Оливер Кромвель и его мама

I
Элизабет Стюарт (1564 -1654) – мать Оливера Кромвеля, родилась в Или (графство Кембриджшир), в семье землевладельца Уильяма Стюарта, разбогатевшего на конфискации монастырской собственности.

Стюарты, проживавшие в Англии, считали себя потомками ротсейтских Стюартов, ветви Шотландской королевской фамилии.

Как пишут биографы, мать Кромвеля не была красавицей, но обладала сильным умом. Элизабет была очень амбициозна, поскольку не сомневалась, что принадлежит к королевскому роду. На этой вере выросли её безумные фантазии сделать своего обожаемого сына королём Англии.

Самое невероятное в этой фантастической истории то, что ей это почти удалось. А начиналось всё так.

В 20 лет Элизабет Стюарт выдали замуж за сельского помещика, дворянина Роберта Кромвеля, одного из потомков Томаса Кромвеля, первого советника короля Генриха VIII, главного идеолога Английской Реформации и одного из создателей англиканства.

Родная сестра Томаса Катрин, в замужестве Уильямс, была прабабушкой Оливера Кромвеля. Сын Катрин, прадед Оливера, Ричард Уильямс, взял девичью фамилию матери – Кромвель.

Могущественный дядя любил свою сестру и племянника, которого официально усыновил. Благодаря ему Ричард Кромвель сказочно разбогател во  время секуляризации монастырских земель. Он был пожалован Генрихом VIII в рыцари и, как свидетельствует хроника, получил от короля в подарок перстень с бриллиантом.

Сын Ричарда, Генри Кромвель – дед Оливера, был одним из самых богатых людей в Хинчинбруке, где построил великолепный дворец. Однажды его посетила сама королева Елизавета I и «под радостные клики гостей и придворных» произвела Генриха в баронеты. С той поры его именовали «золотым рыцарем».

Генри Кромвель женился на дочери лорда-мэра Лондона.

Детям, а их у сэра Генри было 11, - 6 сыновей и 5 дочерей, от него осталось большое наследство. Родовой замок и земли, по существующему закону достались старшему сыну Оливеру, дяде и крёстному будущего лорда-протектора.

В 1603 году Оливер Кромвель старший принимал в своём замке короля Шотландии Якова VI, сына казнённой Марии Стюарт, будущего короля Англии. По случаю прибытия высоких гостей дядюшка устроил грандиозный праздник с рыцарским турниром, охотой и музыкой. Растроганный король опоясал хозяина мечом и посвятил его в рыцари.

Оливер Кромвель старший был членом парламента, шерифом Кембриджа и Хатингтона. Женой его также стала дочь лондонского мэра.

Роберт Кромвель  - отец героя английской истории, как младший сын получил лишь малую часть отцовского наследства. Он поселился в Хатингтоне, его годовой доход составлял около 300 фунтов стерлингов, что было слишком мало для джентльмена, происходившего из знаменитого рода.

В 1591 году Роберт женился на Элизабет Стюарт, которая принесла в приданное мужу пивоварню и 60 фунтов годовой ренты.

Чета жила в достатке, но без излишеств. В семье родилось десять детей. Оливер родился ПЯТЫМ по счёту, после смерти ДВУХ братьев. Он был единственным выжившим сыном среди ШЕСТИ дочерей Элизабет Стюарт.

Сильная, властная, с деловой хваткой, мать Кромвеля «задавала тон в семье». Все её надежды и мечты были связаны с будущим ненаглядного Ноли, как называли Оливера в детстве.

Обласканный и заласканный матерью и сёстрами, Кромвель рос капризным, избалованным ребёнком. Он часто закатывал истерики и постоянно требовал к себе внимания окружающих.

Элизабет души не чаяла в своём маленьком «принце». Она  сама занималась его первоначальным образованием, научила его читать и писать. Вечерами Элизабет читала детям исторические книги, чаще всего о королях и королевах их рода Стюартов.

С первых лет жизни Оливера мама стала внушать ему, что он является потомком Стюартов и законным претендентом на английскую корону. «Помни Оливер, ты из рода Стюартов», – говорила мать маленькому сыну. В душе благочестивой пуританки Элизабет Кромвель бушевали нешуточные страсти. В своих мечтах она видела ненаглядного Ноли королём Англии – Оливером I.

В семь лет, как и все дети, Ноли стал посещать бесплатную городскую школу. В 17 лет, после окончания школы, Оливера отправили в колледж Сидней-Сассека Кембриджского университета. Правда, через год ему пришлось прервать учёбу, т.к. в семье случилось большое горе – умер отец.

Роберт до совершеннолетия сына завещал всё своё движимое и недвижимое имущество жене. Завещание было оспорено королевскими чиновниками, по мнению которых вдова должна была заплатить выкуп королю. Сумма выкупа была названа такая, что в права наследства не стоило и вступать; проще было подарить имущество королю.

Элизабет привлекла к делу о наследстве своих влиятельных родственников, имеющих большие связи в Кембридже и Лондоне. К ней приехали лучшие адвокаты. Походив по судам, вдова доказала, что раз её покойный супруг уже оплатил получение наследства в казну короля, то он не имеет права дважды получать выкуп за одно и то же имущество. И хотя король всё же имел право на выкуп при каждой смене владельца, Элизабет Кромвель сумела вступить в права наследства без выкупа.

Оливер до совершеннолетия не имел права заключить ни одной сделки. Ведение хозяйства лежало полностью на плечах матери.

После урегулирования всех юридических формальностей мать вновь отправила юношу в Лондон учиться на юриста. Напутствуя сына, Элизабет возможно в 1001 раз напомнила сыну: «Помни Оливер, ты из рода Стюартов».

Элизабет Кромвель поддерживала тёплые отношения со своими родными и многочисленными родственниками покойного мужа. Тётушки Оливера были замужем за представителями известных дворянских фамилий. Одна была замужем за Гэмпденом в графстве Букингэм, вторая – за Баррингтоном в Эссеке, третья – за Уолли.

Племянница Элизабет вышла замуж за графа Сент-Джона. Благодаря бракам тётушек Кромвели состояли в родстве с графом Бэдфордом, графом Уорвиком и многими другими аристократическими семействами. Все эти люди в будущем сыграли важную роль в продвижении Оливера Кромвеля к власти.

Посылая сына учиться в Лондон Элизабет попросила своих родственников подыскать для Оливера невесту с хорошим приданым. После смерти отца семейство Кромвелей находилось в затруднительном положении. Старших дочерей уже выдали замуж, на их приданое были потрачены все сбережения, а следовало позаботиться ещё и о младших.

У семейства Гэмпденов был знакомый – богатый лондонский купец – меховщик Бушье, а у него была дочь, засидевшаяся в невестах. Оливера познакомили с девушкой, молодые друг другу понравились и вскоре в Лондоне сыграли их свадьбу. Жениху было 21 год, невесте 24.

Это было время, когда дворяне женились на дочерях богатых торговцев, создавая новые кланы. Благодаря браку, Оливер Кромвель познакомился с влиятельными купцами и промышленниками, членами Лондонского торгового общества.

После свадьбы Кромвель с молодой женой вернулся в Хантингдон к матери. Какое-то время он просто наслаждался семейной жизнью. Приданое жены на время помогло уладить все финансовые трудности. Вечерами молодой хозяин, возможно, скучавший в обществе женщин, уходил из дома. Он любил посидеть с друзьями в таверне, выпить вина, покурить трубку, поиграть в карты.

Возможно, эта спокойная деревенская жизнь эсквайра ему даже нравилась. Но если бы не мама...

Элизабет не желала видеть своего сына простым деревенским помещиком-пивоваром. Она каждый день напоминала Оливеру о его «голубой крови», о великом предназначении и требовала от него действий. Мать настаивала, чтобы он стал заниматься политикой и привела в пример знаменитого предка, – Томаса Кромвеля (1485–1540), главного идеолога английской Реформации. И хотя Томас плохо кончил (по приказу короля ему отсекли голову), Элизабет считала, что ради великой цели нужно идти на риск.

В те времена политическая жизнь непременно была окрашена в религиозные тона. В Англии набирало силу новое христианское течение – пуританизм, которое подвергалось гонению при короле Карле I. Пуритане выступали за обновление Церкви, за отмену епископата и упрощение обрядов.

Проповедники пуритан отличались фанатизмом, храбростью, упорством, уверенностью в своей исключительности и «избранности». Они вели пропаганду в церквях, тавернах, на базарных площадях, призывая людей к покаянию, обличая роскошь, праздные утехи королевского двора, осуждая ограбление бедняков.

Элизабет взяла на себя ведение хозяйства и послала Кромвеля слушать пуританских проповедников.

Вскоре Оливер сам стал собирать своих рабочих, рассуждая с ними о грядущем суде Божьем и необходимости общественных перемен. Эти «сходки» стали для него первой школой ораторского мастерства, столь необходимого начинающему политику.

Всё семейство с это времени вело строгий пуританский образ жизни. Как пишет один из биографов Кромвеля, «внезапно им овладевшее стремление к нравственному совершенствованию. Дошло до того, что он даже предложил возвратить до последнего пенса всё, что он когда-либо выиграл в карты».

По воспоминаниям соседей «его хозяйство могло бы стать процветающим... если бы он не собирал своих рабочих по два раза в день для разговоров и молитв».

II

В 1628 году, несмотря на скептическое отношение некоторых соседей к религиозной деятельности Оливера, при помощи богатых родственники он был избран от Хантингдона в парламент, в Палату общин.

В парламенте Кромвелю удалось даже один раз выступить с речью, в защиту пуританской проповеди. К большому огорчению Элизабет, в 1629 году Карл I распустил парламент и Оливеру пришлось вернуться в свой городок.

В столице сложился круг пэров, куда входили граф Бедфорд, Уорвик, лорд Сайе и Селле, Гэмпден и Сен-Джонс. Они руководили религиозной реформацией, которая служила опорой социального и политического порядка.

Это было время, когда ещё не существовало политических партий, и политикой занимались придворные кланы. Чтобы стать членом своего клана, Кромвелю нужно было проявить лидерские качества в общественной жизни своего городка.

По возвращению в Хантингдон он продолжил заниматься политикой, выступал на собраниях общины в защиту пуритан. При этом речи Кромвеля отличались эмоциональностью, даже несдержанностью. Однажды он обрушился с резкой критикой на мэра города.

За свои «позорные» и «непристойные» речи Кромвель был вызван в Лондон и предстал перед лордом- хранителем печати. Только «признание» в том, что он «беспричинно» и «необоснованно» «погорячился», обеспечило Оливеру прощение.

После столкновения Оливера с олигархией Хантингдона Элизабет стало ясно, что публичное восхождение сына в этом графстве будет слишком трудным. К тому же дядюшка Оливер-старший разорился и продал свой прекрасный замок. Никаких перспектив в Хантингдоне у Кромвелей больше не было. Мать Кромвеля приняла решение продать дом, землю и переехать поближе к своему бездетному брату – Томасу Стюарту.

В 1631 году семейство прибыло в небольшой городок Сент-Айвс графства Кембриджшир. На новом месте было решено заняться животноводством.

Но, оказалось, что для успешной деятельности по разведению скота требуются знания, опыт и желание. У Оливера ни знаний, ни желания не было. Более того, «наследному принцу» жизнь скотовода была отвратительна. Он буквально принуждал себя работать, чтобы прокормить большую семью. Больше всего Оливера мучила мысль, что он не оправдал надежд своей мамы.

Он стал часто болеть, жаловаться на сильные боли в желудке. До смерти напуганная Элизабет приглашала лучших врачей для сына из Хантингдона, Кембриджшира и даже из Лондона.

Доктор Симкотс из Хантингдона позже рассказывал, «что его много раз вызывали из-за устойчивой боязни приближающейся смерти».

