Дыхание зверя

Татьяна Пороскова
На мне был  в то утро ситцевый,  розового цвета халатик в татьянку.
Сегодня меня не взяли ходить по избам с тетрадками.

Я даже не запомнила названия этой деревушки в дебрях уральской тайги. И только недавно, когда уже прошло столько лет, узнала, что это была древняя деревушка Кикус, история которой связана со ссыльными людьми. И жизнь в ней, говор её переплелись с жизнью поселенцев и заключённых.

Девчонки второго курса и наш преподаватель, прошедший через войну, с древним библейским именем Соломон, знаток старославянского языка, мы в поезде. Стучат колёса. Раскачивается вагон, и я засыпаю под его мерный разговор со стальными рельсами на верхней полке.

Добирались мы до деревушки долго.
А я запомнила только поезд. Потом городок северной  провинции. Мы стайкой идем по улице.  Жмёмся ближе друг к другу, к небольшим  домам.
Нас объезжает грузовик. В его кузове  по углам сидят стрелки с автоматами и большие овчарки. А в середине сидят заключённые в полосатых робах и полосатых шапочках. Мелькнули серые лица. Грузовик скрылся.
А сердце дрогнуло, насторожилось. Где мы? Что за люди?

После долгих дорожных мытарств остановка.
Кругом высокие леса. Угрюмые люди.
Поселили нас  в деревянной сельской школе. Спали на полу на  соломе. Еду готовили сами. Поставили у школы железную печку- буржуйку.

И в один из дней оставили меня кашеварить. Кроме обычной каши, я решила удивить всех блинами.
Отыскала где-то сковородку, масло подсолнечное, муку. И испекла блинов, сложила их стопочкой, чтобы хватило на всех по два блинчика с хрустящими тонкими краями.

Припекало  июльское солнце. Жаром тянуло от печки.
Еду я унесла в один из классов.
Время у меня было свободного много. Я посмотрела в сторону леса и пошла по тропинке. Там, где-то внизу, под крутояром, течёт  извилистая, таёжная река Колва.

Я увидела её сквозь редкие высокие сосны.  Они спускались  к воде так же, как и я, лесенкой. Пиками поднимались они в небо. Вольготно им здесь. Всё сверху видно. Ветер сквозь них пролетит, прогнутся они, но не сломятся.
И меня потянуло к воде. Хорошо бы искупаться. Столько ехали в дороге, запылились.

 Тропинка вела вниз. И я не торопясь, спустилась к воде.
Уже хотела расстегнуть пуговицы на халатике, скинуть его на песок.
Но взгляд мой упал на лодку. Она приближалась в мою сторону. Я разглядела двух мужчин. Они налегали на вёсла.

Сработал инстинкт. Быстро вернулась к тропинке. Я понимала, что мой приметный халатик виден издалека. Шла торопливо вверх. Оглянулась. Один из незнакомцев стоит на тропинке, оглядывается вокруг. А другой увидел меня и рванулся за мной. И всё это в сплошной тишине. Ни единого звука.
Я слышу за спиной его дыхание, хриплое, натужное. Это дыхание мне не забыть. Так дышит догоняющий зверь.

Я знаю, что мне не вырваться, не успеть.
И тут я резко поворачиваюсь и смотрю в это серое лицо. Я выхватываю взглядом серое пятно и полосатую шапочку на голове.
И тут произошло то, что спасло меня.
А, может, так надо было, чтобы родились мои дети и внуки, что судьба моя была не сейчас  и не здесь сгинуть.

Тут я вспомнила, что, когда отец вёл меня по лесу, нам встретился незнакомый человек, и отец поздоровался с ним.
Незнакомец ответил ему. И мы разошлись
- Папа, ты же его не знаешь. Почему ты поздоровался? - удивилась я.
- Так надо. Встретил человека - поздоровайся, - ответил он мне.

В какие-то доли секунды всё это промелькнуло передо мной.
- Здравствуйте! – громко сказала я.
Серое лицо застыло.

И я сделала последний рывок до изгороди. Перемахнула через жердь так, как нас учили на уроках физкультуры. Задыхаясь, добежала до школы, и, обессиленная,  я   упала лицом в солому.

Было и хорошее. Вечерами мы жгли костры. Дым спасал от гнуса и комаров.
Сидели и пели песни или, молча, слушали потрескивание веток в костре.

На огонёк к нам пришёл человек. Был он  молод. Может, нам ровесник. Изумлённо и ласково смотрел на нас. Он вёл за собой лошадь. Птом разрешал нам  садиться верхом на  кобылу, которую звали Голубка. Со страхом я взобралась на её крутую спину. Парень вёл за уздечку Голубку   вокруг костра. Она иногда дёргала ушами, сгоняла комаров, терпела нас, городских неумех.

Алексей, так звали незнакомца, сказал нам, что он из вольно поселенцев, заочно учится в институте культуры. Я думаю сейчас, что не случайно он пришёл к нашему костру. Ему не хватала общения с людьми. Раз на лошади, значит приехал за несколько километров. Не смотря на глухомань весть о том, что приехали студентки, быстро распространилась по  неизвестным каналам.
А почему он здесь оказался?
Об этом  не принято было спрашивать.
И мы каким-то чутьём сами  поняли.
Слово «вольно поселенец» тоже было для нас новым.
Мы не знали,
что здесь, на Северном Урале в Вишерском лагере отбывал ссылку Варлам Шаламов.
Мы не знали, что на Вишере будут валить лес обездоленные и оторванные от семей немцы Повожья,
мы не знали ещё о стихах опального  Иосифа Бродского

Волхвы забудут адрес твой.
Не будет звёзд над головой.
И только ветра сиплый вой
Расслышишь ты, как встарь.
Ты сбросишь тень с усталых плеч,
Задув свечу, пред тем, как лечь.
Поскольку больше дней, чем свеч
сулит нам календарь…

Это были семидесятые годы, когда из столичных городов высылали тунеядцев и женщин лёгкого поведения.
Пройдёт каких-то тридцать лет, и это нам покажется странным.

Пройдёт  много лет….
Судьба вернёт меня из города в другую затерянную деревушку, уже не на Урале,  а на Вологодчине, где оборвутся все мои связи  с городом. Туда мы с мужем привезём детей, чтобы поправить здоровье трёхлетней дочки.

И однажды объявят через сельский совет, что в лес не ходить, потому что был  побег. Сбежали из лагеря рецидивисты. Для местных жителей дело привычное. Всегда бежали в  сторону этой деревни. Бежали весной. Невыносимая тяга к свободе кидала заключённых на отчаянный, роковой бросок к лесам и болотам. Другой дороги не было. Потом я видела и стрелков с собакой.
Я охнула и сказала мужу.
- Куда же ты меня привёз!?

А однажды  северодвинские знакомые не взяли на рыбалку мою дочку. Я не разрешила. Девочка уже подросток. Ехать на рыбалку с ночёвкой с подросшими ребятами не дело.
Но когда она узнала, что ушли без неё, села на велосипед, и укатила к неизвестному озеру. Я и сама не знала туда ещё дороги.
И  вся извелась от тяжёлых мыслей.
И когда она вернулась уставшая, в обляпанных  грязью белых брючках, я облегчённо вздохнула.
- Где ты была?
- А я всё ехала и ехала. Там были какие-то полосатые столбики.
- Слава Богу! Жива! Там уже Архангельская область. Кругом лагеря.

Лагерей сейчас почти нет. Нет и беглецов.
А  память всё хранит эти воспоминания. На волосок от гибели бываем мы иногда.



фото из интернета