Назад, Глава 6. Ходу отседова со всех сторон: http://www.proza.ru/2018/03/29/1205
– Я часто думал, – сказал он, – что неплохо бы когда-нибудь взглянуть на свои
комнаты с потолка, вместо того чтобы смотреть на них с пола.
– Ты так думал? – восхищённо спросил Муми-тролль.
Туве Янссон, Опасное лето.
Здесь, в этой пещерке горел свет. Задав свой вопрос, Бобрилиана подняла голову и посмотрела на его источник – это была лампа, висевшая на крюке под потолком. В углу помещения стоял шест, которым, видимо, лампу и снимали с крюка, чтобы заправить, и вновь поднимали наверх.
– Изобретение Ожжедана, – заметив её взгляд, пояснил Бобриальтер. И, помолчав, стал говорить: – Мы с Бобриэстер вообще-то здесь ещё недавно... Если вот Ожжедан захотел бы рассказать... – он бросил взгляд в его сторону, но торк молчал, опустив голову и глядя в стол; Бобриальтер вздохнул и продолжил: – Так вот... Мы, как ты видишь, тоже бобры. Но мы не из этих мест. А в этих краях – родина наших предков. Мы пришли...
Бобриэль ахнула:
– Неужто вы из того, древнего Бобританского рода? Неужели ваши предки смогли...
– ...чтобы попытаться найти... – по инерции сказал Бобриальтер и переспросил: – Что? Да, родители нам говорили, что здесь остались наши родственники. Мне они для ориентира называли одно имя: Добрибобр, но только я думаю... – он не сразу смог договорить, поскольку Бобриэль взвизгнув, повисла у него на шее. – Кхе-кху... Чуть не задушила... – сказал он через минуту.
А Бобриэль, вся красная от стыда и сияющая от радости, смотрела повлажневшими глазами то на Бобриальтера, то на Бобриэстер. Даже Ожжедан как-то повеселел.
– Так вы... – говорила Бобриэль; дыхание у неё перехватывало. – Вы – брат и сестра?.. Ведь Добрибобр – мой прадед!.. Ну, то есть, мой прадед был его братом... А ваши родители где?..
– Постой, – прищурившись и едва сдерживая смех, помахал лапой Бобриальтер. – Не части... Так я же и рассказываю: наши родители нам говорили, что где-то здесь есть наши дальние родственники. И мы решили пойти и посмотреть, не найдём ли кого. Но мы не брат и сестра, – при этих словах Бобриэль отчего-то помрачнела. – Мы соседи. Просто соседи, – глаза Бобриэли опять повеселели. А Бобриальтер говорил: – Я, как тебя увидел, сразу понял, что нашли мы тех, кого искали...
– Может, пока лучше сказать «ту»? – фыркнула Бобриэстер.
Бобриальтер, озадаченно посмотрел на неё:
– А?.. Ну да... можно сказать так... Так вот... Добрибобр-то нам не родственник, просто его отец был другом моего прапрадеда. Они, говорят, были... ну вот как мы с Бобриэстер.
– Угу. Не разлей вода, – теперь настал черёд Ожжедана фыркать.
– Ладно, – сказала Бобриэль. – Это я поняла. Так как вы сюда-то попали?
– Да-а... э-э... ты понимаешь, – замялся вдруг Бобриальтер. – Тут в общем так получилось... короче говоря...
– Короче говоря, – с тяжёлым вздохом закончила за него фразу Бобриэстер, – кое-то слушает всех кого ни попадя, развесив уши. Всяких там птиц с некрасивыми голосами. И после этого лезет куда-то спасать неизвестно кого, да ещё и с собою всех со всей округи тащит. Ну и, само собой, валится в дыры без всякого дна и просвета. Такие вот мы следопыты, – заключила она, покрутив бровями и иронически хмыкнув.
– Ну и нечего так ехидничать, – надулся сразу Бобриальтер.
– Да ладно, – грустно улыбнулась Бобриэль. – Я ведь тоже так попалась.
– Да? – опять подняла брови Бобриэстер. – Через эту самую... Онноварр?
