О жемчужине Моршанской земли - Моршанском свято-Троицком соборе написано немало. Есть история строительства, сведения о священнослужителях, богатом убранстве и о поругании, даже рассказы о том, как храм был передан обновленцам. Сведений о тернистом пути возрождения не так много. И дело здесь вовсе не в давности лет, по меркам истории все события уложились в относительно сжатый временной отрезок – гораздо меньше века. Дело здесь, пожалуй, в том, что действующие лица были людьми скромными, как сейчас принято говорить, не раскрученными.
В документальном фонде Моршанского историко-художественного музея хранится внешне ничем не приметная папка, содержащая в себе грандиозную переписку по заданной теме Прасковьи Васильевны Кобзевой, директора Моршанского музея. Одних только писем от А.И. Захарова к П. В.Кобзевой за 1967-1972 годы – 24. Есть письма профессора В.И. Пилявского, копии документов, направляемых энтузиастами, бьющимися за возрождение собора, в различные инстанции вплоть до первых лиц государства, акты обследования, технического осмотра, докладные записки, всё то, что показывает, сколько труда, сил, переживаний в эту борьбу вложено.
Немногие знают о вкладе Прасковьи Васильевны в дело сохранения, восстановления, возрождения собора. Да что говорить об этом, если и о самой жизни Кобзевой рассказать смогут только «музейщики», да редкий краевед скупо помянет добрым словом второго по счёту директора Моршанского музея. Меж тем, не зря она была ученицей Иванова, не зря в самый трудный момент приняла музей из рук умирающего учителя, она не только продолжила дело, начатое им, но и в чём-то шагнула дальше. Здесь позволю себе небольшое отступление для знакомства с Прасковьей Васильевной Кобзевой. Родилась она в июле 1906 года в большой крестьянской семье в селе Сосновка Тамбовской области. Закончила в 1925 году школу (девятилетку) имени «Парижской коммуны» в Моршанске, прошла педагогическую практику в Сосновской средней школе и стала работать учителем начальной школы в с. Грязное и с. Троицкие Росляи Сосновского района. Через пять лет Прасковья, повзрослев, учит взрослых в школе рабочей молодёжи с. Вирятино, принимает активное участие в ликвидации неграмотности среди населения, в мобилизации средств на культурное строительство и содержание школ, организует работу профсоюза. В 1933 году Прасковья, заболев туберкулёзом, вынуждена оставить работу в школе и перебраться из Сосновки в Моршанск, так ей требуется постоянное лечение лёгких (пневмоторакс). Здесь, подлечившись, П.Кобзева решает остаться жить и приходит работать в Моршанский краеведческий музей. Она быстро схватывает суть, учится у Петра Петровича, ответственно выполняет его поручения и быстро продвигается, как сейчас бы сказали, по карьерной лестнице. Придя в музей экскурсоводом, она через год с небольшим уже научный сотрудник отдела истории края, а через два – заведующий отделом. В сентябре 1942 года, когда стало ясно, что Пётр Петрович Иванов (директор музея) неизлечимо болен, Прасковье Кобзевой приходится взять на себя ответственность за хранение драгметаллов и художественных ценностей, вскоре её назначают директором музея. За самоотверженный труд в 1965 году П.В. Кобзевой присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР», а в1969 году музей по значимости и содержанию работы причислен к правам областных музеев. Теперь, немного зная биографию Прасковьи Васильевны, становится понятно, что такой человек в стороне от проблемы стоять не будет. Будучи депутатом Городского Совета, делегатом различного уровня съездов и конференций, членом Общества охраны памятников, она немало трудов приложила, чтобы доказать - собор нужен – нужен городу, людям, ныне живущим и их потомкам, истории.
Напомню, Моршанский Свято-Троицкий собор – монументальное сооружение, памятник русской классики XIX века, построен на месте первоначальной пристани р. Цны на средства граждан города и сёл Моршанского уезда. Строительство началось в 1836 году. Освящён собор через 21 год от начала строительства, в 1857 году. Выстроенный «из кирпича, плит, прямоугольной формы длиной 50 м, шириной 46 м» собор «имеет три портика с шестью колоннами в каждом и фресковую живопись на фронтонах портиков и стенах… Роспись стен выполнялась под руководством московских художников» .
Пяти куполов, высотой 75 м, стоимостью в миллион серебряных рублей, он, по выражению преосвященного Макария Митрополита Московского, «один из первых и лучших храмов в целой России». В 1930 году Моршанский Свято-Троицкий собор был национализирован, а в 1937 году закрыт. Разрушение храма началось многим ранее, с конфискации церковных ценностей, отнюдь не в музей, как пытаются преподнести некоторые «краеведы», П.П. Иванов никогда не позволил бы себе и сотрудникам столь вольное обращение с предметами большой исторической и культурной ценности. По свидетельствам очевидцев в это время ради нескольких граммов золота был сожжён весь соборный иконостас. В 1939 году демонтированы (попросту сброшены) четыре малых купола. Это послужило сигналом: сразу же были выбиты оконные стёкла, изуродована плитка пола, похищена богослужебная утварь, чтобы уж наверняка не возобновились службы.
