Порченый часть первая
Василий Иванович Бугаев, невзрачный на вид мужичок: семидесяти двух лет, седая голова, залысины с висков чуть ли не до затылка, острые пронзающие глазки, чуть сгорбленная фигура…
Вид невзрачный, но характер у Василия Ивановича боевой, За неугомонный характер он получил прозвище Дон-Кихот. Были у него и другие прозвища: Бугай, Дудай, ( в смысле Дудаев), Чапай и даже Порченый. Прозвища Василию Ивановичу присваивались по мере изменения в стране политической обстановки.
В советское время он был Бугай – бодался со всеми за правду и справедливость, писал в районку критические статейки. Однажды даже в краевой газете бодался с первым секретарём райкома, бодался с директором совхоза, в котором работал.
Будучи в течение двух десятилетий секретарём цеховой организации КПСС, он бегал, собирал взносы, обеспечивал явку на собрания, рвался на трибуну с критическим словом, в чём ему частенько отказывали. Его тоже критиковали, пытались воспитать в духе коммунизма, однажды, чтобы приручить, даже пригласили на работу в райком, но Василий Иванович, зная свой неугомонный характер и неумение держать руки по швам, отказался.
Долго он в райкоме не продержался бы. А в совхозе должность агронома отделения, давала ему некоторую свободу в поведении и мнениях. Он не был рьяным коммунистом, но не был и явным антикоммунистом. Признавал коммунистическую идею как эталон общественного строя, однако считал, что человечество ещё до такого строя не доросло.
С наступлением революционных девяностых, когда над КПСС нависла реальная угроза ликвидации, Василий Иванович переработал устав партии, убрав из него пресловутый «демократический» централизм, послал проект на рассмотрение в ЦК, но там, видимо, было уже не до него, и ответа он не получил. В девяностые он стал Дудаевым, потом Чапаевым, а в последнее время Дон-Кихотом. Так называют его те, кто относится к нему с пониманием, а те, кого он достаёт своей критикой, Порченым. Вот таковым он подошел к своему почётному пенсионному возрасту.
Увы, надежды демократов не оправдались, в стране к 2010-му году установился всё тот же централизм, и Василий Иванович всё с той же настойчивостью продолжал с ним бороться. Правда теперь в районку его не пропускали: она же на хлебах у власти, а сегодняшняя власть стала жестче контролировать подвластную ей прессу. Зато стало возможным свободно говорить на собраниях, за собственные деньги печатать всё, что в голову взбредёт, и Василий Иванович переключился на литературный труд и походы во властные кабинеты. Теперь он числился в районе как главный активист, каковым, собственно, и был всю сознательную жизнь.
Ах, как обрадовался Василий Иванович, когда получил приглашение на беседу к главе района! «Вот, оказывается, новая-то власть нас, старичков, не забывает, приглашает на совет. Значит, мы ещё что-то значим для общества!». Глава района пригласил не его одного, а ещё несколько пенсионеров, кого посчитал что-то значащими в обществе.
Во время беседы, глава района Анатолий Герасимович Щукин, ознакомил пенсионеров с делами, которые были совершены за время пребывания в должности, раздал бумаги, в которых и были зафиксированы эти самые дела. Заодно он пригласил их на встречу с председателем правительства края, который должен был приехать в район на следующий день. «Ишь ты!! - Ещё больше удивился Василий Иванович, - нас ещё и на встречу с председателем правительства края пригласили!!! Пожалуй, мы и в самом деле что-то значим?!».
И, наверное, пенсионеры и присутствовали бы на встрече с председателем правительства, если бы не высказали главе района свои критические замечания, от которых в первую очередь не удержался Бугаев. На встречу их не пустили. Из списка приглашенных пенсионеров на встречу пришли трое: Василий Иванович Бугаев, Лариса Александровна Николаева и Валентина Николаевна Сердюкова.
Лариса Александровна и Валентина Николаевна, женщины за шестьдесят, не подвластные возрасту, были ещё и депутатками сельского совета. Обе изящные, молодящиеся, одна возглавляла певческую группу «Элегия», в которой музыкантом выступал всё тот же Василий Иванович, другая возглавляла женсовет при сельском совете райцентра.
---- Подождите! – преградили им дорогу два амбалистых парня, когда пенсионеры вошли в фойе здания администрации района, где и предполагалась встреча с главой правительства края. – Вход по пригласительным билетам!
---- Но нас же пригласил сам глава района! – возмутилась Лариса Александровна, всегда бодрая, инициативная и во всех отношениях привлекательная.
