЖЕНИЕ С МЯТЕЖНИКАМИ

Наступила теплая весенняя ночь. Музыка в  усадьбе Шатровых звучала всё громче. Вальсы, танго, фокстроты сменялись незнакомыми изящными мелодиями или же залихватской русской кадрилью. Вера Шатрова раскраснелась и, отведя своего скромного партнёра на место, вышла в коридор и сняла трубку телефона.
-Алло, станция? Дайте мне Службу досуга два-пять восемь-двести семь. Здравствуйте. Вас опять беспокоит Шатрова. Пришлите, пожалуйста, ещё мальчиков-танцоров. Что-то дамы расплясались, а танцевать не с кем. Да ещё четверых. Как одевать? Оденьте что–нибудь светлое, в обтяжку, как балеронов. И кружева. Побольше кружавчиков на рукавах, груди, шее и спине. А то гостий уже под сотню набилось, а танцоров вместе с моей челядью всего человек сорок. Парни слабоваты, похоже, совсем уморились…
-Алё-алё? Куда вы пропали? Я ничего не слышу… станция, чёрт возьми, куда пропала связь?-нетерпеливо заорала Шатрова-старшая в трубку и несколько раз ударила по рычажкам аппарата. Они чего там, тоже женяться?-удивилась она.

Её оторвала от телефона возбужденная, сумрачная Рони.
-Мать. Ты где прячешься? Представь себе, я сейчас Катьку уплясала…
-Рони, пожалуйста, не надо называть Столыпину  Катькой. Всё же она тебе не ровесница-недовольно поморщилась госпожа Вера.
-Ну, мам, мы же не на людях. А так мы с ней даже очень подружились. Только Джоана ревнует. Сейчас прибежит меня искать. Ага. Вот и она легка на помине…

Но договорить Рони не удалось, потому что высокие створки входных дверей дома с треском раскрылись и в них ввалилась растрёпанная и окровавленная всадница в чёрной черкеске. Рони вскрикнула и бросилась к ней. Девушка закатила глаза и повалилась на руки подбежавших женщин. Джоана быстро метнулась за водой и вылила её из кувшина на лицо и грудь всадницы. Та медленно очнулась и, переводя затуманенный взгляд с одного лица на другое, прошептала, задыхаясь.
-Скорее, объявите тревогу. В городе мятеж. Мужчины громят усадьбы. Десант высаживают и с кораблей и с дирижаблей. Где главнокомандующая, где госпожа Юсупова?
Однако новый обморок не позволил ей ответить на посыпавшиеся со всех сторон встречные вопросы встревоженных дам. Шатрова метнулась к дверям и тут же их захлопнула.
-Рони, Джоана-к оружию! Охранять двери. Они уже ломают забор и ворота. Я подниму по тревоге флот и расставлю людей.
Штабс-капитан Шатрова, на бегу срывая с себя украшения, бросилась в зал. Там всё ещё играла музыка, и ей пришлось заорать изо всех сил.
-Тревога! К оружию, сударыни! В городе бунт! Рабы-мужчины восстали и вооружаются…

Сразу протрезвевшие валькирии бросились к оружию. Юсупова схватилась за белый мраморный телефон спецсвязи в каминном зале и начала названивать в подразделения флота и Верховой стражи. Её второй офицер связи поручик Глафира Жемчугова выбралась на крышу и дала вверх две синих и две красных ракеты. Её сигналы заметили и повторили с нескольких, зависших над городом, патрульных дирижаблей. То там, то здесь по городу завыли сирены общей тревоги. Количество дирижаблей над городом стало постепенно увеличиваться. Жемчугова с глубоким сожалением расправила грязное и порванное бальное платье, а затем решительно надрезала его выше колен и со злостью оборвала. Глядя на неё также поступили и остальные гостьи. 

Внизу стоял рёв, вой, крики и грохот ломающихся дверей, звон разбитых стёкол. Сотни полторы мятежников метались по саду, пытаясь найти способы ворваться в дом. Им это не удавалось и они, вопя и ругаясь, отступали,  чтобы уступить место свежим отрядам. Несколько человек  по связанным за концы лестницам взобрались на крышу, однако их тоже постигла неудача. Поручик Жемчугова, покидая крышу, догадалась отправить туда трёх знакомых капитан-валькирий и они яростной сабельной атакой сбросили с крыши пятерых мятежников.
-Слабоваты нынче пошли мужики! - заявила одна из них, фигуристая крепкая рыжеволосая женщина по имени Марта Дойч и протерла свою  саблю от крови.

