Баллады трубадура, ангела смерти и Марты написаны
поэтом Владимиром Ус-ненько. Он осмыслил эпоху и
возникшие чувства вложил в поэтические тексты.
От всей души прошу читателей оценить по достоинству
его талант. Верю, что попав в ту эпоху, баллады
украинского поэта пользовались бы популярностью.
С благодарностью, автор.
КРЕСТ ТАНТАЛА
ПРОЛОГ
Первые дни зимы на севере Франции. Ледяной ветер нагнал из Британии низкие тучи, богатые дождём и снегом. Ветер с яростью обрушивал их на крепость, но стены цитадели справлялись со стихией. Каменный рукотворный вал преграждал путь непогоде, а тепло очагов согревало жилища местного люда.
Велик замок, неприступен. За главными вратами цитадели – подъёмный мост через глубокий ров, наполненный водой. Правее наружного входа возвышалась башня. Она служила казармой для охраны. Её крышу и крепостную стену соединяла арка из камня со съёмным мостом. Во время осады мост убирался, и крепость, становилась неприступной.
К башне прилепилась небольшая площадь, от которой в разные стороны убегали три улочки. Две уходили вкруг замка, а третья четырьмя десятками дворов шла вниз вдоль единственной дороги. Через поля и леса она вела к сердцу Франции – в Париж.
На площади торговали и вершили правосудие. Решал народ. Прав – иди домой, обними жену, забудь случившееся как страшный сон. Но если виноват – пощады не будет. Палач безукоризненно выполнял свои обязанности.
Утром площадь оживала. Вечером становилась безлюдной, но не пустой. У стены башни-казармы с тех времён, о которых никто не помнит, стояла пара старых телег без колёс. Нутро телег наполнено углем, не распроданным за день, и присыпано от дождя сеном.
Их сосед - эшафот. Он освещен холодным светом масляных фонарей, фитили которых при наступлении темноты зажигает стража. Грозный сосед охранял телеги, виселицей напоминая люду, что воровать уголь нельзя.
Чёрный уголь, пачкающий руки и одежду, давал людям тепло, а мерцающие фонари эшафота – холодный свет! Странная аллегория: чёрное и пачкающее даёт тепло и жизнь, а свет, по обыкновению несущий радость, идёт от орудия смерти...
Всему есть начало, и всему есть конец. Вот и эта история площади пришла к завершению, равно дню у финала в полуночи.
Уставший ветер, собрав последние силы, пронёсся над площадью. Выкинув из телег сено, он оголил уголь. Покружил сено в воздухе, разметал его по мощённой камнем площади. Передав свои заботы тучам, он уснул как человек, выполнивший свой долг. К земле устремились редкие мохнатые хлопья снега.
В чёрном ночном небе появился белый голубь.
Кружа над стенами цитадели и площадью, он наметил точку приземления у нижней ступени эшафота. Освещенный тусклым мерцающим светом фонарей, мрачный эшафот ждал этого случая, встречая ангела волшебной музыкой!
Струны мандолины издавали звуки удивительной по красоте мелодии. Сердце голубя таяло от восторга! А на эшафоте, в приятной паутине звона струн, спрятался паук. Сети расставлены…
Голубь не торопил события. Делая круги, он внимательно осматривал темные углы площади, но мелодия непременно возвращала его к эшафоту, где, подстелив угол мантии, сидел на плахе, перебирая красивыми тонкими пальцами струны мандолины, ангел смерти Ларго, красавец и урод!
Волнистая прядь чёрных волос, ниспадавших из-под широкополой шляпы с павлиньим пером, временами касалась грифа. Знаменитый в кругах преисподней певец и музыкант, ангел смерти писал замечательные стихи. Ларго редко пел, но если это случалось, то было трудно даже искушённому ценителю не полюбить его голос.
