Участковый

               
      
                Есть  люди  умеющие 
                пить    водку, есть     люди  не
                умеющие  пить  водку, но  все  же
                пьющие  ее.  И  вот первые получают 
                удовольствие от горя и от радости, а 
                вторые  страдают  за  всех  тех, 
                кто пьет водку, не  умея  пить ее.               
               
                И.Э. Бабель
   
                Предисловие               
   1953 год.
   Комсорг поднял руку:

   - Тише, товарищи! А сейчас мы выслушаем непосредственного участника подавления антисоветского мятежа, добровольца, выдвинутого нашей комсомольской организацией. 
Под аплодисменты молодой энергичный  парень  вбежал на сцену и, ухватившись за трибуну, начал рассказывать, как он и его товарищи, войдя в зону, смело переступали  пороги  бараков  и стреляли из автоматов в  недобитых изменников Родины. А когда закончились патроны,  кололи  штыками  этих  врагов народа. Он вошел в раж, глаза налились кровью, с губ начала срываться слюна, которую он смахивал рукавом.

  - Если партии, комсомолу понадобиться еще раз моя помощь, я, не задумываясь,
 скажу: «Да! И еще раз да!».

   Он  выдохнул и, повернувшись к Парторгу, сидящему в президиуме,  продолжил:

   - Я прошу партийную и комсомольскую организацию нашего завода дать мне рекомендацию для работы в Органах внутренних дел. Хочу своим трудом внести посильную лепту в борьбу с врагами народа, бандитами, уголовниками и прочим преступным элементом.

   Глава 1                Ба!Знакомые все лица.

   1974 год.
   Вот и последний изгиб реки, впадающей в озеро Глубокое.  Взору открывается красивая панорама горы Сундук  с зелеными пологими склонами, за которыми скрываются десятки мелких причудливых озер.
 
   Справа у берега на длинном фале была привязана лодка, на  песчаной косе натянута болгарская палатка  «Варта», рядом дымился костер.  Вдруг прозрачный  полог тамбура  палатки откинулся,  и  из него выпал человек.   Тело сделало попытку  встать на ноги,  но, по-видимому, так затекло водкой,  что,  упав  на колени, завалилось  набок, едва не уткнувшись головой в костер. Рука с зажатым в ней  красным флажком судорожно делала  отмашку.  На воде для судовладельцев этот сигнал  означает: «Сбавить скорость, остановиться, причалить к берегу!». 
Такими флажками у нас в стране пользовались инспекторы  маломерных судов, рыбоохраны, а в Испании - матадоры в корриде.

   В корриде одиночное выступление  называется публичным зрелищем, когда   матадор дразнит быка красным полотнищем - «мулетой»,  проделывая серию искусных телодвижений.
   
   С любопытством подходим ближе к берегу, стараясь разглядеть, кому  с таким трудом  дается  попытка   подать  сигнал.  Наконец, тело поднимается на ноги, несколько секунд ищет точку опоры. Найдя, еще долго уравновешивается.

   Голый торс, черные семейные трусы.  На голове милицейская фуражка с  повернутым  вбок  козырьком. На широком  ремне, опоясавшем  голый живот, висит кобура.  Рука продолжает строго взмахивать флажком. Подходим еще ближе и,  наконец,  узнаем. Ба! Да это  не кто  иной, как гроза всех браконьеров, старший лейтенант милиции, участковый поселка Валек Станишевский.  Как говорят одесситы - картина маслом. Закончилась водка – началась служба.
 
   Лодка  на берегу одна,  и участковый один.  Вывод - остальная бригада  его помощников  срочно брошена на «борьбу с браконьерством»  - поиском  зелья.

   Участковый, среднего роста крепыш, с  признаками заканчивающего облысения. Когда-то живые глаза утратили подвижность до такой степени, что превратились в две стекляшки, поворачивающиеся вместе с головой. В свои неполные пятьдесят  лет дослужился до звания старшего лейтенанта, что говорит  о его умственном потенциале. Не избалованный интеллектом, действовал по принципу накопления информации,  а так как пространства в голове было немного, и хранить ее было негде,  информация  часто выпадала, оставался только принцип: «Пей со  своими,  чтоб чужим не досталось!»