Однако атаман Прохор Завлекаев не хотел отступиться. Он уже знал от присоединившейся к мятежникам мужской прислуги, что в доме находятся и главнокомандующая флотом и её начштаба. Через подвальные помещения особняка в дом отравилась ватага из двадцати добровольцев  со служкой Шатровых Егоршей. Он был назначен проводником. Однако, находясь уже в доме, он увидел бегущую по коридору полк-валькирию Столыпину и его сердце не выдержало. Он выскочил из помещения кухни и, заперев её на засов, громко позвал госпожу Катерину. Мятежники заорали и принялись ломать дверь, но время было упущено. На зов Столыпиной прибежали человек семь валькирий и шпагами, саблями и пневмопистолетами снова загнали мятежников в подвал. Тяжело дыша, они припёрли столом и завалили дверь в погреб чем попало. В этой стычке отличились средние сёстры Рони. Они втроём прибежали на зов Катерины и вместе с офицерами яростно теснили мятежников до тех пор, пока дверь не захлопнулась. Две девушки были слегка ранены и находились на седьмом небе от счастья, что они, наконец, побывали в настоящем бою.

Катерина успокаивала подавленного своим предательством и почти безучастного  к её словам Егора.
-Ну, малыш! Не распускай нюни. Всё равно мятеж будет подавлен. Силой они ничего не добьются. Зато скоро должны начаться переговоры с мятежниками, и я обязательно попрошу императрицу назначить тебя в комиссию по отмене Рабства. Тебя никто не посмеет обвинить в предательстве. Успокойся и иди наверх. Помоги мадам Дарье приглядывать за младшими внучками. А это на, от меня личный подарок.
И с этими словами она протянула Егору свой именной пневмопистолет с гравированной ручкой.

Женщины ещё метались по дому, ожидая новой атаки, но в саду неожиданно всё стихло. Мятежники уходили прочь из города. Небольшой отряд, посланный в погоню привёл двоих пленных. Оба они были ранены. Один из них с перевязанной головой старательно прятал лицо. Но это было бесполезно. Вера Шатрова с негодованием узнала в нём своего моториста Ивана. Виселицу приготовили тут же в саду. Но на беду вернувшиеся девчонки рассказали о пленниках своей бабушке при Егоре. Егор бросился вон из комнаты и, выбежав в сад, стал умолять хозяйку, не вешать Ивана. Раненый мятежник сплёвывая кровь и оглядываясь на бьющегося в конвульсиях в петле своего товарища, с изумлением наблюдал, как Егор обнимает колени своей хозяйки и целует их. Но штабс-валькирия была непреклонна и приказала вешать мятежника. И тогда случилось непредвиденное. Егор вскочил на ноги и, нацелив дарёный пневмопистолет в голову мадам Веры, приказал её подручным отпустить пленника. Подручные выполнили приказание и через минуту Иван, изумлённо оглядываясь, исчез в темноте.

Егор бросил пистолет и тут же был жестоко избит обозлёнными женщинами. Его судьба буквально повисла на волоске, и только появление Екатерины Столыпиной, его ангела-хранителя, успокоило разбушевавшихся женщин.  Полк-валькирия, как бешеная, налетела на кучку офицеров, вставлявших голову Егора в петлю и через минуту они все катались по траве от боли, раскиданные приёмами джиу-джитсу.
-Катька, ты сошла с ума. Отдай им этого змеёныша- заорала на неё оскорбленная до глубины души Вера, сплевывая кровь из разбитого рта.
Но разозлённая Катя спокойно показала ей кукиш и, вытирая кровь с разбитого лица, забрала Егора с собой.
-Ладно! Мы с тобой сегодня в спальне поговорим-крикнула ей в след смертельно обиженная штабс-валькирия. Когда ты немного придёшь в себя и очухаешься.

Она ещё не знала, что спать ей не придётся ни в эту, ни в следующую ночь. А когда, через сутки она на несколько часов доберётся до своей спальни  и застанет в ней спящую в грязном мундире Катю, то она, ни слова не говоря, разденет свою священную сестру  и вытрет влажным полотенцем. Едва умывшись сама, она через пару минут уже сладко будет похрапывать, уткнувшись лицом в Катино плечо.

А в эту ночь над городом только разгорались воздушные бои. Они шли с переменным успехом. Но у мятежников отыскалось лишь пятеро приличных авиаторов, и к утру валькирии добились перелома. Воздух безраздельно принадлежал им, даже не смотря на применение мятежниками огнестрельного оружия для борьбы с воздушными целями. Положение повстанцев стало критическим, и они потянулись отряд за отрядом на западную окраину города.

Последний большой отряд,  около трёх тысяч человек,  вышел на соединение со своими с территории аэрозавода. Его почти не атаковали. Но Глобер Ришелье всё больше мрачнел. Он понял, что их сознательно выпускают в предгорья, чтобы уничтожить с воздуха. Драться с обреченными мятежниками в городе валькирии не хотели, чтобы не увеличивать и без того значительные разрушения. Ему удалось установить связь с пятью своими летунами, и он приказал им вывезти авангард в горы. Туда переправилось около полутора тысяч мятежников, после чего они были сбиты, не смотря на то, что из семидесяти винтовок пятьдесят были отданы для прикрытия дирижаблей.

