Назад, Предисловие: http://www.proza.ru/2018/03/26/1338
.
– Мы поплывем в твоём зонтике, – сказал Пух.
– ?
– Мы поплывем в твоём зонтике, – сказал Пух.
– ??
– Мы поплывем в твоём зонтике, – сказал Пух.
– !!!
Да, Кристофер Робин вдруг понял, что это возможно.
А.А. Милн, «Винни Пух и Все-все-все».
– Теперь послушай внимательно, что я тебе скажу, –
начал Снусмумрик.
– Слушаю, – ответил Муми-тролль, почувствовав, что
паруса надуваются ветром приключений.
Туве Янссон, «Опасное лето».
Вот так и началась наша история.
Вообще, как уже твёрдо установлено, всё в этом мире уже случалось и давно известно, хотя и забыто. Однако, сколь это ни удивительно, но каждая новая история всё равно бывает какой-то особенной, даже если и похожа на все прочие истории сразу, и каждый человек... Впрочем, по сказанному, это уже известно.
Что ж, наконец осознав вполне и окончательно принесённую радостную весть, друзья поднялись и торжественно, словно созидая основание будущего предприятия, скрестили друг с другом лапы. И Мириса коснулась их лапопожатия своим крылом.
– Куда сначала пойдём? – ещё дрожащим от волнения толстым голосом спросил Дубробор.
– К пещере, – сияя, как именование этой пещеры, тут же ответил Бобредонт. – Ведь скоро отлив.
А пещера та имела свою историю. В ней, сокрытой под похожим на многие другие каменным мысом и открывающейся только с отливом, некогда ещё совсем юный Бобрисэй нашёл множество прекрасных камней. Теперь там уже не было камней, но осталось всё-таки какое-то странное ликующее сияние... Или это просто нежащиеся под ласковым Бобританским солнцем лёгкие прибрежные волны отбрасывали зыбкие его блики на каменные своды? Трудно сказать. Но именно там устроили они свой капитанский мостик. Я не стану вам объяснять слишком подробно, что именно под этим разумеется, скоро вы всё равно всё увидите сами.
А пока три друга и парящая птица весёлою рысью направились к морю.
– Стойте, – серьёзным голосом сказал вдруг Стактибус, резко останавливаясь.
Все тоже остановились, устремив на него свои вопрошающие взгляды. А он, сосредоточенный, как микроскоп, и торжественный, как смокинг или букет гладиолусов, заговорщицким шёпотом пояснил:
– Нам нужно всё делать так, чтобы никто ни о чём не догадался. А иначе... – он не закончил, лишь обведя всех пламенеющим взглядом с вращающимися глазами, но никто не стал уточнять, что будет «иначе», потому что и так всё было ясно.
– Да-а... – грустным шёпотом протянул Дубробор. – Коне-ечно...
И они крадучись продолжили свой путь.
Но море... Кто же может строить из себя Джеймса Бонда или Длинного Карабина на море? Кто же не станет здесь кем-то иным, чем он есть, но только на самом деле? Да ещё в таком возрасте, в такое время дня и в такую погоду. Ведь было самое прекрасное Бобританское послеобеденное время воскресного дня, когда все папы на свете лежат на диване, вспоминая прекрасный праздничный стол, а все мамы моют посуду, грохоча тарелками и кастрюлями, когда в Бобританской школе объявляется «минута затворника» (длящаяся на самом деле шестьдесят указанных единиц), а в Бобританском саду – тихий час, самое прекрасное время, когда никто не мешает своими соплями или своими бесконечными нотациями заниматься настоящими серьёзными делами, например, строить корабль или отыскивать сокровища! И они, опять развеселившись, стали кувыркаться в изумрудных объятьях, словно играющих с ними волн, пристально, впрочем, не слишком спешно ожидая отлива.
