Керчь, воспоминание о поездке
У моих родителей был легковой автомобиль Москвич 401, на котором мы всей семьёй, а семья состояла из пяти человек - нас троих братьев и родителей, объездили живописные окрестности своего родного города Алатырь и даже побывали в 1957 году в Москве на Всемирном фестивале молодёжи и студентов. Ночёвки у костра, купание в чистых водах озёр и рек, поездки в лес за грибами, посещение удивительно красивых мест - всё это стало доступно всем членам нашей большой семьи! Неудивительно поэтому, что, став взрослыми и обзаведясь детьми, все братья, включая и меня, мечтали приобрести легковой автомобиль. И вот, наконец, мне представилась возможность купить в 1977 году новенький автомобиль ВАЗ-2101 "Жигули" первой модели. Моё желание осуществилось! Не отстали от меня и мои братья. У всех у нас появилась возможность путешествовать на колёсах по нашей необъятной стране.
Первую достаточно длительную поездку с женой, тремя маленькими детьми, Сашей, Оксаной и Тимофеем, а также собачкой по имени Кузя, я совершил в город своего детства Алатырь. А на следующий год, решив, что моего опыта поездки в Алатырь вполне достаточно для большого путешествия, мы всей семьей в 1979 году отправились из Москвы к Черному морю в город Одесса, где в то время служил в штабе округа друг моего детства Коля Югов. Хотя мы с ним не переписывались, но через общих знакомых внимательно отслеживали наши жизненные пути и даже несколько раз, все-таки, встречались в Москве.
Наш маршрут пролегал через города Малоярославец, Гомель, Чернигов, Киев и Умань, известные своим историческим прошлым. Ехали мы, не торопясь, осматривая по дороге все местные достопримечательности и памятники архитектуры. Ночевать останавливались в укромных, но понравившихся местах, съезжая для этого с основного шоссе на просёлочные дороги. Мы с женой обычно спали в палатке, положив топор под голову, а дети устраивались в автомобиле, в котором им вполне хватало места. Ночью наш покой охранял храбрый Кузя, который чутко спал вместе с ребятами в машине и всегда успевал громким лаем известить о приближении постороннего человека или зверя. Несмотря на скромные размеры, он не пасовал ни перед кем: будь то человек, собака, бык или лось. В обиду нас Кузя никому не давал, а особенно старательно он защищал дочь Оксану.
Большинство дорог имели всего две полосы движения, асфальтовое покрытие не отличалось особым качеством, бензоколонки встречались не часто, да и с бензином были трудности, однако молодость и свойственный ей энтузиазм позволяли нам легко переносить трудности путешествия. Автомобилей на трассах было немного, пробок не было даже в Москве, так что продвигались мы достаточно быстро, несмотря на умеренные скоростные качества нашего средства передвижения! Объездных дорог вокруг городов в то время практически не было, что позволяло нам, хоть и немного, но знакомиться с их достопримечательностями. Из всех городов, пожалуй, древний город Чернигов запомнился мне больше всех не только множеством красивых соборов, непривычно огромным шпилем колокольни Спасо-Преображенского собора, изразцами коллегиума и зелёными улицами, но и ужасно разбитыми дорогами. Мы пробили правое заднее колесо, попав в яму прямо на центральной площади города! Единственный случай за все наши многочисленные путешествия на автомобиле по стране!
Баллон я, конечно, починил, а вот дыру в покрышке заделать не удалось и дальше пришлось ехать, фактически, без запасного колеса, стараясь не повредить в пути оставшиеся четыре.
Добравшись за два дня до Киева, мы узнали, что в связи с начавшейся на Украине уборочной кампанией, бензина нет по всей трассе до самой Одессы. Уточнив свои запасы, с учётом двадцати литров бензина, которые находились в канистре, я понял, что доехать до Одессы мы всё-таки сможем, если никуда не сворачивать с основной трассы, в том числе, и на запланированное ранее посещение знаменитого дворцово-паркового ансамбля в окрестностях города Умань. Мне очень хотелось увидеть этот комплекс, но, к сожалению, осуществить своё желание в этих условиях было невозможно.