Глобер Ришелье покинул заброшенную усадьбу неподалёку от дома Шатровых, где располагался его штаб в последнюю очередь. Бой затих и огромная масса почти безоружных рабов, не умеющая в своём большинстве сидеть на конях, верблюдах и лосях, двинулась пешком через поля льна и пшеницы. Глобер Ришелье оставил в своём подчинении сотню мятежников на лосях и верблюдах. Ещё двести мятежников возглавили роты, полки и дивизии полуштатного состава. Ротой считали полусотню, полтысячи были уже полком, а тысячу считали дивизией. У Глобера были свои мысли на этот счёт. Затем переодетый в его одежду всадник начал носиться перед мятежными колоннами, а он тайно отбыл со второй полусотней всадников, посадивших на горбы ещё по паре ездоков. Усиленный кавалерийский отряд ушёл далеко вперед. Скоро его подобрал последний летавший на одном из четырёх моторов дирижабль и дотянул его отряд почти до леса. Вскоре верховный атаман повстанцев был во главе своих горных дружин.

А тем временем три пешие колонны, состоявшие из мужчин, которые почти не умели сражаться, пытались пробиться к лесистым предгорьям, находившимся в полутораста километрах от города. До самих Западных гор, находящихся на границе с Дормастолом было больше трёхсот километров. Большинство из них было рассеяно, а позднее захвачено в плен, поскольку всадницы верховой стражи объявили на них настоящую охоту с пиками и арканами в руках. Большой урон повстанцам наносили пневмоарбалеты и пистолеты в руках стражниц, они почти никого не убивали, но калечили повстанцев изрядно.

Лишь одна колонна под началом Прохора Завлекаева настойчиво отбивалась от конных и воздушных атак. Ещё ночью, грабя арсеналы аэрозавода, он унёс оттуда тяжёлые пневмомёты, и наскоро составил и обучил расчёты из четырёх человек при каждом. Эти расчёты он приставил к  каждой роте, а семь расчётов оставил при себе лично. Теперь он пожинал плоды собственной предусмотрительности. Его пневмомётчики уверенно сдерживали наскоки конной стражи. А по дирижаблям вели огонь пятеро стрелков с винтовками, тоже находившиеся при его особе. По команде «гром» его трёхтысячная колонна дружно разбегалась, и дирижабли напрасно пылили струями пуль поля, ведя неприцельный огонь, тогда как его расчёты сбили уже семнадцать дирижаблей и дрались всё уверенней.

Конечно, сбитые дирижабли не разбивались, а высаживали облачную стражу на землю. И десантницы пешим ходом всё настойчивее наседали на его колонну. Постепенно облачная и верховая стража наладили боевое взаимодействие и их налёты на колонну стали всё дружней и дружней. Воздушные налёты не позволяли повстанцам вести сосредоточенную стрельбу, а верховые и пешие атаки непрерывно рассекали разреженные боевые порядки. И когда до леса осталось не более трёх километров, нервы у повстанцев не выдержали. Беспорядочной толпой они бросились к спасительному лесу. Рабы и мятежники, на радость стражницам, бросились под прикрытие леса, очертя голову. Их сердца замирали от ужаса при виде конных отрядов впереди, дирижаблей над головой и озверелого десанта сзади.

Бегство было совершенно диким и раненому в руку Прохору Завлекаеву едва удалось сколотить человек триста для прорыва конных заслонов. Всадниц было около полутора тысяч. Они с гиканьем вылетали навстречу, сверкая газырями на красивых черкесках, крутя над кубанками арканами и нагайками, а потом со смехом волочили по земле пленённых рабов. Сзади наседали парашютистки-валькирии облачной стражи. Они жестоко избивали сдавшихся и захваченных в плен мятежников. На пневоочереди с дирижаблей повстанцы уже почти не обращали внимания, как и на своих убитых и раненых товарищей.

До леса добралось около шестисот человек, но всадницы и здесь не желали отставать от беглецов. Однако их ряды вынуждены были ненадолго смешаться, чтобы отразить неожиданный натиск из леса. Глобер Ришелье всё-таки вывел свой полуторатысячный авангард  и ударил навстречу бегущим повстанцам. С диким криком и воем они смогли  повернуть всадниц на себя и дали время уставшим товарищам втянуться в спасительный лес. Десантницы попытались преследовать повстанцев, получив поддержку состоящую из почти пятисот молоденьких парашютисток кадетского корпуса. Но в лесу их встретили таким плотным огнём из-за каждого ствола и куста, что они предпочли отступить.


Глобер Ришелье вызвал Семёна Ушакова и приказал разослать по окраине леса всех своих всадников, которых набралось почти четыре сотни человек. Их задачей было разыскать и собрать разрозненные группы повстанцев. К вечеру почти три тысячи усталых и запылённых мужчин ушли в горы, чтобы продолжить борьбу за дело свободы и подготовить новые отряды в южных воеводствах для прорыва навстречу предполагаемому наступлению армии Аль-Дормастола. Глобер не сомневался, что они выступят, чтобы помочь им. Так ли это будет на самом деле, ему не хотелось думать, и он отгонял от себя сомневающихся. Одним из таких сомневающихся был Прохор Завлекаев, и Ришелье был отчасти рад, что  тот не сумел пробиться в лес.

