Первый рябчик

Вадим Светашов
                Первый рябчик.

              Каждый охотник помнит о своей первой добытой дичи. И не только вообще первой, но и о первой утке, рябчике, тетереве, белке, зайце. Постепенно появляется опыт. Вот уже добыт первый глухарь, первая лиса, первый колонок, первый  гусь. Со временем острота первооткрывателя не теряется. С каким восторгом встречаешь удачный выстрел по кунице, барсуку, косуле. Затем приходит пора осуществления  юношеской  мечты. Взят первый волк, кабан, лось, медведь.      Когда читаешь старые дневниковые записи, вновь и вновь до мельчайших подробностей вспоминаешь детали охоты, остро переживаешь радостные моменты. Воспринимаешь так, как будто это случилось только что.  Запах сгоревшего пороха, отдачу в плече ружейного приклада, дорожку дроби на воде, удар о землю упавшего тела, радость товарищей по коллективной охоте.   
               Это было лирическое отступление. Первое законное ружьё я получил в подарок от отца после успешной сдачи вступительных экзаменов в Уральский Лесотехнический институт. Тульскую горизонтальную курковку шестнадцатого калибра БМ – 16.  Мне ещё не было восемнадцати, но в районном обществе охотников мне пошли навстречу и обещали выдать охотничий билет. До этого я целый год проходил стажировку и уверенно сдал охотминимум. Регистрацию охотничьего оружия в РОВД тогда ещё не придумали. Даже не представляете, какая это была для меня радость.
               Из-за вступительных экзаменов в институт, на первое в своей жизни открытие охоты не попал. Но уже в первый день приезда домой получил в ООиР охотбилет и закупил все необходимые для охоты припасы. Готовых патронов в те времена не продавалось, поэтому заряжать приходилось самому. Зарядке я посвятил весь вечер и часть ночи, а ранним  утром уже шагал по знакомой, не раз хоженой, лесной тропинке.  Тропинка вьётся по пологому склону горы среди осиново-берёзового, довольно густого молодняка. Неподалёку, гулко хлопая крыльями, взлетает явно крупная птица, может быть даже глухарь.  Вздрагиваю, но вижу только смутную тень, мгновенно исчезнувшую среди листвы.  Вот впереди в траве замелькало что-то светлое. Не могу понять. Вглядываюсь. Да ведь это заяц скачет! А мелькают его белесые штанишки… Вскидываю ружьё, но поздно: зайчишка скрылся. «Ну, да и ладно», -- успокаиваю сам себя, -- «всё равно охота на зайцев еще не открыта». 
             Дальше с обеих сторон тропинки слышится шумное «фрррр», «фрррр», «ффыррр». Это взлетает с земли целый выводок рябчиков. Я даже не успеваю поднять ружьё, как птицы с недовольным чириканием скрываются в чаще молодняка.  «Нет», -- думаю сам себе, -- «так дело не пойдёт. Хоть здесь и красиво, но надо выбираться отсюда туда, где лес пореже и видимость получше». Свернул с тропинки и напрямую, через лес вышел на конную дорожку к подножию горы. Стали попадаться грибы, в основном красноголовики, но я решил не отвлекаться и набрать их на обратном пути.
            Дорожка резко поворачивала. Я повернул и остановился как вкопанный. Посредине дорожки, шагах в двадцати от меня, сидела серая птица с чёрным горлом. Рябчик!! Петушок не шевелясь смотрел на меня. Медленно поднимаю ружьё. Сердце колотится. Сухо щёлкнул взводимый курок. Рябчик встрепенулся, и я нажал на спусковой крючок. Не помню, успел  прицелиться, или нет, но гулко бухнул выстрел и я почувствовал ощутимый удар приклада в челюсть и плечо. Вокруг рябчика ворохнулась трава и листья, и он завалился набок.
             Я бегом бросился к добыче и взял его в руки. Птица  весила едва ли больше полукилограмма, но какая меня обуяла радость и гордость. Первый добытый мною рябчик!
            Посмотрел на часы. А время-то перевалило за полдень. Не мешало бы перекусить и поворачивать в сторону дома. Зная, что в ложбине протекает узенький ручеек с прозрачной холодной водой, спустился к нему. Шёл беспечно, ружьё на плече, ствол из которого стрелял, даже не перезарядил. За что едва не был наказан. У самого ручья из травы вылетел небольшой выводок рябчиков, всего-то четыре птицы. Трое сразу скрылись за деревьями, а один уселся на сосну шагах в тридцати от меня. Пока снимал с плеча ружьё, всё время думал, что рябчик сорвётся и улетит. Но тот просто пошёл по ветке от ствола к её концу. Я тщательно прицелился и выстрелил. Рябчик комом свалился в траву. На это раз я не побежал к добыче. Такого азарта уже не было. Да и рябчишка оказался молодым и не таким красивым, как первый. Даже очин пера был мягким и синим.
             Удивило то, что в птицу попала единственная дробина.   Дело в том, что меня на стажировке прикрепили к опытному охотнику. Я имел право ходить с ним на охоту, но без оружия. Охотник оказался «утятником», охотился он в основном на уток, в лесу бывал редко и не знал его. Это он научил меня, универсальной дробью является дробь №2. Мол, ею можно свалить и чирка, и глухаря, рябчика и зайца. Первые два года я заряжал патроны только этой дробью, и только позже понял глупость этого заявления. На рябчика я стал применять сначала дробь №5, затем №7, а когда научился охотиться с манком, то и №9. Достиг эффективности выстрела – 90%. «Утятником» я так и не стал,  водоплавающих практически добывал только на открытии  и попутно. Иногда на осеннем пролёте северной утки и гуся.
            На обратном пути поднял больше десятка рябчиков, пару тетеревов и глухаря, но они скрывались быстрее, чем я успевал среагировать. Набрал чуть не полный рюкзак отборных красноголовиков, и был горд и очень доволен своей первой самостоятельной охотой на боровую дичь.