---- Подождите! – вежливо повторили стражи. – Если останутся места, вас пропустят…
---- Это что же!? Выходит, что мы – люди второго сорта?! – ещё больше возмутилась Лариса Александровна. – В таком случае я с вами не играю!
Лариса Александровна и при социализме никого и ничего не боялась, говорила всегда то, что в первую очередь на ум придет. При капитализме и подавно никого не боится. Несправедливость и унижение она чувствует за версту.
---- Мы, пенсионеры, народ коммуникабельный. Нас позвали – мы пришли. Нас не пустили – мы ушли. – продекламировала она. – Он нас тогда зачем вызывал, приглашал? Чтобы выпытать наши мнения, настроения и мысли? Запугать, унизить? Да нас уже ничем не запугаешь! Унизить можно, но запугать – нет! Пенсии нам не понизят, из собственных квартир не выгонят. Мы всегда себе на уме. Правильно мы сделали, что высказали вчера ему свои претензии.
Лариса Александровна, демонстративно повернувшись, во всей красе показала свою красивую фигуру и громко хлопнула входной дверью. Василий Иванович с Валентиной Николаевной, тоже озадаченные, ещё некоторое время постояли в недоумении. Этого времени хватило для того, чтобы их увидел спустившийся со второго этажа Горчаков Владимир Викторович. Увидев Бугаева, он широко распростёр руки и двинулся к нему.
---- Василий Иванович, дорогой, привет!!! Валентина Николаевна, вы с какими вопросами? А ну, идёмте ко мне в кабинет.
Горчаков был старше Бугаева на несколько лет, но выглядел моложе Василия Ивановича. Горчакову было уже за семьдесят пять, но выглядел он на шестьдесят, был красив, элегантно одет и так же деятелен, как и в молодые годы. Он был не стариком, а именно мужчиной, был женат на женщине моложе его на двадцать лет.
Подробный рассказ о Горчакове занял бы не одну печатную страницу. С его биографии можно написать не один захватывающий роман. Он начинал трудовую деятельность с должности комбайнера, быстро прошел все ступеньки сельскохозяйственного труда, но выше должности директора совхоза подняться не сумел, и не потому, что остался безграмотным. Он окончил сельскохозяйственный институт.
А не поднялся он выше из-за неуёмной и деятельной натуры. Он в советские времена плохо чувствовал грань между дозволенным и недозволенным, за что и попадал в немилость к властям. Даже попал однажды на короткое время за решётку. Но в советские времена таких деятельных как Горчаков не выбрасывали на помойку, и он вновь и вновь оказывался в должности директора, сменив не один, не два и даже не три хозяйства, где, по его рассказам, жизнь после его там появления начинала бить ключом.
Появившийся в районном селе несколько лет назад, Горчаков уже сменил несколько мест работы. Он, то организовывал партию пенсионеров, ездил по деревням и сёлам района, прихватив для приманки людей ту самую «Элегию», где и выступали Василий Иванович и Лариса Александровна. Потом он возглавлял общественный совет при администрации села, потом работал у сельского предпринимателя в должности инженера по технике безопасности, теперь, как Бугаев сразу понял, что-то возглавлял уже здесь, в районной администрации.
Его работоспособности можно было бы позавидовать, но односельчане втихаря посмеиваются над ним, называют нелестными словами. Он же, слыша и видя это, воспринимает скрытые и открытые насмешки шутя и утрируя сам над собой.
«Кабинет» Владимира Викторовича находился за перегородкой, тут же, в фойе, где обычно сидит вахтер, ежедневно наблюдающий за входящими и выходящими, придирчиво присматривающийся ко всякому, а то и преграждающий им дорогу. Только стол Горчакову был поставлен в отдалении от ежедневно наблюдающего, и функциями он на сегодня был наделён несколько иными. Вернее теми же «не пущать», но с записью вопросов и претензий к главе правительства края.
Василий Иванович и Валентина Николаевна прошли за перегородку и присели к столу, за которым расположился Горчаков.
---- Я сегодня поставлен на ответственное служебное место! – как всегда утрируя, заявил Владимир Викторович. – Представляете, я сегодня нахожусь между главой района и главой правительства края!!! Ни больше, ни меньше! Мне дано право быть между ними связующим звеном. Вот всех, кто сегодня будет приходить в администрацию, я обязан опросить и записать все их вопросы и претензии. Потом я передам эти вопросы и претензии главе правительства края. Вот у меня тетрадь, авторучка, если у вас есть какие-либо вопросы, давайте их сюда. Я их аккуратненько запишу и предам. Я сегодня нахожусь, так сказать, на передовой, первым принимаю бой…
Горчаков, как всегда, шутил через край. Василию Ивановичу и Валентине Николаевне было не смешно, если и смешно, то только над Горчаковым. Однако, делать было нечего, если не пущают, то, авось, и в самом деле дойдёт до главы правительства хотя бы та бумажка, в которую улягутся их вопросы.
