Сигары от ФэПэ

Сергей Воробьёв
(фрагмент)
Звали нашего мичмана Фёдором Петровичем. Но за глаза и иногда в глаза, особенно среди комсостава, все звали его ФэПэ. Эта аббревиатура его ничуть не смущала. И он частенько сам говаривал, ударяя кулаком в грудь: «ФэПэ на мякине не проведёшь. ФэПэ – знает». Или: «У ФэПэ всё на учёте, чуть что и – на гауптвахту» и т.д.

«Гауптвахта» было его любимое слово. Он старался применять его в любых ситуациях, когда, что-то, хоть на грамм, отходило от устава. Подворотничок плохо подшит или нестиранный – на гауптвахту. Неуместная улыбка на губах – на гауптвахту.  Замешкался с ответом – на гауптвахту. Это ничуть не значило, что по таким пустяковым поводам он всех отправлял на гауптвахту. Но иногда срабатывало. Для этого, правда, надо было иметь серьёзное нарушение. Тогда к слову «гауптвахта» он добавлял: «В Палую! Сигары таскать!» Это означало, что провинившийся направляется в самую паскудное место в наших краях, где начальником служил его старый приятель, тоже мичман.

Губа Палая была у всех на слуху. Попасть туда, значит пропасть. Хотя никто не пропадал, но охоту нарушать устав воинской службы отбивало начисто. Арестанты этой гауптвахты привлекались к принудительным работам по вытягиванию из мёрзлой воды на берег набухших морской водой брёвен – тяжесть неподъёмная.
Однако служил матросом на нашем ВТР-21 один рижанин с русской фамилией Егоров, которого, по-видимому, не пугала каторжная работа в губе Палая и он методично нарывался на нашего ФэПэ то с неуставным обращением, то в городе Полярном, будучи в самовольной отлучке, то с оставлением на минуту поста вахтенного у трапа и т.д. После чего следовало стандартное:

– На гауптвахту! В Палую! За сигарами!

Не меньше половины своей службы бедный Егоров провёл в качестве арестанта на гауптвахте в губе Палая, таская из воды обледеневшие «сигары». Причём по характеру наш матрос был тишайший и добрейший человек. Но почему-то не любил следовать уставу.

– Ну, что, товарищ матрос, – спросил как-то ФэПэ нашего Егорова, пришедшего с третьей отсидки, – «накурился» сигар? Больше, наверное, и не захочется?

– Да нет, ничего, – спокойно реагировал на вопрос старожил гауптвахты, – привык. На сигареты вряд ли теперь и перейду.
 
По всем правилам воинской службы, срочник, проведший на гауптвахте в общей сложности год и более, обязан дополнительно дослуживать этот срок в своей части. В итоге служба могла растянуться на 4 – 5 лет. Но Егоров был готов к этому и принимал всё, как должное со спокойной совестью и внешней невозмутимостью. «Пошёл на «губу» в Палую губу» – всегда повторял он, собираясь отбывать наказание. Однако то ли, учитывая его безропотный характер, то ли по забывчивости или другим причинам, Егорова демобилизовали во время, вместе со всеми.

На гражданке он не поменял своей профессии – устроился матросом на судно-рефрижератор, был часто поощряем за безупречную работу, получил звание «Ударника коммунистического труда». Наверное, «сигары» из губы Палая ему в этом сильно помогли. Хороший был тренинг и закалка.
.