Голубь взмыл вверх. С высоты полёта он надеялся отыскать ловушки Ларго, пытался понять его замысел. А вот и первый ключ! На крыше башни вспыхнул факел. Скрипнув дверью, появился стражник с колчаном и луком в руках. Это Натан, бригадир охраны башни. Озираясь по сторонам, он осмотрел стены крепости. Никого не увидев, он затушил факел и в темноте пошёл к стене.
Положив лук со стрелами на каменный пол в тени бойницы, Натан глянул вниз… Как бригадир, он обязан встретить дозор, опросить первого меча о походе и проследить, чтобы стража вошла в ворота казармы, а не завернула в таверну.
Голубь, как и бригадир, ждал дозор. А пока у него есть время послушать Ларго, полюбоваться аккомпанементом фонарей, вторящих музыке мерцанием света. Пламя с пропитанных маслом фитилей вслед за тональностью поднималось и опускалось, а блики пламени скользили по стенам башни. Плывя по плоскости от середины стены к краям, они погружались в тень.
Ночь сегодня особенная, к настроению музыканта. Жаль, что такую чудесную музыку могли слышать лишь ангелы. Простым смертным видны лишь блики на стенах, казавшиеся реальными и в то же время призрачными.
Нет ничего странного, что Ларго предложил последнюю встречу здесь. Эшафот - место, родное для Смерти. Всё приготовлено ею, отмерено, аккуратно расставлено.
А вот и дозор! Бряцая мечами о броню наколенников, укутавшись в меховые плащи, стража шла к башне. Вот уже год, как башня-казарма стала тюрьмой. Времена неспокойные. Герцог решил «поселить» охраняемых преступников поближе к страже.
Дозорный круг вокруг цитадели закончен. Воины вышли к помосту и замерли...
От эшафота до стены башни не больше десяти шагов. Стража встала в этом пространстве. Воины смотрели на стену башни, как на голую девку! Натан сверху не видел стену и не мог понять поведения дозора. Расстояние между ним и воинами не было большим. Чтобы услышать друг друга, приходилось кричать, но вокруг никого, поэтому о мелких секретах можно говорить не боясь.
– Круг есть?! – строго спросил Натан, появившись в просвете бойницы.
– Похоже на то, – игнорируя пароль, ответил первый меч дозора, невысокий, рыжий и задиристый Ру, наёмник из Шотландии.
Передумав дерзить, придерживая кушак ладонью, Ру, задрав голову вверх, отчитался:
– Круг есть! ...Костров не видели, людей тоже. Вроде тихо, Натан! Холод собачий, даже волчьего воя не слышно! Ходят слухи, что ты в кости у Одноглазого выиграл! Много?!
Шотландец знал о споре, перешедшем в драку. Фурнье-Оглобля, других одноглазых в охране нет, в прах проигрался бригадиру охраны. Говорили, что нечестной была игра. Придёт минута, и он убьёт эту глупую птицу!
Первый меч мельком взглянул на пустой эшафот, задержав взгляд на мерцании фонарей.
– Тихо за стенами? Хорошо! А какое тебе дело до выигрыша? – послышался сверху голос Натана.
«Ох-х заносчив, так то до поры…» – подумал Ру.
Последующие слова Натана успокоили:
– Оружие в пирамиду! Всем идти в обеденную, там поговорим об игре в кости! Угощаю вином!
Шотландец криво усмехнулся. Вечер предстоял непростой. Ладонью в тяжелой перчатке он хлопнул заглядевшегося на стену стражника. Под смех дозорных от неожиданности тот вздрогнул. Посмотрел вверх на бригадира, махнул рукой Натану, а после – остальным дозорным, приглашая в казарму. Оживившись, стража двинулась к двери башни.
У бригадира стражи времени немного. Рыцарь с судьёй скоро выйдут на площадь. Он поспешил в казарму. Открыв дверь, бригадир оглянулся. Тишина успокоила. Драку с Оглоблей Натан устроил с умыслом. Это был повод подружиться с Ру, напоить всех и приступить к плану, задуманному шевалье.
