Это ужасно...

               
    Это ужасно, когда в Новый год стоишь под зонтиком у ёлки и мерзопакостную лужу проклинаешь, которую водитель автобуса почему-то совершенно не заметил, не взирая на то, что она размером с небольшой прудик. В результате слепоты дядьки с баранкой в руках и мобильком у уха я вся с ног до головы грязная и праздновать можно теперь исключительно в бане. Оно, конечно, традиция. Только как же мечталось эту самую, давно уже набившую оскомину, традицию поломать, наконец. Нельзя же каждый год и в бане. Ну, честное слово! Хоть разочек хотелось чисто по человечески почувствовать себя женщиной и отпраздновать любимый праздник не голой, с веником под мышкой и стаканом пива перед носом, а в нарядном платье, с красавцем мужчиной и бокалом шампанского в руках. Мало ли чего нам хочется! К тому же, с красавцами нынче такой дефицит наблюдается, что желание с самого начала являлось несбыточным. Осталось только со злости топнуть по луже и ковылять в ванную, плюнув всё-таки на опостылевшую баню. Хоть какое-то разнообразие. Сидя в ванной, наклюкаться сидра, после чего  с чувством выполненного долга отправиться сопеть перед голубым огоньком навстречу Новому году.
   Это ужасно, когда восьмого марта проваливаешься по пояс в сугроб вместе со скромным букетиком тюльпанчиков и коробочками конфет, которые подарили на уроке дети, чтобы особо много двоек не ставила. О красавце мужчине, по-прежнему, остаётся только мечтать. Дефицит на этот товар вряд ли когда-нибудь исчезнет. Естественно, после сугроба оказываешься не в гостях за праздничным столом, а на приёме у врача, трясясь из-за высокой температуры и кашляя, как подорванная. Вряд ли в такой ситуации почувствуешь себя особенно женщиной, которой посвящён сей знаменательный день. Так и начинаешь потихоньку ненавидеть праздники, которые лишают тебя надежды хотя бы изредка радоваться жизни, начхав на уже выевшие мозг будни. Начхать конечно можно, вот только в данной ситуации, как раз в прямом, а не в переносном смысле. Именно это и пришлось сделать, утешившись самопальным глинтвенчиком, который пришлось потягивать под тёплым одеялом. Где же ещё праздновать восьмое марта сопливой женщине, когда за окном непрекращающийся снегопад, а дома, как и положено, орущие дети, вместо рыцаря на белом коне?
      Это ужасно, когда перед глазами полный шкаф барахла, а одеть в ресторан по случаю день рождения подруги нечего. К тому же, после работы, да ещё когда опаздываешь не до пижонства. Хотя выглядеть сногсшибательно, конечно, хочется. Все о том мечтают, но не у всех получается, к огромному их сожалению. Так что придётся, как всегда, закрыть глаза и напялить первое попавшееся вывалившееся из шкафа платье. И больше, желательно, глаза не открывать, чтобы не замечать, как на тебя окружающие косо смотрят. Ну и пусть себе смотрят. Нужно же им куда-нибудь смотреть, так почему бы и не на меня такую растрёпанную, запыхавшуюся и без маникюра. Всё время себе обещаю раскошелиться и всё время жадничаю. Это же не еда, можно и обойтись. Кто же виноват, что у учителей зарплата мизерная, а свободного времени совсем нет. Не до маникюра, в общем. В ресторане тоже раз в пятилетку бывать приходится и то по большому везению. Сначала даже боязно и непривычно. К счастью, неловкость быстро исчезает. Сразу же после первых пары-тройки тостов. Да и чего там стесняться, ведь все свои: три подруги одиноких и одна с мужем. Героическая женщина, сказать по чести. К концу вечера его чуть на сувениры не разобрали. Или она его специально с собой привела, чтобы таким элегантным образом от него избавиться. Не удалось. Домой вместе ушли, сама видела. Остальные на охоту остались. Мне охотиться было лень, да и контингент не особенно вдохновлял. Но вкусненько поесть на халяву и попрыгать на танцполе, прикинувшись молоденькой, было очень соблазнительно. Пока я усиленно прикидывалась, чуть себе ноги не переломав от избытка энтузиазма, подружки успели кольцо потерять, кавалеров настоятельными приглашениями на танго распугать и с кем-то несогласным  разобраться. Хорошо повеселились, что тут скажешь. Так что о наряде зря переживалось, ибо к вечеру уже было совершенно безразлично, как ты выглядишь и кто на тебя смотрит.