   По долгу службы участковый  часто выезжал на водоемы. При этом  считал, что погоны и власть, данная ему, разрешают  быть  не только участковым на вверенном ему  участке, но и  полновластным комиссаром Севера. Поэтому сам наделил себя   полномочиями охотинспектора,  рыбинспектора,   инспектора  маломерных судов, а также неограниченной властью  следователя,  прокурора и судьи. Поэтому, совмещая все эти права,  вершил   беспредел  как на воде, так и на суше.

   Глава 2                Работа у нас такая...

   Период протяженной зимы  закончился. Летняя навигация - самое время напомнить всем о себе и своих полномочиях. 

   Участок его был небольшой: несколько  поселков оленеводов, промысловых и рыбацких  хозяйств. Добраться до них можно было только водой или по воздуху вертолетом. Надзор за соблюдением законности на вверенных ему  участках  входило в  его прямую  обязанность, и он надзирал:

   - весной, когда можно было пострелять  гусей,  выменять на водку или просто забрать у коренных жителей песцовые шкурки, добытые ими в зимних тяжелых условиях;

   - летом, когда, инспектируя рыбацкие бригады, за просто так можно было отовариться балыками,  соленой  и  вяленой рыбой осетровых,   сиговых пород.

    - осенью, когда охотничьи  бригады начинали отстрел оленя, можно было ухватить там  камус,  рога, туши мяса.

   Техникой от государства  участковый был обеспечен согласно табелю оснащения.  Кроме полагающего ему по должности лодочного мотора и лодки марки «Казанка», в пристройке его балка стеллажи были забиты «конфискованными», проще сказать, украденными запасными частями. Здесь же хранилось не менее десятка  моторов разных марок, неведомо как оказавшихся у него.

   На водоемы он выходил непременно на «Сарепте».  В то  время такая лодка была новинкой, считалась самой мореходной,   безопасной, и  было таких лодок в Норильске  всего несколько штук. А у участкового она появилась неожиданно.  Во время ледохода на реке Норильская много лодок срывало с привязи  и  несло течением в сторону озера Пясино. А эта «Сарепта»  была просто присвоена.  Участковый даже не стал перебивать на ней номера, а просто закрасил краской. Хозяин сразу  опознал свою лодку, но, сколько потом не доказывал,  предъявлял  документы, товарные чеки, все  было напрасно.  Участковый показывал свой документ, а именно: акт с подписями десятка понятых и свидетелей об изъятии судна как бесхозного, найденного в одном из затонов озера Пясино.

   В удаленные  участки своей ответственности  добирался  в основном оказией на  вертолетах или катерах.  К примеру, у  Госпромхоза  запланирован  борт вертолета, чтобы  вывести туши оленей  с территории бригад, где ведется  отстрел. Участковый являлся  и говорил, что ему необходимо срочно провести инспекцию  этого участка. Или  Рыбозавод посылал катер для вывоза улова с какой-либо рыбацкой точки. Тут появлялся участковый с намерением проверить эту государственную территорию на предмет нахождения там посторонних лиц. Возвращался с этих инспекторских проверок он всегда с  «конфискатом»:  набитыми под завязку мешками, баулами,  ящиками с рыбой.
   Отказать ему не решались - все же участковый с полномочиями.

   Глава 3                Рейды.

   Большой начальник с большими полномочиями на воде и суше не мог работать в одиночку. Поэтому вокруг себя  организовал коллектив  помощников, которым были выданы удостоверения внештатных сотрудников.

   Жажда хоть какой-то власти  увеличивала группу, и она разрасталась. Ее ряды пополняли все новые и новые сотрудники до тех пор, пока не закончились бланки удостоверений.

   Теперь  непримиримые борцы с браконьерством  уже сами безнаказанно выставляли на водоемах сети, добывая запрещенную для вылова рыбу, и тут  же бросались на  поиски браконьеров.