После прекращения богослужений светские власти рассматривают различные проекты использования величественного здания, тем временем в храме устроен склад тары. Самым популярным стал проект переоборудования собора в театр, о чём сообщила местная газета «Большевик» в июле 1939 года. В ближайших планах – снос большого купола и проведение кровельных работ. Планам этим не суждено было воплотиться в жизнь. Пока в верхах решали судьбу храма, низы, соответствующе обработанные, продолжали пользоваться зданием храма, как могли. В нём устраивались мастерские, склады, историческую плитку разворотили тракторами, на старинной кованой двери появились отметины от упражнений в стрельбе. Как наименьшее из зол можно назвать спасение от холода или зноя военнопленных, работавших в городе. Многие годы спустя девяностодвухлетний глава японской делегации бывших военнопленных и их потомков со слезами вспоминал, как удивлённо разглядывали они, пленники, в минуты отдыха фрески, созданные русскими художниками. Храм, меж тем, оставался неприкаянным.
26 октября1946 года группой верующих в количестве 34 человек городским властям подано заявление, в котором моршанцы просят открыть Троицкий собор. На заседании исполкома горсовета группе верующих было отказано, а здание предоставлено в аренду Моршанской суконной фабрике для складирования шерсти. Со сложившимся положением вещей активно боролся Николай Михайлович Ивлиев, но, к сожалению, его борьба не увенчалась успехом.
В 1948 году здание было принято на учёт как архитектурный и исторический памятник республиканского значения, но вскоре храм лишился статуса памятника архитектуры, а соответственно и охраны государства. Были окончательно уничтожены конструкции всех малых куполов. Прошло несколько лет, и собор оказался в аварийном состоянии, что отражено в Актах 1950, 1967, 1969гг. и др.
Арендатора, на тот момент им являлся Горпищекомбинат, не волнуют собирающиеся между основаниями малых и большими куполами осадковые воды, даже угроза разрушения не пугает. В это время к борьбе за возрождение Троицкого собора подключается Алексей Ионович Захаров. Будучи родом из зажиточных крестьян псковской деревни Самолвы, сосланных на Кольский полуостров, он прожил на поселении более 20-ти лет, получив свободу передвижения и выйдя на пенсию, Алексей Ионович перебирается в Тамбов. В марте 1967 года Захаров обратился с претензией к председателю Тамбовского отделения общества охраны памятников истории и культуры Иванову А.П., который сослался на нехватку специалистов и пригласил Захарова в помощники. В 1968 г. Алексей Ионович, вступив в общество охраны памятников истории и культуры, становится членом ревизионной комиссии на общественных началах, он зачислен внештатным инспектором по охране памятников. С этого началась активная стадия борьбы за собор. Она оказалась продолжительной, трудозатратной, полной споров, эмоций, надежд и разочарований.
Из докладной записки А.И. Захарова:
«Из дополнительных данных к акту обследования установлено: Арендная плата с Горпищекомбината горисполкомом взыскивалась по положению нежилых зданий 4 руб. за метр квадратный площади, за 571 м в сумме 2284 руб. за год, а так же со второго арендатора Воинской части за 100 м в сумме 176 руб. Всего получали за аренду собора в год 2460 руб. Счета за аренду собора Горпищекомбинату и Воинской части предъявляло домоуправление №2, которое 60% полученной суммы перечисляло МоршанскомуГорфо, а 40% суммы оставляло у себя неизвестно для какой цели, из выше изложенного видно, что полученные деньги за аренду собора расходовались не по назначению, которые только за последние 15 лет составляют сумму 36900 руб.
Причём арендаторы занимают площадь собора 2609 м, а платят домоуправлению №2 за 671 м, недобранная сумма … составляет ….116.280 руб.
Амортизационный фонд на здание собора в Моршанском горисполкоме отсутствует в нарушение законоположения.»
В 1967 году комиссия установила, что амортизационный фонд на здание в Моршанском исполкоме отсутствует. За 37 лет, что собор находился в национализированном состоянии и сдавался в аренду, таковой фонд должен был составить 386 тыс. руб., чего вполне хватило бы на текущий ремонт и содержание. Когда ревизор А.И. Захаров собрал воедино всю картину происходящего с собором, он был поражён:
«По долгу службы мне много раз приходилось бывать в гор. Моршанске (должность моя - строитель – гл. бухгалтер – ревизор) у этого здания чуда архитектурной мысли, я спокойно пройти не мог, как строитель и как государственный контролёр, к тому же на углу этого здания висит и по сегодня мемориальная доска с надписью «Управление по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР. Памятник архитектуры охраняется государством. Повреждение карается по закону» Поэтому и не верил я глазам своим, трудно понять, почему так равнодушно смотрит Моршанский исполком на гибель национального богатства и неужели так можно компрометировать наши советские законы по охране памятников истории».