– Да, – кивнула Бобриэль. – Но птенцы у неё действительно были в плену, так что...
Она не договорила, но никто больше ни о чём никого и не спросил, так что в пещерке их стало тихо. Так тихо, что было слышно, как слабо журчит в желобке вода и слегка потрескивает в лампе огонёк. Они предстояли охватившему их событию.
– Хм... Знаешь... – вдруг тихо сказала Бобриэстер; обращалась она к сидящей рядом Бобриэли, та почувствовала это и чуть обернулась, но Бобриэстер смотрела на свои руки, лежащие на коленках. – Я ещё что скажу... Бобриальтер не успел сказать... Мой род не из Бобританских. Я из Бобриангов, мы с севера... – Бобриэль смотрела на неё во все глаза, даже рот у неё приоткрылся. – Дедушка рассказывал, что мы тоже шли в Бобританию, да не успели... Мы из тех, кто всегда не успевает и повсюду оказывается некстати, – сказала Бобриэстер и насупилась; губы её были сжаты.
Последнее эта взъерошенная бобрунья выпалила скороговоркой, но, я думаю, Бобриэль её услышала. Потому что она чуть заметно улыбнулась, но даже не попыталась сказать чего-нибудь утешительного, ни даже просто... ну, положить лапу на плечо, например. Всё это здесь не подходило.
– Так вы... – сказала Бобриэль. – Что-то вроде делегатов-разведчиков, так? Каждый – от своего рода?
Бобриэстер быстро взглянула на неё.
– Ну, может, не так торжественно... – произнесла она через секунду, вновь отведя глаза и старательно сжимая губы; улыбка так и просилась. – Но да... А слушай, – решилась-таки она. – Спасибо. Ты как-то так сформулировала...
– Угу, – ехидно пискнул Бобриальтер, важно складывая на груди руки. – А то ведь кто-то всё ныл, зачем, дескать, всё это нужно, да куда мы ещё идём... – он сказал бы и ещё что-нибудь, если б ему не пришлось подпрыгивать.
Потому что Бобриэстер молнией вскочила и бросилась на него. Но её тумак коснулся лишь только воздуха.
– Ого, – сказала Бобриэль, глядя на него снизу вверх; Бобриальтер висел на лампе. – А я и не думала, что ты так можешь.
– Пф, – ухмыльнулась Бобриэстер. – При определённой дрессировке он так танцует...
– Слушай, ты сейчас лампу сломаешь, – подал голос и Ожжедан. – Слезай.
– Ага. Как же, – буркнул Бобриальтер и зашипел, неудачно шевельнув лапой. – С-с-с! Народ, слушайте, можно я всё же спрыгну? А то лапы жжёт...
– Да нет, зачем? – нарочито благостно ответила Бобриэстер, отходя в сторону. – Повисел бы ещё, так красиво...
– Один-один, – приземлившись, признал ничью Бобриальтер и подул на лапы. – Чуть не спёкся.
И тут клеенчатый занавес, плотно закрывавший горловину пещеры, медленно отодвинулся. И из наружной темноты в её тускловатый свет, теперь ещё и мерцающий от колыханий потревоженной лампы, просунулось нечто... Не сразу можно было понять, что это такой нос, точнее, морда.
– Слушайте, народ, – гнусаво произнесла морда, маскируя интонации своего голоса под наружную темноту, – вы можете тише? Ожжедан, ты чего их не останавливаешь?
– О, привет, Хим, – быстро сказал Бобриальтер. – Познакомьтесь. Хим Джокинс, дуравьемь.
Ожжедан, открывший было рот для ответа и перебитый бобром, закрыл его обратно. А поименованный Хим сделал ещё шаг внутрь пещеры, собрался с духом и решительно ответил.
– Я вообще-то вьерродумь, – хмуро помахав длинным лицом (уши хлопнули несколько раз о голову), заметил он и вернулся в прежнее конспиративное состояние; видно, больше секунды он хмуриться не мог. – Тише, говорю.
– Сам-то кто, посмотри на себя, – давясь от смеха, сказал Бобриальтер. – Стоишь в дверях и голосишь на весь Нь...