   Планировали и организованно проводили рейды. Иногда при проведении таких мероприятий происходила накладка: снимали сети у таких же  «внештатников». Тогда начинались разборки. Обе стороны тыкали в лицо  друг другу корочки  и  начинали выяснять, кто главней.  В итоге выходили на участкового. Главный «разруливал»,  все «устаканивалось», и «внештатники»  с криком «Братан!» начинали  обнимать  друг друга.

   На водоемы такие бригады  выходили всегда на  нескольких лодках.   Внеплановые рейды  проводили,   как правило, стихийно и начинались  они с попойки в балке участкового. Потом вдруг кто-то вспоминал о «долге», из пьяного рта отрыгивался  клич:

   - Все на воду! 

   И толпа  распадалась по лодкам в ожидании вожака и уточнения маршрута.
Коллективные  попойки были частыми,  вернее, нескончаемыми, а призывы к немедленной борьбе с браконьерством звучали все реже,  так как  упиться и упасть получалось всегда быстрее.  Хуже всего,  когда водка заканчивалась внезапно, быстрее, чем тела успевали опрокинуться,  отключившись от головы. После  непродолжительных  арифметических подсчетов, кто сколько взял, поделив на количество присутствующих, приходили к выводу, что произошла ошибочка-недобор.  Поэтому, чтобы пополнить запасы спиртного, рейд начинался стремительно, цинично,  прямо на берегу поселка Валёк, в районе которого издавна находилось зимовье местных  жителей.

   Глава 4                Немного истории

   Свое название  поселок получил от сигов круглой формы, которых вылавливали в большом количестве в этих местах.

   В январе 1742 года  в поселке  заночевал Семен Челюскин,  и в этом же году в марте эти места посетил Харитон Лаптев.

   В тридцатых годах в поселке был организован лагпункт. Местных аборигенов выселили, привезли  узников.  Планировалось грандиозное строительство речного порта для снабжения Норильска.

   В сороковых годах в поселке работали школа, клуб, даже был ресторан «Таймыр» с танцплощадкой. Большинство населения поселка составляли семьи бывших узников Норильлага. 

   В шестидесятые годы поселок потерял статус «жилого», и жителей переселили в Норильск. Тогда-то и началось стремительное строительство «дачных» домиков. Народ покупал лодки, лодочные моторы. Скоро поселок превратился в «Шанхай» с неконтролируемой застройкой. Тысячи  металлических балков,  гаражей,  боксов,  сейфов разных размеров и конструкций  были разбросаны по всему берегу.
В выходные дни практически весь город приезжал на Валёк. Сотни семей отправлялись на лодках,  кто рыбачить, кто просто провести время на природе. Многие предпочитали отдыхать здесь же  на берегу.

   Глава 5                Снова рейды.

   И вот пьяная  бригада  «внештатных инспекторов» распадалась по поселку  и начинала свой рейд. Тыча корочками в лицо, досматривали  всех,  кто собирался на водоемы, кто находился  в балках, занимался ремонтом техники или просто отдыхал на берегу.  Начинали с банальной проверки у граждан документов  на наличие  прав на управление маломерным судном. Потом переходили к перечню необходимых  плавсредств внутри судна:  багров,  ведер, жилетов и т д.   Без тени совести досматривали  лодки,  рылись в рюкзаках,  сейфах,  балках,  в поисках  запрещенных  орудий лова.

   Через какое-то время  рейд заканчивался. Вернувшись в кабинет участкового, начинали подсчитывать  «конфискат».  Спиртное,  продукты питания откладывали  в одну сторону. Конфискованные сети, неводы  и другие орудия лова складывали в пристройке. Не гнушались забирать инструменты,  запасные  части к лодочным моторам,  винты. Брали все.

   Народ молчал. У многих еще  остался  в памяти страх перед карательными органами,  а многие через него прошли сами  на этой же земле под названием Норильлаг.  Собираясь  на несколько дней в тундру,  никто не хотел омрачать себе отдых.  Расстаться с бутылкой водки, вина, банкой тушенки или куском колбасы считали проще и дешевле, нежели затевать   выяснения с людьми, владеющими  удостоверением внештатного сотрудника милиции,  рыбоохраны. 