Но вот он настал. С некоторым сожалением они поднялись на заметный только для них мыс и сгрудились на краю, глядя на отступающие воды и медленно открывающийся вход. Каждый раз это удивляло и зачаровывало их, и они, неотступно глядя на совершающееся чудо, стояли так, забыв обо всём на свете. Потом Бобредонт обычно говорил: «Ну что, пошли что ли?», Дубробор отвечал: «Ага», а Стактибус только теперь замечал, что стоит с открытым ртом. Но первой в грот всё равно всегда влетала Бикардия.
Здесь у них был капитанский мостик. Чем это отличается, скажем, от манского капитостика или от макитанского костипа, я объяснить вам не могу, но это было именно то, что так называется.
Когда они хотели уже броситься за дело, Стактибус их остановил:
– Стоп, стоп, стоп! Подождите. Нужно сначала сесть и всё рассчитать.
И они стали рассчитывать. В результате вышло, что из корабля у них уже был совсем готов упомянутый мостик, известный камбуз и много парусов, хотя, правда, всё в разных местах... Но это не меняло дела!
Они осторожно и медленно вынесли самый ценный предмет будущего корабля наружу (хотя Дубробор спорил, что самый ценный на самом деле камбуз) и поставили рядом с каменным мысом, рассчитав место так, чтоб туда не достигла вода при приливе.
– Всё равно ведь сюда никто не придёт и не заметит... – не очень уверенно произнёс Бобредонт, а Стактибус хмуро и подозрительно посмотрел по всем сторонами.
Дубробор только хмыкнул и пожал плечами. По его уже известному мнению было всё равно, заметят их или нет, ведь они же к тому моменту, когда все сообразят, как их наказать, всё равно уже отплывут и будут совсем далеко. О том, что им рано или поздно всё-таки нужно будет вернуться, он, вероятно, не задумывался.
– Ладно, – со вздохом заключил наконец их безмолвный совет Стактибус. – Сойдёт и так. Что, пойдём теперь за камбузом?
– Ага, – обрадованно сказал Дубробор, ведь там были и их припасы.
Но Бобредонт решительно помотал головой:
– Нет, нет, теперь паруса. Камбуз слишком заметный.
На что всем пришлось согласиться, потому что это действительно было так. Не знаю только, менее ли заметны по сравнению с ним были паруса.
– Надо забраться внутрь и нести их на себе, так будет незаметно, – предложил Дубробор, когда они осторожно и тихо извлекли их из Тайного места (меня просили об этом не говорить, но это недалеко от платяного шкафа родителей Дубробора, а именно под Косой скалой возле Противоположных скал, именно там они решили держать одежду, чтобы моли в доме было поменьше). – Ведь никто же не узнает, что внутри именно мы, и не станет принимать мер... А паруса... Может, это такое новое явление!.. или... просто большая медуза на берег вышла пройтись... – и он растерянно остановился, а Бобредонт со Стактибусом отчего-то одновременно отвернулись в сторону, начав что-то там разглядывать, хотя не знаю, что могло быть интересного среди обыкновенной и хорошо известной их одним местам крапивы.
Но они всё-таки решили принять его предложение. Неожиданность и нестандартность, заключил Стактибус, должна поставить всех их в тупик. Трудно сказать, кого он имел в виду под «всеми ими», ведь всё равно в это время на улице никого нет, но их это точно ставило в тупик несколько раз, хотя они и пытались подглядывать в щёлочку. Однажды они обнаружили, что уткнулись в стену дома тогдашнего городского главы прямо под раскрытым окном (ведь был жаркий день и послеобеденное время), другой – что неизвестно каким образом они вышли на крышу дома директрисы Бобританской школы, и, ко всему прочему, внутри было очень жарко и... вобщем, трудно было дышать.
– О-ой, – простонал Бобредонт, – я больше не могу... Просто умереть можно... Давайте уже выйдем наружу...