Валентина Николаевна рассказала, как её притесняют в районном центре социальной защиты, где она работает заведующей отделом.
---- Я директору центра так и сказала: «Вы Марина Владимировна, развели в центре блюдолизничество, У вас в почёте только те, кто пред вами лебезит». И теперь она сокращает меня вместе со всем моим отделом.
Василий Иванович передал председателю правительства две книжки альманаха «Новый Енисейский литератор», в одной из которых была опубликована его повесть «В поисках счастья» о былой тёплой атмосфере всё в том же районном центре соцзащиты до прихода туда руководителем Марины Владимировны. В другой книжке был опубликован рассказ о деятельности районной администрации с подлинными именами и фамилиями. В книжки он вложил листки с вопросами и претензиями к центру, где объяснил, как изменилась эта тёплая атмосфера в худшую сторону. Высказавшись и выговорившись, они тоже ушли.
---- Куда вы? – догнали их вопросом амбалистые стражи на выходе.
---- Раз мы люди второго сорта, То нам тут нечего делать! – был их ответ. Они так же, как и Лариса Александровна, ушли оскорблённые.
---- Не волнуйтесь, я обязательно передам ваши вопросы председателю правительства, - пообещал вдогонку Горчаков.
---- Валентина Николаевна, вы не заметили, что вокруг стола Горчакова крутятся две молодые девчонки? – уже на крыльце администрации спросил Василий Иванович.
---- Заметила, А что?
---- Да это же уши Щукина. В фойе – глаза, а возле Горчакова уши… Девчонки слышали все наши разговоры и, наверняка, передадут их Щукину.
---- Да? – удивилась Валентина Николаевна. – Обложил, выходит, он нас с обеих сторон!
---- Я завтра же пойду к Щукину на приём, поговорю с ним, узнаю, попали ли наши жалобы председателю правительства. Вы пойдёте со мной?
---- Никуда я не пойду. Мне ещё работать до нового года. Да и что мы можем сделать? Мы – маленькие люди. Вон как нас отшвырнули от главы правительства. Спрашивается, зачем приглашал?
---- Щукин, наверное, сейчас сам раскаивается в этом. Зато узнал наши настроения, вот и не допустил. Интересно, а почему глава правительства края не пожелал встретиться с более широкой аудиторией в Доме культуры, например? Вон даже главы государства совершают вылазки в народ, а главы края не желают?
Валентина Николаевна тоже не знала ответа на этот вопрос.
На следующий день Василий Иванович, не успокоившись передачей своей жалобы через Горчакова, пошел на приём к Щукину. В коридоре он встретил Горчакова.
---- Передал ты мои книжки председателю правительства? – спросил Василий Иванович.
---- Меня тоже туда не пустили… - откровенно признался Горчаков.
---- А ты говорил, что посажен между двух самых больших голов!? – съязвил Василий Иванович.
---- А бумагу с вопросами и книжки я передал главе администрации Коршунову, когда они спускались со второго этажа. Он их взял, а передал или не передал председателю правительства, я не видел.
---- Так! Значит, мои бумаги застряли в районной администрации. – констатировал Василий Иванович.
Приемные часы у главы района ещё не начались, когда Бугаев появился в приёмной. Молоденькая секретарша, опросив и записав вопрос, с каким пришел посетитель, прошла в кабинет главы. Василий Иванович был даже удивлён, когда она, появившись в дверях кабинета, жестом пригласила его пройти к Щукину.
---- Анатолий Герасимович спешит на совещание, просил вас пройти к нему сейчас.
Щукин встретил Бугаева дежурной улыбкой.
---- Присаживайтесь, Василий Иванович, - пригласил он Бугаева за боковой столик. – С чем пожаловали ко мне?
Щукин и Бугаев были давними знакомыми. В бытность Щукина первым секретарём райкома КПСС, они не единожды сходились в жарких спорах. В неофициальной обстановке они разговаривали на ты, но в кабинете секретаря и вот уже главы района, следовало придерживаться официоза.
