Карибский кризис в Соколовке

               

   Тысяча девятьсот шестьдесят второй год, октябрь месяц. В Соколовке  все жадно слушают радио. Выступает Хрущев. Вот-вот начнется война с американцами. Еще не забыта прошедшая  война, всего-то семнадцать лет прошло. Несколько тревожных дней октября в Соколовке тоже запомнили.    Слушали речи Хрущева, переживали за Кубу, ругали американцев и со страхом ждали: не начнется ли снова война. Двадцать шестого в колхоз из  района приехал лектор. Он ездил по деревням и селам и разъяснял   международную обстановку в стране и за рубежом.
   На лекцию народ собрали в бригадирской утром прямо перед разнарядкой.  Того требовала обстановка. Пожилой лектор повесил на стену   политическую карту:
– Положение, товарищи, тяжелое, – начал лектор.- Американский   империализм наглеет, – Он нашел на карте  остров Куба.– Вот, товарищи,  маленькая страна, которая освободилась от капиталистического гнета, и это не дает покоя американским империалистам. Они уже не раз пытались захватить остров свободы. Но получили достойный отпор. Наша страна не могла спокойно смотреть, как посягают на первое свободное государство на  американском континенте. И мы разместили там свои ракеты. Американцам это не понравилось. И теперь они нам угрожают войной. Обстановка сейчас   очень напряженная. Американцы устраивают на Кубе бесконечные  провокации. Но наш народ и коммунистическая партия солидарны с кубинским народом и его вождем кубинской революции Фиделем Кастро и в беде его не оставят. Я вам могу показать,  где стоят ракеты, нацеленные на нашу страну. Вот, товарищи, Америка, а вот – Турция,  здесь стоят ракеты, нацеленные на нашу страну. Это  почти  у наших границ. Вот Италия, здесь тоже ракеты нацелены на нас. Куба же находится на расстоянии девяносто миль от США. Но это у них считается нормально. На нас ракеты нацелены - это ничего, а как  мы на них – так сразу  завопили, страшно стало. В общем, товарищи, мы Кубу защитим. –  Далее лектор рассказал про базы НАТО и закончил словами, – вот  такая, товарищи, тревожная международная обстановка на сегодняшний день.
   Народ слушал и молчал. Потом кто-то задал вопрос:
– А война-то будет?
–  Будет война или не будет, товарищи, я вам сказать не  могу, все зависит  от того, как будет складываться международная обстановка, а она напряженная.
После лекции народ разошелся по своим рабочим места. Николай Мешков пошел на машинный двор  к трактору. Перекурив, принялся выколачивать пальцы из гусеничных траков. Расколотил пять траков и тут к нему подбежал  запыхавшийся пацан Вовка Большаков:
– Дядь Коль, тебя в сельсовет вызывают. Дядя Илья говорит: из военкомата  звонили.
– Чего это еще там надо?– спросил Николай  озадаченно.
– Не знаю, дядя Илья сказал, чтобы ты быстрей шел к нему.
Николай вытер паклей руки и заторопился в сельсовет. Секретарь  Илья   вышел из-за стола и пошел ему навстречу. 
– Садись, Николай, дела-то какие: из военкомата звонили, тебя вызывают и Леньку Труфилова. 
– Когда? – спросил Николай.
– Завтра, к десяти чтоб явились. Видишь,  какое международное положение -то. Я думаю, неспроста это.
– Что думаешь, призывают? 
– Похоже так.
– Вы с Ленькой-то одногодки?
– Да.
– Ну вот.
Тонька Хвостова стояла за дверью и все слышала. Она выскочила  из  сельсовета и побежала по улице. Так новость быстро распространилась по деревне. Последней узнала жена Николая.
– Маня! Маня! Кольку-то на войну забирают.
– Кто тебе сказал?
– Илья, говорит: из района звонили. Колька-то уже в сельсовете.
Маня села на табурет и простонала.
– Ой!
Следом за Тонькой домой пришел и Колька.
– Тебя что забирают? – с порога спросила его Маня.
– Забирают, – сказал Колька, кивнул головой.
– Одного?
– Леньку Труфилова еще. Пока двоих.
– И когда?    
– Завтра к десяти сказали явиться. 
– А чево эт тебя-то?
– Откуда я знаю?– буркнул Колька.
– Ой, – опять простонала Маня.
В это время в избу вошел сосед, безрукий Кульпин Сергей. Руку он потерял  на войне.
– Кольк! Тебя что забирают?– прокричал он.
– Забирают, – сдержанно ответил Колька.
– Во, америкашки что делают. Чего им неймется? Чего они пристали   к этой Кубе?
Следом за Кульпиным пришел Костя Катков. Он тоже стал возмущаться. А потом спросил:
– А тебя одного или еще кого?