   Не обходили такие рейды и нашу команду, но всегда получали  достойный отпор. Поколение послевоенных лет. Мы уже не боялись рычать, а если  надо - показать зубы. Желающих  покопаться в наших сейфах мы просто выкидывали. Часто доходило до откровенных  потасовок, из которых мы всегда выходили победителями. Основной костяк нашей команды составляли спортсмены. Выделялись мы  не только способностью дать отпор. Многие с завистью смотрели на наши самодельные лодки,  изготовленные  нами собственными руками  по собственным проектам и чертежам. Наши лодки превосходили заводские отечественные марки  как по  мореходным, так и по скоростным параметрам. Им  даже  дали  прозвище – «щучки». Мы хорошо разбирались в технике, поэтому перебирали и форсировали свои лодочные моторы, выжимая из них дополнительные лошадиные силы.

   В  поездки на природу отправлялись всегда большой  компанией. Иногда счет лодок доходил до десятка и более. Попытки подвести нас под общий прессинг заканчивались фиаско. Знание нами юриспруденции очень злило, раздражало, приводило в ярость «блюстителей порядка». А когда мы  начинали внештатным сотрудникам перечислять, что им можно, а чего нельзя, тогда они с  удивлением узнавали, что оказывается прав у них - мизер, в основном - обязанности.

   Мы не разрешали обыскивать наши сейфы,  досматривать лодки, не останавливались на воде  по их отмашкам, легко уходили от погони и преследования. Поэтому среди инспекторов рыбоохраны «внештатными сотрудниками»  начались распространяться слухи о том, что мы злостные браконьеры: вылавливаем  и перевозим рыбу и икру сотнями килограмм. И на нашу команду началась  спланированная «охота».

   Сначала  решили поймать нас на незаконном вылове рыбы. А это можно было сделать только на месте нашего постоянного отдыха, на озере Лама, куда мы приезжали каждую пятницу.

   Глава 6                Начало охоты.

   Участковый собрал свой коллектив. Долго в тайне разрабатывали план. К проведению мероприятия готовились основательно. За день до нашего приезда на берегах выставили наблюдателей с биноклями, спрятали  лодки в засаде.  Бланки протоколов, постановлений, красные флажки, ракетницы ждали своей минуты.

   Главной задачей «станишевцев» было поймать нас непосредственно при установке или проверке сетей с наличием   выловленной рыбы. Штрафы за незаконный вылов, особенно лососевых пород, тогда были немалые даже по норильским меркам.
В пятницу   вечером  мы  прибыли на свое излюбленное место. Прошло несколько часов. Мы сидели за большим столом, отдыхали, веселились, пели, разговаривали. Из приемника играла маршевая музыка единственной радиостанции «Маяк»,  которая ловила сигналы в этом окруженном  горами месте.

   Сети с разрешенной ячеей уже стояли в воде и ловили рыбу, но момент их установи, не смогли зафиксировать  «засадисты» - «внештатные сотрудники» в  засаде. Так как  устанавливали мы их,  не доезжая  за несколько километров до места  базирования.

   Прошла ночь. Скрытое продолжительное наблюдение за нами результата не принесло. На следующий день терпение  их лопнуло. Покинув свои места в засаде, они подъехали к нам на нескольких лодках, причалили и вышли на берег. Станишевский в мятом кителе, загрязняя воздух убийственным перегаром, размахивал корочкой во все стороны и  кричал:
 
   - Я участковый! Старший лейтенант милиции Станишевский. Всем оставаться на своих местах!  Сейчас будет производиться досмотр ваших лодок, жилища и местности. Вы добровольно можете выдать запрещенные орудия лова и незаконно добытую вами рыбу.

   - Ух ты! Ну, флаг тебе в руки, - ответили мы, и отошли в сторону.
 