Посвятив пару вечерних часов осмотру улиц города и постояв немного возле Софийского собора и Золотых ворот, мы отправились за город на ночёвку. Выехали рано утром следующего дня, а уже где-то часов в двенадцать ночи мы были в Одессе и я звонил в нужную нам квартиру.
Дверь открыла Колина сестра Валя и тут же принялась готовить ужин на всю нашу голодную ораву. Оказалось, что Коля Югов в Одессе уже не живет, так как около года тому назад он получил назначение на должность командира полка и убыл вместе с женой в место его расположения, в город Керчь. На второй день мы связались с Юговым и, переговорив с ним, решили продолжить своё путешествие до его нового места службы, погостив пару дней в Одессе. Днём мы отправлялись на море, на самый удобный для нас городской пляж Аркадия, поскольку там было место, где можно было оставить машину, и потом добраться до воды по пологому, обсаженному деревьями, красивому спуску. Правда, море и песок были там довольно грязноватыми, а желающих отдохнуть и выкупаться чрезвычайно много, но это нас не смущало.
Вечерами, когда жара спадала, мы садились в автомобиль и отправлялись осматривать достопримечательности города: Одесский театр оперы и балета, порт, памятник Дюку де Ришелье, Приморский бульвар и, конечно, Потёмкинскую лестницу. В общем, те места и улицы, о которых нам было известно из кино, радио, телевидения и литературы. Город в летнее время нам понравился, поскольку у него был свой неповторимый и узнаваемый колорит.
После этого, проехав, с одной ночёвкой в лесополосе, вдоль берега Черного моря через города Николаев, Херсон, Каховка, мы миновали город Армянск и очутились в Крыму. По дороге нам удалось побывать на херсонском рынке, который поразил нас обилием очень дешёвых овощей и фруктов. Всё-таки, юг есть юг! Через час показался город Джанкой, объехав который, наш автомобиль бодро двинулся в сторону города Феодосия, лежащего на берегу Чёрного моря. Но прежде, чем мы окунулись в его чистые солёные волны, нам пришлось заночевать в степи, недалеко от Северо-Крымского канала, берега которого были закованы в бетон. Мы нашли небольшую поросшую по периметру чахлым кустарником поляну, загрязнённую остатками мусора предыдущих туристов, собрали его, зарыли в землю, после чего поставили палатку для детей, быстро поужинали и легли спать.
Рано утром мы покинули это негостеприимное место и тронулись в путь. В Феодосию мы решили добраться через город Старый Крым, чтобы посетить дом-музей писателя Александра Грина, написавшего повесть "Алые паруса", поразившую меня в юности своей необычностью, красотой моря и верой в чудо! Немного горного серпантина и вот перед нами открылся вид небольшого городка с каким-то сельским оттенком, лежащего у склонов горы Агаршмыш. К сожалению, музей оказался закрытым и мы, не теряя времени на осмотр поселения, снова двинулись вперёд, к морю.
В Феодосию мы заезжать не стали, решив отложить экскурсию по городу на завтра, рассчитывая остановиться на ночь в кемпинге на восточном берегу Феодосийского залива. Я поставил автомобиль на свободное место на территории кемпинга и мы вместе со своей собакой дружной компанией отправились к морю купаться! Не успели мы сделать и нескольких десятков шагов, как к нам подошёл служитель кемпинга и сообщил, что находиться собакам на стоянке запрещено, и попросил покинуть кемпинг. Все наши доводы, что собака маленькая, послушная, ночевать она будет в машине, а гулять только на поводке, на него не подействовали, и нам пришлось отказаться от прелестей "цивилизованного" отдыха и снова стать "свободными" путешественниками. Мы доехали до конца пляжа, оставили машину возле дороги, с удовольствием искупались в море, приготовили обед на примусе, покушали и снова тронулись в путь.
Приехать в Керчь к Н.Н. Югову мы решили утром следующего дня и поэтому остановились на ночевку, как обычно, в небольшой лесополосе недалеко от села Батальное. Нашли подходящую полянку, обросшую по краю мелким кустарником и редкими деревьями, поставили палатку и развели костер. Жена принялась готовить ужин, а я решил поиграть с детьми в футбол.