Капитан «Порывистого» Прохор Завлекаев оказался среди неудачников, то есть среди тех, кто вновь попал в лапы рассвирепевшего бабья, с радостной будущностью быть испоротым плетьми, изнасилованным злобными валькириями, а потом отправленным на самые глубокие и страшные золотые и серебрянные рудники, по сравнению с которыми  рудники открытые Кортесом в Боливии и давшие испанской казне за вторую половину 16-го века 7000 тонн золота и истощившиеся только в 1887 году были всё-таки детской игрушкой. Через пять лет человека здесь ждала путёвка в Храм Триглавы. А дальше, дальше жрицы Триглавы знали своё дело. И печи храма заполненные кусками янтаря дымились непрерывно.

Едва увернувшись от злобно гогочущих всадниц, Прохор скатился в кусты длинного оврага и попытался вылезти на другую сторону, пока стражницы поскакали в объезд. Но на другой стороне ему опять не повезло. Когда спасительный лес казался уже почти совсем  рядом, всего в пятистах метрах, послышался гул моторов одинокого разведчика, дирижабля модели «пчела». Прохор перешёл на шаг, ожидая очереди из стреломёта в грудь. Он погрозил дирижаблю кулаком.
-Врёте, суки, не возьмёте! Не возьмёте меня, кошёлки поганые.

Но его ругань была совершенно бессмысленной, поскольку не приободрила даже его самого. Прохор шёл и плакал, не замечая набегающих слёз. Но женщины не стали в него стрелять. Дирижабль по спирали ушёл в небо, и оттуда упали шесть маленьких светлых комочков. Они росли на глазах и превратились вдруг в разноцветные прямоугольные купола. Валькирии направили свой полёт прямо к нему. Одна из них залетела спереди и чуть не задела ногами его по голове. Он замахнулся саблей. Но она со смехом убрала ноги и приземлилась в десяти метрах позади него.

Так произошла первая встреча могучего пиратского капитана, ещё недавно промышлявшего тайной торговлей женщинами среди арабских пиратов, и лихой облачной стражницей прапор-валькирией Рони Шатровой. Это она убедила командира «пчелы» не расстреливать одинокого беглеца, а взять его живьём. Теперь сокращая шаг и восстанавливая дыхание, она неторопливо, в раскачку побежала за ним, постепенно ускоряясь. Она видела, что он устал, и, возможно ранен и поэтому на бегу сунула кортик в ножны. Пользоваться пневмопистолетом, она тоже не захотела. Сжав кулаки в боевых перчатках, она нанесла беглецу тяжёлый удар по голове. Она свирепо била в это обернувшиеся лицо, в эти глаза, смотревшие на неё с отчаянием и ненавистью. Ему удалось отбить несколько ударов, и он с беспокойством начал оглядываться на подбегавших к Рони подруг, а затем побежал снова.

-Не трогать, он мой!-что было сил закричала Рони  и в красивом прыжке ударила его кованным башмаком в спину. Затем она подмяла его под себя и стала крутить ему руки. Мужик дико взвыл и затих, потеряв сознание. Только теперь Рони заметила, что выкручивает ему раненную руку. Когда подбежали остальные стражницы, она встала и пинком в бок перевернула его на спину. Он постепенно приходил в себя, и в его глазах разлилась такая тоска, что Рони опустила ногу и пробормотала подругам.
-Заберите эту падаль.

Девушки подняли его и стали обшаривать карманы. В одном из них они выудили золотые часы и прочитали дарственную надпись «Прохору Завлекаеву в день ангела Господня и в благодарность за чудесное спасение  от друга Глоба!
-Рони поздравляем!-завопили подруги. Ты захватила в плен зачинщика мятежа. О них всё утро вопит радио из штаба флота.
Рони скупо улыбнулась подругам.
-Жаль, я ещё не успела обмыть свой парадный мундир, а теперь придётся покупать новый.
-ничего награда будет большая три франка двести рублей это же почти четыре тысячи рублей. Ещё и на пропой останется-смеялись её парашютистки.

И валькирии стаали очень грубо связывать покачивающегося от слабости пленника. Обратный путь колонны пленных занял бы несколько дней, если бы Верховая стража не начала с ходу перетряхивать колонны пленных, отправляя наиболее видных мятежников в штаб флота. Так вечером того же дня Рони снова встретилась со своим пленником на борту большого десантного дирижабля. Он тоже летел в штаб Северного флота за своей долей «награды». Как морского пирата и работорговца его полагалось утопить в мешке, после длительной порки шпицрутенами. А Рони летела в штаб на торжественное вручение своей второй счастливой звезды. Рони в связи с этим была настроена весьма игриво и, потрепав его ладонью по щеке, весело предложила плитку шоколада.
-На, подкрепись, а то ты такой большой, а драться не умеешь.
Она с улыбкой задирала его. И он усмехнулся, тронув здоровой рукой забинтованное плечо.
-Если бы не восьмичасовая гонка и не раненая рука, я бы тебе, стрекоза, точно, башку бы открутил.
Рони подмигнула конвойным всадницам.
-Многие так говорили, да только голова у меня пока держится прочно, чего я не могу сказать о некоторых штатских.