Но выйдя, они к несказанному своему удивлению обнаружили, что стоят на необходимом им месте, а именно, у скрывшегося уже под водой грота, рядом с которым стояло сооружение... Ну, я говорил вам. Это капитанский мостик.
Вы спросите, отчего Птица не помешала им или не объяснила, как лучше это сделать? Но кто же может остановить трёх юных следопытов, когда они находятся в самом разгаре преследования Потасного Слоноужама или Великого Карапота? Или, если без шуток, то всё равно ведь они сделали то, что и было нужно.
Так или иначе, но камбуз они решили нести ночью, тогда же и закончить остальное. А сейчас было самое время подкрепиться.
– Ну что, к кому пойдём? – весело сказал Бобредонт, уже уплетая осиновую веточку.
– Ни к кому, – мрачно буркнул Дубробор, явно о чём-то вспомнив.
А Стактибус, как обычно, придумал трезвомыслящий план.
– Я думаю, – сказал он, осторожно выговаривая слоги и делая интонации такими, словно бы предлагал совершенно очевидную вещь, – что нужно пойти ко всем нам. По очереди. Сначала...
– Хм! – презрительно хмыкнул Дубробор. – Кто-то, кажется, предлагал полную скрытость? Или...
– Нет-нет-нет! – поморщась, замахал лапкой Стактибус. – Вы как обычно не даёте мне договорить. Нужно сделать так. Сначала...
– Но ведь вас же тогда никуда не пустят! – теперь уже Бобредонт не выдержал.
– Послушайте, – совсем возмутился Бурундук, – дадут мне сегодня здесь договорит или нет?
– Ну? – хором буркнули хмурые Бобредонт и Дубробор, всем видом показывая, что ещё никогда не видели такой тянучки и вообще не ожидают от предложения ничего хорошего.
– Так вот, – снова приобретя невозмутимый вид, продолжил Стактибус. – Сначала мы, я и Бобредонт, идём к Дубробору... – В лицах двух слушателей промелькнула заинтересованность. – И спрашиваем, нет ли его дома! – Стактибус обвёл своих друзей торжествующим взглядом. Те молчали. – Ну, нам, конечно, отвечают, что его нет и предлагают посидеть и подождать его, а чтоб было не скучно – перекусить...
– Ты думаешь, предложат? – опять нахмурившись и отвернувшись, буркнул Дубробор.
– Ну... – растерялся Стактибус. – А что, ты думаешь – нет?
– О-хо-хо, – почёсывая бока, прокряхтел Дубробор и поднялся. – Ну, пойдём. Попробуешь. Увидишь.
Но никто почему-то не двинулся с места. Тогда и хмурый, злой и голодный племянник Миди тоже снова опустился на землю.
– Да, – словно оправдываясь, сказал Стактибусу Бобредонт, – ведь они могут позвать твоих родителей, и...
Договаривать было необязательно.
– Я предлагаю, – сглотнув слюнки, сказал Дубробор, – сделать что-нибудь попроще... и побыстрее. Надо пойти к кому-нибудь одному. Но только не к нам троим. В гости.
– О! – воскликнул Бобредонт. – Правильно! – Но тут же сник: – Только к кому? Можно, конечно, ко мне, у меня никого нет, но... вы ведь не любите осиновые цукаты? Или драники из водорослей... – по мере приближения к концу фразы голос его звучал всё неуверенней, всё тише, пока не стих совсем.
И вот, как им этого не хотелось, а всё же пришлось. Они пошли к тем, кто не знал, кто они такие. Точнее, их родители, два брата-близнеца, не знали этого. Как вы помните, звали их Жанбердын и Трындырын. И племянников их звали под стать им: Рурипачитаки и Жуйкаблук (всё у этих... неизвестно как называющихся – не как у людей). Для них даже длинных конспиративных имён придумывать не надо было. Первый был племянником второго, а второй – первого. То есть... Вобщем, этого довольно скучно. Но что было самое тягостное во всём этом, так это то, что они жили так близко друг от друга, что это было практически вместе, так что посещения обоих семейств им было не миновать. А это значило... Ох, до чего же тяжело на это было решиться!.. это значило то, что придётся в путешествие брать их обоих, и первого, и второго. Ну, племянников то есть. Хотя... Был всё-таки один шанс. Эти два маленьких зануды очень любили спать. И... Да, всё-таки очень хотелось есть.