Мы разбились на две команды, я с Тимофеем, а Саша с Оксаной. Поставили импровизированные ворота и принялись гонять мяч. После одного из моих ударов мяч, попав в ворота, улетел в кусты за ними, и Саша пошел его искать. Прошло совсем немного времени и он вышел на поляну со словами: “Папа, погляди, что я нашел?”. Я повернулся к нему и буквально окаменел! В руках у сына была ржавая мина от 82-миллиметрового миномета времен отечественной войны в боевом снаряжении, то есть со вставленным взрывателем.
“Господи, лишь бы не уронил!”, - подумал я и попросил его стоять и не двигаться с места. Потихонечку подошел к нему, аккуратно взял мину из его рук и попросил показать место, где он её нашел. Он сделал буквально несколько шагов, слегка отодвинул ветви куста, и я увидел на земле точно такую же мину. Положив страшную находку на место, я огляделся и буквально в нескольких десятках сантиметров заметил еще шесть мин, сложенных колодцем. Стало ясно, что во время войны здесь располагалась минометная позиция, и перед нами был небольшой склад мин, приготовленных к стрельбе и так и оставшихся лежать не использованными до наших дней! Не исключено, что если бы удар футбольного мяча пришелся не по веткам куста, а по взрывателю мины, то эта игра оказалась бы последней для всей нашей семьи!
Мы, конечно, перебрались ночевать в другое место, а утром на машине поехали в Батальное к председателю сельского совета сообщить о своей находке, предварительно отметив куст, под которым были мины, куском материи. У него мы узнали, что такие находки происходят на полуострове почти каждый день, и саперы не успевают зачищать местность от взрывоопасных предметов!
Надо сказать, что на Керченском полуострове мы буквально сразу же столкнулись со следами Великой Отечественной войны, которые были видны буквально повсюду! Как-то раз, стоя в степи на одном месте, я из земли возле ног извлёк две винтовочные гильзы, гильзу от крупнокалиберного пулемета и штук пять крупных осколков мин и снарядов. Земля полуострова буквально была нашпигована такого рода металлоломом, а её поверхность усеяна остатками полуразрушенных дотов, блиндажей, окопов и других укреплений, хотя после войны уже прошло более тридцати лет! Сколько же человеческой крови было пролито в эту опаленную войной сухую землю! И сколько же страданий видела она!
Еще через час наш неутомимый автомобиль тихо пробирался по незнакомым улицам города Керчь в поисках нужного адреса. Дверь квартиры нам открыла жена Коли Югова, небольшая, скромно одетая женщина с роскошными тёмно русыми волосами, зелёными глазами и аккуратным носиком. Она тихо ойкнула и радостно пригласила: "Заходите, заходите скорее! Ждём, вас ждём, а вас всё нет и нет! Коля мне про вас много рассказывал. Располагайтесь, как дома!".
Квартира была большой, для всей нашей семьи из пяти человек были приготовлены спальные места, да и с обедом не было задержки. За обедом выяснилось, что полковник Николай Николаевич Югов находится на полевых дивизионных учениях и будет дома только через два дня. Всё складывалось хорошо и прекрасно, только с автомобилем неожиданно возникли осложнения: платных охраняемых стоянок в то время не было, сигнализации на автомобилях тоже, связь с Юговым отсутствовала, а в городе, как впрочем и в других местах, воровство колёс было обыденным делом, поскольку купить новые шины для "Жигулей" в магазине, в то время, было очень сложно. Так что оставлять на ночь наше "средство передвижения" на улице без наблюдения было очень опасно! "Ну что же, придётся мне три ночи спать в машине, пока не вернётся Коля, - решил я, - дело-то привычное". Все дружно одобрили мою идею.
Три надувных матраса и раскладывающиеся передние сиденья превратили салон автомобиля во вполне приличное место для сна, несмотря даже на мой большой рост (183 см.) и широкие плечи! Несмотря на то, что наш автомобиль стоял между домами на довольно оживлённой улице имени М. Горького, ночью меня никто не тревожил, и я спал спокойно часов до семи утра.