---- Вот в этой повести, - положил Василий Иванович перед Щукиным экземпляр «Нового Енисейского литератора», - которую я написал, обрисована та атмосфера, какая была в центре соцзащиты до Кокошиной, а в этих листках мои вопросы и претензии. Нам, старикам, обидно от того, как к нам стали относиться. Спортзал перепрофилировали в конференцзал, бильярдную закрыли, культ и спорт организатора уволили, медсестру сократили. Была предпринята попытка перепрофилировать кабинет лечебной физкультуры, списать тренажеры. Теперь нам, старикам, негде встречаться, общаться, соревноваться. Разберитесь, пожалуйста, и, если сможете, помогите вернуть былую атмосферу в центр. Вот Вам в подарок ещё один экземпляр с моим рассказом о колхозе «Боец», где Вы фигурируете как герой, Извините за Ваш портрет в рассказе. Он может Вам не понравиться, но уж так я его нарисовал.
Бугаев подал Щукину книжки. Тот вежливо поблагодарил, изобразив на лице приветливость, тут же прикрепил к ним ярлык, поставил номер и сказал:
---- Хорошо, мы создадим комиссию, проверим Вашу жалобу и вынесем решение. Вас оповестим о принятых мерах. Проверим, - ещё раз успокоил глава района.
---- А что там проверять! – как всегда загорячился Василий Иванович. – Вы давно в курсе всего. Помните, наверно, как мне на собрании в соцзащите по морде надавали: «Наработался бы дома – не ходил бы по соцзащитам!».
---- Ну, это же не Кокошина Вам сказала. Стоит ли обращать внимание на людей с периферии…
---- Но это было сказано на собрании, при всём народе, и никто этих «людей с периферии» не одёрнул…
---- Успокойтесь Василий Иванович, разберёмся. Тем более, что Кокошина – наш районный депутат. – ещё раз заверил Щукин.
Вечером Бугаев позвонил Сердюковой.
---- А я, всё же, прошла в актовый зал, - сообщила Валентина Николаевна. – Я через час вернулась. Парней в фойе уже не было. Остались только девчонки. А на крыльце курил Виктор Иванович Якунин, заместитель председателя совета депутатов. Он и сказал девчонкам, чтобы пропустили. Я прошла в актовый зал и села на свободное место, каковых в зале оказалось ещё пять. Зря вы ушли.
---- А пропустили бы нас? - высказал сомнение Василий Иванович.
---- Оказалось, что это было производственное совещание. Выступала и Кокошина. У неё в центре соцзащиты, судя по её докладу, полный ажур. Уж она-то умеет рисовать идеальную картинку!
---- А я сходил к Щукину, передал ему наши жалобы, а те, что мы оставили у Горчакова, скорее всего, застряли у Коршунова. Я забыл спросить у Щукина про них. Нам вместе следовало бы сходить к главе? Надо стучаться, иначе двери не откроются…
---- Если уж Кокошина закрыла двери для стариков, то больше не откроет. Я её хорошо знаю. Ничего мы не добьёмся.
---- Вот так мы и живём, - подытожил телефонный разговор Василий Иванович, - «А нахрена, мне это надо!?» говорят многие из нас. Вот чиновники и бесчинствуют. От бесправия народ выходит на площади с протестом.
Прошла неделя. Прошел месяц. Прошел второй. Ответа Бугаев не получил. Ни положительного, ни отрицательного. Но Бугаев не был бы ни Бугаем, ни Дудаем, ни Чапаем, если бы бросил начатое, не завершив его. Он решил сходить на приём к Щукину вторично.
---- Здравствуйте, Анатолий Герасимович, - приветствовал Василий Иванович, поднявшегося ему навстречу Щукина.
---- Здравствуйте Василий Иванович! – протянул Щукин руку Василию Ивановичу.
Рука у главы района была мягкая и тонкая как у женщины. И сам он выглядел похожим на женщину. Невысокого роста, лысенький, чуточку сгорбленный, с бархатными глазками, подобострастно заглядывавшими в лицо собеседнику. Одет опрятно, можно сказать, с иголочки. С ровным мягким голосом. Он был весь какой-то обтекаемый. Да и не будь он обтекаемым, не попал бы из кресла секретаря райкома в кресло главы района.
---- Прошу не настраивать себя на жесткие ответы, - предупредил Бугаев, - Я пришел не ругаться, а просто побеседовать. Со дня нашей прошлой беседы прошло два месяца. Вы, Анатолий Герасимович, обещали создать комиссию, выяснить обстановку в соцзащите и дать ответ. Но ответа вашего я пока не получил. Хотелось бы узнать, что предпринято по поводу моей жалобы?