И тут вдруг все одновременно (кроме Бобриэли) так взглянули на Бобриальтера, что он враз замолк. А Хим на цыпочках вошёл внутрь пещерки и осторожно закрыл за собой клеенчатую завесу.
Ну, и тут свалилась лампа. Само собой, как же без этого? Хорошо хоть Бобриальтер успел её поймать. Только вот вопить ему пришлось шёпотом. И прыгать вполприскока. Лампу-то он, само собой, тотчас на пол поставил. В общем, смех смехом, а обжёгся Бобриальтер в результате довольно сильно. Когда Ожжедан с помощью шеста водрузил лампу на место, все увидели, что лапы, грудь и брюхо бобрианского прыгуна-ловильщика до сих пор дымятся.
– Так, – важно и гнусаво заключил Хим, обойдя кругом пострадавшего, – тебя нужно лечить. Вот что значит ёрничать, заставая врасплох! – прищурив глаза, добавил он. – Хм!
И с некоторой опаской покосился на Бобриэстер, в этот момент вдруг обнажившую зубы. Но та, оказывается, всего лишь улыбнулась.
– Да-а... – поцокав языком, протянул Бобриальтер. – Слушай, а как ты... додумался до такого открытия? Ну, насчёт лечить.
– Слушай, умник... – начал было Хим и тут же закончил: – Ладно, я сам схожу за врачом.
Бобриэстер снова вернулась в свой уголок и продолжила рассматривать рисунок трещинок, украшавший его стены.
– Шутки шутками, – подал голос Ожжедан. – Но ты, дружище Бобриальтер, теперь представляешь собой опасность для всех. И прежде всего для самого себя.
– Да я уж понял, – вздохнул Бобр и, сев на пол, где стоял, снизу верх поглядел на всех. – И что ж дальше?
– А... постойте... – сказала Бобриэль. – Я не поняла... почему он... опасен?
– Запах, – коротко ответил Хим и тоже сел на пол.
Но Бобриэль продолжала недоумевать, глядя то на одного, то на другого. Тогда Ожжедан сказал чуть больше, хотя и с явной неохотой:
– Понимаешь... В общем, он теперь для этой местности вкусно пахнет...
– Как это? – изумилась Бобриэль, механически потянув ноздрями воздух. – Ничего вку... Слушайте, я... Для кого именно вкусно пахнет? Кто здесь... Что это вообще за... – она не закончила, ожидая ответа.
Но торк Таббояр только покачал головой. Да он, кажется, и думал уже вообще о другом, тоже решив совершить круговую прогулку вокруг сидящего Бобриальтера. Так и есть. Через минуту учёный торк вынес вердикт:
– Думаю, лучше так... Мы его обернём в клеёнку и отнесём... О, а где Хим?
Только тут все, напряжённо наблюдавшие за его действиями, заметили, что дуравьемь Хим Джокинс куда-то исчез. Ну, или вьерродумь. Хотя, собственно, какая тут...
– Ушёл куда-то, – пожал плечами Бобриальтер и опять посмотрел на всех невинными глазами.
– Слушай, хватит, – нахмурилась Бобриэстер. – Похоже, правда нужно отсюда... Что, говоришь, делать, Ожжедан?
– Да вот так... – без лишних слов тот погасил лампу, снял с двери клеёнку, обернул покорного Бобриальтера и только тогда прошептал бобруньям: – Берите его одна за ноги, другая за плечи и несите, а я пойду впереди. Бобриэстер, ты знаешь, куда.
Ответа не последовало. Надо думать, та по своему обычаю кивнула. Зато стало слышно пыхтенье.
– Тише... – шепнул торк.
Они постояли некоторое время, изо всех сил сдерживая дыханье и держа Бревно-альтера на весу.
– Идём, кажется, всё нормально... – наконец заключил торк и они пошли.
И тут-то и стало ясно, что то их прежнее путешествие на цыпочках был лишь лёгкой тренировкой. Потому что теперь пришлось делать то же самое, но только с грузом, да ещё и то и дело останавливаясь, поскольку Бобриэстер, шедшая за вожатым очкариком, то и дело натыкалась на его протянутую к ней в тревожно-предупредительном жесте лапу. А Бобриальтер внутри клеёнки при этом только кряхтел.