Другие доктора, наблюдавшие Кромвеля, не находили никакой болезни и в заключениях писали: «крайняя меланхолия», «ипохондрия», – то есть Оливер впал в затяжную депрессию.

Элизабет не верила врачам, считая, что у её мальчика тяжёлое заболевание.

Всё, что оставалось несчастной матери, это непрестанно молиться Богу о спасении своего ненаглядного, единственного сыночка. И случилось «чудо», молитвы Элизабет были услышаны. В 1636 году Оливер получил большое наследство после смерти брата матери Томаса Стюарта и сразу же «исцелился».

В будущем Оливер Кромвель объяснял это своё состояние (депрессию) как «обращение», «духовное возрождение».

Кальвинисты (пуритане) объясняют, что человеку для обретения уверенности в своей принадлежности к «избранным» необходимо пройти путь мучений, сомнений и отчаяния. А также пройти испытание бедностью.

Оливер прошёл этот путь, и также как и мать был уверен, что «свалившиеся» на него богатство было знаком Божьим.

Кромвель теперь твёрдо знал, что Бог «назначил его избранным», а Элизабет тут же напомнила сыну: «Оливер помни, ты из рода Стюартов!».

В 1636 году семейство переехало в Или, родовое имение матери Кромвеля.

Оливер был как никогда воодушевлён, энергичен, активен. Вместе с матерью они разработали план по внедрению Кромвеля в «семейную» команду политиков, которые в это время готовили ряд политических реформ, среди которых была и реформа по расширению свободы совести и усилению контроля над исполнительной властью. Для достойного представления лордам и пэрам их клана начинающему политику – Оливеру не хватало профессионализма.

Чтобы заполнить пробелы в образовании, к тридцатипятилетнему Оливеру были приглашены преподаватели. Как пишет биограф Кромвеля, «он стал приглашать пуританских лекторов домой и помогать им деньгами. Нельзя забывать, что среди пуританских лекторов было много интеллектуалов с университетским образованием. Вот эти люди и стали его учителями. Некоторые из них подолгу жили в усадьбе Кромвелей, т.к. она «стала прибежищем для преследуемых пуритан».

Кромвели специально приглашали пуританских проповедников «пожить в их имении», чтобы они занимались с Оливером изучением Библии, латыни, искусству полемики. За это соответственно им «помогали деньгами».

Создаётся впечатление, что это был единственный «университет», который Оливер успешно закончил. И вскоре перешёл к практике. В своём саду он построил молельный дом и стал самостоятельно проповедовать для своих работников и местных жителей.

Весть о появлении нового «мессии» стала распространяться по всему Кембриджширу.

Мать, жена, сёстры и их мужья помогали, поддерживали и свято верили в великое будущее Оливера. Благодаря упорным занятиям с пуританскими лекторами и практике проповедника в своём молельном доме, Кромвель научился говорить увлекательно, приукрашивая свою речь меткими сравнениями, заимствованными из Библии и Нового Завета.

Именно это умение увлекать и убеждать слушателей, приобретённое в процессе длительных, целенаправленных занятий, под руководством профессионалов, а вовсе не «врождённый ораторский талант» в будущем сделают Кромвеля одним из самых влиятельных членов парламента.

Фанатичная вера матери в законное право Оливера на английскую корону, а также его отличное знание Библии, стали причиной непоколебимой уверенности Кромвеля в своей избранности и в своём величии.

Позже сам Оливер рассказывал, что в это время ему снизошло божественное откровение, «что он станет ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ в королевстве».

В 1638 году в письме к родственникам Кромвель рассказывал: «Господь принял меня в Своём Сыне и позволил мне пребывать в Своём свете... потому что Он Сам есть Свет... Да будет благословенно Имя Его за то, что Его свет светит в таком тёмном месте, как моё сердце. Вы знаете, как я жил. Я жил во тьме и любил тьму. Я ненавидел свет, я был первым из грешников. И это правда, я ненавидел всё благочестивое. Но Бог помиловал меня».

Некоторые историки утверждают, что Кромвель с самого начала пользовался религиозным пафосом пуританского движения для достижения личной славы, богатства, а главное – власти.

Скорее всего, именно так и было. Для Оливера Кромвеля пуританизм был не целью, а средством для достижения цели.

В то время как Оливер Кромвель завоёвывал себе славу святого, его кузен Джон Гемпден, один из лидеров парламентской оппозиции, отказался платить налог в виде «корабельных деньг». Более того, он потребовал, чтобы суд, куда его вызвали, доказал ему законность этого налога.

Это событие взбудоражило всю Англию. Отказ Гемпдена платить «корабельные деньги» вызвал массовый отказ от уплаты этого налога.

Гемпден и его команда стали главными инициаторами лишения короля Англии абсолютной власти. В 1640 году он был включён в список пяти лидеров парламента, которых Карл I приказал арестовать по обвинению в государственной измене, однако возмущённое выступление горожан сорвало осуществление этого приказа.

В 1640 году, после 11-летнего перерыва Карл I созвал новый парламент.

Оливер Кромвель каким-то образом обзавёлся документами, удостоверяющими, что он является жителем Кембриджа, за которого проголосовали его граждане. Он был избран от Кембриджа в Палату общин вначале в «Короткий», а затем и в «Долгий» парламент.

Возможно, он прошёл по общему «партийному» списку. Всего у Оливера Кромвеля в Палате лордов и в Палате общин было 18 влиятельных родственников. Из них 11 кузенов, среди которых был и Джон Гемпден. То обстоятельство, что никому не известный Кромвель стал весьма заметной фигурой в работе Палаты общин, можно объяснить не только его ораторским талантом, но и родственными связями.

Существует мнение, что парламентские лидеры обеих палат (из клана, в который входил Кромвель) поручали ему оглашать их политические инициативы. Возможно, графам и баронам было что терять и они осторожничали? Ведь исход борьбы с королём был не известен. А Оливеру терять было нечего. Гражданская война была его единственным шансом стать первым человеком в государстве.

Недовольство народа правлением Карла I росло во всех слоях общества.

«Техническим поводом» к началу революции стал религиозный спор. Индепенденты («Независимые»), которых возглавил Кромвель – радикальная ветвь английского кальвинизма – утверждали автономию каждой поместной общины (конгрегации), отрицали необходимость вселенской и общенациональной Церкви, поскольку эти организации порождают затратную бюрократию.

Не церковные постановления, а Библия, переведённая в XVI веке с малопонятной средневековой латыни на европейские языки, стала главным источником идеологии. Не обряды и таинства, а вера – личная вера каждого объявлялась основой религии.

Это новое учение овладевало умами широких слоёв англичан. Дворяне, банкиры, купцы, лавочники, крестьяне становились пуританами (от латинского parus – «чистый»), борцами за очищение Церкви.

Пуританское движение было интеллектуальным, неразрывно связанным с университетами. Начали его вовсе не религиозные фанатики, а мечтатели-реформаторы. Пуританизм в конечном итоге стал политическим и экономическим движением.

В то же время простой народ видел основную задачу в освобождении религии от оков епископской власти. И не было во всей Англии более народного вождя, более религиозного, более красноречивого, более уверенного в своём «мессианстве», в своей « богоизбранности», чем Оливер Кромвель.

Вождь Английской революции оказался в великолепной форме, в нужном месте, в нужный час.

III

22 августа 1642 года Карл I поднял королевский флаг в Ноттингеме и затем двинулся со своей армией на Лондон. Началась Гражданская война. В ответ парламент занялся формированием собственной армии.

Кромвель вместе со своим другом эсквайром Генри Айртоном и шурином Джоном Деспоро собрал в родном Хантингдоне на собственные деньги два кавалерийских отряда.

Выступая на главной площади города перед новобранцами он сказал: «Если случиться, что король лично окажется во вражеском строю, который он (Кромвель) должен атаковать, то он разрядит в него свой пистолет, как в любого другого человека. И если им (солдатам) совесть не позволяет поступить подобным образом, то он не советует находиться под его (Кромвеля) командованием».

Вместе с Айртоном и мужем сестры Валентином Валтоном Кромвель с помощью своих солдат захватил королевский склад с оружием и боеприпасами в Кембриджском замке. Он устроил дерзкое нападение на вооружённый эскорт, перевозивший деньги и столовое серебро королю в Йорк.

«С начала Гражданской войны, - пишет биограф, - Оливер Кромвель так отдался борьбе против короля, как ни один человек во всей Англии». Он был убеждён, что имеет личную поддержку от Бога.

Только один человек в Англии желал свержения Карла I больше чем сам Кромвель. Этим человеком была его мать.

Безусловно, не иначе как Провидение, послало Кромвелю соратника – Генри Айртона. Блестящий юрист, окончивший Оксфорд, Айртон стал «серым кардиналом» Оливера, а в будущем и зятем Кромвеля. И, как пишут биографы, если Кромвель олицетворял «практическую политику» индепендентов, то Айртон, воплощал в себе её мозг и «движущий дух».

Во всех идеологических вопросах Кромвель полагался на своего соратника. Айртон предпочитал находиться в тени «вождя», но если требовалось изложить общие принципы, разделяемые высшим руководством армии, всегда выступал на первый план.

Его эрудиция, отточенные формулировки, юридически вышколенный ум, не допускали туманности в выражениях. Айртон формулировал политические тезисы наподобие статей закона.

Много раз Генри Айртон своим выдающимся интеллектом и поразительной находчивостью выручал Кромвеля из затруднительного положения.

Без образованного Айртона, несмотря на «богоизбранность», Кромвель никогда бы не стал «первым человеком в государстве».

Это Айртон чётко пункт за пунктом изложил план реформы парламентских вооружённых сил и сумел доказать необходимость его исполнения.

Именно под впечатлением выступления Генри Айртона парламент принял концепцию Кромвеля–Айртона - «Новую модель армии».

Эта концепция отличалась от прежней тем, что вместо построения по территориальному принципу (ополчения отдельных графств, которые иногда отказывались воевать за их пределами), была создана единая армия, централизованно финансируемая за счёт общественных средств. Её главнокомандующим был назначен Томас Ферфакс, заместителем и командующим кавалерией Кромвель; Айртон – генерал-комиссаром.

Генри Айртон был автором большинства петиций и обращений армии к парламенту. Кромвель лишь зачитывал их.

Благодаря гениальному Айртону Кромвель вместе со своими сподвижниками сумел совершить дотоле небывалое: актом от 17 марта 1647 года парламент отменил королевскую власть.

Через три дня была упразднена Палата лордов, а 19 мая 1647 года Англия – провозглашена Республикой, «Свободным государством общего блага», которое должно было управляться «представителями народа и власти».

Именно Генри Айртон придумал для Кромвеля и теоретически обосновал необходимость введения поста лорд-протектора на переходный период от Монархии к Республике и затем назад, от Республики к Монархии. Но тотчас же после отмены монархии и казни Карла I короновать Оливера I (Стюарта) было просто невозможно .

Фактически всю основную работу по продвижению Кромвеля к самой вершине власти сделали Генри Айртон и высшее армейское руководство.

Чем так поразил Айртона Оливер Кромвель? Верой в своё «мессианство». С самого начала восхождения к власти Кромвель был убеждён, что он и есть Спаситель. Это то, что привлекло к нему не только Айртона, но и многих образованных талантливых людей, в том числе и профессиональных военных из знатных семей.

Огромное количество религиозных фанатиков также видели в Кромвеле Мессию.

Фанатичная вера была главным условием для поступления в отряды Кромвеля. Его всадники шли в бой с совершенной верой в свою правоту, в то, что делают богоугодное дело.

Грядущий суд Божий и второе пришествие Христа на землю обсуждались со страстью и серьёзностью по всей Англии. Число пуритан, желающих поступить в кавалерию Кромвеля, росло. А победы кавалерийских полков помогали расти его популярности.

