Как только Ольга взглянула в глаза мужу, ее боль сто крат усилилась, а все придуманные фразы вылетели из головы, да и лишены они оказались всякого смысла, на первый план выступила единственная эмоция – смертельная обида.
- Как ты мог? – медленно выговорила мертвенно бледными губами и, развернувшись, ушла в спальню, закрыв дверь на защелку.
Сил едва хватило не броситься на мужа с кулаками, не кричать в истерике оскорбительных слов, не требовать объяснений. К чему это все? Если бы что-то решали упреки, или была хоть какая польза от тех объяснений, ведь все это уже ровным счетом не смогло бы ничего изменить, факт остается фактом.
Владимир, намеревавшийся подойти и поцеловать жену, в растерянности остановился, поставив чемодан на пол. Он догадывался о причине такого поведения жены, и это привело его в ступор. А, что, если причина в чем-то другом, и все догадки беспочвенны. Мужчина последовал за женой и уперся в закрытую дверь.
- Оля! – позвал он после некоторой паузы. – Олечка, что произошло, пока меня не было? Выйди, поговорим.
Ольга лежала на кровати, сжимая зубами уголок подушки, чтобы не кричать от невыносимой боли, слез на этот раз не было, видимо, они уже все выплакались за двое суток мучительного ожидания.
Вот он, ее любимый муж, стоит за дверью, зовет, еще способен что-то говорить. Конечно, для него же ничего не изменилось: «жена, встречай, корми, задавай свои дежурные вопросы…» Все, как много дней раньше, привычно и обыденно. А для нее? Кто он теперь? Предатель! Изменник подлый! Сволочь последняя!
«За что он так со мной?» - задавала Ольга неведомо кому свой вопрос и не находила ответа.
За дверью снова послышался требовательный голос Владимира:
- Оля, открой! Объясни, что стряслось! Давай спокойно поговорим.
Поднялась, открыла дверь и легла снова, глядя в потолок невидящими глазами. Вошел, сел рядом, дотронулся пальцами до руки. Обожгло огнем! Выдернула руку, все еще не глядя в глаза.
- Оль?
- Володя, перестань, я все знаю.
- Что ты знаешь?
- Все!
- Что, все?
Резко подскочила, больше не было сил сдерживаться. Лавина эмоций уже сносила все на своем пути, желая выплеснуться, и будь что будет!
- Не прикасайся ко мне! Ты омерзителен! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Еще дурачком прикидываешься, вопросы свои идиотские задаешь! «Что случилось, что случилось». Случилось вот! Только не сегодня, а давно уже случилось! Только я ничего не знала. Теперь знаю. А вот ты сам ответь мне сейчас честно, в какой такой командировке ты был? А, главное, обязательно упомяни, с кем? Ну, давай, начинай, я вся – внимание!
Ольга не давала Владимиру времени на оправдания, ее слова били наотмашь. Он слушал через слово, лихорадочно пытаясь понять, откуда жене известно, что он ездил не один, и насколько она осведомлена вообще.
- Юля, говоришь? – продолжала Ольга, заметив, как густо покраснел Владимир при упоминании имени своей возлюбленной. – Удивляешься, что я все знаю? А вот знаю! Все знаю! Не знаю только, что такого есть у нее, чего нет у меня? Грудь? Так и у меня есть грудь (при этом женщина так рванула полы своего халата, что пуговицы разлетелись в стороны), что еще тебе показать?! Все при мне, и там, и тут!
Ольгу несло, а Владимир сидел, как приговоренный, понимая, лучше бы сейчас уйти, но не мог сдвинуться с места. Тяжелое чувство вины удерживало его сейчас подле бьющейся в истерике жены, было стыдно за ее разорванный халат, за это отчаяние, с которым она оголила перед ним все еще прекрасную грудь, за боль, которую видел в родных глазах. А она уже не могла остановиться.
- Конечно, это же она проводила бессонные ночи у постели наших детей, когда они болели, это она выслушивала истерики твоей мамаши, а, может быть, стирала твои носки и трусы? Что молчишь?! Скажи хоть что-нибудь! Ну! Давай, Володя, соври мне, глядя в глаза, что я все придумала, ты же умеешь, у тебя ведь так хорошо получалось маскироваться столько времени. Что? Думаешь, как я все узнала? А я скажу! Все очень просто, дорогой! Это моя мама в тебе души не чает: «Ах, наш Володенька, ах, наш Володенька!», а новой теще ты не пришелся по душе, вот так! Не по нраву ты Элле Леонидовне, ох, не по нраву!
Теперь уж точно отпираться было бесполезно, мать Юлии прекрасно осведомлена об отношениях Владимира с ее дочерью, была лично с ним знакома, даже более того, советовала оставить ее дочь в покое. Коль уж она сообщила Ольге об этой связи, надо полагать, сделала это в подробностях. Юля намекала, что Элла Леонидовна прочит ей другого человека в мужья, но сердцу, как известно, не прикажешь.
Любое слово или действие Владимира вызвало бы сейчас новую волну истерики у жены, она и так находилась уже на грани нервного срыва. Все, что сделал мужчина, это взял бутылку коньяка, плеснул в два стакана горячительной жидкости, один опрокинул сам, другой подал жене.
- Оль, выпей, тебе нужно успокоиться. Где дети?
Упоминание о детях отрезвило, они действительно с минуты на минуту должны были появиться дома. Оля взяла протянутый стакан и опрокинула в рот содержимое, закашлялась, но проглотила алкоголь. То ли от крепкого напитка, то ли уже сами по себе брызнули слезы, плечи сникли, и она повалилась на подушку, воя, как побитая собака.
Владимир вышел, плотно закрыв за собой дверь. Выпил прямо из горла бутылки еще несколько глотков, взял чемодан и стал разбирать свои вещи. Он был дома и очень хотел отдохнуть с дороги, несмотря ни на что.
Выплакавшись, Ольга привела себя в порядок и вышла из комнаты. Спиртное немного расслабило напряженные нервы, или просто стало легче от того, что выговорилась. Вот уж чего не ожидала, это увидеть, что Владимир вешает на балконе свои выстиранные рубашки. «Учись, учись, - язвительная улыбка тронула губы, - с меня хватит!»
Глаза от слез покраснели, веки подпухли, скрыть перед детьми свое состояние Ольга не могла бы. Спасительная мысль пришла неожиданно быстро. Она выглянула на балкон и произнесла скороговоркой, не глядя на мужа:
- Я уезжаю, скажешь детям, что бабушке нездоровится. Переночую у родителей. Отправишь завтра детей в школу. И, да, ужин на плите.
Быстро собралась и выскочила из квартиры. Лифт оказался занят, Ольга стремительно побежала вниз по лестнице, успев преодолеть два пролета до того, как кабина остановилась на седьмом этаже и из нее вышли Вероника с Виктором. Ольга замерла и прислушалась.
- Папа, папочка приехал! – дети повисли на плечах Владимира, как только он открыл им дверь.
«Господи! Дай мне сил все это выдержать!»
Выйдя из подъезда, поняла, что к родителям в таком состоянии лучше не показываться, не хватало еще мать довести до сердечного приступа. За отца Ольга так не переживала, мужики всегда друг с другом солидарны, да и у папаши «рыльце в пуху», а вот мать всегда считала, что у дочери благополучная семья, зятя любила, как родного, для нее это тоже будет настоящим потрясением.
Достала телефон, взглянула на экран, пролистывая телефонную книгу.
«Друзей много, а бедой поделиться не с кем!»
Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/07/1195.