Каждый месяц я читаю своего рода лекции в юрмальском санатории «Беларусь». Лекции эти посвящены одной теме – Антарктиде.
В молодые годы угораздило меня попасть на зимовку в Антарктиду. Нравились мне тогда дальние уголки нашей планеты. Уже не доставало Австралии, Африки, Южной Америки, Гренландии. Хотелось на другую планету. И именно Антарктида мне таковой и представлялась. Я не ошибся в своих чаяниях и предположениях. Этот ледяной материк на всю жизнь оставил в моей памяти неизгладимое и самое восторженное впечатление. И теперь этими впечатлениями я делюсь с жителями Беларуси, которые наведываются в этот санаторий.
Контингент разный: от учащихся средних школ, гимназий и колледжей до зрелых людей различных специальностей и умудрённых жизненным опытом пенсионеров. Учащихся всегда приходит много. Они приходят под водительством учителей и классных руководителей. В таких случаях лекции организуются в большом концертом зале с киноэкраном, куда проецируются виды Шестого континента, коих я собрал за годы странствий премного. В том случае, когда учащиеся дети отсутствуют в санатории, то лекции в основном предназначаются для взрослых, желающих приобщиться к южно-полярной теме. Таких желающих набирается немного, в среднем человек десять-двадцать, среди которых, в силу природного любопытства, преобладают женщины. И наши беседы в таких случаях проходят в камерной обстановке кабинета психологической разгрузки, в мягких креслах, в доверительной атмосфере.
Формат лекций примерно таков: сначала на фоне антарктических видов идёт информация об особенностях материка и месте человека на нём, а потом – вопросы. По количеству вопросов всегда можно судить, насколько тема заинтересовала слушателей. Вопросов всегда много. Попадаются среди них весьма комичные и даже парадоксальные. К последним можно отнести такой.
После моего рассказа о нашем опыте строительства иглу на заснеженном берегу одного из антарктических озёр (иглу понадобилось моему коллеге гидробиологу, который делал в нём первичный анализ проб озёрной воды), одна из слушательниц внесла такое предложение:
– Зачем вам надо было мучиться, не имея на это ни навыков, ни традиций, строить эскимосское жилище? Не проще было бы пригласить для этих целей самих эскимосов. Они сделали бы это быстро и профессионально.
Меня это мысль поразила.
– Мало того, – продолжила она, – эскимосов вообще надо брать на зимовку в вашу Антарктиду. Они привычны к холоду, им не надо дополнительного отопления, и они бы делали всю вашу научную и хозяйственную работу лучше и эффективнее, с меньшими затратами и большей экономией средств. Возможно, и менять их ежегодно не потребовалось бы. Жили бы себе и жили, как у себя на Севере. Какая им разница? Охотились бы на местных тюленей и китов...
Я сразу представил себе картину антарктической полярной станции, сплошь состоящую из типовых эскимосских иглу и суетящихся рядом эскимосов. Меня это так поразило, что я сразу не знал, что ответить.
Из замешательства меня вывел следующий её вопрос:
– А что, у вас действительно эскимосы не зимуют? Это странно!
В её голосе было неподдельное удивление и досада.
– Этот промах надо как-то исправить, – продолжила она, – руководство экспедиции наверное не догадывается, что можно очень просто решить сразу кучу проблем. Эскимосы вообще удивительный народ. И я уверена, что они очень переживают из-за того, что их не используют в качестве антарктических зимовщиков.
Что я мог ответить на эту гениальную идею? И чтобы её как-то успокоить, решил слукавить:
– Вы знаете, когда в очередной раз я поеду в Петербург, я обязательно зайду в Институт Арктики и Антарктики, который ведает всеми нашими полярными экспедициями, и передам вашу идею директору Института. Возможно, она ему понравится.
– Если не понравится, – заключила наша инициативная слушательница, – значит он ничего не понимает в этом деле! Не забывайте, всё гениальное просто.
Один из вопросов поступил от восьмиклассницы гомельской школы:
– Сколько вам платили за вашу зимовку?..
– Если я начну озвучивать цифры и суммы, – начал я, – они вам ни о чём не скажут. Тогда были другие деньги, другие цены и зарплаты. Могу сказать, что в принципе, если не снимать со счетов приходящие ежемесячно денежные поступления, то после года зимовки в Антарктиде полярник мог позволить купить себе автомобиль или даже кооперативную квартиру. Так что иметь мужа полярника в те времена было выгодно – заключил я.
– А сейчас? – спросила ученица.
– Что сейчас?..
– Сейчас выгодно?
– Сейчас – тоже, – успокоил я её.
Чувствовалось, что она осталась очень довольна этим ответом. Но мой ответ породил другой вопрос. В первом ряду сидел один из слушателей, парень лет 12-ти из той же гомельской школы, и, когда я озвучивал ответ, вдруг стал замечать, что его рот стал всё больше и больше отвисать от удивления, а глаза всё больше и больше округляться. Именно в таком виде, заикаясь от волнения, он спросил:
– Так что, вам за это ещё и платили?!..
Только потом, уже после лекции, я понял правомерность и саму суть этого вопроса. Действительно, зимовка в Антарктиде - это большой и уникальный подарок для человека, привязанного, как правило, к определённым географическим координатам, где он родился и рос. А зимовка на другом конце Земли, в условиях совершенно других инопланетных масштабов, в условиях чрезвычайных и удивительных, с чистейшим воздухом и великолепными полярными сияниями, без надоевших гражданских институтов и канцелярщины, без армии, без полиции, без юстиции, без какой-либо государственной надстройки с её раздутым парламентом и депутатским корпусом, являет собой пример другого сожития и других отношений, не обременённых никаким надзором и навязыванием той или иной идеологии. За такое счастье другой бы отдал все свои сбережения и материальные накопления. А здесь ещё и платят! Так что вопрос этого белорусского мальчика не был наивным. И его удивление я хорошо понял. Правда, не сразу.