Прохор понял намёк и отвернулся. Он знал, что некоторые кадетки за большие взятки проникают в Храмы нежной смерти, где после бурной ночи убивают своих любовников. Видимо, Рони тоже прошлась по этой скользкой от крови дорожке. Он поднял голову, и смело встретил её холодно-улыбчивый взгляд.
-Значит, ты говоришь, отведала мертвечинки? Ну и я ваших девок десятками к арабам отправлял. Правда, некоторых особенно ретивых пришлось выкидывать  за борт на корм акулам. Они после порки в куски мяса превращались.
Рони не сдержалась и вырвала кортик из ножен. Ещё мгновение и важный пленник был бы мёртв. Всадницы повисли на её плечах с двух сторон.
-Ты чего, дура, лезешь? Не видишь, он тебя специально заводит. Лёгкой смерти ищет. Пытать его будут люто, вот он и боится.

Рони злобно вырвалась из рук всадниц и поспешила на выход из дирижабля.
Их следующая встреча произошла через час, в приёмной Рониной матери, начальника штаба Северного флота штабс-капитана Веры Шатровой. Она хотела пройти мимо него, сидящего в цепях в углу приёмной возле порученца её матери, с чистой повязкой на руке и на голове, но не смогла одолеть его пристально-насмешливого, завораживающего взгляда и обернулась.
-Что, Завлекаев, плохи твои дела?
-Да нет, спасибо на добром слове, утопят не сегодня, так что поживём пока. А там глядишь, что- нибудь и переменится.

Отдохнувшая Рони почти дружески подмигнула атаману, как старому знакомому и вошла в кабинет матери. Спиной к ней стояла женщина с такими пышными эполетами, что Рони сразу же узнала в ней свою крёстную и начальницу своей матери адмирал-валькирию Магариту Юсупову, хозяйку всего северного флота и всех семи северных воеводств.
-Подпоручик Шатрова, ты почему врываешься без доклада?- напустилась на неё мать, величая уже по новому званию.
Но госпожа Юсупова махнула на неё рукой и обернулась с довольной улыбкой.
-нет, Вера-уже поручик!Ну-ка, что решила наша молодая воительница? Наша палочка- выручалочка? Останешься во флоте или вернёшься в гвардию императрицы?
Рони потупилась и с усилием произнесла.
-Простите меня за моё не особо патриотическое решение, но я хочу в гвардию императрицы и Джоану заберу с собой.

К её изумлению Маргарита Юсупова не только не обиделась, но и довольно громко  рассмеялась на её слова.
-Ну что ж! Дай бог удачи! Как говорят, большому кораблю - большое плавание. Если ты и вправду такая везучая, вон уже два звания перескочила, так глядишь, и в гвардии спать не будешь. Но Северный флот из памяти ведь не сотрёшь? Ведь мы тебе дали путёвку в жизнь, так ведь Рони? Ну, а сейчас напоследок для тебя есть небольшое задание. В архипелаге Труан были замечены две шлюпки с мужчинами. Возможно, это остатки повстанцев, их резерв. Девятьсот  километров не так далеко. Возьми пару десантных дирижаблей, подбери добровольцев. Короче, мне хочется, чтобы ты отсюда не только с повышением в чине уехала, но и с боевой офицерской медалью за разгром мятежников. Короче, не чикайся с ними. Многих вожаков мы отловили. Просто перестреляй их всех к чёртовой матери.

Юсупова довольно улыбнулась.
-Ну, иди поцелуй мать и отправляйся. У нас с ней ещё дел не в проворот.
Она проворчала эти слова с улыбкой и отошла в сторону к окну, чтобы не мешать родственному прощанию. Едва Рони вышла, как адмирал обернулась к штабс-капитану Шатровой.
-Так, что госпожа Шатрова? Как я понимаю, вам удалось выявить при допросе главного мятежника идейный раскол среди главарей. Значит всё оно построено на арабских деньгах и на арабской помощи, что кажется неприемлемым Завлекаеву. Это надо обдумать. Если его поставить во главе дружественного нам движения и пойти на уступки, на облегчение участи мужчин, то есть на отмену их крепостного состояния. Попросту говоря уничтожить Белое Рабство, постепенно приучая их к гражданскому состоянию и гражданской ответственности. Эх, только бы императрица не упорствовала на своём.

Вера насмешливо улыбнулась.
-У меня теперь есть на нее очень хороший рычаг. Ведь я помолвлена с Екатериной Столыпиной, бывшей священной сестрой её любимой кузины. Они  давно в разводе. Но продолжают дружить и общаться. Так что прямой выход на царицу у нас есть…
-Надо бы нам ещё раз допросить этого мятежника, но более тонко и осторожно. Он пока должен привыкать к мысли о смерти. Мы лишь возьмём на себя обязательство оттянуть для него это печальное событие.