Что ж, их действительно накормили там до отвала, так что даже настроение было не таким плохим, как они ожидали. После ужина, когда они – уже впятером – «вышли погулять», а на самом деле обсудить свои секретные планы, Стактибус ещё раз решил напомнить о таинственности и строжайшей конспирации их путешествия. Нужно было сделать всё это так тайно, чтобы никто больше не догадался. Для это было решено (все согласились – всё равно спорить бесполезно), что для всех участников вводятся сокращённые имена, расшифровку которых знают только члены их команды. Таким образом Рурипачитаки и Жуйкаблук получили соответственно имена Рэ и Жэ. И это, между прочим, было даже не очень плохо. А то если бы и их сокращённые имена тоже начинались на букву Б (как четыре других – не забудем про Птицу), то утренняя перекличка всей команды стала бы напоминать автомобильный парк: Бо, Бэ, Бу, Би...
Итак, договорившись обо всём секретном, трое друзей отослали малышей спать, сказав, чтобы приходили к Условленному месту на рассвете (надеясь втайне, что те проспят). А сами пошли тащить камбуз. Птица уже ждала их там.
Это было, пожалуй, самой трудной задачей на этот вечер, поскольку к камбузу прилагался ещё НЗ, неприкосновенный запас сухопродуктов, собранный ими за долгое время секретной подготовки к Путешествию. Да, именно теперь я могу написать его с большой буквы, потому что и они, поглядывая друг на друга сияющими глазами, испытывали теперь подобное чувство. Кажется, оно действительно должно было состояться!
Кроме того, что к камбузу прилагался НЗ (который в полном составе тут же взвалили на Дубробора), он ещё и располагался дальше всего от места сборки и места отправления, но зато ближе всех к дому каждого из них, так что они могли там собираться и строить свои виртуозные планы.
Всё устройство было запрятано глубоко в скальной нише, а сверху ещё покрыто непроходимым буреломом, который они называли шалаш. Но скорее это напоминало свалку, в недрах которой они каким-то образом могли находить ходы и лазы. К счастью, Стактибус, когда они его устраивали, придумал один специальный рычаг, чтобы его было легко разобрать, и теперь они его использовали. Правда, возник некоторый шум, но поднявшаяся тучей пыль скрыла своим пологом и вожделенный камбуз, и своих героев, так что даже если кто-то и захотел бы узнать, кто или что причина такого шума, то сделать бы этого не смог. По крайней мере, некоторое время.
Когда стих шум и рассеялась пыль, три юных силача стали примеряться, как вытащить сооружение на открытое место, чтобы можно было там ухватиться за него поудобнее. С трудом, обливаясь потом и издавая разные смешные звуки, едва смогли они это сделать. Потом повалились рядом с устройством на траву, смеясь друг над другом и одновременно шикая друг другу: тише, тише. Когда прошли первые смеховые волны, Дубробор, отчего-то меньше всех смеявшийся, произнёс:
– Ну вот, я же говорил, не надо тащить сразу после ужина... – что вызвало у его двух друзей новые смеховые судороги.
Впрочем, они тут же прекратили смеяться, увидев, как помрачнел и насупился их большой друг. И они решили просто посидеть и отдохнуть. Хотя всё равно то и дело кто-нибудь прыскал, напоминая какую-то смешную подробность, и они опять валялись, дрыгая ногами. Наконец отсмеявшись, стали ходить вокруг устройства и думать, как же его нести дальше.