   Началась глобальная проверка. Убедившись, что с документами у нас все в порядке, проверили наличие плавсредств, но и здесь вопросов не возникло. Обшарили окрестность вокруг, пробороздили «кошками» прилегающие заливы. Заглянули во все чашки и кастрюли на столе. Даже осмотрели лодки на наличие чешуи. Но не нашли ничего, что могло бы послужить  поводом для составления протокола или акта о правонарушении. Пыл у них постепенно угас. Разочарованно они начали рассаживаться по  лодкам. Мы,  как законопослушные граждане, извинились за то, что не смогли предоставить им  возможность отличиться в их ратном труде.

   - Ничего. Я вас еще обую! - зло сплюнул участковый и скомандовал: – Заводи!

   - И мы были очень  рады   видеть Вас  в здравом уме и твердой памяти! - ответили мы хором.

   Причалили «борцы с браконьерством» в  двух километров от нас на  противоположном берегу и начали выставлять сети.  Стол накрыли прямо на песке, расселись вокруг и начали застолье.  Мы внимательно следили в бинокль за всем, что происходило у них. Через несколько часов, когда солнце уже закатилось за горы  и стало темнеть, в нашу сторону полетели ракеты. Взмывая вверх, они, не успевая сгореть,  падали в воду.  Мы аплодировали, за предоставленное нам красочное представление. После выплеска  эмоций бригада начала располагаться  на отдых, даже не располагаться, а распадаться. Каждый падал, где сидел. Как у Высоцкого: «Кончил пить, потому что устал».  После бессознательного отключения основной массы «борцов» у костра осталось сидеть только двое. Дольше всех держался участковый, но скоро и он упал без чувств.

   Выждав какое-то время, мы начали свою ранее задуманную  контроперацию.  На лодках подошли  к месту их базирования   на малых оборотах и, не доезжая нескольких сот метров,  пересели  на весла. Вышли на берег.

   Осторожно ступая, чтобы не нарушить сон «отдыхающих» у  костра, подошли ближе. Огромное количество пустых бутылок из-под водки было разбросано вокруг.  На  клеенке,  расстеленной на песке и служившей столом,  лежало несколько разорванных балыков  муксуна. В большой кастрюле находились остатки согудая. Куски хлеба, нарезанная колбаса, банки из-под тушенки, яичная скорлупа, соль  валялись  вперемешку с  рыбьей шкурой, чешуей, костями. Все это больше походило  на пищевую свалку, нежели на стол.

   Участковый  лежал  очень близко к костру. До такой степени близко, что небольшое количество  волос,  оставшихся  на его голове, начинали скручиваться и дымиться. Его губы при выдохе вибрировали, издавая звуки, напоминающие остановку лошади:

    - Трр.

   Закопченный чайник стоял на краю костра, через носик выплескивалась кипящая вода. Попадая на горячие угли, шипела и поднимала столб пара и пепла, который опускался вниз и уже основательно присыпал голову участкового и закуску на клеенке.

   Цель нашего визита была задумана давно - повысить в звании старшего лейтенанта до капитана. Ждали лишь удобного момента, и он настал. К трем  звездочкам на погонах   кителя участкового добавили еще по одной.  Распавшаяся вокруг костра  бригада спала под такой громкий храп, что мы с шепота  перешли на обычный разговор.

   Выполнив основную миссию,  решили внести свой вклад и в борьбу с браконьерством. Сняли  поставленные  блюстителями порядка сети. Они  оказались действительно браконьерскими:  жилковые,  ячеей тридцать миллиметров. Тогда как официально разрешалось использовать только  капроновые,  как говорили в народе, «деревянные», с ячеей  не менее пятидесяти миллиметров.  В сети попало немало рыбы, в основном голец и пучеглазка.

   Утром мы с интересом наблюдали в бинокли,  как  на противоположном берегу началось оживление. Приняв  на грудь очередную дозу спиртного, внештатники уселись в лодки и, безуспешно  пытались обнаружить пропавшие  сети. Пробороздив участок  «кошками» и не найдя снасти, начали вялые сборы.  Уезжая, бригада направилась в  нашу сторону и демонстративно, грозя кулаками и выкрикивая матерные слова,   прошла вереницей  вдоль  берега.