Первый день мы провели на пляже около Чёрного моря, который находился в 15 километрах южнее Керчи возле посёлка Героевское, второй - на скалистом берегу Азовского моря недалеко от посёлка Юркино, а на третий день появился и хозяин квартиры, моложавый, высокий, стройный офицер, с загорелым обветренным лицом, карими строгими глазами, затянутый в полевую полковничью форму. Мы крепко обнялись и я познакомил его с женой и детьми.
После праздничного застолья было решено, что автомобиль я буду ставить на ночь на территории полка, днём использовать его по прямому назначению для познания города и его окрестностей, а также, конечно, для поездок на понравившиеся места для пляжного отдыха. Вечера мы постараемся проводить вместе с Юговыми, а, кроме этого, я со старшим сыном Сашей и дочерью Оксаной побываю в воинской части и на полковом полигоне, где можно будет пострелять из различного вида стрелкового оружия.
Начали знакомиться с городом Керчью с автомобильной поездки по его улицам и площадям. Перед нами был опрятный типично южный город, с зелёными улицами, небольшими домиками, но в котором, в то время, практически отсутствовала туристическая инфраструктура и наглядная информация, как будто это был рядовой населённый пункт, а не город с более чем двух тысячелетней историей. Мы самостоятельно осмотрели развалины античного Пантикапея, гору Митридат, скифские курганы, в том числе, известный всему миру курган "Царская могила", раскопки греческого Нимфея, и византийский храм Иоанна Предтечи VIII века, а также возведённую турками крепость Ени-кале, пушки которой когда-то "запирали" Керченский пролив, а теперь там жили люди. Даже тогда в Керчи было на что посмотреть!
Надо сказать, что развалины Пантикапея меня удивили не только своим возрастом, но и крохотностью фундаментов жилых домов и хозяйственных построек, а также и небольшой высотой сохранившихся мраморных колонн Пританея (дома городских властей). Античные развалины я видел на картинках в учебниках истории, и мне казалось, что все они должны являться остатками грандиозных сооружений, а тут какие-то метра четыре, не выше. Зато Царский курган потряс меня своими размерами и нетривиальностью архитектурных решений самой гробницы. Начиная с дромоса (коридор, ведущий к склепу) длиной 37 метров со сводом в виде ступенчатого треугольника, сложенного из огромных каменных плит, на которых параллельно чередуются полосы обработанных и необработанных поверхностей, создавая иллюзию глубины пространства. И заканчивая гробницей, у которой прямоугольная основание камера сопряжено с цилиндрическим конусом её потолка. Умели строить в древности!
Уезжая из Керчи, дети взяли на память глиняные осколки греческих амфор, лежащих толстым слоем в одной из глубоких впадин на склоне горы Митридат, которая, по-видимому, в древнем Пантикапее служила местом свалки ненужных в хозяйстве отходов. Перебирая отбитые ручки и черепки с нанесенными на них рисунками, мы ощущали, что соприкасаемся с вечностью. Ведь более тысячи назад их тоже трогали человеческие руки! Но как же это было давно и сколько же нужно было разбить использованных амфор, чтобы за более, чем тысячу лет, после исчезновения античного города эти черепки не растащили на сувениры или для хозяйственных нужд! Чудеса!
Конечно, побывали мы с женой и в мрачных, рвущих душу, галереях Аджимушкайских каменоломен, с горой детских игрушек в одном из подземных залов и многометровым колодцем, вырубленным нашими солдатами в толще камня.
Сеть подземных галерей, штреков и штолен появилась ещё с античных времён, как место добычи известняка (ракушечника), который использовался в строительстве домов и сооружений от времён древнего Пантикапея до современной Керчи. Самой большой каменоломней являлась каменоломня близ посёлка Аджимушкай. Центральная штольня имела такие размеры, что для вывоза добытых каменных блоков по ней проходила узкоколейная железнодорожная дорога и могли проезжать грузовые автомобили. Поэтому не удивительно, что во время войны эта каменоломня использовалась, как укрытие от немецких бомбардировщиков для размещения там армейских складов, госпиталя, и в качестве бомбоубежища для гражданского населения и личного состава воинских частей. Кроме этого, одно время в ней размещался штаб Крымского фронта и даже фронтовой клуб. Поэтому штольни освещались лампами, электричество для которых получали с помощью двигателей двух тракторов, загнанных под землю.