Железная дисциплина в отрядах Кромвеля поражала современников. За дисциплину и стойкость, проявленную в боях, солдаты конного полка получили прозвище «железнобокие». В 1643 году Оливер Кромвель стал полковником, а его подразделение увеличилось до двух тысяч солдат.

В начале Гражданской войны Кромвель почти ничего из себя не представлял на политической арене. В течении двух лет войны он превратился в крупную военную и политическую фигуру. Успехи на поле боя придали ему самоуверенности и в стенах парламента. В своей самоуверенности он превосходил всех.

Сила экстаза, священное вдохновение, фанатичная вера в свою богоизбранность оказались гораздо важнее, чем полководческий талант. Это Кромвель понял гораздо раньше других.

Как никто другой Кромвель умел воодушевлять солдат и поднимать их дух. Своих воинов он называл «людьми духа», «божьими ратниками».

Кавалерия Оливера Кромвеля одерживала одну победу за другой. В 1644 году Кромвель получил чин генерала и стал одним из ведущих полководцев парламентской армии. Вскоре вся Англия заговорила о столь благочестивом и способном военачальнике.

Боевой дух солдат поднимали проповедники в чёрных одеждах с белыми воротниками, которые скакали в рядах кавалерии с крестом в правой руке и Библией в левой. Своими громкими криками и призывами они воодушевляли солдат победить «неверное войско царя Ирода».

Идеальная слаженность и управляемость кавалерии достигалась многими часами тренировок под руководством профессиональных военных, большинство из которых были дворянами. Это были образованные люди, они жили «как джентльмены». Из 39 генералов и полковников «новой» армии 9 были лордами, 21 дворянами и только 9 простолюдинами.

Правда, кроме религиозного фанатизма у «железнобоких» было ещё одно преимущество: они регулярно получали хорошее жалование.

Фактически Оливер Кромвель создал армию жестоких наёмников, готовых на любые «подвиги». Эти качества «божьи ратники» в скором времени в полной мере проявили в Ирландии.

В 1645 году, при формировании армии «нового образца», «железнобокие» Кромвеля послужили моделью для всего войска.

14 июня 1645 года в сражении при Нейзби парламентская армия нанесла сокрушительное поражение войскам короля. И большая заслуга в этой победе принадлежала кавалерии Оливера Кромвеля. Через месяц после победы армии «нового образца» он восторженно произнёс: «Таким образом, вы видите, что Бог работает за нас».

Авторитет Кромвеля чрезвычайно возрос. Все уверовали, что его дело, за которое он сражается, имеет божественное предопределение. Газета «Префект Дьюрнеля» от 18 мая 1645 года писала о Кромвеле, как об «одном из спасителей (как ему было предназначено Богом) этого Израиля».

Сам Оливер с этого времени был абсолютно убеждён, что он больше чем человек, «рука божья». В особый дар Кромвеля поверили и его многочисленные родственники. К этому времени Оливер Кромвель уже стоял во главе своего собственного клана. Его кузены, зятья, шурины, девери занимали в армии и в парламенте все видные посты.

После окончания Гражданской войны Оливер Кромвель приобрёл в стране огромный авторитет, а его армия стала грозной силой. Его поддерживали зажиточные купцы, финансисты Сити, крупные землевладельцы, средние слои нового дворянства, а также свободные крестьяне, мелкие лавочники – фактически, всё население Англии.

В 1645 году парламент пожаловал Оливеру Кромвелю две с половиной тысячи фунтов стерлингов в год за «неутомимую и верную службу». На девять месяцев он отошёл от дел и занялся благоустройством нового дома.

В июне 1646 года Кромвель перевёз в Лондон жену с детьми и свою дражайшую мамочку. Элизабет Стюарт было уже за 80, но как и прежде она была сильна духом и желала видеть обожаемого сына королём. Мать вновь потребовала от Оливера решительных действий: убить Карла I и занять по праву освобождённый престол.

Старая Элизабет не сомневалась, что для Англии правление её прославленного сына станет великим благом. Как пишут биографы, «Кромвель боялся свою мамочку до самой её смерти».

Нервный, импульсивный, артистичный Оливер, рыдавший горючими слезами в любой трудной ситуации и дома, и в парламенте, был слабохарактерным человеком. Зная своего сына лучше, чем кто-либо другой, Элизабет Стюарт вновь взяла всё в свои руки.

Мать Кромвеля пригласила его ближайшего друга и соратника Генри Айртона для беседы. Во время разговора Элизабет показала Генри какие-то очень важные письменные свидетельства, доказывающие её родство с королевским шотландским домом Стюартов и прямо заявила о желании видеть Оливера королём.

Айртон был так потрясён, что тут же женился на дочери Кромвеля, Бриджит, чтобы тоже стать членом будущей монархической династии и «серым кардиналом» нового короля Англии.

Иначе чем ещё можно объяснить то, с какой яростной страстью и самоотверженностью он в кротчайшие сроки организовал широкомасштабную компанию по организации убийства Карла I и довёл её до конца. Несомненно, если бы Айртон не умер в 1651 году, он сумел бы посадить Кромвеля на трон.

В 1647 году Генри Айртон фактически сам проделал всю «грязную работу» по подготовке казни короля и одновременно позаботился о непричастности к этому «мессии» Кромвеля.

При помощи хитроумных и коварных манёвров Айртон сумел на время объединить противоборствующие силы как в армии, так и среди гражданского населения. Он вовлёк в борьбу против короля высший офицерский состав, индепендентов (или как их стали называть – «грандов»), а также левеллеров - по сути республиканцев среди военных и штатских лиц. В это дело включились такие выдающиеся люди как Сент Джонс, Ферфакс и другие.

При этом никто из этих людей даже не догадывался об истинной цели так называемой «Английской революции». Никому даже не могло прийти в голову, что простой дворянин мог возжелать завладеть скипетром.

После поражения при Нейзби в 1645 году Карл I направился к шотландцам. Король рассчитывал, что увидев своего государя в бедственном положении, его подданные окажут ему поддержку.

Карл I был королём трёх государств: Англии, Шотландии и Ирландии.

Однако шотландцы предали своего государя. На требование английского парламента передать им Карла I они выставили условия англичанам: за обмен на государя выплатить им задолженность в 2 млн. фунтов стерлингов. В конце концов стороны сошлись на 800 тысячах. «За дёшево продали, за дёшево купили», - сказал на это Карл.

6 декабря 1646 года Карла I «с большим почётом, с пушечными залпами и колокольным звоном» приняли английские комиссары и поместили в замке Холмби, на севере Англии.

Жизнь Карла была обставлена с подобающей роскошью. Ему разрешили иметь большую свиту, его слушали на коленях. Сам Ферфакс, победитель при Нэйзби, поцеловал ему руку...

Парламент вступил с Карлом I в мирные переговоры, выдвинув королю ряд условий в надежде найти с ним соглашение и искренне желая его скорейшего возвращения к власти.

Уставший от войны народ желал, чтобы в Англию вернулись мир и порядок. В стране царила разруха и голод, «враждующие армии вытоптали все посевы, съели все припасы и для людей и для скота». Акцизами были обложены предметы первой необходимости, даже соль и уголь. Содержание огромной армии лежало тяжёлым бременем на народе.

Простые люди слали в парламент петиции: «...мы предоставили в Ваше распоряжение своё имущество, а вы разорили нас, мы доверили вам свою свободу, а вы поработили нас; мы доверили вам свою жизнь, а вы нас убиваете и истязаете...»

Парламент принял решение о расформировании армии. 1 июня 1647 года должен был начаться роспуск армии. Предполагалось, что всего останутся 10 тысяч пехоты и 6 400 кавалерии для гарнизонной службы. Главнокомандующим армии оставался Томас Ферфакс и больше никаких генералов. Таким образом вся армейская верхушка: «гранды» Кромвель, Айртон, Ламберт, Флитвуд и другие из армии удалялись.

Более того, налагался окончательный запрет на выдвижение офицерами требований к парламенту, и наоборот, членов парламента к армии. Эти решения были связаны с тем, что слишком независимым политиками стали генералы армии, заседающие в парламенте.

Как всегда в моменты паники, Кромвель «тяжело» заболел. Врачи нашли у него большой абсцесс на голове, опасный для жизни. Оливер в очередной раз приготовился к смерти.

В письме к Ферфаксу он написал: «Я осознал в себе смертный приговор, чтобы научиться верить в Того, кто воскрешает от смерти...»

Оказывается, в 1646 году Оливер Кромвель - «пуританин» и «мессия» ещё не до конца верил в Бога.

В это же время зять Кромвеля – Генри Айртон, был переполнен энергией. Он быстро распространил в полках новость о роспуске армии и о том, что только часть солдат будет отправлена а Ирландию. И вскоре подстрекательство Айртона принесло «плоды», в войсках начались мятежи и митинги, которые впервые никто не пресекал. Наоборот, зять Кромвеля, Генри всеми силами раздувал революционное пламя.

Генерал-комиссар Айртон дал добро на легализацию движения левеллеров (управителей), по сути республиканцев. С «лёгкой руки» Генри Айртона в армии появились агитаторы. «Распускайте всех или никого. Всех в Ирландию (где были обещаны несметные богатства) или никого», - говорили агитаторы.

Все эти новости благотворно повлияли на здоровье Кромвеля. 7 марта 1647 года он уже писал вполне оптимистично: «Это доставляет удовольствие Богу поднимать меня после опасной болезни...»

21 марта парламентские комиссары явились в армию, чтобы обсудить условия роспуска солдат. Айртон вручил им петиции с требованием немедленной выплаты жалования и обеспечения инвалидов, солдатских вдов и сирот.

22 марта Кромвель, великий артист, выступая в Палате общин, со слезами на глазах говорил: «... в присутствии всемогущего Бога, перед которым я сейчас стою, заверяю вас: армия разойдётся и сложит оружие у ваших дверей, как только вы прикажете». Но уже в апреле, с тайного благословения Айртона, в восьми кромвельских кавалерийских полках были избраны солдатские агитаторы.

В мае произошло беспрецедентное событие: учреждён Всеармейский совет, состоящий из избранных – по два офицера и по два солдата от каждого полка. На общеармейском собрании агитаторы составили петицию в парламент.

В этой петиции было заявлено , что армия отправится в Ирландию не ранее, чем будут удовлетворены её пожелания и обеспечены права и свобода всех английских граждан.

Зачем понадобилось Айртону и Кромвелю вступать в тесный контакт с левеллерами (республиканцами), выпускать из под своего контроля (на время) радикальное революционное движение? Уже точно не для того , чтобы бороться вместе с ними за демократические преобразования и за республику.

Умный, дерзкий, авантюрный генерал-комиссар Генри Айртон коварно использовал республиканцев и держал их возле себя, запугивая революционным движением и короля и парламент.

Айртон и Кромвель как бы показывали, какую опасную силу приходится сдерживать армейским генералам, которых парламент хотел уволить из армии.

Разумеется, всё армейское руководство включилось в эту политическую игру с республиканцами, заботясь исключительно о своих собственных интересах: сохранить своё положение как в армии, так и в парламенте. Но самую главную цель «Английской революции» Айртон и Кромвель никому не открывали.

Лидеры республиканцев Линберн, Р.Овертон, У.Уолвик искренне поверили, что новоявленные вожди Английской революции Кромвель и Айртон решили объединиться с ними в борьбе за установление в Англии Республики. Правда надежды на народовластие вскоре угасли.

В мае 1647 года генералы Айртон, Кромвель, Скиппон и Флитвуд прибыли в ставку армии. Выступая перед солдатами, Кромвель вошёл в роль «отца родного», он уверил солдат , что добьётся от парламента уплаты всех задолженностей армии. И действительно, он умел добывать деньги для армии любыми способами. Во многом именно за это солдаты и ценили генерала Кромвеля.

Возвратившись в Лондон, Кромвель, выступая в Палате общин, в очередной раз слегка припугнул депутатов. Он заявил, что армия может и подчиниться приказу о демобилизации. Но в Ирландию наверное не пойдёт.