Складывается впечатление, что представители местных властей зачастую просто не знали, что делать с таким сокровищем. Не осознавая его истинную ценность, просто отворачивались от происходящего, закрывали глаза на безобразия, не торопились принимать участие в мероприятиях по спасению собора. За несколько лет от общественности в адрес властей поступали разные предложения по спасению здания, в том числе и переоборудование его под краеведческий музей, главное, нужно было вырвать его из цепких, но не заботливых рук арендаторов. На этой стадии Алексей Ионович привлекает к сотрудничеству Прасковью Васильевну Кобзеву, директора Моршанского краеведческого музея. Из письма Захарова Кобзевой:
«Девятого апреля с/г. Когда с комиссией мы вошли внутрь собора я был поражён тем, что там творилось, из всего потолка шёл поток воды, на полу были целые лужи глубиной до 10 см. В эти минуты, мои мысли ушли далеко! В историю народа, воздвигнувшего такой шедевр русской архитектуры, мне казалось, что это лились рекой их слёзы.
Зима в этом году была на редкость снежная, открытая площадь здания между малыми и большим куполом (без крыши) с пазухами, которые превратились в эквариумы воды. Залегло тысячи кубов снега, который горе-хозяева города не позаботились своевременно сбросить на землю, при солнцепёке всё это превратилось в воду и лавиной двинулось на основные конструкции здания, как будто нарочно это было сделано, чтобы быстрее прикончить этот колос архитектуры. Я ушёл оттуда с одной мыслью, все наши труды о спасении этого здания погибли, рухнула заветная мечта".
В это же время доктор архитектуры, профессор ЛИСИ, В.И. Пилявский пишет секретарю Тамбовского облисполкома, начальнику Государственной инспекции по охране памятников истории и культуры Министерства культуры РФ, в Моршанский краеведческий музей Прасковье Васильевне Кобзевой.
«….г. Моршанск оказался на грани утраты ценного произведения архитектуры, которое не только играет огромную художественную роль в силуэте города, но и имеет значительную материальную ценность. Оно должно было бы получить современную жизнь в интересах культурного воспитания жителей».
Доктор архитектуры просит, требует, настаивает, добивается во всех инстанциях присвоения собору статуса памятника вновь и во всех его благородных начинаниях с ним заодно верные соратники А.И. Захаров, П.В. Кобзева, а возможно и другие, не известные широкому кругу, сподвижники. Из личной переписки А.И. Захарова с П.В. Кобзевой:
«Грозы, как видно прошли, тучи рассеялись, проглянуло солнышко, и я получил приятные вести. Министерство культуры РСФСР направило 27/4-1970 г. акт комиссии по обследованию здания собора Тамбовскому обл. Исполкому. Просит рассмотреть предложения, изложенные в этом акте и сообщить решение 11/5 -1970 г. Тамбовский обл. Исполком:
1. Просит Министерство РСФСР включить в списки памятников республиканского значения, подлежащих государственной охране, бывший собор в гор. Моршанске.
2. Просит Центральный совет Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры выделить на 1971 г. средства для проведения первоочередных ремонтно-восстановительных работ в сумме 52 тыс. рублей».
«Прасковья Васильевна, вложите, пожалуйста, это письмо в мою папку по Троицкому собору, пускай предки узнают о нашей мечте, которая сбудется ли!»
Прасковья Васильевна, скурпулёзно собирая в особую папку все материалы по борьбе за собор, в свою очередь доводит до сведения соратников новости местного уровня, напрямую связанные с храмом. За годы переписки и антибюрократических баталий люди, делающие сообща общее благое дело, подружились, стали почти родными. Опуская личные подробности, цитирую:
«Многоуважаемая Прасковья Васильевна!!! От души рад Вашему письму и немножко огорчён Вашим недомоганием, главное желаю доброго здоровья.
Получив от Вас такую весточку, невольно бросился в бой. Вчера был радостный день, получил письмо от А.С. Шолохова, в котором он сообщает привет от Кривоноса А.А. и просил передать, что Троицкий собор принят на гос. Охрану, как памятник архитектуры республиканского значения с выделением средств на реставрацию, как от министерства культуры, так и от Центрального совета по охране памятников на 1971 год.
…Лёд как будто тронулся».
Лёд тронулся, когда к делу подключился председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Конечно же, впереди было ещё много дел, предстояло решить множество задач и осилить массу проблем, впереди ещё было испытание огнём – пожар 1987 года, но самый тяжёлый воз уже был сдвинут с места. Стало ясно: храму быть!
В 1989-1990 гг. Троицкий собор передан Русской Православной Церкви. Трудами и молитвами архиепископа Тамбовского и Мичуринского Евгения, стараниями Л.Н. Фролова и многих других людей собор удалось возродить. Есть в этом благом деле и вклад неугомонного ревизора Александра Захарова, и профессора Пилявского, и директора Моршанского музея, заслуженного работника культуры РСФСР, Прасковьи Кобзевой. Сегодня имена скромных сподвижников не на слуху, но наши музейные документы позволяют восстановить ход событий, а вместе с тем и справедливость, дают основание считать, что первую победу одержали всё – таки они – неравнодушные, честные, дальновидные люди.