Анатолий Герасимович не выказал на лице никаких эмоций. На его лощёном лице блуждала всё та же приветливая улыбка. Он только чуть помедлил с ответом.
---- Я вызывал к себе Марину Владимировну, беседовал с ней вот так же как сейчас с Вами. Она обещала мне дать ответ на ваши претензии, но пока ответа я не получил.
---- А почему? – зажегся Бугаев.
---- Не знаю, - чистосердечно признался глава района.
---- У Вас есть какие-нибудь рычаги, чтобы влиять на неё? – начал закипать Василий Иванович.
Но Щукин не сменил на своём лице маску приветливости, невозмутимо ответил:
---- Есть.
---- Какие же? Соцзащита – организация ведомственная. Снять или просто выговор ей сделать Вы не вправе. А она, как видите, проигнорировав мой вопрос через районную газету, проигнорировала и ваш с ней разговор. Хоть и пообещала дать Вам ответ, однако вот уже два месяца молчит. Мне кажется, она и Вас проигнорирует, как и меня. – Василий Иванович говорил громко эмоционально, даже помогал себе жестами.
Щукин снисходительно смотрел на него, гася проступающие на лицо эмоции. Среди проступающих эмоций на лице главы района промелькнула тень жалости к собеседнику.
--- Кокошина – наш районный депутат! – как бы в подтверждение своих полномочий сказал Щукин.
---- Ну и что? – уже кипятился Василий Иванович. – Её избрал народ. Как депутат она, может быть, работает хорошо.
---- Я добьюсь от неё ответа, - чуточку посуровел Анатолий Герасимович, и Бугаев понял, что пора этот вопрос закруглять. – Я её снова вызову.
---- Но Вы же обещали создать комиссию? – Не отступался Бугаев.
---- Я ещё раз вызову её, - опять пообещал Щукин и поморщился, пытаясь скрыть брезгливость.
«Надо же! – думал Бугаев. – Он смотрит на меня как крутой рыбак на мелкую рыбёшку! Вот при социализме он так на меня не смотрел. Надоел я ему. Эх, вожди!!!». Эмоции его пошли на убыль. Он понял, что и эту стенку ему не прошибить.
---- Ну, а почему Вы нас не пустили на встречу с главой правительства края? – задал Василий Иванович ещё один неприятный для Щукина вопрос.
Глава района снова поморщился.
---- Знаете, Василий Иванович, это было производственное совещание. Так сказать, в узком кругу. Там была своя повестка, свои приглашенные. Не надо было излишних разговоров. Да и мест не хватало, пришлось стулья заносить.
---- Валентина Николаевна через час вернулась. Её пропустил ваш зам в совете депутатов. Она говорит, что в зале оставалось ещё шесть свободных мест…
На это сообщение Бугаева Щукин не отреагировал
---- Я же говорю, совещание было сугубо производственным.
---- Но Вы же сами нас пригласили. Значит, Вы побоялись, что мы сломаем вам повестку дня? Вы нас испугались?
---- Там вопросов о пенсионерах не предусматривалось.
---- Но нам, пенсионерам, тоже интересно, что в районе делается в части производства.
---- Знаете, все эти мелкие вопросы, что Вы поднимаете, надо решать на месте, дома, в районе.
---- А если их невозможно решить дома?
---- Я же сказал, что вопросы были сугубо производственные. Зачем наши дрязги выносить на всеобщее обозрение?
У Бугаева в голове крутилась мысль: «Да он играет со мной как кошка с мышкой!». У него отпала охота спорить далее, но он заставил себя продолжить.
---- Вы передали мои книжки главе правительства?
---- Нет, не предали. – не моргнув глазом ответил Щукин
---- Почему?
---- Да всё как-то завертелось, и было некогда. Понимаете: поездки, решение вопросов, ну и всё такое…
---- Зачем же тогда посадили на входе Горчакова? Зачем записывали жалобы?
---- Эти мелкие вопросы надо решать дома.
---- И где эти мои книжки сейчас?
---- У меня. – опять не моргнув глазом, ответил глава района.
Как надо было реагировать на такой ответ? Василию Ивановичу оставалось только осмысливать ситуацию. У него не нашлось слов.
---- Вы читали мою повесть? Там хорошо описана обстановка в соцзащите, какая существовала там до Кокошиной.
---- Да, читал.
---- И каков Ваш вывод?
---- Да, было лучше.
---- По-моему, она просто шовинистка.