А чтобы не дать возможности парламенту договориться с королём, Айртон и Кромвель решили выкрасть Карла I.

4 июня корнет Джойс с отрядом солдат захватили Карла I , который «стал пленником армии».

Дизраэли пишет, что план был принят 30 мая на секретном совещании в доме Кромвеля, хотя позже Оливер утверждал, что это было сделано без его участия. Но как объяснить что, захватив короля, Джойс тут же написал письмо: «Генералу Оливеру Кромвелю – сэру Артуру Гизльриту или Флитвуду: «Сэр, мы захватили короля... Поспешите ответить... что нам теперь делать?»

Вскоре генералы торжественно приняли Карла I и всячески стремились удовлетворить все его пожелания. Для проживания королю предложили Кембридж, но он выбрал Ньюмаркет, где располагалась армия. Затем на поклон к Карлу I прибыл главнокомандующий Ферфакс, который был очень удивлён появлению короля в армии Кромвеля и Айртона. Высокого пленника перевезли в Хэтфилд.

В это же время, 5 июня 1647 года, на Общеармейском совете солдаты и офицеры подписали «Торжественное обязательство» - не допустить роспуска армии, пока не будут удовлетворены их требования.

Лидеры республиканцев-левеллеров требовали роспуска данного парламента, принятия демократических законов, гарантирующих права народа и каждого гражданина в отдельности, отмены монархии и Палаты лордов, ответственности членов парламента и должностных лиц перед народом.

И если в начале сотрудничества с левеллерами Айртон просто пугал короля и парламент, то в конце их совместной деятельности использовал республиканцев как прикрытие своего чудовищного замысла.

26 июля в Лондоне толпа людей ворвалась в помещение Палаты общин, требуя возвращения короля безо всяких условий.

Волнения в столице и настроение солдат становились всё более угрожающими. Спикер Ленталя и 56 парламентариев отправились в штаб армии, требуя у Кромвеля защиты. Генералы-гранды предложили Карлу I в сопровождении армии вернуться в Лондон.

2 августа армия Ферфакса вместе с королём двинулась к столице, овладела Вестминстером, вошла в Сити и заняла Лондон. Короля поселили в Хэмптон-Кортском дворце, под вооружённой охраной. Дьявольский мозг Айртона работал со скоростью компьютера, сразу просчитывая всевозможные варианты. После захвата короля и Лондона следующим шагом в его кровавом сценарии была новая гражданская война.

К этому времени былая слава Оливера Кромвеля как «мессии» уже поблекла. Многие сектанты-пуритане усомнились в его «святости». В армии среди солдат, в большинстве своем выходцев из крестьян и ремесленников, гораздо большей популярностью пользовался Джон Лильбёрн, автор многочисленных памфлетов, идеолог левеллеров-республиканцев, один из самых ярких представителей демократического движения.

В 1647 году Лильбёрн находился в тюрьме. Однако, это не помешало ему стать автором исторического документа «Народное соглашение».

Чтобы вернуть Кромвелю популярность в армии и народе, а также стяжать верховную власть, нужны были новые потрясения. Айртону срочно требовались восстания роялистов, мятежи солдат-левеллеров, недовольство народа, паника, много крови – новая Гражданская война.

В осуществление этого плана Айртон и Кромвель демонстративно вступили в тесный контакт с Карлом I. Особенно старался втереться в доверие к королю Кромвель. Ведь по кровавому сценарию Айртона именно Карл I должен был стать виновником начала второй гражданской войны.

В Хэмптон-Корте «слуги с удивлением наблюдали, как Карл часами разгуливает по саду, беседуя и смеясь с мятежными генералами...»

6 августа в Лондоне от имени армии были опубликованы «Главы предложений», написанные Генри Айртоном и Ламбертом. Кромвель передал королю этот документ, в котором авторы выступали решительными врагами республиканцев – «народничества».

«Главы предложений» предусматривали сохранение монархии, Палаты лордов и незыблемость частной собственности. Кромвель так вдохновенно играл роль самого верного друга Карла I, так расположил короля своей трогательной заботой о его комфорте, что тот поверил в преданность генерала.

К Карлу I, находившемуся в заключении у армии, допускали всех его друзей, не препятствовали его переписке с королевой, однажды разрешили провести два дня с детьми. По рассказу свидетеля, Кромвель, глядя на королевское семейство, расплакался от умиления.

Итогом всех стараний Оливера стало послание короля. В этом документе Карл отвергал предложения парламента как «разрушительные и губительные для главнейших интересов армии и всех тех, чьи стремления совпадают с нею» и предложил обеим палатам изучить предложения армии, которые «более удовлетворяют интересам всех и могущие послужить для долговременного мира».

Карл I даже пообещал своим будущим палачам: Айртону – пост наместника в Ирландии, а Кромвелю – орден Подвязки, титул графа Эссека и звание главнокомандующего.

В армии росло недовольство. На митингах в полках агитаторы указывали, что переговоры с королём, которые ведут Кромвель и Айртон, противоречат «Торжественному обязательству» принятому на Совете армии 5 июня 1647 года.

Полки митинговали, составляли петиции и требовали освобождения своего лидера Джона Лильбёрна. В августе его выпустили из тюрьмы. 9 октября республиканцы-левеллеры вручили свой документ «Дело Армии» ,- главнокомандующему Томасу Ферфаксу. Спустя 6 дней агитаторы представили проект Лильбёрна: «Народное соглашение».

Это был первый зафиксированный письменно план государственного устройства, согласно которому за гражданами закреплялись по праву рождения определённые права. Труд Лильбёрна называют республиканской конституцией Англии.

Левеллерская республиканская доктрина народовластия никак не соответствовали цели Айртона – возвести на престол новую монархическую фамилию.

Главным пунктами этого поистине революционного проекта (к которому Кромвель не имел никакого отношения) стали: всеобщее избирательное право для всех достигших 21 года, отмена королевской власти, однопалатный парламент, отчётность всех депутатов и должностных лиц перед народом. Лильбёрн считал, что именно Кромвель является главным тормозом демократических преобразований.

Брожение в армии готово было перейти в мятеж, левеллеры-республиканцы были настроены не столько против короля, сколько против Кромвеля. Уже в этот момент развязать гражданскую войну было легко, но вот чтобы сделать виновником этой войны Карла I, а затем судить и казнить короля, для этого Айртону пришлось ещё чуть-чуть поднапрячься.

Айртон и Кромвель приложили максимум усилий, чтобы Карлу I как можно чаще сообщали о деятельности республиканцев и о смертельной опасности, которая грозит королю в случае, если революционное движение выйдет из под контроля генералов.

Кромвель умолял короля никому не доверять, разумеется, кроме него и Айртона. И король никому больше так не доверял, как Кромвелю. Только этот честный генерал, всецело преданный Карлу I, мог гарантировать его безопасность, - так невероятно думал несчастный король перед закланием.

В сентябре парламент принял решение оплатить задолженность армии и сохранить огромную военную организацию из 26 400 человек. Айртону пришлось поторопиться, ибо, чего доброго, Карл I и парламент могли договориться на основе его же «Главного предложения». А это никак не входило в планы зятя будущего «Оливера I». Генри Айртон начал действовать на опережение. В августе 1647 года ещё один родственник Кромвеля Роберт Хэлмонд попросил отставки из армии.

По просьбе королевского капеллана, тоже находившегося в родстве с Хэлмондом, а следовательно и Кромвелем, он был назначен КОМЕНДАНТОМ острова УАЙТ.

Как пишут некоторые исследователи, «между 4 и 12 сентября остров посетил генерал Оливер Кромвель. Цель визита была неизвестна. Он долго беседовал с Хэлмондом».

В это время республиканцы-левеллеры, возмущённые переговорами Кромвеля с Карлом I, устраивали собрание в полках и готовили солдат к мятежу. Левеллеры провели перевыборы агитаторов, так как некоторых из них заподозрили в «стукачестве». Солдатские волнения, митинги, призывавшие к свержению монархии, обеспокоили членов парламента.

20 октября Оливер Кромвель произнёс в парламенте речь в поддержку монархической власти. Он открестился от республиканцев-левеллеров, от «Дела Армии» и «Народного согласия». Кромвель заявил, что он, Ферфакс и другие высшие чины армии не участвуют в этих затеях мятежных полков.

Его участие в гражданской войне с самого начала было ничем иным, КАК СЛУЖЕНИЕМ КОРОЛЮ.

О Карле он говорил с величайшей почтительностью и закончил речь призывом с «наивозможнейшей быстротой вернуть КОРОЛЯ К КОРМИЛУ ПРАВЛЕНИЯ».

Однако для реализации своего коварного плана Айртон и Кромвель очень нуждались в «бунтовщиках» - республиканцах, ратующих за свержение монархии, за Республику и демократические реформы. Чтобы не оттолкнуть до поры до времени левеллеров и сделать вид, что они в одной связке, 28 октября 1647 года был созван общеармейский совет в Патни для обсуждения «Народного соглашения».

Главнокомандующий Томас Ферфакс был болен, поэтому председательствовал Оливер Кромвель. Кроме него за столом сидели: Айртон, полковник Рейнсборо, агитатор Сексби, а также гражданские лица, республиканцы и проповедники.

Во время дебатов Айртон и Кромвель разыграли заранее заготовленный сценарий (плохой полицейский и хороший полицейский).

Генри Айртон был « плохим» для республиканцев, поэтому решительно и яростно выступил против «всеобщего избирательного права, открыто показав себя врагом «народничества». Он сражался как лев за сохранение монархии (для своей будущей королевской семьи). Айртон открыто отстаивал позицию грандов, выступал за сохранение традиционного политического устройства – монархии, двухпалатного парламента. За незыблемость частной собственности и наделение избирательными правами только собственников.

В отличии от Айртона Кромвель изворачивался «как уж на сковороде». Он терпеливо и долго объяснял республиканцам , что «...мы далеки от того, чтобы быть привязанными к чему-либо... верховная власть принадлежит народу, зарождается в нём и выражает его представительством». Кромвель убеждал левеллеров -республиканцев, желающих как можно быстрее покончить с монархией и ввести демократическое правление, что «для столь революционных преобразований ещё не настало время». В моменты наивысшего накала Оливер прерывал дебаты и, изображая «святого», предлагал всем помолиться. «Возможно Бог, - говорил он, - объединит нас и всех и поведёт одним путём».

Айртон был несговорчив: «Я никогда не пойду с теми, кто ищет погибели парламента и КОРОЛЯ!»

На это Томас Рейнсборо заявил, что, если вожди Английской революции с самого начала не намеревались давать людям равные права, то они должны были честно предупредить их об этом заранее, смирившись со значительными уменьшением числа своих сторонников.

В газетах писали, что «Кромвель и левеллеры столь же хорошо могут примириться, как огонь и вода. Цель одних – народовластие, цель других – олигархия».

Через несколько дней Айртону и Кромвелю надоела эта игра в демократию. Республиканцы-левеллеры сделали своё дело и больше не были нужны «вождям».

Наступил решающий момент. Парламент был запуган, Палата лордов стремительно пустела. Король, будучи в курсе всего, что говорилось на дебатах в Патни, возлагал надежды только на своего самого преданного «друга» генерала Оливера Кромвеля. Теперь он доверял этому человеку больше, чем кому бы то ни было. Только генералы Кромвель и Айртон, - наверное думал Карл, - смогут спасти Англию от революции, сохранить монархию и жизнь короля.

Генри Айртону и Оливеру Кромвелю хотелось как можно быстрее покончить с левеллеровским движением, и уже начать «СПАСАТЬ КОРОЛЯ». Чтобы утихомирить республиканцев, они создали согласительную комиссию, которая вынуждена была сделать несколько уступок левеллерам. Парламент было решено распустить через год. В перерывах между сессиями страной должен был управлять Государственный Совет, который без согласия короля не имел права созывать чрезвычайный парламент. Палата лордов сохранялась.