Ну вот, так со всеми точными предосторожностями они прошли наконец метров пятнадцать. Даже за какой-то угол завернуть успели.
И тут Бобриэстер вместо того, чтобы плечом наткнуться на лапу Ожжедана, лбом упёрлась во что-то влажное и соплив...
– Фу, Джокинс, – почти беззвучно зашипела Бобриэстер, – когда уже ты научишься нос в порядке держать?
Само собой при этом она отпустила одну руку, чтобы вытереть лоб, после чего Бревно-Альтер выскользнул у неё из другой руки и мягко сказал «Бум». Ну, он вообще был человек, то есть, Бобр мягкий. Особенно когда по рукам и ногам скручен в плотной клеёнке.
А Хим Джокинс тем временем негодующе, но так же беззвучно, оправдывался:
– Да как же мне его удержать, если он такой большой? Ничего уж не поделаешь, терплю его, страдаю...
– Это не ты страдаешь, а... – не обращая внимания на Бобриальтероголовый «Бум» под ногами и вообще на всю не располагающую к дискуссии обстановку, начала новое наступление Бобриэстер.
К счастью нашёлся герой, смогший её прервать, а именно учёный торк Ожжедан Таббояр. Да и что ему оставалось делать, если он оказался запертым между двумя персонажами, активно размахивающими всеми конечностями, так что уже и воздуху деться было некуда.
– ...ы-ы-ы... – прохрипел он, плавно оседая обоим под ноги.
– Ой, – одновременно просипели и два диспутанта.
– Ну слушайте, – вдруг громом раздалось в воздухе, – может, уже пройдём ко мне в медпункт и там вы сможете спокойно высказать друг другу все аргументы?
А громом это прозвучало во-первых потому, что это была Дори Мэдж, считавшая ниже своего достоинства шипеть и маскироваться и говорившая всегда обычным голосом (её ведь всё равно никто не мог поймать, поскольку даже и ловить не пытался), а во-вторых, потому что это тоже была Дори Мэдж, восхитительная и прекрасная.
– Дори! – пискнула Бобриэстер и тут же, перескочив через носо-трамплин Хима, повисла на её шее.
А кто-то внизу, всё ещё лежащий у того места, где только что были её ноги, облегчённо вздохнул. Само собой, это был торк.
– Ладно-ладно! Пошли уже... – усмехнулась Дори, всё-таки немного умерив голос.
Хотя нет, это просто ей продохнуть было трудно.
А Бобриэль всё держала ножной конец Бревно-Альтера на весу, когда он всё стоял и стоял лицом на полу. Пока уже не захрипел и не забулькал там, на другом конце клеёнки.
– О. Вскипел, – заключила Дори, невозмутимо поправляя в темноте причёску, – несите его теперь ко мне.
– Может, вернёмся? – слабо возразил Ожжедан, поднимаясь с пола. – Кладовка ближе.
Дори только хмыкнула.
– Ладно, мы с Ожжеданом глянем, как там, – сказал Хим, и они на цыпочках зашли за угол.
И тотчас вернулись.
– Там стража, – шепнул Таббояр.
– Народ, быстро, но тихо идём за мной, – так же скомандовал Хим и двинулся куда-то вперёд по коридору.
Он так сопел своим носом, что держаться за ним было проще простого. Лишь бы кто-нибудь ещё кроме них не захотел за ним последовать... И так, «весёлыми ногами», они понесли уже не подававшего признаков шевеления и неизвестно во что превратившегося Бобриальтера в медпункт. И хотя они были в такой близости от стражников, им удалось ускользнуть, – словно бы некто превосходящий и их, и стражников, дал им уйти... Потому что это и есть Приготовление.
Что ж, милая каморка Дори Мэдж, медпункт подземных странников, добрых и иных всяких! Мир тебе повсегда! Ты ведь не только там, конечно, где застали её в этот раз несколько друзей, где каждодневно находила её, просыпаясь в ней, сама Дори, – ты струишься повсюду, словно река, в этом странном страдальческом мире, затемнённом великими толщами прекрасного камня, плодородной и пустынной земли, корней, растений, воздуха, – столь близком к прочной, словно любовь, земной мантии, столь воспаляемом подчас притоком глубинного жара, расплавленной магмы, подобно слову исходящей из неисследимых глубин.