КТО ВИНОВАТ?

Маргарита Юсупова, командор Северного флота, беспокойно спала в каюте личного дирижабля императрицы, который, тяжко гудя моторами, пробивался сквозь потоки тёплого юго-восточного ветра прямо к Царьграду, столице Франкороссов. Это была могучая волевая женщина в молодости увлекавшаяся плаванием, акробатикой и кулачным боем, хоровым пением и лаптой. Во всех этих видах она добивалась по меньшей мере звания призёра воеводства. Но и её несокрушимая воля и уверенность в себе были сегодня поколеблены. Она чувствовала, что её могут обвинить в попустительстве мужскому мятежу и подвергнуть тяжёлому наказанию.

Ночью её подняла гостившая у Шатровых адъютант штаб-адмирала Екатерина Столыпина и передала ей шифротелеграмму о немедленном прибытии в императорский дворец. Поскольку сообщение было отправлено не ей лично, а через штаб Верховой стражи Северного округа и то, что дирижабль был выслан заранее, до отправки телеграммы, говорило о многом. О её фактическом аресте. Эти мысли не давали ей спать. Осторожный стук в дверь снова разбудил её уже под утро. Она встала с роскошного дивана и поправила пышные волосы. На часах было уже почти пять утра.

-Входите!- сурово приказала она слегка охрипшим от сна голосом и тут же потянулась к графину с холодной водой.
Дверь каюты открылась, и в неё тихо вошли адъютант верховного главнокомандующего Екатерина Столыпина и её личный адъютант Джоана Коренева.
-Госпожа гард-валькирия! Дирижабль уже разворачивается над императорским дворцом. Императорский Верховный Совет собран. Они ждут вас. Все девятнадцать человек в сборе.
-Ещё и пяти утра нет! И чего этим старухам не спится? – провочала адмирал Юсупова, пытаясь ладонями растереть слегка опухшее от сна лицо.

Обе адьютантши улыбнулись на её замечание одними глазами. Не с их погонами было обсуждать императорский совет. Тем более, что  с их точки зрения и сама Маргарита Юсупова со своими пятьюдесятью пятью годами годами была почти неотличима от шестидесятилетних дам из совета. Дам такого возраста насчитывалось в Госсовете  одиннадцать человек. Остальные дамы были в возрасте госпожи Юсуповой, но, конечно, женщины  военной службы всегда выглядели моложе своих сверстниц, перешедших на гражданскую службу. Сказывалось длительное пребывание на свежем воздухе. Через пять минут подтянутая умытая и причёсанная госпожа командор последовала за ними. Она была одета в военный парадный костюм образца 1815 года, синий сюртук и белые генеральские брюки с золотыми лампасами. Огромный парк состоящий из разноцветных кубковых деревьев начинал розоветь под лучами восходящих светил. Дирижабль снизился перед стометровой центральной клумбой, сверкающей в бриллиантовых россыпях росы на листьях и головках цветов удивительной красоты. С первыми утренними лучами они начали осторожно раскрываться и это привело к игре красок на всём поле огромного парка.

Едва женщины спустились по выдвижному трапу, как к ним рысью подлетели два белоснежных с позолотой экипажа, запряжённых очень редкими на Фарандоре рыжими в яблоках лошадями. За пролётками следовали шестеро конных стражниц в белых черкесках  саблями наголо. Через пять минут Юсупова и её спутницы уже поднимались по широкой мраморной лестнице Летнего дворца императрицы на последний шестой этаж её резиденции. На всех переходах и поворотах дворца стояли навытяжку рослые девицы с каменными лицами и сведёнными от напряжения скулами. Это были представительнцы  гвардейского полка Верховой стражи в белых кубанках и белых черкесках. Они были вооружены кинжалами, саблями и короткими двухметровыми пиками. Сопровождающие офицеры ввели госпожу Юсупову в зал и закрыли двери. Екатерина Столыпина вошла в зал вместе с ней, повинуясь приглашающему жесту своей начальницы маршал-валькирии Полине Гревцевой, а Джоане  пришлось остаться в приёмном зале. Кабинет Совета был обильно украшен портиками с обнаженными фигурами юношей и большим количеством звериных масок.

За тёмным полированным овальным столом круглого зала императорского высшего совета сидели все восемнадцать высших советниц.  Председатель совета Галина Ювенилова с маршал-валькирией Полиной Гревцевой и несколько офицеров императорского конвоя стояли возле противоположных дверей, ожидая выхода царицы. Но вот, наконец, двери распахнулись, и дамы –советницы в пересыпанных бриллиантами платьях встали со своих мест. Они вскинули согнутые руки к груди, локоть на отлете. Приветствие «салют-царице!» трижды огласило зал. Царица в изумительном полностью закрытом бардовом платье по кругу обошла зал, чтобы пожать руки присутствующим советницам. Военных усадили за отдельный столик, и заседание началось с доклада госпожи главнокомандующей.