Проводив бригадира взглядом, голубь приблизился к музыканту. Было приятно, что Ларго играет только для него. Он знал, что музыка на плахе – часть «Баллады о Смерти». Прозвучал последний аккорд.
– Рад видеть тебя, белый ангел, – в наступившей тишине негромко сказал Ларго.
Его рука, сдвинув на колене под грифом мандолины изящную перчатку для фехтования, поднялась к шляпе в приветственном жесте.
Мгновением позже к замершему музыканту по ступеням поднялся Раймонд. На нём плащ с капюшоном, на поясе - меч. На приветствие ангела Смерти он ответил прикосновением ладони к груди и опустил капюшон на плечи.
Длинные светлые волосы, улыбку и прозорливый ум – вот что любил в нём Ларго. В остальном Раймонд был врагом, умным, смелым, никогда не отступавшим от задуманного. Самый хитрый из «белых». Ларго понял «круги» голубя – он видел лучника. Следующий ход за ним.
Музыкант, ответив улыбкой на приветствие, поправил рукой шляпу и, скрыв левую часть лица, сказал:
– Долго же ты кружил в холоде…
Белый ангел обвёл рукою круг.
– Шумно тут у тебя. Стража ходит. Затопчут бедного. А на плахе что, теплее от масляных ламп?
Ангел Смерти, мило улыбнувшись, глубоко вздохнул.
– Не поверишь. Я, равно Богу, подарил людям свет! – сказал он грустно, но торжественно.
Белый ангел возражать не стал. Свет действительно был.
– Да-а. Не отнять. Только тепло твоё отличается от солнечного. Призрачно оно, как и добро, что несёшь смертным. Слышал, тобой баллада новая сочинена. Говорят, красивее нет! Ждал услышать, но не случилось. Когда услышу твой голос и звуки струн вместе?
Музыкант взглядом показал на меч Раймонда.
– Скоро, оказавшись здесь в это время.
– Слышу шаги, – сказал Раймонд.
Оглянувшись, он увидел часть улочки, где стояла одна из бесколёсных телег.
– Вот оно, начало последнего акта трагедии. После разберёмся.
Не прикрытая тенью шляпы часть лица Ларго была прекрасна тонкими, благородными формами. Другая – полная противоположность: в страшных шрамах ожога. Местами лицо оголено до кости. Его грех: поджог дома, в котором лежал связанный брат. Близнец Ларго был старше на четверть часа, и этот факт лишил его жизни.
За первородностью брата стоял титул, который из зависти Ларго перерос в ненависть. В преисподней красивый лик музыканта привлёк внимание Вельзевула и, чтобы оставить память о былой красоте юноши, Князь тьмы сжег только половину его лица.
Сжег едкой серой, да так, что не осталось ни глаза, ни кожи. С тех пор появление Ларго в миру сопровождалось шлейфом запаха серы. В подземелье свои законы. Для музыканта-висельника с голосом ангела придумано такое наказание.
Ларго не стеснялся уродства. Запах прятал за изысканными благовониями. Аромат чувствовали лишь ангелы, смертные-же кривили носы от запаха серы. Чтобы не пугать своим видом, он надевал шляпу так, что левая часть лица оставалась скрытой. Иногда ангел прятал уродливую половину в широкое кашне из шёлка.
Музыкант встал, поправил на плече ремень музыкального инструмента и, положив шляпу на плаху, подошёл к краю эшафота. Осмотрев площадь, он встал под фонарём. Враги были рядом, но время обговорено, а значит, в сей час можно делать то, что интересно для дела. Ангелы замерли в ожидании развязки.
На улочке, что примыкала к площади от ворот замка, показалась статная фигура. Высокий мужчина в длинном плаще с надвинутым на глаза капюшоном появился на площади. Осмотревшись, он подошёл к эшафоту, опустился на корточки. Его рука, скользнув под настил, вернулась из тёмного вместилища с каким-то длинным, завёрнутым в тряпку предметом.
