(Букша К. С. Рамка: Роман. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. — 288 с. — (Роман поколения).
В своем отклике на новый роман Ксении Букши Дмитрий Быков заметил, что автор смогла выразить чувства и мысли многих сейчас, «да как звонко». Звонко хочется рассмеяться ему в ответ, потому лишь, что проза Букши — проза особая. Это, может, и не слишком уже «проза поэта», но существует она по своим автономным законам. Ее любители восторгнутся полетом фантазии автора, ее непринужденностью, раскованностью и изяществом, ее неувядающей и на все готовой, во всё нос сующей младостью. Нелюбители попеняют на инфантильность тона, девичью необязательность сюжетных ходов и предсказуемость (скажу мягко) смыслов…
После и впрямь очень удачного «Завода «Свобода» она уже не могла оставаться прежней Ксенией Букшей, которая, взяв тему, обыгрывает ее с веселой беззаботностью девчушки, играющей в дочки-матери в маминых же клипсах. Тогда она умножила свою фантазию на реально серьезную, значительную тему — и не только фантазию, но и внутреннюю свободу. История увядания известного питерского завода (а шире, панорама нашей жизни аж за последних полвека) прозвучала как-то легко, приятно лукаво и даже оптимистично. Вселило, короче, надежду… Роман «Рамка», на мой вкус, есть отступление на позиции прозы прежней Ксении Букши, со всеми ее плюсами, но и минусами.
Итак, где-то в Питере должна совершиться коронация царя (в наши дни, разумеется). Пускают на нее публику, ясное дело, через рамку, а тех, кого рамка законтачила, отправляют в «обезьянник» — от греха, стало быть, подальше. Чипы, вживленные в подданных, бдительно сигналят рамке о неблагонадежности. Невзирая на высокие современные технологии, улов «обезьянника» вполне предсказуем — точнее, предсказуема его иррациональность. Здесь и бомж, и коммерс, и добропорядочный обыватель, и удалая «аниматорша», и иностранец, осуществляющий гуманитарную миссию, и модный журналист из оппозиции, и пиарщик, и «мать» семнадцати приемных детей, и несчастная молодая женщина, потерявшая единственного ребенка.
Первая половина романа, решенного в жанре полупьесы-полусценария, где, по сути, все — сплошные монологи и диалоги, знакомит нас с каждым из обитателей камеры. Потом между ними начинаются терки-разборки. Затем является сам узнаваемый «царь» в виде подростка (то ли не очень умный ботан, то ли не очень «ч о т к и й» гопник). Царь на глазах публики, которая пытается его выспрашивать и допрашивать, довольно быстро взрослеет и стареет. А затем начинается вовсе уже катавасия: бомж-то вещий оказался, будущее предсказывает, а тут как раз и казнь одного из задержанных намечается. Теплый до того ветерок превращается в зловещий ледяной сквознчок… Только все рассыпается вдруг в фирменный букшевский маскарад. Воздушный шарик замысла и смысла, весело хлопнув (щелкнув нас по носу), мило лопается.
Используя движки абсурдистской пьесы (но с вполне публицистическим наполненьем «на злобу дня»), автор искусно сплетает нити сюжета в одно милое, приятной расцветки вот же вам макраме, которое можно использовать, как хотишь, но сугубо для украшенья усталого быта, унылого быта — быта, который есть серая жизнь «сегодня» без надежды, без продыха.
А чего б ждать еще от романа нам? Всякой там глобалистики?.. Нет, Ксения Букша очень «ч о т к о» ведет свою роль в текущей (вялотекущей, если уж честно) нашей словесности. На свинцовой волне этот яркий фантик — для кого-то сор, может быть, но для кого-то и приятное глазу «пятнушко».
Роман небольшой, однако не назвал бы я его лаконичным: переизбыток слов, болтливость, переходящая (раз уж без высоких технологий никак) в «интерактивность» — в активное общение с читателем, уж на край. Но знаете, самое занятное: общение это довольно приятно, потому что автор, кажется, человек светлый, хороший и вопреки любым нашим вялотекущим реалиям чаще радостный.
Так что приятного чтения, господа!
11.04.2018