Эту орхидею я нашел случайно. Перебирая старые книги в шкафу, раскрыл почти забытый университетский учебник, и вдруг ко мне в ладони со страниц скользнула черная тень, тень черной орхидеи. Вы скажете - черных орхидей не бывает. А как же черный тюльпан из знаменитого романа Дюма? У легендарного тюльпана был черным цветок, орхидея была вся черная. В отличие от других орхидей, засыхая в гербарии, она не желтеет, не буреет, тем более, не зеленеет. Она становится черной, как уголь.
У красавицы, проспавшей почти полвека, было имя – башмачок капельный. До революции этот башмачок встречался на Украине и в Белоруссии, рвали его на букеты под Москвой, да что там говорить – орхидея была хозяйкой половины земного шара, процветала и в Сибири, и в Монголии, и в Тибете, и даже в Северной Америке. И, конечно, немецкие ботаники много сделали для открытия черной орхидеи. Впервые поведал о ней миру Иоганн Гмелин, сохранил в своем сибирском гербарии. А крестным отцом стал Улоф Сварц, шведский ботаник и путешественник, питомец знаменитого университета в Упсале. Удивительно, орхидея описана не из теплой Европы, не из Америки, а из холодной Сибири! С тех пор, преследуемая человеком,черная орхидея стремительно убегала из Европы на благословенную родину, в места, не затронутые цивилизацией. А ведь не такая уж она неженка, даже лесные пожары, весенние палы, столь любимые в нашем народе, этому башмачку не страшны. Купается черная орхидея в огне, как саламандра, восстает из черной золы, как Феникс! Конечно, с человеком не поспоришь, сегодня во многих областях Урала, Сибири и Дальнего Востока черная орхидея в Красной книге.
Впервые увидел я башмачки на Родниковой поляне, в заповеднике под Серпуховом. Из черного сруба вытекал по камушкам ручеек и протискивался в полумрак между старыми елями. Под елями каждый год в конце мая расцветали настоящие желтые венерины башмачки. Золотые туфельки на высоком стебле. Капельных башмачков, с единственным розово-пятнистым цветком среди пары листьев, в заповеднике не было. Мы с ребятами из кружка исследователей природы Подмосковья решили найти черную орхидею. Тщетно. Никакие книги-определители-путеводители нам не помогли, и только знакомая сотрудница ботанического сада посоветовала обратиться за помощью к своему старинному другу. Маленький седой старичок встретил нас в своей крошечной квартирке на окраине Москвы, как казалось полной чудес. Зимний вечер окрасил окна в черный цвет, но в кабинете старого ботаника было уютно от мягкого света настольной лампы под зеленым абажуром. По стенам темнели полки и книжные шкафы, а в черном углу прятались маленькие клетки, казалось пустые.
- Что там, в клетках, - спросили мы
- Это мои любимицы, - улыбнулся довольный хозяин. Он взял пустой коробок, поскреб его спичкой и вдруг, из клетки понеслись громкие трели
- Это канарейка?
- Нет, квакша, древесная лягушка! Ну, что же посмотрим нашу картотеку, - под пение квакши ботаник вытащил из шкафа длинный узкий ящичек, поставил на стол в круге света, перебрал быстро карточки красивыми тонкими руками и вытащил одну, исписанную необыкновенно мелким почерком.
- Да, вы правы, орхидея эта очень редкая. Всего одна карточка, а вот под описанием адрес – сосновый бор на реке Пахре, возле Бронниц. Для орхидей там хорошее место – белые известняки, такую почву они любят. Оттуда в старину камень брали в каменоломнях, и была Москва белокаменной. Сейчас на Пахре в борах тихо. Правда, был я в тех местах десять лет назад, сохранились ли орхидеи? Последнее место обитания. Думаю, больше под Москвой таких башмачков нет и не будет. Они в Черной книге.
- И у вас на каждое растение карточки есть?
- Да, как из поездки возвращаюсь, сразу из дневника в карточки сведения переписываю. Многие тысячи карточек храню.
Слава старому ботанику!
Но попасть летом на Пахру нам не довелось. Судьба занесла нас на учебу в Сибирь. И о чудо! В первые же дни нашли мы в Академгородке заросли черной орхидеи! Нашли на Золотодолинской улице, прямо за домиками академиков. Особенный народ эти ученые. Орхидеи на букеты не собирают. А могли бы, ведь растут башмачки не поодиночке, всегда группами, иногда на квадратном метре теснится их до ста штук! Все дело в их особых длинных корневищах под землей. Корневищами размножаться легче, энергии тратится меньше, чем на семена. У других башмачков таких корневищ нет. Но и семян в немногочисленных коробочках у черной орхидеи хватает. Семена мелкие, как пыль, а в каждом семени еще воздушный пузырек. Улетают такие семена далеко, уже до Полярного круга долетели! И, конечно, в разных краях России цветы разные, бывают и чисто белые. Нашли белые цветы у черной орхидеи Андрей Аверьянов под Тюменью и замечательный учитель и просветитель Прокопий Ноговицын в Якутии. Еще больше черных орхидей встретил я на берегах Томи. Если выйти из города на обширную пойму, пройти жарким июньским днем мимо бесчисленных озер и стариц, попадешь на опушку соснового бора. Именно там нашел я сотни башмачков и засушил один из них в учебнике. И вот странно, совершив столь недостойный поступок, больше черных орхидей в природе я не встречал, даже фотографию (небывалый случай!) пришлось взять из Википедии!
И вот она передо мной. Проспавшая почти полвека среди страниц, красавица была бесплотна, невесома, словно явившаяся из другого, не трехмерного, плоского мира, мира черных теней. Вместо книги нашел я для нее другое пристанище – гербарий школьного экологического музея. Продолжает спать она на ослепительно белом листе ватмана, закрепленная белыми узкими полосками, рядом с черно-белой этикеткой, под полупрозрачным белым листом кальки, спит в глубокой коробке, как в гробнице. И, может быть, через много лет ее найдет, разбудит другой ботаник, но это будет уже другая история.
Автор фото: Naoki Takebayashi from Fairbanks, AK, USA - Cypripedium guttatum, CC BY-SA 2.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=53899599