Почувствовав неприятный запах серы, незнакомец посмотрел на эшафот. Настил пуст. Недоуменно пожав плечами, он шмыгнул носом и со свёртком в руках пошёл к стене, бывшей началом улочки, откуда только что появился. Встав в тени выступа стены, он громко чихнул.
Тихо на площади.
Изредка она наполнялась гулом ветра, гулявшего над башней тюрьмы-казармы. Прислушиваясь к новым звукам, незнакомец осторожно развернул тряпку. В его руках блеснул меч. Клинок был настолько велик, что казался в рост незнакомца. Уперев острие лезвия меж камней мостовой, он облокотился на эфес и замер.
Послышались быстрые частые шаги. От улиц Кузнецов и Угольщиков, что лежали вдоль рва по левую сторону стены замка, из-за телеги с углем показалась фигура маленького человека. Издали он казался мальчиком, смешно раскачивавшимся на коротких ногах. В руках коротышки заряженный арбалет, а из-за голенища маленького сапога виднелась пара болтов, тяжелых стрел для грозного оружия. Маленький человек, посмотрев на меченосца, махнул рукой. Он зашёл за телегу и, закутавшись в плащ, застыл в ожидании. Было заметно, что "ночных гостей" интересовало одно и то же событие.
– Меч палача не самое удобное оружие, – тихо сказал Ларго, проведя пальцем по струнам мандолины.
– Меч шевалье не меньше. Справляется, – парировал Раймонд.
Инструмент под пальцами ангела смерти ответил белому ангелу короткой грустной нотой. Под светом фонаря Раймонд увидел ту часть лица Ларго, что была изуродована шрамами. Он понял намёк. Время соблюдения этикета в общении врагов закончилось. Дальше всё будет складываться из того, что придумал ангел смерти.
– А шут грозен… Ладно. Есть одна баллада. Слова сами пришли. Спою тебе, Раймонд!
Повернувшись к ангелу красивой частью лица, Ларго подмигнул и опустился на край плахи. Раймонд сел на скамью истязаний в двух шагах от музыканта. Ветер донёс до него запах благовоний. Накинув капюшон на светлые волосы, Раймонд спросил:
– Зачем тебе нужен палач?
Ларго, склонив голову, тихо ответил:
– Не мне нужен. Князь хочет видеть его в преисподней. Будет казнить судей и священников.
Белый ангел одарил музыканта долгим взглядом. Ларго понял его и тяжело вздохнул.
– Он казнил моего сына. Решил в ответ его сыну, оставшемуся случайно живым, причинить ещё большие страдания. Погибли все, кого любили палач и шут! Все, кто были близки им! У сына палача остался лишь отец и карлик.
– Твой сын рождён вне брака. Ты не видел его с рождения. В чём месть?
Ларго промолчал.
Белый ангел понял: последняя связь Ларго с Землёй прервана. В своей ненависти ангел неудержим. Ему плевать на то, что подумает чёрная элита, следившая за их дуэлью издалека. Ангел смерти в последней встрече на могиле сына предложил Раймонду разыграть партию, в которой был явный перевес сил на стороне «чёрных».
Сила, рост, положение – были за шевалье. Шут и его друзья сделали всё, чтобы выжить.
– Пой, ангел! – сказал Раймонд.
Склонив голову, Ларго провёл пальцами по струнам и запел:
Потоки слез делали землю мягче,
И легче было землю рыть ногтями.
А я смотрел на мир взглядом незрячим,
Ведь я могилу сына разрывал руками.
Ангелом Смерти я носился над землей,
Косил я жизни кого Бог к себе призвал.
Не скроешься ты ни в горах, ни под водой,
Коль божий перст на твое имя указал.
Но вот, споткнулся я - влюбился!
Любви и чувств алкал божественный елей.
Как плод любви сын у меня родился,
И застучало в груди сердце, как у людей...
след. глава:
http://proza.ru/2018/03/24/922