– Леньку Труфилова еще.
– А ты, Кольк, в армии-то кем служил?
– Танкистом.
– А Ленька?
– Он моряк.
– Неужели его на войну? – растерянно обратилась к мужикам Маня.
– А ты что думала? Там  как раз моряки и танкисты нужны. Куба она около моря. Туда как раз корабли  пошлют. И танки, наверно,- авторитетно  подтвердил Кульпин.
– Проводы-то устраивать будете?– спросил Костя.
Маня посмотрела вопросительно на Кольку.
–  Надо,– сказал Николай,– как же без проводов-то?
–  А чего же сидите, если завтра отправляться?– заторопил  их  Кульпин.
–  И то, правда, Кольк, надо в магазин бежать.
Она достала деньги, пересчитала.
–  Не хватит.
–  Иди у Ситкиных займи, – подсказал Колька.– А я пойду в магазин  вина куплю да еще чего-нибудь там.
– Иди, я тоже сейчас подойду. Хлеба проси побольше, проводы все-таки.
– Радио-то выверните, Никита выступает,– попросил Костя.
Все замолчали, прислушались:
– Мы не дадим в обиду первое социалистическое государство на Американском континенте! Ничего у них не выйдет! Мы нанесем мощный  ответный удар на их провокации! – кричал из приемника  Хрущев.
– Вот неймется им.Они свое получат!– погрозился Костя. – Не нюхали еще русского Ивана, союзнички.
В избу стал заходить народ. И все задавали один и тот же вопрос:
– Кольк, правда, что ль тебя забирают?
Из школы пришли ребятишки. Они уже все знали. Проводы назначили на вечер. Маня пошла занимать деньги, а Николай с ребятишками пошел в магазин. Продавец Агафоныч новость эту тоже знал и предусмотрительно спрятал  несколько буханок под прилавок. Готовить столы пришла Колькина  теща. К вечеру столы накрыли, стали подходить гости. Пришли родственники, соседи. Расселись. Невеселые. Кольку посадили в центре стола.
– Ну что, – встал с рюмкой Кульпин, – мы сражались за родину с фашистами. Я вот в Карпатах руку потерял. Отец твой пропал без вести, защищая нашу родину. Думали, победили  такого страшного врага и будет  всегда мир, ан нет. Неймется проклятым империалистам, не дают они покоя  простым людям. Вот теперича на Кубу  нападают. Настала и твоя очередь, Николай, постоять за родину. Выпьем, чтобы вернулся ты, Николай, живым и здоровым.
Он выпил,  крякнув, и поставил стакан, громко стукнув об стол.
– Выпивайте да закусывайте, – потчевала гостей теща Николая.
Следующим поднялся со стаканом фронтовик Костя.
– Колька, я тебе скажу так. Мерикашки не вояки. Попали  бы они под Ельню я не знаю, чтобы с ними было. Пока мы Гитлера молотили, они сидели в своей Америке. А потом на готовенькое прискакали. А то - второй фронт, второй фронт. Империалисты они и есть империалисты. Мы им покажем кузькину мать.
После второго стакана гости зашумели, стали сжимать кулаки и грозить американцам. Потом заспорили: на самолетах повезут наших или на кораблях.
– Самолеты сбить могут, – сказал брат Мани Володька.
– А на пароходе поплывут – их тогда подлодка  рванет, – высказал свою версию бригадир Мурзин Анатолий.
– А Фидель-то молодец – дал им прикурить, – сказал  Володька.
– А лектор говорил, что наши-то уже там, вот поэтому мерикашки-то и сдрейфили, –  высказался  Катков.
– Сдрейфили, а все равно лезут, – сказал Кульпин.
– Потому и лезут, что сдрейфили. Никита-то вон как орал по радиву-то. Ракетами грозил этому Кеннеди-то.
– Колька с Ленькой первые, кто еще за ними? – Мурзин стал загибать пальцы и считать мужиков, которых могут призвать.
– В ту войну-то сотни две ушло из деревни-то, все товарищи мои, – сказал Костя.– А пришли-то  назад  немного и то кто хромой, кто кривой, кто безрукий. Лежат мои товарищи теперича кто где. Вон она, какая война-то была от моря и до моря.
– И сейчас потянутся. В других деревнях, чай, тоже уже берут,– сказал Володька
– А как же, не вдвоем же им воевать, – поддакнул Мурзин, – вот только я не пойму, чего им  там делать-то? Там, чай, ракетчики нужны.
– Дек кто его знает, может мерикашки-то  сюда полезут, – высказал свое мнение Катков, –  у них  хватит, вон в Корею-то полезли, полезли. У них хватит.
Маня слушала их разговор со страхом, не выдержала и заплакала. Ее стали утешать.