О расширении равенства и свободе выбора говорилось, но всеобщего избирательного права не провозглашалось. Республиканцы требовали продолжения обсуждения «Народного соглашения». Они считали «абсолютно необходимым, чтобы в соглашении было оговорено уничтожение навсегда королевской власти, Палаты лордов. Но именно это совершенно не входило в планы заговорщиков. Дебаты явно пошли не в том направлении.

Требования суда и казни короля, виновника всех бед народа, - вот чего хотели слышать от революционно настроенных солдат их «вожди». Возможно кукловод Айртон и подготовил команду крикунов, призывающих Карла к суду, но на фоне выступлений республиканцев их голоса затерялись.

Старая Элизабет, с которой теперь советовался не только сын, но и зять Генри, торопила «мальчиков» побыстрее расправиться с Карлом. Ослеплённая любовью к сыну и безумно желая успеть увидеть на его голове корону, Элизабет Стюарт вдохновляла и благословляла Айртона и Кромвеля на самые подлые и жестокие деяния.

Ей казалось, что единственной помехой для восхождения Оливера на престол под всеобщее народное ликование является только живой король. Поэтому короля нужно было как можно быстрее убить.

Своей фанатичной верой в сына-короля и убеждённостью в его законном праве на престол мать Кромвеля заразила и Генри Айртона. После очередной беседы с Элизабет Стюарт Кромвель и Айртон закруглили дебаты в Патни. Безо всяких церемоний 8 ноября Оливер прервал заседание и приказал агитаторам немедленно вернуться в свои полки.

Совет армии прекратил своё существование. Следующее действие по сценарию заговорщиков началось 11 ноября в Совете офицеров. Генерал-майор Томас Гаррисон, сектант и мистик, пересыпая свою речь цитатами из Ветхого Завета, открыто обрушился на короля, назвал его человеком кровавым и потребовал привлечения его к суду за преступные деяния против своего народа.

Это было то, что хотели слышать вожди на дебатах в Патни. В этот же день «самый преданный друг» Карла I, генерал Оливер Кромвель написал коменданту Хэмптон-Корта, своему кузену, записку: «Дорогой кузен Уолли! Здесь ходят слухи о готовящемся покушении на особу его величества. Умоляю вас поэтому позаботиться об усилении охраны, чтобы не дать совершиться такому чудовищному злодеянию».

То есть грозный генерал Оливер Кромвель не позаботился сам усилить охрану короля и не послал в замок дополнительный отряд «железнобоких», а «испугавшись», «тайно» попросил своего кузена позаботиться о безопасности Карла I.

И комендант Хэмптон-Корта, тоже «дружочек» короля и кузен Кромвеля «позаботился», как его научили. Уолли показал письмо Оливера Его Величеству. В тот же день под покровом ночи Карл I с двумя спутниками бежал. По счастливой «случайности» калитка в саду Хэмптон-Корта оказалась открытой, а короля никто не охранял. Карл бежал именно в то «надёжное» место, которое заранее приготовил для своего короля его «преданный друг», генерал Кромвель, на остров Уайт.

Уже с 31 августа его там поджидал новый комендант острова, родственник Кромвеля, Роберт Хэммонд. То, что эту должность Хэммонд получил по рекомендации королевского капеллана, говорит о том, что доверчивый Карл, сам вместе с Кромвелем устроил для себя ловушку.

Два дня беглецы добирались до острова Уайт в полной уверенности, что там они будут в безопасности. Прибыв на остров, сопровождавшие короля лица посвятили обо всём коменданта и попросили его укрыть на время Карла I и достать корабль, чтобы переправить его на континент.

В ответ на просьбу Хэммонд арестовал короля. Карл I стал узником Кэрисбрукского замка. В ту же ночь Кромвель и Айртон узнали об успехе операции под названием «Побег короля». Это долгожданное событие стало сигналом к началу второй гражданской войны.

«Несколько дней спустя, Кромвель сообщил Палате общин, что король прибыл на остров Уайт и находится в надёжных руках. Он говорил, каким надёжным оказался полковник Хэммонд и с каким усердием охраняет Карла I. Кромвель был так весел, что умные люди сразу поняли, «что король угодил как раз туда, куда ему , Кромвелю, было нужно.»

После побега короля в армии была проведена чистка от республиканцев. Одни были уволены со службы, другие заключены в тюрьмы, третьих удалось подкупить и заставить молчать. Армия вновь стала послушным орудием в руках «грандов».

Генералы «оскорблённые» поступком (побегом) Карла I, перестали с ним общаться. Однако создали для узника–короля вполне приемлемые условия и даже опять же, «по доброте душевной», позволили ему встречаться с теми людьми, встречи с которыми ранее парламент и армия считали крайне нежелательными. Среди посетителей короля были шотландцы. Естественно, все разговоры Кара I подслушивались и вся переписка просматривалась.

Руководителю-«вождю» Английской революции Генри Айртону , требовалась весомая причина, чтобы обвинить короля  в измене и спровоцировать в стране восстание – развязать гражданскую войну.

Однако Карл I вел себя спокойно, не давал для этого поводов, надеясь договориться с парламентом. Тогда Айртон сам устроил королю провокацию. В конце 1647 года вместе с другими генералами он развернул парламентскую компанию, в результате которой 3 января 1648 года было утверждено «Решение о прекращении сношений с королём», объявлявшее, что Палата общин «больше не будет предъявлять прошений и просьб королю».

Кромвель, «будущий король», на время отошёл в сторону, перестал посещать парламент, и, как всегда предоставил «самую грязную работу» выполнять своему зятю. Но как только происходили сбои, он тут же подключался к процессу.

Он выступил в парламенте в поддержку решения армии о прекращении переговоров с королём и стал угрожать тем, кто колебался голосовать «за».

Таким образом генералы, прекратившие общаться с Карлом, и парламент просто вынудили короля , оказавшегося в полной изоляции, обратиться за помощью к шотландцам. В конце концов, Карл I был королём Шотландии и какое же в этом предательство? Он больше не доверял англичанам.

Айртон и Кромвель сделали всё, чтобы загнать короля в тупик и буквально «заставили» его подписать тайное соглашение с шотландцами, что и послужило началом войны.

Правда, двум авантюрным «вождям» пришлось вносить коррективы в свой план по убийству короля. Совершенно неожиданно лондонцы захотели восстановления королевской власти. Теперь Карл I не рассматривался как препятствие на пути осуществления прав парламента, а наоборот, стал символом английских свобод. Члены парламента, прежде выступавшие против короля, теперь были убеждены, что опасность им угрожает со стороны армии.

В центре Сити появилось обращение к лондонцам с требованием немедленного возвращения короля безо всяких условий. Многие графства поддерживали этот призыв.

В массах преобладало огромное сочувствие Карлу I и уверенность, что права законной власти короля и парламента попраны армией.

Находившийся в плену Карл I стал пользоваться гораздо большей любовью народа, чем в дни его единоличного правления. Торговцы, ремесленники и подмастерья, изгнавшие Карла из столицы, уже бунтовали против армии, кричали: «Да здравствует король!»

Половина флота подняла королевские знамёна и восстала, требуя возвращение Карла к власти. Роялисты были готовы с оружием биться на смерть за короля.

Парламент, милорды, купцы, город и село, епископы и пресвитериат, шотландская армия, народ Уэльса и английский военно-морской флот подняли королевские знамёна; все теперь объединились в борьбе против армии «нового образца». Народ не хотел новой гражданской войны. Все мечтали вернуться к старым добрым временам, конечно, с некоторыми важными изменениями. Таково было общее желание нации.

Возможно, если бы Томас Ферфакс, веровавший, что служит парламенту и интересам Англии, догадался, что его авторитет и талант военачальника просто используют в своих узкокорыстных интересах Айртон и Кромвель, то всё могло бы сложиться по-другому. Но ни Ферфакс, ни республиканцы-левеллеры ещё не понимали, что задумали «вожди революции».

Айртон и Кромвель ввиду непредвиденных обстоятельств – полного отсутствия поддержки у гражданского населения – были вынуждены вновь обратиться за помощью к республиканцам, и вернуть в армию всех революционно настроенных офицеров. Одного из лидеров левеллеров даже назначили главнокомандующим флотом.

В конце апреля 1648 года Кромвель покинул Лондон и явился в ставку армии в Виндзор.

После многочисленных встреч с офицерами и солдатскими агитаторами 1 мая было принято единодушное решение: «Карл Стюарт, человек кровавый, должен быть призван к ответу за пролитую кровь и за тягчайшие преступления против Бога и народа».

5 мая Совет постановил: «НИ ЭТОТ КОРОЛЬ И НИКТО ИЗ ЕГО ПОТОМКОВ НЕ БУДУТ КОРОЛЯМИ АНГЛИИ».

Таким образом, мысленно очистив английский престол не только от Карла, но и от его потомков, Кромвель, вдохновляемый мечтой о короне, двинулся в Уэльс подавлять восстание роялистов.

Пока Томас Ферфакс воевал с роялистами на юго-востоке Англии, а «Оливер I» и одновременно «вождь Английской революции» подавлял восстание роялистов в Уэльсе и громил шотландцев, Айртон, не покладая рук занимался подготовкой к убийству короля.

Он писал петиции, вступал в тесные контакты с гражданскими левеллерами, собрал с их помощью подписи лондонцев и наконец «процесс пошёл».

Руками республиканцев-левеллеров гениальный кукловод Айртон собрал под «Смиренной петицией» 40 тысяч подписей от благонамеренных граждан, выступавших против власти короля и Палаты лордов. 11 сентября 1648 года «Смиренную петицию» передали в парламент. Вслед за гражданскими левеллерами очень важно было показать, что именно лондонцы, а не армия, были её инициаторами. Затем стала подавать петиции уже и армия.

Петиции с требованием суда над королём Карлом I подали полки Айртона, Флитвуда и других генералов-грандов. Огромная хорошо вооружённая прекрасно обученная, щедро оплачиваемая и дисциплинированная армия «нового образца» быстро погасила все очаги восстания роялистов и расправилась с шотландцами.

Гражданская война закончилась в августе, после победы Кромвеля над шотландцами. Но, соблюдая «невинность», продолжая делать вид, что ни о чём не знает и не догадывается «ближайший друг» короля Карла I, генерал Кромвель отсиживался на севере Англии в ожидании знака до самого декабря 1648 года.

18 ноября Совет армии утвердил «Ремонстрацию», объявлявшую, что поскольку Карл I повинен в кровопролитии своего народа в первой и второй гражданских войнах, он больше не заслуживает доверия. Армия требовала суда над королём.

Единственным препятствием к убийству короля был парламент. 30 ноября из печати вышла декларация армейского Совета, в которой говорилась, что большинство Палаты общин состоит из изменников; в интересах народа парламент должен был от них очищен.

30 ноября на остров Уайт высадились войска и король был взят под стражу. 1 декабря 1648 года без особых почестей Карл I был препровождён в мрачный замок Хёрст и заключён в тюремную камеру.

2 декабря армия вошла в Лондон. Конфликт между армией и парламентом достиг апогея.

Парламент с мая 1648 года возобновил переговоры с королём. К утру 4 декабря 140 против 104 депутатов поставили подписи, что ответы короля удовлетворительны для заключения мира.

Утром 5 декабря чеканным шагом тысячное войско с разных сторон подошло к Вестминстеру. К 7 часам все подходы к парламенту были заняты солдатами. У дверей стоял полковник Прайд, который пропускал одних депутатов и отталкивал других. На следующий день чистка парламента продолжилась. Всего было исключено 143 члена.