Как тебя описать?.. Ну, давай попробуем вместе. Первое, что можно видеть, когда входишь туда, – множество света. Однако спустя некоторое время (не очень большое) можно понять, – с некоторым сожалением, – что этот свет ярок лишь по сравнению с мраком окружающих любое из здешних помещений коридоров, переходов и галерей. Потом, хотя сожаление и увеличивается пропорционально жажде настоящего света, внушаемого здешними светильниками, всё-таки он мил и утешителен, этот свет. Он ведь здесь, в твоих глазах и ладонях.
Светильники были повсюду. Все ниши, коих было множество, имели в себе светильник. Каждый из закоулков довольно пространного и причудливо изогнутого этого зала освещался к тому же и свисавшим со свода созвездием светильников.
– Ого, – легко ахнула Бобриэль, входя в помещение предпоследней. – Даже в глазах рябит...
Последним вошёл Хим, исполнявший роль привратника, плотно затворил дверь и потёр лохматыми лапами:
– Хо! Ну что, посмотрим? Во что там превратился наш...
– О да, Хим, очень уж хочется тебе покомандовать, – заметила Бобриэстер. – Но не забудь, что ты ведь не лекарь, а всего-навсего тарринас...
– Кто?? – Бобриэль, выронив Бревно-Альтера, схватилась за живот и села на пол. – Кто он??
– А, да, ты не знаешь, – совершенно не изменившись в лице, ответила Бобриэстер и добавила, видя, что брови Бобриэли всё ещё находятся в высочайшем положении. – Ну... санитар то есть.
– А, так это по тёмно-долински что ли? – сразу перестав смеяться, поняла Бобриэль. – Вот как...
В воздухе словно бы пробежал холодок.
– Гм-гм, – решила наконец подать голос и нынешняя хозяйка медпункта. – Давайте всё-таки Бобриальтера-то развернём...
Да, в самом деле, Хим отвлёк общее внимание, войдя последним и церемониально затворив дверь, так что Дори Мэдж осталась вне взоров вошедших. Но теперь они обратились к ней. А она стояла перед ними, милая и чудесная весёлая клисса, рыжая и веснушчатая, как многие из них. Она деликатно усмехнулась их округлённым взорам и опять пригласила их распаковать груз, теперь уже жестом.
– А, да что ему сделается... – махнула лапой Бобриэстер. – Но вообще да, интересно, что там от него осталось.
Ну, тогда все сразу устремились к Бобри-тюку. Но Хим всех победил. Ещё бы, с таким-то носом. Он, словно шлагбаум, ограждает всё окружающее его хозяина пространство на целый метр, а если ещё учесть хронический насморк, то на три.
– Смейтесь-смейтесь, – буркнул Хим, – а я просто исполняю свои обычные обязанности... – он уже возился с завязками, что-то деловито бубня под свой достопримечательный нос, а Бобриэль, приподняв для его удобства тюк, тут же прыснула, повторив Химово название «тарринас», и опять выронила груз.
– Бум, – сказала голова Бобриальтера (оказывается, это была голова).
– Ай!.. – сказал Бобриальтер и, вздохнув, философски добавил из гущи своих клеенчатых пелёнок: – Ну да. Вообще-то мы тоже вот так вначале реагировали.
Впрочем, не знаю, смогла ли Бобриэль хоть что-нибудь разобрать, потому что звучало это всё, как «бу-бу-бу». Хим, видимо, решив, что Бобриальтер порицает его за медлительность, прибавил ходу, и вот – глазам нетерпеливых зрителей предстал... дикобраз. Нет, само собой, это был Бобриальтер, но его, с позволения сказать, причёска... Клеёнка-то клеёнкой, но он там так внутри наэлектризовался, что теперь даже весь потрескивал.