Так как ничего в голову не приходило, решили попытаться. Подняли. Было тяжело.
– Н-да-а... – несколько озадаченно протянул Бэ, когда они так в задумчивости стояли, держа его на весу.
Всё-таки на него приходилась самая большая нагрузка, что называется, положение обязывало.
И вдруг стало совсем легко.
– Ой, – удивлённо сказал Бобредонт. – Что это?
– Биарманландисса, – пояснил как всегда трезвомыслящий, учёный и всё замечающий Стактибус.
Это Птица держалась клювом за четвёртый угол, трепеща в воздухе крыльями.
– Ну что, пошли что ли? – пискнула она сквозь стиснутый клюв, когда они стояли, открыв рты и глядя на неё.
Дальше всё прошло без особых трудностей. Разве что на одном повороте, возле моста через Камнетуру (пошли к самому старому, где никто почти не ходит), Дубробор наступил Бобредонту на лапу, так что срочно пришлось ставить всё сооружение на землю, чтобы дать тому немножко попрыгать. Да ещё потом, когда переходили Вязкое место, племянник Миди поскользнулся и упал, и они несколько секунд держали камбуз втроём с Птицей, рискуя опустить его на распластавшегося перед ними толстого неуклюжа. Но теперь все эти страшные страдания отчего-то переживались совсем иначе.
Наконец они вышли к берегу.
Бобредонт быстро обработал несколько подходящих заготовок, лежащих в штабеле неподалёку за горкой (там Мак-Бобберки собирались строить летнюю беседку), заменив их другими новыми, только сырыми, благо леса здесь было предостаточно. Ведь всё равно же постройка беседки начнётся только осенью.
В конце концов у них получилось что-то вроде плавучей плотины, впрочем, всё же напоминающее корабль.
– Нет, – сказал Стактибус. – Надо ещё немного обработать.
И они продолжили ещё немного. Теперь уже это было очень похоже на самый настоящий корабль, точнее, на ту его часть, которая должна была оказаться под водой, и непосредственно к ней прилегающую. Остальное было решено достроить по ходу дела, или лучше сказать по плаванью дела, поскольку погода была ясная, а времени до утра уже оставалось не много.
– Фу-ух... – выдохнул Дубробор, когда они на этот момент закончили постройку.
– Тише, – строгим голосом напомнил Стактибус, и не успел Дубробор шёпотом пробасить «ага», как племянник Брата Бурундука, с диким воплем запрыгал вокруг него, как вокруг ёлки, на одной ножке.
– Ой, прости, пожалуйста, – смущённо пробормотал Дубробор, поднимая с земли кувалду.
Но, к счастью, всё скоро успокоилось – бурундукам, ведь им никогда ничего не делается.
Теперь нужно было промазать щели смолой. Правда, тут тоже не обошлось без прыганья вокруг, только теперь этим полезным делом занялся Дубробор. Он случайно решил присесть на край печки, на которой нагревали смолу.
Потом возник другой вопрос: как промазывать швы и щели, когда темно и ничего не видно? Смола была уже готова и тускло побулькивала в своём баке. Подносить факел они боялись, всё-таки всё могло загореться. И вот, сидят они, вздыхают, как вдруг видят – внутри корабля что-то светится. Они повскакали с мест, бросились смотреть, а это Мириса-Ремиса преспокойно расхаживает внутри, простукивая клювом крепёж, стыки, соединения, заглядывая в щели...
– Ну что, – говорит, – промазывать-то будем?
Одним словом, всё у них пока получалось хорошо. Не зря же, в конце концов, Бобредонт всегда занимал первые места на всех соревнованиях по постройке плотин и прочего подобного.
Они в необходимой последовательности сложили на корабль все запчасти для завершения постройки и счастливо посмотрели на своё произведение.
Их корабль был готов!..
Дальше, Глава 2. В путь, к налакам: http://www.proza.ru/2018/03/26/1580