В результате чистки Айртон избавился и от роялистов, сторонников короля Карла I, и от республиканцев-левеллеров, которые стали не нужны «вождям революции». Их идеи о создании Республики и всеобщем избирательном праве никак не состыковывалось с интересами новой монархической династии.

Когда вся подготовительная работа была завершена, в тот же день, 6 декабря Кромвель прибыл в Лондон как герой. Как обычно, лицедей Оливер был «поражён» произошедшими переменами, так как якобы об этом ничего не знал, но пообещал их поддержать, раз уже так всё случилось.

Генерал Кромвель двинулся прямо в Уайт-Холл и расположился в покоях короля. Почти до конца декабря Кромвель не вмешивался в дела Айртона, держась в тени своего единомышленника. Он целыми днями валялся на королевской кровати и наверное мысленно уже представлял свою собственную коронацию.

Роялисты первыми поняли, чего добивается Кромвель и на все лады повторяли, что Оливер хочет стать королём. Пасквили и карикатуры распространялись по Лондону: «Король придет, но какой? Кто может стать королем? Ах, наш милый Оливер, храбрый, дюжий Оливер...»

Кромвель провёл несколько тайных переговоров с юристами и своими генералами и твёрдо взялся довести дело, начатое Айртоном, до конца. Когда Оливера спросили, что заставило его объявить о поддержке судебного разбирательства над Карлом I, он ответил: «Проведение и неизбежность».

Вскоре с Кромвелем перестали общаться штатские, его бывшие соратники и родственники Оливер Сэнт-Джонс, Виконт Сойе и Сэлм и другие. Когда 23 декабря 1648 Палата общин постановила создать комитет по привлечению Карла I к суду, многие отказались участвовать в этом злодеянии. От участия в суде над королём отказались верховные судьи Генри Ром, Сэнт-Джонс, Уийлд, Томас Ферфакс и другие.

Все эти люди были против абсолютной монархии, но судить короля, считали они, никто не имеет право. Наряду с петициями, требующими суда над королём, приходило множество петиций с протестом в парламент, к судьям, Ферфаксу и Кромвелю.

Уличные проповедники увещали, грозили «смертельным грехом за пролитие невинной крови». Роялисты и пресвитериане изготовляли и распространяли потоки листовок. На улицах и площадях возникали свалки и драки. Но размещённые в городе военные быстро наводили порядок. Против казни короля выступили Генеральные штаты Голландии, направив в Лондон двух послов с просьбой отменить суд.

Лорд и генерал Ферфакс, который наконец-то понял, в какую компанию лицемеров и подлецов он попал, стал уговаривать и даже запугивать судей новой гражданской войной.

25 декабря 1648 года на реанимированном на время подготовки к казни короля, Армейском совете, Кромвель последний раз поиграл в миротворца. Он заявил, что «если король согласится на условия, ему предложенные (армией), то его жизнь следует спасти».

Но, как пишет проповедник Бакстер, «солдаты стоят против всякой власти, кроме народной... (гранды опять использовали левеллеров). Они считают короля тираном, врагом. Солдаты убеждены, что если они могут бороться против него, то они вправе и убить его».

Выслушав мнение армейских агитаторов, на следующий день, 26 декабря, разумеется под давлением «кровожадного» Айртона, Кромвель был «вынужден» дать свое согласие на суд над Карлом I.

Наконец-то он снял маску и стал решительно расчищать для себя место монарха. Кромвель был беспощаден и именно благодаря его усилиям судебный процесс над Карлом I был доведён до конца.

1 января 1649 года генерал Генри Мартен внёс в Палату общин от имени «подготовительного комитета» проект гласивший, «что король должен быть привлечён к ответу перед специальной палатой...»

Но это постановление могло приобрести силу закона только будучи одобренным Палатой лордов. 2 января Палата лордов единогласно отвергла постановление о привлечении короля к суду. Лорд Денби воскликнул, что пусть его разорвут на куски, но он не станет участвовать в этом бесславии.

А когда граф Сидней заявил, что король не может быть судим никаким судом... народное возмущение сметёт и судей и саму власть на земле, Кромвель вспылил: «Никто не пошевелится! Говорю вам, мы снесём ему ГОЛОВУ И ВМЕСТЕ С КОРОНОЙ!»

Палач Оливер Кромвель уже занёс свой топор над головой короля Карла I, и никакая сила не могла его удержать. Даже протест всего народа.

Народ для Кромвеля был только один – это армия. Он так и писал в письме к кузену Уоллу: « Армия - это власть!»

4 января «очищенная» Палата общин заявила, что является единственной избранной народом палатой, ибо народ – источник всякой справедливой власти; таким образом Палата общин и есть высшая власть, и её решение не нуждается в подтверждении Палаты лордов.

«Злой гений» Айртон опять использовал для своих целей идеи республиканцев: «Народ – источник власти под Богом». По рассказам очевидцев, в день подписания смертного приговора королю Карлу I Кромвель был чрезвычайно воодушевлён.

Он постоянно громко говорил, смеялся. Его кощунственное шутовство, почти безумное, приводило свидетелей тех дней в недоумение.

«Когда же члены Верховного суда подписывали по очереди приказ о исполнении смертного приговора, Кромвель взял перо и, прежде чем поставить своё имя, размалевал чернилами лицо сидящего рядом Мартина. Перо передали Мартину и он проделал ту же процедуру с Кромвелем. (Д. Юм. Англия под властью Стюартов)

Три дня Оливер приходил в палату общин и убеждал тех её членов, которые были и членами суда, подписать приговор. Он злился, издевался, угрожал, кричал и требовал чтобы все судьи поставили свои подписи. Так было набрано 57 подписей. Всего было 67 судей.

Утром во вторник 30 января 1649 года король Англии Карл I был обезглавлен на эшафоте на улице Уайтхолл в Лондоне. По свидетельству очевидцев король принял смерть без страха. «Он снял с себя плащ и куртку, оставшись в стёганной рубашке и передав орденскую ленту кавалера епископу, повелел ему сохранить её для следующего короля. После этого он снова набросил на себя плащ, лёг и положив голову на плаху, простёр руки в знак своей готовности. Палач тотчас же отрубил ему голову».

«За ударом топора послышался стон толпы, казалось, люди до последнего верили, что казнь не состоится». Несколько дней после казни короля старая Элизабет Стюарт жила в ожидании коронации сына. Она не хотела слышать никаких доводов зятя Генри о невозможности объявить Кромвеля королём Англии сразу после казни Карла I.

Айртону пришлось долго ломать голову, как сохранить монархию. Однако ничего не придумав, 17 марта 1649 года парламент объявил об упразднении английской монархии и упразднении Палаты лордов.

И только через четыре с половиной месяца после казни короля, 19 мая 1649 года парламент торжественно принял «Акт об объявлении Англии Республикой».

Как признавался сам Оливер Кромвель, это была всего лишь «жестокая необходимость». То есть Айртон не смог ничего придумать. Фактически слово «республика» ничего не меняло ни в политической, ни в экономической, ни в социальной сферах жизни народа. Айртон всеми силами сохранял неизменными «основные законы» страны, сложившиеся в условиях феодально-монархического режима.

Как писал Джон Лильбёрн: «Мы сделали вывод, что армейский Совет управляется не выбранными лицами и не в целях, которые были провозглашены, но что им управляют силы, стремящиеся совсем к иным целям и использующие все средства к тому... чтобы обратить успех, которым Бог благословил нас, к своей собственной выгоде и господству».

«Они руководствуются не законами, не принципами, не честью... но лишь случаем и тем, что может помочь в осуществлении их планов!»

В марте 1649 года все лидеры республиканцев были арестованы по обвинению в государственной измене. Только под давлением народных масс Лондона суд присяжных их освободил. Республикой управлял Государственный совет вместе с Палатой общин, остатками Долгого парламента.

Оливер Кромвель стал членом Государственного совета, а затем его председателем. Но идея сделать тестя королём Англии не оставила Айртона. Это он придумал титул для Кромвеля - лорд-протектор.

Ранее этот титул присваивали английским принцам, исполнявшим обязанности регента при длительном отсутствии монарха. И этот промежуточный титул решили присвоить Кромвелю после похода в Ирландию.

Вначале надо было «накормить» армию. Да и имидж «народного вождя» сильно пострадал во время последних событий и после казни Карла I. По сути то, что советские историки считали торжеством Английской революции было торжеством Генри Айртона, установившим в стране режим военной диктатуры - хунты. Ну, и несомненно это стало торжеством Элизабет Стюарт, матери Кромвеля. Престол для «Оливера I» был свободен.

IV

В 1649 году так называемая Английская революция достигла своей высшей точки. Вслед за казнью Карла I последовала ликвидация Палаты лордов и самой монархии. В акте об упразднении английской монархии о ней говорилось как о «ненужной, обременительной и опасной для народа».

Англия стала Республикой, хотя в стране по сути ничего не переменилось. Как и при короле власть защищала интересы буржуазии и буржуазных порядков.

Революционный накал дворянских вождей поостыл. Придя к власти они стали заботиться прежде всего о своих узкоклассовых интересах. Обогащение теперь стало их целью. Оставив прежние идеалы, забыв собственные демократические лозунги, они двигали республиканскую армию на завоевание глухих земель, прежде всего в Ирландию.

В августе 1649 года Кромвель принял командование экспедиционной армией, которая направилась в Ирландию. Он обещал своим солдатам земли и несметные сокровища. Для похода набрал денег у банкиров и пообещал им покрыть долги новыми землями. Солдатам выплатили всё жалование наперёд и разрешили то, что запрещалось в Англии: грабежи и мародёрство.

Высадившиеся в Дублине англичане направились в Дрозд, взяли город штурмом и перебили весь гарнизон. Позднее Кромвель писал, что это массовое убийство было «справедливым Божьим судом над варварами». В данном случае варварами назывались ирландские католики.

В октябре было сломлено сопротивление города Уэксфорда, после чего массовые убийства, ещё более беспощадные, прошли и здесь. Солдаты английской армии не щадили никого. Они грабили, поджигали дома, убивали женщин, детей и стариков. Беспощадно расправлялись со священниками и монахами, которые пытались их образумить.

В своём письме Кромвель говорил о колонизаторской войне в Ирландии: «...В нежданной милости провидения, в справедливом гневе Он (Бог) направил на него (Уэксфорд) меч Своей мести и сделал его добычей солдат, которые многих заставили искупить жестокости, учинённые над бедными протестантами».

После взятия Уэксфорда ирландцы больше не оказывали сопротивления англичанам. Солдаты Кромвеля по-прежнему были уверены, что их чудовищные беззакония оправдывались успехами их вождя, которого благословило Провидение. Они с чистой совестью готовы были продолжать убийства, грабежи и мародёрство.

Армия Кромвеля жесточайшим образом истребила население Ирландии и  буквально опустошила страну. Две трети ирландской территории было конфисковано. Этот земельный фонд предназначался для удовлетворения претензий государственных кредиторов – денежных магнатов СИТИ, а также для нужд армии. Выжившим ирландцам оставили только бесплодную область Коннахт, обрекая их на смерть от голода и эпидемий. Треть населения Ирландии погибла.

Правительственная газета «Политический меркурий» восторгалась замечательными успехами Кромвеля в Ирландии, «которые в добавление к гирлянде его английских побед увенчали его во мнении всего мира как одного из мудрейших вождей, среди всех ныне живущих и прошлых поколений».

Когда Кромвель оставил армию, её возглавил Генри Айртон. Зять Оливера был близок к покорению всей Ирландии, но умер во время осады Лимерика от истощения. Его смерть стала страшным ударом для Кромвеля; такого бесконечно преданного соратника и единомышленника у Оливера больше никогда не было.

После девятимесячного отсутствия Кромвель вернулся в Лондон. В Гайд-парке его ждали мэр и олдермены (старейшины) с застывшей парадным строем полицией.

