Сухие, выжженные солнцем степи…
Скрипят колеса войлочных повозок.
Хрустит ковыль под тяжестью обоза.
Из-под колес выпархивает стрепет.
Повозки тянутся -одна, другая, сто,
Две тысячи, пятнадцать, сотня тысяч…
Гнедых коней намереваясь высечь
Возница крутит в воздухе кнутом.
В простор голубоватый смотрит Кир.
Он царь царей. Персидская держава
В его руках, но мало этой славы-
Ему обязан покориться мир.
Обозревая дальние холмы
И башни облаков на горизонте,
Он укрывается под полотняный зонтик,
Который держит раб из Согурмы.
Слегка покачиваясь в золотом седле
Кир дремлет, видя радужные грезы.
Колеблется над степью жаркий воздух,
Невольник рядом едет на осле.
Вдруг, в шапки островерхие одеты,
Мелькают всадники над морем ковыля,
И раб кричит, поводья шевеля:
-Проснитесь, повелитель! Массагеты!
Но поздно! Конной лавой окружен,
Обоз порублен и посечен как капуста,
И стрелы с опереньем белым густо
Летят, летят, летят со всех сторон.
Царь над царями из седла тугой петлей
Как кукла выдернут.Волочится по полю.
И всадник, рыжей лошади дав волю,
Шелка владыки пачкает землёй.
И голова царя, вместилище Вселенной,
Покатится в цветущий тамариск…
Ему на лоб персты возложит Томирис,
В почтении привставши на колено.
Не будут больше, подходя по пять и по три,
Пред ним владетели империй падать ниц…
Пустыми впадинами царственных глазниц
Царь из царей в пустые степи смотрит.
Лежит в траве поверженный кумир,
Для мурашей по-прежнему великий,
И шелестит вокруг чела владыки
Оставшийся непокоренным мир.