Седьмого мая 1942 года, несмотря на почти двойное численное превосходство сухопутных сил Советской армии (в то время она ещё называлась Красной) в пехоте и технике, немцы, неожиданно для нашего командования, начали наступление в сторону города Керчи, совершив танковый рейд от берега Чёрного моря в тылы Крымского фронта, образованного в результате успешно проведённой в январе Керченско-Феодосийского десантной операции направленной на деблокаду Севастополя, окружённого немцами. К тринадцатому мая немцы провали Крымский фронт на степном Ак-Монайском перешейке в районе Феодосии и Советские части, опасаясь кружения, начали беспорядочное отступление к Керченскому проливу с целью переправиться на Таманский полуостров. Для того, чтобы дать возможность эвакуировать отступающие части, начальнику Отдела боевой подготовки штаба Крымского фронта полковнику П. М. Ягунову было поручено силами запасного пехотного полка, остатков бригады морской пехоты, пограничников, курсантов военного училища и некоторых других воинских частей занять оборону в районе Царского кургана и Аджимушкайских каменоломен и удерживать позиции до особого распоряжения. К этой группировке частично присоединились и солдаты из отступающих через этот район подразделений Советской армии.
Немецкие войска, встретив сопротивление, обошли, а через некоторое время и окружили эту сводную часть, так и не получившую приказа об отходе к берегу. Скорее всего в неразберихе отступления, когда надо было переправить через Керченский пролив под бомбёжками немцев более ста тысяч солдат, о ней просто забыли, или погиб отправленный связной, так как другой связи, в той обстановке, по-видимому, не было.
Под напором немцев наши бойцы отошли к центральному входу в Большие каменоломни и укрылись под многометровым слоем камня. В штольнях и залах оказалось более десяти тысяч советских солдат и командиров, а также около трёх тысяч гражданского населения, которое, спустя некоторое время, вышло из каменоломни и было отправлено немцами в концлагеря.
Все попытки немецких подразделений прорваться в каменоломни через центральную штольню успеха не имели, и поэтому немецкие, а потом и румынские, войска осадили эти девять километров выработок, заваливая и минируя выходы и лазы из них, обнося опасные участки колючей проволокой и устанавливая пулемётные гнёзда. Тем не менее, практически каждую ночь блокированные советские подразделения прорывались на поверхность, успешно громили захватчиков и снова уходили под землю. Стремясь уничтожить гарнизон подземной крепости, немцы, используя попавший к ним в руки план каменоломен, начали методично взрывать мощные авиабомбы над основными штреками, вызывая обвалы породы, погребавшей под собой всё живое. Затем была пущена в ход газодымовая смесь, закачиваемая в штреки каменоломни, чтобы задушить наших бойцов. Но, несмотря на огромные потери, гарнизон не сдавался, оттягивая на себя немецко-румынские войска.
Поскольку в каменоломнях базировались армейские склады продовольствия и боеприпасов Крымского фронта, то в первые месяцы осаждённые не испытывали особой нужды в еде, боеприпасах и в других сопутствующих материалах. Однако, где-то начиная с июля, голод, а также отсутствие горючего для тракторов значительно осложнили жизнь защитников подземного гарнизона. Единственное, чего было вдоволь, так это сахара, но он не мог заменить полноценного питания и люди слабели. Однако, главной проблемой, всё-таки, было отсутствие воды, так как её источников в каменоломне не было! За ведро воды, добытой с боем из охраняемого немцами колодца, приходилось расплачиваться жизнями десятков бойцов. Воды не хватало всем, даже раненым! А затем немцы вообще уничтожили и этот колодец
Осаждённые с помощью подручных средств, соблюдая меры предосторожности, чтобы немецкие слухачи не могли определить место проведения работ, чтобы затем завалить его взрывами бомб, за месяц выдолбили в камне колодец глубиной четырнадцать с половиной метров и добрались до воды. Это позволило продолжить сопротивление, практически, до последнего бойца.
