Жил на свете один ученик.
Он очень не любил считать, ещё больше он не любил писать, совсем не любил читать и просто ненавидел учить стихи.
Многие цифры он упорно писал обратным движением: единицу снизу вверх, пятёрку - начиная с "клювика", девятку - с "хвостика".
Двойку писал с головой, как у единицы, тройка часто была похожа на символ разряда молнии, семёрка напоминала развивающееся знамя... Оставшимся цифрам, особенно нолю, больше повезло, их можно было узнать сразу.
Как ни бились с учеником преподаватель и родные, ни направление линий, ни форма цифр не изменялись, а только закреплялись и ужесточались.
Когда ученик осваивал прописи и выводил крючки , палочки и петли с требуемым наклоном и в нужном направлении, он уже через пять минут каллиграфической пытки начинал жаловаться на невыносимый зуд в правой ладони.
"Рука чешется!",- громко ныл он, обращая свой протест неизменно присутствующему рядом "инквизитору" - бабушке( а кому ж ещё!) и медленно сползал со стула на пол.
Стоило вынуть ручку из его ладони, рука волшебным образом переставала чесаться.
Его возвращали обратно на стул, он выписывал в тетради несколько крючочков или букв, и всё начиналось по новой.
Чтение ученика производило странное впечатление. В школу он пришёл, худо-бедно читая. Но поскольку сам процесс чтения он внутренне ненавидел и отвергал, навыки чтения уже в школе не сильно-то и улучшались. В текст учебника он вначале лихо влетал,как по скоростному шоссе - Тра-та-та-та-та..., но уже на следующем предложении начинались колдобины грунтовки. Тык-мык-пык... Слова начинали прирастать чуднЫми окончаниями, рядом стоящие буквы менялись местами, подменялись гласные, смещалось ударение... Казалось, что голова ученика параллельно занималась чем-то ещё, кроме чтения.
Если в тексте, не дай Бог, встречалось чтецу незнакомое или старорежимное слово, кушак, например, требующее объяснений от "инквизитора", он отказывался читать. "Я же это слово не знаю, и читать его не буду! Тупой Пушкин! Зачем такие слова вставляет?!".
"Инквизитор " с этого места начинал закипать, и скоро следовало резкое повышение децибел, направляемых на ученика!
Вот как-то попалось ему слово, неизвестное доселе - щурка(птичка такая). Он, читая, губы вытянул трубочкой:ЩЩЩЩюуу... А дальше произнести не может.
"Инквизитор": "-А щука можешь сказать?".
-Щука - могу.
-А щуриться?
-Щуриться - могу.
-А щурка?
-ЩЩЩЩюууу... Не могу!
В общем, ужас!
"Инквизитор" - он же не педагог, как рявкнет всеми децибелами!
А ученик ему в ответ:"Тише! Представь, что ты в библиотеке!Тсс!", - и палец к губам.
И вместо того, чтобы прибить ученика, "инквизитор" слёг от хохота...
Драма!..
Но это маленькая драма.
Настоящая трагедия начиналась при заучивании стихов.
Ы! Как много учить! Я не выучу! А!
Вздохи , охи, стенания!
"Инквизитор" мысленно закатывал рукава перед энергозатратным, непосильным трудом:"Ну, крепись! Только воды попить, глотку смочить - и за работу!".
Пытать младенца стихами?!
Пытать "инквизитора" младенцем?!
Что ужаснее?!
-Повторяй! Повторяй, давай!,-хлестали фразы бедного младенца.
-Я не выучу!
-Как же ты выучишь, если ты не учишь!
Сквозь вопли продвигалось освоение стиха.
И норовил же всё время какое-то своё слово в строку вставить , или порядок поменять!
Наконец, через час примерно, "инквизитор", хватаясь за сердце, сдавался:"Чёрт с ним, пусть получит ,что получит!".
Вот с пересказами у ученика гораздо лучше было . Памяти благодаря.
Бывало , скажут ему:"А теперь перескажи!"
Он вставал(он только стоя мог пересказывать,руками размахивая) и начинал:
-Короче, в одном царстве жили-были...
_____________
Автор иллюстрации - тот самый ученик.