   Глава 7                Продолжение охоты.

   Свое повышение участковый   обнаружил только в поселке Валёк.  Новоиспеченный капитан  никак не мог понять причину особого к нему внимания. И только сказанная несколько раз проходящими мимо людьми фраза «Поздравляем!» заставила его задуматься. В балке  снял китель и, глядя на погоны, мучительно  начал копаться  в голове,  но никак не мог вспомнить в каком он  звании.  Решился на всякий случай позвонить в Управление, чтобы  уточнить. Неизвестно, что он услышал в ответ  на другом конце провода,  но говорят, что  два  дня пребывал в полном стопоре и ходил совершенно трезвый.

   Не реализованный план засады участковый решил компенсировать  захватом на воде.  Для  этого было решено заблокировать наши лодки на каком-нибудь узком участке  реки, остановить и  произвести досмотр.

   В воскресный день, когда мы возвращались домой после отдыха  и с озера  вошли в речку  Лама,  с разных сторон из  засады нам наперерез выскочило несколько лодок с инспекторами. Вверх  поднялись  красные  ракеты, на лодках замелькали красные флажки.

   К этому мы были уже готовы. Наши действия  были заранее согласованы, продуманы, точны и быстры. Лодками выстроились  в кильватер и,  набирая скорость, начали двигаться по кругу. После несколько таких кругов  моторы  взревели,  и наши  лодки помчались в противоположные стороны.  Внештатники и штатники в замешательстве, не зная  кого преследовать первым, долго соображали. Потом  начали бросаться в погоню то  за одной лодкой, то за другой, но время уже было потеряно, а метание привело  к тому, что мы исчезли  в разных  протоках. В  воду, еще не  успев догореть, падали ракеты. Инспекторы с зажатыми в руках флажками сидели в лодках и, почесывая затылки, еще долго  слушали  гул  удаляющихся  ревущих моторов. Очередной провал. Затем сгрудились бортами лодок и начали разливать водку по стаканам,  успокаивая, и убеждая друг друга, что в следующий раз у них точно все получиться.

   На каждое поползновение в нашу сторону мы всегда отвечали  ответными действиями. Новый задуманный нами план был смешен и дерзок.

   Бригада «блюстителей законности на воде и суше» после двухдневного ненормированного застолья мирно спала на берегу речки Глубокой.  Мы выследили их и подошли  на веслах. Четыре  их лодки связали цепями друг за другом. Звенья цепей скрепили множеством болтов, которые после затяжки развальцевали, чтобы невозможно было открутить гайки.

   Квартетный кортеж  напоминал траурную процессию. Передняя лодка с надрывно  работающим  мотором тянула за собой караван.  В одной из лодок с видом Наполеона, потерпевшего первое поражение под  Малоярославцем, сидел участковый. Низко опустив голову, он внимательно изучал фотографии, оказавшиеся у него в планшете. На черно-белых снимках высокого качества в разных позах был запечатлен человек, очень похожий на него. В трусах до колен, в резиновых сапогах и сдвинутой набок фуражке, с кобурой на ремне, одетом на голый торс,  с флажком в руке. Но самым  компрометирующим снимком был тот, на котором главный блюститель порядка лежал, уткнувшись головой в костер, в окружении пустых бутылок из-под водки. Все эти снимки  были сделаны нашим другом, профессиональным фотографом Геной Алюниным. На пути продвижения каравана находилось немало  сердобольных людей, которые предлагали участковому  свою помощь в избавлении от «проклятых оков». Но продуманный нами вариант использования  оцинкованной цепи и закаленных болтов с гайками сводил на нет все  попытки. Десятки сломанных ножовочных полотен и затупленных зубил падали за борт.  Как писал в одном из рассказов  Бабель: «Пожарные были полны рвения, но в ближайшей колонке не оказалось воды!»

                Продолжение на Ridero.ru