Осада продолжалась 170 дней. От более, чем десяти тысяч бойцов Советской армии, спустившихся в катакомбы, в живых осталось всего 48 человек. Аджимушкайские каменоломни фактически стали огромным захоронением тысяч и тысяч солдат и офицеров, отдавших свои жизни за Родину!
Ранним солнечным утром наша машина, миновав посёлок Аджимушкай, остановилась на его окраине, напротив двух огромных стел, параллельно вырастающих из земли, между которыми, как нам сказали, находится вход в катакомбы, ведущий в расположенный там музей. Я и жена вышли из машины и по дорожке подошли к стелам. На левой стеле были изображены рвущиеся из камня в атаку бойцы подземного гарнизона, на правой - просто мирные люди в гражданской одежде, включая мальчика.
Сначала мы осмотрели остатки колодца с пресной водой, который находился перед двумя выходами из каменоломни, посреди небольшого котлована с почти вертикальными стенами. Как нам сказали, именно к нему по ночам пробивались за водой наши бойцы, погибая под огнём пулемётов, установленных немцами поверху вокруг котлована. Как же страшно, наверное, было людям идти на верную смерть, но они шли, спасая раненых и здоровых ради победы над врагом! Вечная им память!
Вокруг нас расстилалась каменистая, в буграх и провалах, степь, поросшая, в основном, ковылём, типчаком и житняком. Кое-где были видны выходы известняка. Прежде, чем спуститься во мрак катакомб, мы решили пройти по степи до главного входа в каменоломню. На пути нам, кроме естественных возвышений и ложбин, то и дело попадались следы воронок от взрывов авиабомб, с помощью которых немцы обрушивали на головы наших бойцов своды и стены подземных ходов и залов, создавая завалы. Иногда можно было видеть лазы и входы, ведущие вглубь каменоломен. Кроме этого, на пути нам попалась огромная воронка, явно образовавшаяся от мощного взрыва нескольких бомб, вскрывшая многометровый пласт известняка и открывшая пролом в один из штреков. Через него были видны своды штрека и огромная куча обломков камня на его полу. Немцы не жалели авиабомб, поскольку те были советского производства и достались им в качестве трофея после разгрома армий Крымского фронта. Хорошо, что закладка их точно над сводами выработки, да ещё и в твёрдый известняк, требовала много времени и больших усилий со стороны немцев. Это, по-видимому, не позволило им с помощью взрывов разрушить и завалить основную часть штреков, хотя урон от них был значительным.
Спустя некоторое время мы стояли недалеко от "Царского кургана", на краю бывшего открытого карьера, который вёл к главному входу в Аджимушкайские каменоломни. Мы спустились вниз и по заброшенной, едва различимой, дороге подошли к уходящему круто в небо склону, в котором виднелся вход в огромный туннель. Путь внутрь катакомб преграждал огромный завал из каменных глыб. Ярко светило солнце, ветер приносил запахи трав и нагретой земли - вроде бы ничего не случилось, а у меня на душе стало грустно, как будто я услышал звуки печальной музыки. Склонив головы, мы молча постояли у начала завала, отдавая дань памяти и скорби погибшим в каменоломнях, не рискуя двигаться дальше, вглубь этого огромного некрополя. Затем отправились назад к месту стоянки нашего автомобиля.
Взяв приготовленные заранее куртки (нас предупредили, что в каменоломнях довольно холодно), мы снова подошли к стелам, чтобы спуститься во мрак штреков. Нас встретила женщина-экскурсовод, после чего была сформирована группа из шести человек, трём из которых, включая меня, выдали электрические фонари и мы, ведомые этой женщиной, спустились в подземелье и остановились.
Высвечивая лучом своего фонаря различные части штрека, экскурсовод обратилась к нашей группе с речью: "Работы по разминированию и систематическому изучению катакомб начались совсем недавно, от опасных находок освобождена только очень небольшая часть подземного лабиринта, которую мы и осмотрим. Уклоняться от маршрута и что-либо трогать опасно, а тем более, самостоятельно бродить по катакомбам. Пусть мужчина, - она указала на меня, - идёт последним и за него заходить никто не должен. Понятно?". " Понятно", - вразнобой ответила группа. И мы тронулись в глубину штрека.
