1.
В Эйлате, самой южной точке Израиля, понятие «плохая погода» весьма условно и непродолжительно. Здесь не бывает мороза, снега, метелей, а значит, нельзя девять месяцев в году тосковать и мечтать о солнце. Нет того, из чего на две трети состоит северная литература: уныния, печали, потребления спиртных напитков под размышления о вечном, под вечные же разговоры о ненастье. Ничем не провоцируется готовность сдаться злой равнодушной судьбе, воплощаемой бесконечными снежными равнинами и непроходимостью дорог. Здесь, в Эйлате, высвобождается масса времени и сил, ничто не мешает тебе быть счастливым. И сразу становится понятно, что быть счастливым надо ещё научиться, потому что оно внутри.
2.
Спустился на кухню вымыть посуду после завтрака.
– Ты чего без очков? – спросила ребёнок Ривка.
– Надоели.
– Ты должен носить очки! Без них же ты не будешь ничего видеть.
– Ну, тебя-то я вижу, только без деталей.
– Ты что, не видишь мою руку? – Она подняла руку.
– Вижу. Я не такие крупные детали имел в виду. Просто вижу тебя размыто, как сквозь туманное стекло. Не в резкости.
Тут я по привычке хотел бы написать, что ребёнок задумался. Но она не задумалась ни на секунду. Ривка начала быстро-быстро, можно сказать, резко махать перед собой руками, как будто стекло протирала.
– В резкости ты видишь меня вот так? – Затем она принялась водить руками медленно и плавно. – А не в резкости так?
Отсмеявшись, я задумался. И приобрёл новое понимание резкости.