Гремел пушечный салют. Толпы ликующих граждан собрались, чтобы приветствовать Оливера. Правда, в Лондоне он пробыл недолго и в мае отправился в Шотландию подавлять движение роялистов.

После казни короля главнокомандующий Томас Ферфакс покинул службу в армии. Парламент отправил к нему комиссаров, среди них был Кромвель. Он с жаром и со слезами уговаривал Ферфакса остаться на службе. Но лорд Ферфакс тем не менее подал в отставку и тогда на его место был назначен Кромвель. Это был самый важный шаг на его пути к высшей власти.

Война в Шотландии была не столь кровавой, как в Ирландии. После победы над шотландскими роялистами при Данбаре в 1650 году Кромвель как «великий деятель английской революции» написал спикеру Палаты общин: «Мы, служащие Вам, просим Вас не приписывать это нам, а только Богу. Мы Его народ, всё больше молимся за Вас... облегчите жизнь угнетённых, услышьте стоны бедных заключённых в Англии, пожалуйста, исправьте злоупотребления всех видов; и если будет хоть один богатый за счёт множества бедных, это не будет республикой».

Вскоре, одержав победу при Вустере, где он совершил некий манёвр, Кромвель написал, что это получилось случайно и он сам удивлён, что он так удачно выбрал позицию, а противник – шотландцы неудачно.

«Великий полководец» и «страдалец за бедных», по его словам, «венчающей его милостью, пришёл в такой восторг, что прямо на поле битвы намерился посвятить в рыцари двух своих генералов».

Генералы Ламберт и Флитвуд не позволили ему этого сделать, поскольку подобный акт есть королевская прерогатива. Тогда же Кромвель открыто выразил, по свидетельству очевидцев, своё сокровенное желание – принять титул короля.

После подавления восстания роялистов в Шотландии 10 тысяч пленных были отправлены в качестве бесплатной рабочей силы на Барбадос и в Новый Свет. Таким образом, в Англии в 40-50-х годах XVII века произошло перерождение революционной армии в колонизаторскую. Кроме того был создан новый слой дворян – лендлордов. Одержав победу в Ирландии и Шотландии Кромвель вернулся в Лондон героем.

Его торжественное возвращение 3 сентября 1652 года стало национальным праздником Английской республики.

Джон Мильтон, великий английский поэт, автор «Потерянного рая» называл Кромвеля Моисеем Англии.

В стране укреплялся образ Кромвеля уже не только как « святого», но и великого полководца и «наимудрейшего из мудрых».

В начале 50-х годов популярность Оливера достигла пика. Он был опьянён своим могуществом. Правда, состояние эйфории продлилось у него недолго.

Главной задачей высшего офицерского состава, в котором все важные посты занимали родственники и боевые друзья Кромвеля, было укрепление своей власти и приумножение богатства.

Военной элите, нажившейся в Ирландии, было что терять, и только Оливер Кромвель «народный вождь», «божий избранник», служил гарантом их неприкосновенности и неуязвимости.

Благодаря искусственно созданному имиджу Кромвеля, «великий полководец» и «строги пуританин» был единственным человеком, имя которого обеспечивало послушание армии и держало в страхе врагов.

На самом деле Оливер был очень добродушным человеком, любил в кругу друзей выпить хорошего вина и пошутить. Например, рассказывают, что забавы ради он мог подсыпать горящие угли в сапоги своим офицерам. И при этом хохотал, глядя на мучения своей жертвы. У гроба казнённого короля он пошутил: «А хорошо сложён наш король, жить бы ему да жить…».

Кромвель любил послушать хорошую музыку. Когда он отдыхал в своём загородном дворце, к нему специально привозили певцов и музыкантов.

Военные были готовы осуществить мечту Оливера, ради которой он ввязался в эту революционную авантюру, сделать его «первым человеком в государстве».

В Совете офицеров генерал Джон Ламберт внёс предложение установить новую форму правления, заменив республиканскую свободу властью одного лица, который должен носить титул лорда-протектора.

Была идея сразу сделать Кромвеля королём, но многим это показалось опасным и преждевременным. Хотя самому Оливеру безумно хотелось поскорее обрадовать свою маму, стать Оливером I.

Доказательством этого служат его собственные высказывания. Часто цитируется фраза, которую Кромвель произнёс в 1652 году в беседе с Б. Уайтлоком: «А что, если человек возьмёт на себя обязанности быть королём?»

20 апреля 1653 года Кромвель вместе с мушкетёрами разогнал оставшихся членов «Долгого парламента», назвав их «охвостьем».

Члены новой Палаты общин, образованной в июле того же года, были фактически назначены Государственным советом. Их называли «благочестивыми людьми».

«Благочестивые» оказались на удивление работоспособными, сразу разбились на комитеты и занялись подготовкой реформ. Но когда «благочестивым» предложили идею единоличного правления, они отвергли это предложение.

В декабре 1653 года был совершён очередной государственный переворот; с помощью военных и этот парламент «самораспустился». Правда 18 его членов всё же подписали документ, передающий власть Кромвелю и армии. Фактически вся власть в стране с этого времени находилась в руках высшего руководства армии.

16 декабря 1653 года офицерский совет под руководством Ламберта утвердил новую конституцию «Орудие правления». По новой конституции Оливер Кромвель назначался пожизненно лордом-протектором трёх королевств – Англии, Шотландии и Ирландии, буквально «Верховным защитником» страны. Не забыли генералы и себя, став пожизненными членами Государственного Совета.

Единоличное правление Оливера Кромвеля было формальным, фактически власть находилась в руках Государственного Совета, т.е. военных. В конституции так и указывалось, что лорд-протектор должен был править с рекомендации Государственного Совета. Дж

Позже, в речи 21 апреля 1657 года Кромвель, как бы оправдываясь за свою нерешительность в проведении реформ, а по сути в бездействии, скажет, что «эти ограничения превратили его в «ребёнка, которого запеленали... посредством «Орудия правления», я ничего не могу сделать без согласия Совета».

Собственно, он и не мог ничего сделать, т.к. был малообразован. Кромвель не был философом, не был реформатором, не был революционером, не имел плана преобразований в стране, так же как и в проведении церковных реформ.

Уже в конце жизни, в беседе со шведским послом он скажет, что «...для него было горем, что он так плохо образован».

Цель у него была одна – стать королём Англии.

О других своих задачах Кромвель всегда выражался туманно, общими словами. Выполнить «хорошие дела» или  собрать плоды всей крови и сокровищ, вложенных в это дело» - типичные рассуждения Оливера о своих планах. Его длинные парламентские речи не подлежат анализу: всё напыщенно, наполнено цитатами и историями из Ветхого Завета.

Основной заботой Кромвеля как лорда-протектора было сохранять свой имидж «богоизбранного» и с грозным видом доносить до парламента все идеи и постановления Государственного Совета. По сути, Кромвеля сделали «свадебным генералом», и он осознанно дал на это согласие, так как сам ничего не умел и не знал, а просто хотел надеть корону.

По мнению Д. Тревельяна, у Кромвеля вообще не было никаких собственных программ, кроме учения Библии – единственное, чем он пытался руководствоваться.

Однако, всё-таки по-своему он был гениален. Оливер Кромвель умел гениально пользоваться связями, вначале своих влиятельных родственников, затем их знакомых. Он подбирал себе талантливых друзей и умело пользовался чужими идеями, знаниями, интеллектом. Кромвель гениально присваивал себе чужие военные победы.

Харизматик, одержимый манией величия, он всегда привлекал к себе людей умных, энергичных, образованных, которые поначалу искренне верили в него как в мессию.

Именно эти люди: Сент-Джонс, Сайе и Селе, Айртон, Харисон, Ламберт и другие разрабатывали идеи, обеспечившие теоретическую структуру его действий и всячески способствовали продвижению Кромвеля к власти.

Да, Кромвель был гениальным, но не государственным деятелем, не полководцем, а аферистом. К 1653 году в окружении Кромвеля уже не осталось мечтателей–революционеров. Главной обязанностью Оливера было в обмен на титул своим именем охранять интересы правящего клана.

V

Как лорд-протектор Кромвель управлял Англией и внешней политикой только с одобрения Государственного Совета.

Не существует достоверных свидетельств в пользу того, что все решения периода протектората Оливер принимал единолично. Это уже после его смерти, во время Реставрации на Кромвеля возложили ответственность за все злодеяния его ближайшие сподвижники. Тем самым они спасали свои жизни и богатство, а образу вождя Английской революции, якобы самостоятельно правившего Англией, Шотландией и Ирландией в течение шести лет, только прибавилось.

В первые же месяцы протектората Государственный Совет приказал, чтобы все бывшие королевские дворцы: св. Якова, Ветмистерский, Сометхауз, Гринвич-Хаус, Виндзор-Касл и Хемптон-Корт, а также поместья короля в Йорке были переданы Кромвелю и его сподвижникам.

Церемония вступления Кромвеля в должность лорда-протектора состоялась в январе 1654. По свидетельству очевидцев, «пышность церемонии была чрезмерной».

В речи после инаугурации Кромвель обещал править таким образом, чтобы «Евангелие могло цвести в его полном блеске и чистоте, а народ мог пользоваться своими справедливыми правами и собственностью».

Оливер Кромвель переехал с семьёй в королевский дворец Уайтхолл. Он окружил свою мамочку великими почестями. Элизабет Стюарт безумно гордилась сыном. Она чувствовала себя настоящей матерью-королевой.

Дворец зажил прежней жизнью, засуетились дворецкие, горничные, пажи, фрейлины. На столах вновь появились серебряная и фарфоровая посуда, некогда служившая прежним Стюартам. Мебель, драгоценные гобелены, картины, вазы, скульптуры, всё было на своих местах.

Гардеробные ломились от парадных, вечерних, обеденных и утренних туалетов семейства лорда-протектора. Придворные обращались к лорду-протектору: Ваше Высочество. Дочерей Кромвеля называли принцессами.

Каждый вечер перед сном Оливер заходил к матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. «До самой своей смерти Элизабет оставалась его единственным верным другом, поверенным в делах, духовным руководителем».

«Ей было уже за 90, однако она сохраняла ясный ум и страстную, беззаветную, самозабвенную любовь к сыну. Безмерная любовь давала ей мудрость, и Оливер всегда советовался с матерью, даже будучи уже немолодым человеком и правителем страны».

3 сентября 1654 года Кромвель с царским великолепием открыл заседание вновь избранного парламента. Он произнёс длинную речь, где обрисовал главную задачу парламента  - «исцеление страны и создание окончательного порядка... земли Ханаанской для Божьего народа».

В заключении Оливер предложил членам парламента признать его власть законной. Однако парламент не поддержал лорда-протектора.

Дух религиозного фанатизма, который вначале его политической карьеры оказывал мощное воздействие на членов парламента, ослаб и стал работать против Кромвеля.

Зять протектора – генерал Флитвуд, блестящий юрист, откровенно презирал тестя за то, что в своих речах в парламенте он использовал библейские сюжеты, особенно если это касалось политики и экономики.

Не встретив поддержки своего первого парламента, Кромвель не только потерпел поражение, но и усомнился в своей богоизбранности. Он стал стремительно терять свою харизму.

В этот тяжёлый для Кромвеля момент умерла его дорогая мама, что стало для него тяжёлым ударом. Он страшно горевал, чувствуя себя осиротевшим. Похороны Элизабет Стюарт были обставлены с необыкновенной пышностью. Мать лорда-протектора была погребена в усыпальнице королей, в Вестминстерском аббатстве.

Перед смертью Элизабет благословила сына как Оливера I. После смерти матери Кромвель почувствовал себя совершенно беззащитным. Он постоянно опасался покушения на свою жизнь, никому не доверял, даже самым близким родственникам. Лорд-протектор постоянно носил под одеждой тонкую кольчугу, не спал больше трёх ночей в одном помещении, держал возле себя телохранителей.

