Морская корабельная практика после второго курса Военно-морской Медицинской академии (1956г.), проходившая на тральщиках ("угольщиках") в Таллине, не принесла мне каких-либо особых медицинских знаний. Однако отдельные эпизоды корабельной жизни оказались для меня весьма впечатляющими. Особенностью этой практики было то, что она проходила в условиях фактически боевой обстановки, поскольку корабли постоянно выходили на боевое траление, и за каждый поход обезвреживали по несколько мин, оставшихся с военных времен. Но это были уже скромные остатки от гигантского прошлого в тысячи мин, с которыми, тем не менее, приходилось считаться. И мы, курсанты, в общем-то, радовались такому стечению обстоятельств.
На тральщиках нас оказалось немного. Но мы часто бывали вместе, работая и развлекаясь, и даже осваивали военную технику (Казаков, Явдак, Отдельнов, Литвинчук, Лытаев и др.). По-соседству на таких же угольных «коптильщиках» выходили на траление ребята из других взводов: Саша Орлов, Саша Третьяков, Игорь Кравченко, Витя Подолян, Юра Марков, Саша Фролов и др. Выходили на траление корабли обычно парами (или в большем количестве), возможно, и с целью страховки друг друга. Работали на удалении прямой видимости, и только в светлое время суток – чтобы увидеть всплывшую на поверхность мину и вовремя обезопасить её. Мину тут же расстреливали из корабельных орудий, находясь от неё на почтительном расстоянии. Подобное случалось раз или два за сутки. Мина при попадании в принципе должна была взрываться, однако (в наших случаях) она почему-то просто шла на дно, что тоже было допустимо, поскольку затопленная, она уже не представляла угрозы надводным объектам. При работе в спокойную погоду больших сложностей по выполнению задачи для команды не было: сигнальщики вовремя обнаруживали всплывший предмет, артиллеристы спокойно расстреливали его.
Значительно сложнее проходила работа в условиях волнения. Безусловно, существовали какие-то ограничения с этой точки зрения. Однако работать порой приходилось при трёх и четырёхбалльной волне. Мина при этом широко раскачивалась на волнах, то взлетая кверху, то улетая вниз и полностью пропадая из виду.
Учитывая одновременные аналогичные (и далеко не синхронные) движения тральщика, можно представить все сложности, стоящие перед артиллеристами крупнокалиберных пулеметов. Нам довелось работать в таких условиях в течение нескольких суток кряду, и впечатления, оставшиеся у меня после этого, были весьма глубокими. Во время траления я обычно с интересом наблюдал за ходом событий и даже пытался фотографировать отдельные моменты этой работы. Несколько раз мне удавалось даже сфотографировать вытраленные мины. Правда, те находились далеко от корабля и с трудом просматривались на отпечатанных позднее фотографиях. Однажды, во время особенно высокой волны, артиллеристы долго не могли попасть в вытраленный объект. Мина, находившаяся метрах в пятидесяти от нас, зловеще прыгала на волнах, оставаясь не тронутой, и будто издевалась над всей нашей командой. Корабль всё время маневрировал, стараясь занять наиболее удобную для артиллеристов позицию. Гонимая ветром и волнами мина постепенно приближалась к тральщику. В какой-то момент внезапно усилившийся ветер стремительно (как мне показалось) понёс её в нашем направлении, и через какие-то тридцать-сорок секунд она почти вплотную приблизилась к правому борту корабля, в носовой его части. Я находился в тот момент на мостике, пытаясь заснять момент точного попадания и возможного взрыва, и, в общем-то, был вначале доволен, что события происходят на такой близкой дистанции. Когда же страшный, похожий на гигантского морского ежа, снаряд вдруг оказался в пяти метрах от борта, мне стало не по себе, и холодок пробежал у меня между лопатками. Успокаивало то, что паники на мостике не было. Командир уверенно отдавал приказания, пытаясь увести корабль из опасной зоны. Сильнее заработали машины, и тральщик стал очень медленно вращаться вокруг своей оси. Но мина всё приближалась. Вот она уже в четырёх, в трёх метрах от нас, правда, периодически отступающая волна отбрасывает её в сторону. Но она вновь неумолимо рвётся вперёд, приближаясь к нам всё ближе и ближе. Звучит команда: "Полный назад!" Но тральщик почему-то продолжает крутиться на месте, подставляя свою носовую часть под удар коварному снаряду. Мина уже совсем рядом. Нахлестывающей волной её вот-вот ударит о борт. Остаётся каких-нибудь полметра-метр! В прозрачной волне отчётливо видны все детали её страшного корпуса, особенно выступающие длинные, тупые "отростки", готовые в любую секунду упереться в борт тральщика и сотворить своё грязное дело. Бледный, как полотно, командир на какие-то мгновения застыл на мостике. Рядом стоят ещё два офицера. Все взгляды устремлены на страшный снаряд. Кажется, будто они гипнотизируют его, заставляя отодвинуться от борта, убраться прочь... "Ну, дальше, дальше! Ещё дальше! Стой на месте, не двигайся!.." Я тоже замер рядом с ними. Держу фотоаппарат в руках и не в состоянии делать снимки. Возникла странная мысль - что делать с аппаратом в случае взрыва?! И что вообще делать в последнем случае? Откуда-то (наверное, из лекции) всплывают сведения о характере ранений на корабле при подрыве на минах - в основном, переломы конечностей от сильнейшего сотрясения палубы. Может, успеть подпрыгнуть?.. А, может быть, лучше лечь на палубу?.. Нет, надо прыгнуть в воду и оттолкнуть безжалостную злодейку от борта!.. В памяти встаёт картинка из детской книжки, на которой матрос вплавь отбуксировывает подобную мину от корабля, спасая экипаж... Однако в воду никто не бросается, и все замерли в каком-то оцепенении. Я не слышал тогда переговоров командира с боевыми постами, в частности, с машинной командой и сигнальщиками, и не понимал, что происходит. А произошло страшное: винт корабля запутался в трале при попытках осуществить задний ход, и теперь корабль был наполовину неуправляем.
По крайней мере, задний ход был невозможен, а движение вперед только сближало нас со страшным снарядом. Не знал я и того, что для подобного типа кораблей (как наш тральщик) столкновение с этим грозным оружием грозило не переломами голеней и бедер, а много большим - потерей всего экипажа. Казалось, что немая сцена на мостике длилась долгие минуты. На самом деле прошло лишь несколько секунд (точно помню, что за это время волна лишь дважды нахлестнула на борт корабля), и командир внезапно принял какое-то новое решение. Моментально последовала его команда (я её, конечно, не понял), сразу же началось вновь медленное вращательное движение корпуса, и мина как бы сама собой стала удаляться от борта, одновременно двигаясь вдоль него к кормовой части судна. Через минуту она была уже за кормой. Командир уже уверенно управлял кораблём, офицеры спустились с мостика, а я всё стоял и стоял, как истукан, не зная, что делать, и ничего не понимал в произошедшем. Через какое-то время командир обратил на меня внимание: "Что курсант! Жалеешь, что не списал тебя с корабля?!. Это тебе первое боевое крещение. Хорошо бы, чтобы было последним... Дуй в кубрик и приходи в себя... Небось, поджилки дрожат, а?.." Дрожали, в общем-то, не сильно, однако было не по себе. И прийти в себя было в самый раз. И я сразу последовал его совету. Совершенно не помню, чем мы занимались на базе после траления. Однако вид грозной мины запомнился мне весьма отчётливо...