-Возглавляемая мной следственная комиссия установила, что пять дней тому назад в  четыре часа пополудни сторожевой фрегат северного флота «Ночь валькирий» под командованием ныне находящейся под стражей поручик–валькирии парусной стражи Эмилии Нуарро был обманом захвачен мужчинами-мятежниками. Они плыли на крейсере «Порывистый», который ранее из-за халатности поручик-валькирии Виолетты Габриолли попал к ним в руки. Также обманом был захвачен ими и двухкорпусный десантный дирижабль типа «слон», по сути из-за халатности его командира Людмилы Немцовой, а за халатностью последовало предательство. В следствие халатных действий этих офицеров произошёл захват Коврополиса отрядами мятежников с последующим прорывом большого количества рабов-мужчин в горы, на границу с турецко-арабским султанатом аль-Дормастол. В настоящее время их численность перевалила за три тысячи человек, и теперь они представляют собой довольно грозную силу. Однако успешными совместными действиями валькирий Облачной, Верховой и Парусной стражи захвачено в плен семнадцать тысяч пятьсот двадцать человек и тысяча пятьсот девяносто человек убито.
-Во время нападения не было отмечено ни одного случая изнасилования женщин, что говорит о крайне высокой дисциплине в рядах мятежников и делает их вдвойне опасными. Наши потери сто шестьдесят убитых и три тысячи двести восемь раненых.
-Кто виноват в прорыве мятежников в Коврополис? –раздался с трона ледяной голос царицы.
Она чуть подалась вперед, её голубые глаза метали молнии. Под её настойчивым взглядом дамы-советницы виновато опускали головы.
-Ладно! Мне ясно, что на этот вопрос лучше всего ответит госпожа Юсупова.

Гард-валькирия с трудом перевела дыхание. Ей дали слово, а это значит, что виновной её пока не считают. Бледная и взволнованная она рассказала о боях в городе и действиях вверенных ей войск. Однако охрана города находилась в обязанности Верховой стражи Коврополиса подчиненной полк-валькирии Мироне Балясиной. По свидетельству адьютанта маршала полк-валькирии Екатерины Столыпиной, она с заместителем командующего флотом Верой Шатровой и другими гостями, собравшимися по случаю обручения дочери Шатровой почти два часа сражались против мятежников. Причём они же первыми подняли тревогу по всем каналам связи.  К сожалению, верховая стража города смогла выступить против мятежников только через полчаса, когда в город уже были сброшены десантные подразделения Облачной стражи флота. В ходе проверки выяснилось, что дежурные части в это время в значительном большинстве в казармах отсутствовали или проводили зрелищные мероприятия.

Царица всё больше хмурилась и, наконец, произнесла.
-Результаты работы комиссии мне, в общем, известны. Мирона Балясина предстанет перед трибуналом вместе с тремя поручицами, позволившими мятежникам себя обмануть. Остров Севастополь архипелага Тавридос, крупнейший остров нашей имперской республики, охвачен восстанием рабов. На заводах и рудниках неспокойно. Мужчины отказываются работать. Повстанцы пробиваются к границе с аль-Дормастолом. Поэтому с сегодняшнего дня на всём острове объявляется военное положение. И на основании этого я предлагаю Императорскому Совету крайне строго осудить виновниц. Осудить по меркам военного времени.

Председатель Госсовета маршал-валькирия Галина Ювенилова встала и откашлялась.
-Я прошу совет поддержать мой приговор.  Я предлагаю отправить преступниц в Храм нежной смерти, но предварительно подвергнуть гражданской казни, то есть публичному изнасилованию в клетке с мужчинами-смертниками и порке шпицрутенами. Надеюсь, вы согласны с моим предложением?

Госсовет  в полном составе поднял свои сверкающие жезлы. Царица встала с трона.
-Отлично. Я требую приговор привести в исполнение немедленно. Вечером казнь должна состояться на площади перед Госсоветом. Что касается награждённых, то, полагаю, что их будет намного больше, чем наказанных.  И за этим проследит госпожа Юсупова, а от главного штаба ей поможет в этом приятном деле адъютант Главного штаба Екатерина Столыпина.
Все присутствующие дамы склонили головы и царица величественно удалилась.



ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ КАЗНИ

-Боги, как же хорошо, что моего позора не видит моя дочь- произнесла крупная атлетического сложения женщина Мирона Балясина, обращаясь к стоящим рядом подругам по несчастью.

Дело было в том, что её дочь Арина, капитан большого парусного крейсера, находилась в дальней экспедиции и поэтому не могла смотреть телевизор. Балясина судорожно вздохнула и склонилась к позорному столбу, встав на колени. Её руки были вытянуты вперед и цепь,  продетая через наручники позволяла ей только скорчится в этой позе. Главный судья трибунала, дама в высоком чёрном цилиндре и чёрной мантии, зачитала приговор.