Холодно, темно, над головой нависает камень. Высота штреков в этой части каменоломен была чуть больше ста шестидесяти сантиметров, и мне приходилось всё время нагибаться, чтобы продвигаться вперёд.
Мрак, тишина, давящее душу ощущение замкнутого пространства, потеря контроля времени, жажда, отсутствие связи с командованием - всё это должно было бы сломить бойцов, спустившихся в подземелье, а они держались и наносили вред врагу! Даже недолгое, всего около часа, время нашего пребывания в штреках каменоломни позволило частично почувствовать весь ужас длительного нахождения людей в этих нечеловеческих условиях. Мы увидели участки камня со следами высасывания из него влаги, глубокий колодец, выдолбленный в известняке руками солдат, на дне которого в лучах фонаря поблескивала поверхность воды, каменные лежанки, ржавые каски, пришедшее в негодность от времени оружие, личные вещи бойцов, следы копоти от факелов из кусков резины и отдельный подземный зал с захоронением детей, с холмом из детских игрушек над ним, принесённых посетителями этого страшного места. С одной стороны, всё увиденное было страшно и ужасно, а с другой - вызывало гордость за наших людей, проявивших несгибаемость человеческого духа и волю к борьбе.
Обсуждать увиденное нам с женой, почему-то, не хотелось, поэтому, когда мы снова увидели солнце, синее небо и камень под ногами, а не над головой, то несколько минут молча постояли лицом ко входу в катакомбы, отдавая дань уважения и памяти погибшим, но не сломленным советским бойцам, и быстро пошли к своему автомобилю.
На второй день после экскурсии в Аджимушкайские каменоломни я вместе со старшими детьми, отправился в гости в воинскую часть к Н. Н. Югову, чтобы поехать на полковой полигон в степи недалеко от Керчи, где шло обучение солдат боевому искусству. На полигоне нам была предоставлена возможность посмотреть стрельбу из танковых пушек, самим пострелять из пистолета, автомата и прокатиться на боевом танке, что вызвало большой восторг у детей. К моему удивлению двенадцатилетний Саша достаточно легко выполнил весь комплекс упражнений для стрельбы из автомата, отстреляв его заметно лучше меня. Они с Оксаной без робости спустились в танк и спокойно откатали около километра на его броне, исполняя роль десанта, несмотря на поднятую им на ходу пыль, рёв двигателя и лязг гусениц. Правда, после этого оба они стали одного, серого, цвета, разве что кроме белков глаз!
Однако, большую часть времени мы, конечно, проводили на берегу Чёрного или Азовского морей. Купаться обычно мы ездили на огромный пляж поселка Героевское, где бетонные немецкие доты продолжали держать водную гладь под прицелом своих амбразур, а иногда отправлялись на побережье теплого и немного мутного Азовского моря, в котором мы ловили пучеглазых бычков на леску, привязанную к пальцу руки! Степь и скалы, древность и современность - и всё это на маленьком клочке земли, где сошлись моря, стили и эпохи.
В Керчи же произошло неординарное событие, которое навсегда осталось в моей памяти. Дело было так. В один из солнечных дней мы ранним утром приехали на наше место на берегу Черного моря и обнаружили, что купаться детям надо с большой осторожностью, так как по нему гуляли довольно крупные волны, хотя ветер дул и не очень сильный. Искупавшись вместе с детьми в прибое, мы расселись на берегу, наблюдая за яхтами, которые одна за другой появлялись из-за скалистого мыса и, грациозно переваливаясь на волнах и покачивая парусом, словно крылом чайки, проходили мимо нас и исчезали за поворотом берега.
Вдруг на наших глазах очередная яхта неудачно подставила свой борт волне и легла на бок, бессильно распластав парус на воде. Её неудачливый экипаж очутился в море и несколько минут пытался удержаться за борт яхты. Однако, одного из них, судя по крику, ребенка, оторвало набежавшей волной от борта и понесло вдоль берега. Второй, взрослый член экипажа, бросил яхту и попытался доплыть до ребенка, но ему никак не удавалось это сделать.