– Да полно тебе, ишо не известно, может и не будет войны-то, что ты сразу в слезы, – успокаивали ее  родственники.– Бабы, давайте споем, что ли.
– Не поется, – сказала Маня.
– Да чего вы скисли, завели бодягу. Наливай, Володька! Вон  какую  армию прогнали, и с этими  сладим! – закричал Кульпин.– Колька, дай-ка сюда гармонь! Выпивайте, давайте! – Он растянул гармонь и запел, – к тебе я приеду, приеду с победой, на веселом боевом коне!
Закончив петь, он заиграл веселого плясака. Женщины сплясали.
Гулять закончили поздно. И почти не спали. Николай прикорнул два часа.
На другом конце деревни тоже гуляли, там провожали на войну Леньку Труфилова. С транспортом договорились заранее. Утром в сельхозтехнику отправлялась машина, с ней и решено было отправить мобилизованных. Машина подъехала к семи. Провожать Николая пришли все родственники,   которые тоже не ложились спать. По очереди обнимали его и желали   вернуться живым и здоровым. Маня сначала всхлипывала, а потом заплакала голосом.
– Да ладно, может и не повезут на  Кубу-то. Может здесь оставят, – успокаивал ее Николай.
Дочка Вера попросила привести крокодильчика с Кубы.
– Обязательно поймаю, – пообещал Николай.
– Сын   восьмиклассник Васька обнял его по-мужски.
– Ты держись, пап, - и  посетовал, – жаль, что нас не берут, мы бы  им показали.
Председатель тоже пришел. Он пожал Николаю руку:
– Ну, Николай, не обессудь, ежели, что не так было. Сам понимаешь, работа есть работа. Я сам до Праги дошел, знаю, что почем, пришлось понюхать пороху-то, так что держись
Попрощавшись со всеми, Николай прыгнул в кузов, и машина тронулась.  Леньку посадили на следующей улице. Родня его провожала  с песнями под гармонь. Он бросил рюкзак в кузов, а потом запрыгнул сам и машина покатилась в город.
Шел третий день, обострившейся международной обстановки. Хрущев заявил, что  американцы могут уничтожить нас много раз, а мы только один раз, потому что мы люди скромные.
Проводив мужа, Маня загоревала. Она сидела около радио и слушала последние сообщения о событиях на Кубе. Гости разошлись по домам. Ребятишки ушли в школу. На работу ее бригадирша не крикнула, пожалела: все-таки проводы. Надо бы убраться дома после проводов, но она никак не могла заставить себя что-то делать. Всё валилось у нее из рук. Она много наслышалась рассказов фронтовиков о войне. Страшные мысли лезли  в голову. И эта апатия её  продолжалась до обеда. 
А после обеда она вдруг услышала гул мотора и  какие-то крики на улице. Она выбежала из избы. По улице ехала машина, а в кузове стояли двое,  держась за борта, орали песни. Маня не сразу разобрала, кто это. Когда машина подъехала ближе поняла, что орут Колька с Ленькой. Маня смотрела на них с изумлением и радостью. А машина, разогнавшись, лихо затормозила прямо у крыльца.
–  Встречай новобранцев, отслужили! – крикнул, улыбаясь ей шофер.
– Не взяли!? –  спросила Маня.
– Не  взяли, – ответил Николай из кузова, бросая рюкзак на землю – напутал Илья, – там всего делов-то, отметку надо было поставить в военном билете.
– Как напутал!– взорвалась Маня, – мы  такие траты понесли, я денег заняла, а он напутал! Да это что делается! Что творится! Мне долг отдавать надо будет!
– Да ты радуйся, что на войну их не взяли! – закричал шофер.
– Радуйся, чему мне радоваться?! Кто мне деньги-то теперь  вернет? Пусть паразит платит! Мы на него в суд подадим! Напутал он! Мужиков на войну отправил! Я ему покажу паразиту! Я ему покажу войну! – накричавшись, она перевела дух и  уже другим тоном весело крикнула. –  Вылезайте, мужики, давайте все в избу, такое дело отметить надо! И ты, Петька, тоже пойдем, -  обратилась к шоферу.
   Тот отнекиваться не стал, охотно принял приглашение и тоже пошел за мужиками. Тут же к дому подошли и Кульпин с Катковым.
– Верка! Васька! Бегите, зовите всех, папка вернулся! – наказала Маня шедшим из школы ребятишкам.
В это время по радио объявили, что Советский союз снимает ракеты с Кубы. Это была радостная весть. Тосты поднимали за возвращение Николая и за то, что войны не будет. На этот раз гуляли долго и веселее, и только дочка Николая Верка сидела грустная. Она поняла, что крокодильчика ей  папка с Кубы уже не привезет.         
                2010 г