Толпа, состоящая из женщин и мужчин, судорожно вздохнула. Для придания действу большей суровости и большего позора на него разрешалось приходить и мужчинам, находящимся до двадцати пяти лет в услужении у женщин. Естественно, что именно они и составляли большую часть толпы. Правда им не разрешалось кричать и злорадствовать, но отдельные возгласы, прорывавшиеся из кучек мужчин, всё равно сливались в нестройный гул. Правда на этот раз  злобные выкрики слышались и из женских скоплений. Дамы находились под впечатлением многократно повторяемых в новостях видов и описаний разрушений и убийств. Поэтому толпа, уже два года не видавшая казней в столице жаждала крови, то есть орала, визжала и улюлюкала.

Палач-стригун был мужчиной и, подняв ножницы в руках, грозно защёлкал ими. Высокая мощная Мирона была неоднократной чемпионкой республики по вольной борьбе, но и она безудержно плакала, когда палач разрезал на ней рубище и сорвал его полностью. Затем посыпались на помост её пушистые белые пряди. Её отцепили от позорного столба и, усадив силой на кресло позора, намылили голову. Палач приступил к бритью. Остальные палачи и стражницы занялись бритьём известной в северных воеводствах гимнастки Людмилой Немцовой, потом капитанами дальнего плавания Виолеттой Габриолли и Эмилией Нуарро, когда-то неплохими фехтовальщицами.

И эти волевые испытанные женщины тоже умывались слезами под бритвой палача. А рядом на помосте стояла большая клетка с четырьмя здоровыми арабами, пиратами, захваченными Облачной стражей в водах Франкороса. Они орали, ревели и улюлюкали обсуждая на своём языке, что они сейчас сотворят с проклятыми русскими бабами и бурно жесткулировали, показывая на их голые зады. Они знали, что их скоро казнят и не могли отказать себе в последнем на этом свете удовольствии. У женщин не оставалось никакой надежды, как только покориться своей участи и постараться отделаться небольшими травмами. А пираты уже просто бесились. Было ясно, что их жажда не знает границ. Слишком долго они сидели в тюрьме, слишком долго не видели женского тела. Но вот пристава развязали уже голых женщин и поволокли к клетке.
-Держитесь, подруги! –вдруг раздался звонкий голос самой хрупкой из них Эмилии Нуарро.
Слёзы просохли у них на глазах потому, что они вдруг почувствовали в голосе Эмили искру последней надежды.  Она резким и мощным движением вырвалась из рук судебных приставов и бросилась к мужчинам в клетку. Самый здоровый араб оказался её избранником.
- Я хочу быть твоей, боров! Возьми меня везде!
С этими словами она повисла у него на шее. И когда мощные длани смяли её белые ягодицы, она упала на огромное ложе в середине клетки и повалила пирата на себя. При этом она так крутилась и ёрзала под ним,  что он позвал приятелей подержать её за ноги. Эмилия дёрнулась ещё раз и успела схватить арабов за пальцы. Она яростно сдавила их в кулаках и вывернула. Пираты завопили от боли и начали избивать её и душить, забыв об остальных женщинах.
Поручик Немцова первая поняла, что от них требуется, и с диким криком ворвалась в страшную клетку.
-За мной девчата! В горло, глаза и нос!
Она несколько раз повторила это клич и подруги поняли её, когда она в три движения повалила здорового араба на пол. Мирона и Виолетта последовали её примеру и через минуту все пираты лежали на полу без сознания. Женщины вытащили Эмили из под стонущего от боли араба,  и вынесли её из клетки.  Пристава не препятствовали им в этом, а наоборот накидывали им на плечи свои алые плащи. Эмили пронесли вокруг по всему помосту.

-Слава валькириям!- дикими голосами ревела огромная столичная площадь.
Женщины поставили Эмили на помост и встали на одно колено, протянув руки к царице. Под бурные аплодисменты  царица встала и подошла к краю балкона. Она радостно улыбалась.
-Я не могу противиться воле народа. Вы показали себя достойными дочерьми валькирий. Поэтому я принимаю милостивое решение. Храм нежной смерти вам заменяется публичной поркой. Тридцать ударов каждой, я думаю, будет вполне достаточно. После этого вы полностью восстанавливаетесь в ваших правах. Довольны ли вы моим решением?
-Слава царице! Слава. Слава. Слава! –закричали обрадованные офицерши, целуясь и обнимаясь.
Царица милостиво улыбнулась.
-Если бы ваши валькирии сражались так же, как и вы сегодня, им бы цены не было. Научите их этому.

Грустной стайкой из толпы выбиралась кучка прислужников-мальчишек.
-Вот, в кои то веки придёшь поглядеть, как баб насилуют, и то всё срывается. Только они нас имеют, как  хотят и почём зря- заметил коренастый паренёк со злым лисьим лицом.

К его глубокому несчастью эти слова были услышаны проходившей мимо молоденькой всадницей. Молодая курсантка гналась за ними до конца улицы и хлестала по чём попало. Мальчишек спасло то, что на боковой улице, куда он свернули были лужи после утреннего полива дворниками. Девушка сразу остыла, не желая пятнать свою парадную одежду  и обувь грязными брызгами и погрозив плёткой торопливо ушла восвояси.