Когда был откинут последний защитно-клеёночный слой, Бобриальтер тотчас сел, выпрямившись как пружинка, так что Химу по носу едва головой не заехал, – тот еле успел отстраниться. И все до одной бобровые шерстинки точно также распрямились на полную длину, так что, кажется, даже самый воздух произнёс нечто упругое, вроде «п-пэум-м-м...» или «щ-щада-ам-м-м...»
– Хватит ржать! – сказал Бобр спустя несколько минут.
Поскольку раньше ему что-либо сказать было невозможно по причине воцарившегося вокруг хихиканья, повизгиванья, смеховых стонов и прочих юмористических судорог. Вся сложность-то была в том, что смеяться можно было лишь вполголоса. А то и даже в четверть.
Бобриальтер хмуро оглядел всех, нимало не среагировавших на его пламенный призыв, и грубо добавил:
– Вы из меня уже чуть колбасу не сделали! Изверги.
– Сам-то кто... – простонал Хим, чуть приподняв от лап мокрое лицо и вновь утыкаясь в ладони.
Не успел тот закончить своё краткое, но красноречивое выступление, как слово взял другой страдалец.
– Слушай, Бобриальтер... тебе ведь выступать можно... И даже говорить ничего не нужно... Просто выйти и всё... – прохлюпал откуда-то из угла Ожжедан и опять исчез в околозвучных междометиях.
А две бобруньи, как говорится, не то что сказать ничего не могли, но и с пером-то теперь вряд ли смогли бы совладать.
– Надо же... – словно подытоживая общие замечания, звучные и беззвучные, произнесла сквозь слёзы Дори. – А я и не думала, что у бобров такая длинная... пф!.. п-причёска... – и она опять залилась беззвучным смехом.
А Бобриальтер сидел весь красный. Наконец он встал и, подбоченившись, сказал:
– Ну, вы!.. – и обвёл всех орлиным взором. И добавил с нескрываемым сожалением об их плачевном состоянии: – Гомерические юмористы! – и вид его был грозен.
– Ох, кормилец... не надо... не убий... – плакал от смеха Ожжедан, беззвучно стуча ладошкой по полу.
Бобриальтер зло пнул свой опустевший клеёночный кокон и, видя бесперспективность любого диалога, пошёл горевать куда-то в далёкие анфилады.
Но эта Бобриальтерова распушённость оказалась даже весьма полезной для лечения – удобно было присыпать его лекарством, оно так лучше достигало кожи. Великодушная Дори Мэдж отыскала его в анфиладной глубине, привела в главный зал и стала лечить. Лекарством была легендарная присыпка из тёрнутого Руба Зуди. Что за такая вещь это «Руб Зуди» я в точности не знаю, – знаю только, что он есть. Ну, или по крайней мере был. Пока его в порошок не истёрли. На лекарства.
Следующим этапом после присыпки было оборачивание в листья Хмыквы, не менее легендарного растения, росшего, по преданию, возле города Ненавиди, и именно там оно послужило сенью одному из героических странников...
И наконец последнее – витаминный отвар Барсабыра колистого, принимаемый медленными глотками. Бобриальтер уже подобрел, весь был благостный и умиленный. А Дори Мэдж поила его отваром из своей особой кружки с древними и изумляющими узорами, которую можно было часами рассматривать и в которой так хорошо заваривались все травы...
– Ха!.. а теперь ты просто голубец, – усмехнулась Бобриэстер.
И осторожно посмотрела на Бобриальтера – как он. Но тот по-прежнему улыбался, даже ещё шире. Но вдруг по его лицу пробежала тень и он горестно вздохнул.
– Да ладно, не горюй, герой, – поспешно сказала Бобриэстер, – ты и так понравишься... – и тут же оборвала себя, виновато глянув на покрасневшую вдруг Бобриэль.
– Эх... – печально сказал Бобриальтер толстым и жалобным голосом. – Не понимаете вы... – и опять тяжёлый вздох. – Разорили они нашу кладовку... и все припасы похитили...
Ну, что делать? Пришлось всем опять зажимать себе рты.
Дальше, Глава 8. Наземная операция: http://www.proza.ru/2018/03/29/2124