  Это ужасно, когда в переполненном троллейбусе к тебе прижимается здоровенный мужик и дышит в лицо застарелым перегаром. А теснота такая, что не то что отодвинуться, голову отвернуть невозможно. Одна старая знакомая когда-то, жалуясь на одиночество, делилась сокровенным,  рассказывая о том, как специально по вечерам в парк ходила, чтобы кто-нибудь пристал с неприличным предложением. Вот её бы в этот троллейбус, уж здесь одиночество точно не грозит. Народ набился в общественный транспорт, как селёдка в бочки, и добровольно друг друга в совершенно неприличных объятиях душит. Что я только не делала? И дыхание задерживала, и ртом дышать пыталась, едва не задохнулась. Впрочем, через некоторое время, видать, привыкать стала, принюхалась. Неслучайно говорят, что люди крепче тараканов и ко всему приспособиться сумеют. Но пока дядька на своей остановке не вышел, вдыхать всё равно старалась через раз. Зря обрадовалась. На место одного дурно пахнущего субъекта появилось сразу двое. Что не удивительно, покинувший нас гражданин был достаточно для этого крупным и внушительным. Не случайно говорится, что всё познаётся в сравнении. Мужик дышал хотя бы молча, а мелкая старушенция принялась визгливо жаловаться на жизнь, не переставая прыскать мне слюной в лицо. Визгливые подвывания извергались из неё вместе с чесночным дыханием и вонзались мне в лицо ядовитыми иглами. Захотелось закрыть глаза и повеситься на поручне. Безнадёжные мечтания. Толпа не даст ни повиснуть, ни от бабки хотя бы на миллиметр отодвинуться. Оставалось только тяжело вздыхать и сочувственно кивать. Всё на что была способна в данной ситуации. Рядом так же тяжело вздыхала девица, благоухающая ядовито сладкими духами. Этот запах, смешавшись с чесночным, давал просто-таки гремучую смерть. При этом девица, казалось, не испытывала ни малейшего неудобства. Висела себе спокойно, зажатая со всех сторон толпой, уставившись в экран телефона. По всей вероятности, действительность её заботила мало, а  переживания были связаны с жизнью, протекающей далеко за гранью реальности. Моя душа всё-таки не вынесла. Тело пулей выскочило из троллейбуса задолго до нужной остановки. В первую минуту голова отчаянно закружилась, свежий воздух, приправленный запахом выхлопных газов, показался чуть ли не ядовитым. Но возвращаться обратно совершенно никакого желания не было. Лучше уж топать пешком, чем добровольно обрекать себя на удушение в зловонной атмосфере.
   Это ужасно, что ужасы всё не заканчиваются. Ну, почему работаешь с утра до ночи, а холодильник всегда пустой? Тут одно из двух или мы едим, как не в себя, или денег на продукты заработать так и не удалось. И чуть ли не молишься на подаренный вдруг мешок картошки и того, кто тебе этот подарок сделал. А ещё отвратительно, что "Секонд-хэнд" стал едва ли не любимым и единственным магазином одежды, ибо только здесь на тряпки денег и хватает. Хотя раньше-то носом вертела, брезговала. Ничего, жизнь и не к такому принуждала. Самое же грустное, что твоя любимая подруга гуляет по Риму, а ты из Воронежа нос высунуть не можешь, словно связал тебя сей город по рукам и ногам. Не то, чтобы в Рим так хотелось бы, или приютивший город не по нраву. Просто прогуляться  не только по соседнему скверику, но и другому городу, да ещё и в хорошей компании порой очень хочется. А то ведь словно в тюрьме: ни вдохнуть, ни вырваться.
     Все ужасы не перечесть. Да и нужно ли? На каждый такой ужас ответ при желании сыщется. Просто привыкли ворчать и жаловаться, хорошее в упор не замечая. А оно ведь совсем рядом, даже ходить никуда не нужно, только глаза пошире открой. Новый год, между прочим, семейный праздник. Так что лужа доброе дело сделала, верный путь указав. А с глинтвейном под одеялом в восьмое марта давно мечталось попраздновать. Когда ещё такая оказия выпадет? Прогулки на свежем воздухе полезны для здоровья, да и троллейбусы не резиновые. А жаловаться на избыток тряпок вообще смешно. Мешают - выброси, да и забудь о проблеме. Пустой холодильник тоже не беда. С голоду пока что ещё никто не умер. Просто не нужно делать из еды культа, как и из нарядов. А подруге в Риме пора начинать завидовать тебе, ибо в Воронеж ей приехать намного сложнее, чем в тот самый Рим. А ей ведь доже хочется с тобой повидаться, как и тебе с ней. Так что самое ужасное в данной исповеди это то, что она вообще возникла со всеми столь беспредметными жалобами на жизнь. Не иначе, как бабка в троллейбусе не зря в лицо плевала, наверное, заразной оказалась.