---- Прямо беда с этими женщинами! Я ещё раз вызову её, - в третий раз пообещал Щукин.
---- И ничего Вы с ней не сделаете.
Василию Ивановичу стало жалко главу района.
---- Ну почему не сделаю? У меня много рычагов воздействия. Я – высшее должностное лицо района, могу завернуть любое решение совета депутатов или распоряжение главы администрации…
---- И только! – съязвил Бугаев. – Далее ваши полномочия не распространяются. Утратили Вы, Анатолий Герасимович, былые полномочия. В бытность свою первым секретарём Вы могли всё! Все предприятия, организации, и учреждения были государственными. И всем вы распоряжались как в собственном доме. А теперь крылышки-то Вам, главам, подрезали! Теперь всё либо частное, либо ведомственное. Вы только законы и закончики можете издавать, а чиновнички их благополучно обходят… И совещание у вас за совещанием, а есть ли польза от них?
---- Об этом судить не мне, - глава района был невозмутим. Натренирован он был в общении с «массами», как называли при социализме народ, а теперь называют электоратом.
---- А простой народ, кому бы и судить об этом, не видит пользы.
---- Пользу сразу не увидишь, - хитромудро ответил Щукин. - Вы хотите, чтобы всё и сразу стало прекрасно? Так не бывает.
---- Увы и ах!!! – согласился Василий Иванович. – Что-то у нас всё тормозит и тормозит. Вся наша история это, то война, то революция. Тормоз, наверное, в нас самих, вот в таких руководителях как Кокошина. Но Вы, всё-таки попробуйте воздействовать на неё. До свидания. Жду вашего ответа.
---- Я обязательно Вас Василий Иванович найду и дам Вам ответ. – на прощанье ещё раз пообещал глава района.
Вечером Бугаев позвонил Сердюковой:
---- Валентина Николаевна, Вы всё ещё работаете?
---- Нет, Василий Иванович, я отдыхаю.
---- В каком это смысле?
---- Сократили меня.
---- Вместе со всем отделом?
---- Нет. Девчонок я своих отстояла, сказала Кокошиной: «Если уж я так Вам, Марина Владимировна, не нужна, так сокращайте меня одну. Девчонки мои хорошее дело делают, собирают справки для пенсионеров на пособия. Если их сократить, у вас здесь опять очереди из пенсионеров возле кабинетов будут стоять».
---- А вместо Вас она другую примет, ей угодную?
---- Не знаю, да и не интересуюсь. Плетью обуха не перешибёшь… Мы – маленькие люди, нами вертят, как хотят
.
---- Не ввязывайся ты в драку с властью! – не выдержала супруга Василия Ивановича, тихая и молчаливая Машенька.
Она слышала телефонный разговор мужа с Сердюковой. Невысокого росточка, аккуратненькая семидесятилетняя женщина, Она всю жизнь сопереживала все неудачи и невзгоды мужа, связанные именно с его борьбой, надеялась, что с годами муж угомонится, но, увы, - Сколько ты себе уже шишек набил, а мне переживаний принёс!!! Поди, уже хватит? Мы ведь уже старики. Пенсию дают, что ещё надо? Вон, помнишь, при колхозах не было ни пенсии, ни даже паспортов. Теперь живи да радуйся, а ты всё не можешь угомониться…
Она всегда была в курсе дел мужа, так как была его моральной поддержкой, а он делился с ней, облегчая свою боль.
---- Вот давали мне в соцзащите путёвки в профилактории почти каждый год, а как начал ты войну с Кокошиной, так мне их больше не дают. И тебе не дадут, хотя заявление твоё давно принято. И на меня теперь в соцзащите косо смотрят.
– говорила Машенька. – А с Кокошиной как с гуся вода. Вон, её мужа попросили из прокуратуры, так она его в соцзащите пригрела в качестве юриста.
Ну что мог ответить супруге на это Василий Иванович? Права она со всех сторон. Всю жизнь он бьётся за правду и справедливость, а её не прибавляется.
---- Ты, Машенька, уж прости меня, - извинился Василий Иванович. – Ну, вот что-то сидит во мне, Не могу я терпеть несправедливость – и всё тут!
---- Не зря тебя Порченым называют! Бедняжка ты мой! – обняла Василия Ивановича супруга.
---- Машенька, - обнял и Василий Иванович супругу, - Спасибо тебе. Одна ты на свете такая. Ты – мой подарок! Судьбу я благодарю за это. Как хорошо, когда тебя понимают хотя бы дома.