Он стал размахивать руками, стараясь привлечь к себе внимание и кричать: “Спасите! Спасите! Он тонет!” И тут только мне пришло в голову, что это не розыгрыш и не кино, а на моих глазах происходит трагедия! Я подбежал к кромке воды и увидел, что у моря стоят несколько десятков людей, застывших в каком-то оцепенении, и молча наблюдают за происходящим! Это было просто поразительно! Человек тонет, просит помощи, люди это видят и слышат, но ничего не делают! Оказывается, можно погибнуть на глазах десятков людей, словно ты находишься в пустыне!
Громко обругав всех зрителей нецензурными, но понятными большинству из них словами, и присоединив к ним риторический вопрос: “Что же вы, придурки, стоите?”, - я бросился в море и, стараясь изо всех своих сил, поплыл к ребенку, пробиваясь через тяжелые валы бушующей воды. После моих слов, словно очнувшись, десятки человек дружно ринулись в волны и поплыли вслед за мной к тонущим людям!
До ребенка, а это был малыш лет семи-восьми от роду, я сумел добраться первым. Он испуганно махал руками, кричал и уже с трудом держался на воде. Я постарался, как мог, его успокоить и попытался буксировать его к берегу. Это оказалось очень непростым делом! Ухватить мне его было не за что, я поднырнул под него и подставил ему своё правое плечо, в которое он судорожно вцепился. Я кричал ему, чтобы он, держась за моё плечо руками, сам плыл со мной и активно работал в воде ногами. Но он, вместо этого всё время пытался как можно выше забраться мне на спину, чтобы поднять свою голову над волнами, и буквально заталкивал меня вниз, под воду! Неожиданно для себя я нахлебался воды, стал двигаться очень медленно, пытаясь задерживать дыхание и плыть, погрузившись головой в воду. Хорошо, что ко мне вовремя подплыли несколько мужчин и забрали малыша, а остальные оказали помощь его отцу.
Я с трудом добрался до берега и обессиленный прилег на песок возле нашей стоянки. Ко мне стали подходить незнакомые люди со словами благодарности, и даже восхищения, за мой поступок, а у меня звенело в голове, и дрожали мышцы рук. Немного погодя, я пришел в себя и стал делать вид, что ничего заслуживающего внимания не произошло. Наконец, ко мне подошел отец спасенного мною ребенка и стал горячо благодарить за сына, готовый чуть ли не встать на колени передо мной. От него явно несло спиртным, хотя он и протрезвел. Мужчина так и не смог мне вразумительно объяснить, почему же на его сыне не было спасательного жилета, и почему он вышел пьяным в бурное море на яхте. Было видно, что он сильно переживает случившееся и благодарит меня от всей души!
Однако, главной наградой для меня оказались восхищенно уважительные взгляды моих собственных детей! Оказывается, их папа не только может их наказывать и ругать иногда маму, но и совершать поступки, которые вызывают благодарность со стороны посторонних людей!
Ребята на отдыхе загорели, набрались сил и могли, как земноводные, часами плескаться в морской воде, пока их не начинала бить крупная дрожь.
День Военно-морского флота мы посвятили городу, гуляя по его зелёным тенистым улицам, любуясь празднично расцвеченными военными кораблями и нарядными толпами людей. Вечером, вместе с Н.Н. Юговым, руководством города и командирами воинских частей, мы стояли у памятника-стелы на горе Митридат, откуда были хорошо видны празднично иллюминированный порт, уходящие вниз огни фонарей лестницы и ярко освещенная набережная. А потом вместе со всеми любовались праздничным фейерверком под громовые раскаты артиллерийского салюта. Все было очень красиво и торжественно! Всё-таки, Керчь - это прекрасный южный город с огромной историей!
На обратной дороге в Москву мы специально заехали на поле под Прохоровкой, где произошло знаменитое танковое сражение Курской битвы, и посетили скромный небольшой музей, посвященный этому событию. Потом молча постояли на когда-то огненном рубеже, где погибли тысячи солдат, и поехали дальше, увозя в своей памяти и эти скорбные минуты!
P. S.
Господи! Сколько же человеческих жизней было отдано за то, чтобы мы жили, а страна существовала! Вечная им память!
27.02.2018