В стране нарастало глухое недовольство. Кромвеля возненавидели радикальные пуритане, прежде считавшие его мессией. Они объявили, что он вовсе не «орудие Бога».

Республиканцы, потратившие столько лет на борьбу с единоличной властью монарха, считали лорда-протектора предателем революционных идей.

В то же время роялисты, мечтавшие о монархии и возвращении короля, планировали восстание, но оно было быстро подавлено военными под руководством зятя Кромвеля – генерала Десборо.

22 января 1655 года Кромвель явился в парламент и обвинил членов Палаты общин в попытке подчинить себе армию.

В заключении он сказал: «Пусть не думают, что беря на себя всю тяжесть обязанностей, протекторат думает о том, чтобы возвеличить себя и свою семью... пусть не болтают о свободе... Какое право они имеют говорить о свободе... Я распускаю этот парламент».

Чтобы удержать власть в своих руках армейская верхушка в лице Государственного Совета приняла решение ввести в стране полицейский режим. В августе 1655 года Англия и Уэльс были разбиты на одиннадцать округов, во главе каждого поставили протектора в миниатюре – генерал-майора. Среди них были близкие и дальние родственники Кромвеля, земляки и боевые друзья: Десборо, Флитвуд, Уолен, Гофе, Ламберт и другие.

В обязанности генерал-майоров входило подавление мятежей и восстаний. В стране была введена строгая цензура. Всех владельцев типографий взяли на полицейский учёт. Закрыли все газеты, кроме двух правительственных.

Всех недовольных правительством сажали в тюрьму. Было запрещено празднование Рождества и Пасхи, а также любые собрания и скопления людей, традиционные народные гуляния и увеселения.

Все эти меры достигли результата благодаря жёсткой военной диктатуре. Путём устрашения в стране был наведён порядок. Вместе со страхом у народа появилась ненависть к протекторату и к Кромвелю, бывшему «святому» и народному любимцу. В глазах народа он олицетворял политический режим куда более суровый, нежели существовавший прежде.

В октябре 1655 года Англия в союзе с Францией начала войну против Испании. По решению Государственного Совета Кромвель был вынужден созвать новый парламент, чтобы утвердить военные расходы.

Финансовые магнаты лондонского Сити не стали щедрыми по отношению к режиму Протектората. Эти люди раньше других знали, что правлению Кромвеля скоро придёт конец.

Государственный долг достиг по тому времени катастрофической суммы. Протекторат стал очень непопулярен у народа. Реформа права была предана забвению, также как и отмена церковной десятины, которую Кромвель сам в прошлом добивался. Только армия удерживала страну от народного восстания.

17 сентября 1656 года прошло первое заседание нового парламента. Республиканцы сразу же выступили против единовластия лорда-протектора и полицейского режима генерал-майоров. Как следствие этих выступлений стала очередная «чистка» парламента. Военные удалили из него 160 членов Палаты общин.

В декабре 1656 года лорд Брогхил и его единомышленники начали готовить новую конституцию. «Сейчас время для целенаправленных действий, проект генерал-майоров теперь становится явно опасным, а Его Высочество имеет такой исполнительный парламент. Чтобы поддержать его в этом отношении... они увидят этот прекрасный день восшествия на трон».

Лорду-протектору предложили заменить военную диктатуру на конституционную монархию. Королём, конечно же, должен был стать Кромвель.

27 февраля 1657 года член парламента Христофер Пеки внёс в палату предложение просить Оливера Кромвеля принять королевский титул и восстановить Палату лордов.

25 марта большинством голосов (123 «за» и 63 «против») было принято постановление обратиться к Кромвелю с официальной петицией, которая являлась проектом новой конституции.

31 марта «Смиренная петиция» - конституция была преподнесена лорду-протектору. Новая конституция фактически возвращала Англию к дореволюционной форме правления; король, лорды, общины. Кромвелю предложили принять корону. Лорд-протектор попросил время, чтобы обдумать предложение, спросить совета у Бога и у собственного сердца.

Целый месяц Кромвель сражался с семьёй и с армейской верхушкой за свою мечту – стать Оливером I. Самые близкие родственники были категорически против принятия им короны. Слишком свежи были воспоминания о казни Карла I. С того времени прошло всего лишь восемь лет. И если в 1649 году было рано думать о титуле короля, то теперь было уже поздно. Кромвель мог погубить не только себя, но и всех своих родных.

Ярыми противниками монархии были офицеры. И вовсе не из страха потерять влияние на Кромвеля. Страдающий болезнью Паркинсона, с трясущимися руками и шаркающей походкой лорд-протектор уже очень давно отошёл от дел. Но военные всеми способами сохраняли его образ народного вождя.

Монархия и корона не только могли разрушить этот имидж, но и подорвать авторитет Кромвеля в армии, сломать отлаженную систему. Всё это время Оливер не посещал парламент и отказывался от встреч с членами Палаты общин.

Многие иностранные дворы считали дни до того, как лорд-протектор станет королём Оливером I. Все монархи Европы были так впечатлены победами армии Кромвеля, что желали иметь его в друзьях. Чтобы не ссорится с протектором Франция отказала в приюте сыну казнённого английского короля Карлу Стюарту, хотя он был кузеном юного Людовика XIV.

Наконец он решился. 6 мая Кромвель сообщил нескольким приближённым о своём согласии.

Он хотел объявить на следующий день о решении стать «Его Величеством Оливером I». Однако генерал Ламберт и 100 офицеров прибыли к Кромвелю и буквально угрожая народным восстанием, запретили ему даже думать о короне.

8 мая полковник Прайд и 27 военных из высшего офицерского состава представили парламенту петицию с протестом против предложения лорду-протектору королевского титула и тут же подписали её.

Зная суровый нрав военных, парламент не стал настаивать на своём.

Кромвелю ничего не оставалось, как расстаться с мечтой. Конечно, если бы была жива Элизабет Стюарт, то никакие доводы, уговоры и угрозы не имели бы силы против слова матери. И тогда у английского народа обязательно бы появился новый король – Оливер I.

Даже, если бы на следующий после коронации день ему должны были бы отрубить голову, Элизабет заставила бы сына стать королём.

Но без своей мамочки Кромвель стал нерешительным. 8 мая 1657 года он отказался от короны.

«Я убеждён, что не могу возглавить правительство с титулом короля, - заявил Оливер, - Действительно, Божье провидение преднамеренно отвело в сторону этот титул. Бог, казалось, предусмотрительно не только поразил семью, но и имя. Бог… поступил так не только с личностями и семьей, но он разрушил титул. Я не буду воздвигать то, что провидение разрушило и сравняло с землей; и я не буду снова строить Иерихон».

Новая конституция, в которой было заменено лишь одно слово «король» на лорд-протектор, была принята 25 мая 1657 года. Согласно новой конституции, власть лорда-протектора была объявлена наследственной.

В качестве компенсации за несбывшуюся мечту 26 мая Оливеру Кромвелю армия и Государственный Совет устроили вторичное введение в должность лорда-протектора.

Это была настоящая коронация, но без короны. В Вестминстер-холле происходила грандиознейшая церемония. «На помосте под богатым балдахином возвышался шотландский коронационный трон, специально привезенный из Вестминстерского аббатства. Помост был украшен розовым генуэзским бархатом с золотыми кистями. На столе перед троном лежали Библия в тиснёном переплёте, государственный меч, золотой скипетр. По бокам стояли кресла для спикера, членов парламента, судей, олдерменов, иностранных послов.

В два часа пополудни Оливер Кромвель, сопровождаемый пышной процессией, вошёл в переполненный зал. Спикер после подобающих случаю приветствий набросил ему на плечи пурпурную бархатную мантию, опушенную горностаем, опоясал мечом и вложил в руки скипетр. Трубы затрубили, за окнами грохнули пушки, народ закричал: «Боже, храни лорда-протектора!»

«Затем подошел лорд-мэр и с поклоном вручил ему государственный меч и коронационную шляпу — древние символы, которые прежде вручались королю во время коронации. Кромвель вежливо принял их и потом возвратил мэру. Затем он подписал текст присяги. Церемония была окончена. Вереницей потянулись к нему люди с непокрытыми головами — принести свои поздравления, поклониться, польстить, напомнить о себе. Когда их долгий поток иссяк, Кромвель поднялся и, встав во главе этой многоликой, пестро-нарядной, подобострастной толпы придворных, двинулся обратно в Уайтхолл, в Банкетный зал. Лорд-мэр с непокрытой головой нёс за ним государственный меч. Солдаты сопровождали его приветственными криками. Пока празднество продолжалось в Банкетном зале, герольды в Сити, на Палас-ярд, на других площадях Лондона громко читали перед толпами народа текст провозглашения нового властителя. В четыре часа пополудни ударили пушки — троекратный салют увенчал великий день».

Кромвель полюбил светскую жизнь. Он принимал иностранных посланников согласно этикета, существовавшего при европейских монархических дворах.

Лорд-протектор окружил себя людьми из самых влиятельных аристократических фамилий: Монтегью, Говард, Уослей, Фонканберг (будущий зять) Уайтхолл, Брогхил и др.

Он выдал младших дочерей за пэров. Во вновь сформированную Палату лордов вошёл весь клан Кромвелей: двое сыновей, трое зятьёв, два деверя, многочисленные племянники и более дальние родственники, всего шестьдесят три человека.

Всюду носился слух, что Оливер Кромвель -  король, что он был тайно коронован. Множество памфлетов и сатирических стихов о лорде-протекторе ходило среди народа. Но его время стремительно приближалось к концу.

Кромвелю просто повезло, что он умер раньше, чем его свергли. Вот одно из стихотворений времён Протектората:

«Протектор, что это? Существо, исполненное величия,
Исповедующее себя, но подражающее Величеству,
Трагический Цезарь, действующий как клоун,
Или медный фартинг с отчеканенной короной».

Авторитет Кромвеля упал в глазах солдат, которым из-за финансового кризиса не платили жалование. Началось повальное дезертирство. Армия – опора республики слабела вместе с лордом-протектором.

Из-за этого в парламенте начались новые конфликты. Палата лордов подверглась нападкам республиканцев. В последние дни января 1658 года в Сити распространилась петиция, требующая отмены Протектората.

В день представления петиции Палате общин Кромвель, поддерживаемый окружающими его военными, явился в Палату общин и после гневной речи распустил свой последний парламент.

«После разгона парламента протектор впал в глубокую депрессию и стал «жалкой фигурой». 3 сентября 1658 года Оливер Кромвель скоропостижно скончался.

Похороны лорда-протектора прошли с таким размахом, словно умер король. Сначала его тело было перенесено в Сомертсет Хауз, чтобы там с ним могли бы попрощаться все желающие. Тело забальзамировали и положили в свинцовый саркофаг, который затем поместили в роскошный деревянный гроб. Рядом поместили изображение Кромвеля, украшенное королевскими символами, включая горностаевую мантию. Рядом на подушке лежала и корона, от которой лорд-протектор отказался при жизни.

Но вскоре после смерти Кромвеля всё переменилось. Через два года в Лондон торжественно въехал Карл II. «Народ усыпал дорогу цветами, все сказали: «Слава Богу, кончилось!» ( Л.Н.Гумилёв).

Трупы Элизабет Стюарт и её сына Оливера Кромвеля, Генри Айртона и Джона Брэдшо извлекли из гробниц и повесили на площади.

Да, но умер-то Кромвель как король.

В конце XX века по всей Британии проводился опрос: в число первых пяти «англичан тысячелетия» наряду с Шекспиром, Черчиллем, Ньютоном и Дарвином попал и Кромвель. Англичане высоко оценили его правление. Именно завоевательная политика периода протектората в Ирландии, на Карибских островах, а также захват Ямайки обеспечила в дальнейшем основы процветания Британской империи.

В 1899 году перед зданием Парламента на высоком пьедестале был поставлен памятник Оливера Кромвеля, который стоит и поныне.