Золотая лань

Александр Халуторных
        Моему доброму другу и литературному наставнику, автору "Прозы", журналисту и писателю, строгому критику и обаятельной женщине Нине Роженко Верба посвящается...


Глава I

           Шестипушечный пароход «Святой Евстафий» под командованием самого пожилого на всем императорском балтийском флоте офицера – капитан-лейтенанта Кокорина шел в Бразилию с дипломатической почтой и жалованьем за полгода всего российского Генерального консульства в Рио де Жанейро. В его трюме находился также внушительный груз листовой меди, тяжелые ящики с плотницкими инструментами и скобяными изделиями, а также несколько сельскохозяйственных машин для русских колонистов, основавших небольшое поселение на побережье Южной Америки.
        Путешествие проходило обыденно и спокойно. При хорошем ветре ставились паруса, но изрядную часть пути шли на паровой машине. Плицы гребных колес мерно месили океанскую воду, и нещадно дымящее судно, словно тяжелый утюг, медленно ползло вперед по океанской глади со скоростью не более трех-четырех узлов. Через шесть недель плавания подошли к нулевой параллели.

        Капитан парохода и его помощник неторопливо прохаживались по раскаленной палубе после утреннего построения экипажа и подъема флага.
        - Глубоко убежден, Антон Силуянович, что человеческая жизнь с самого рождения до смерти - лишь феерическая цепь удивительных случайностей. Миром правит Его Величество Случай – великий и всемогущий! - продолжая начатый разговор, сказал лейтенант Колокольцев – высокий молодой человек крепкого сложения и приятной наружности.
        -  Вот как? – усмехнулся Кокорин. – Сдается мне, что вы переоцениваете роль случая в судьбе человека, Георгий Васильевич. Я же не сомневаюсь, что наша судьба где-то уже изначально записана, а человек только исполняет волю Всевышнего.
        - Таким образом, вы верите в неотвратимость рока, Антон Силуянович?
        - Ну, … да, в некотором роде!.. Верю в Фатум, в Судьбу, промысел Божий…
        - А как же утверждение, что человек – творец собственной судьбы?
        - Думаю, что это – не более, чем заблуждение. Люди – только актеры, исполняющие свои роли в грандиозной драме, написанной Создателем.
        - Тогда, в чем же смысл этого спектакля?
        - Ну, батенька, этого никто из смертных не знает! Кстати, вы же ходите в театр смотреть, как театральная труппа ставит спектакли, сюжеты коих выдуманы драматургами. Подчас, вы уже знаете содержание пьесы, и вас интересует только игра актеров.
        - Вы полагаете, что оценивается только мастерство исполнителя?
        - Не исключено!
        - Таким образом, Антон Силуянович, вы хотите сказать, что все события в человеческой жизни уже предопределены, рассчитаны и … их можно предугадать?   
        - Разумеется! Есть люди, владеющие этими способностями – видеть будущее. Одни только иногда заглядывают туда, другие – читают его, словно книгу! …
        - «Есть много в небесах и на земле такого,
          Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось."*(1) 
        - Вот именно! Так что же такое, по-вашему, случайность, лейтенант, если все предопределено заранее?
        - Ну, с точки зрения математической науки, это почти невероятное совпадение логически никак не связанных друг с другом событий.   
        - В том-то и дело, что связь между ними есть, только она глубоко скрыта от всех! В случайности как раз и наблюдается строгая логика действий, приводящая к неожиданному конечному результату!
               - Значит, при определенных навыках случайность можно рассчитать, Антон Силуянович?
        - Выходит, что так, батенька вы мой! Хотя… такой расчет мало кому по силам из простых смертных!
         Сейчас я расскажу вам один интересный случай, который вошел в историю нашей семьи, а вы попробуйте как-то логически обосновать его с помощью математики.
        - Весь внимание!

        - Так вот… дедушка мой- Кокорин Михаил Николаевич жил в Москве в усадьбе на Варварке, а его брат Иван Николаевич в поместье под Одессой…, - начал Кокорин. – В 1803 году никаких железных дорог и в помине не было. Письма ходили, но одно дело переписка, а личная встреча – совсем другое!
        Однажды моему дедушке нестерпимо захотелось повидаться с братом. Решил он, ничтоже сумняшеся, сделать ему сюрприз. Велел собрать обоз, и в начале зимы отправился по санному пути в Одессу. А в это время и Иван Николаевич, тоже вознамерился навестить любимого брата. Не мешкая, быстро собрался в путь-дорогу и отправился в долгое, по тем временам, путешествие целым поездом в сопровождении доброго десятка слуг и холопов. Понятно, что по прибытии на место, ни тот, ни другой никого из любимых родственников дома не застали и вскоре отправились восвояси, не солоно хлебавши. Встретились они через много лет уже стариками. Но вот, что оказалось… 
        По дороге и «туда, и оттуда» они, по странному стечению обстоятельств, останавливались одновременно в одни и те же дни в одной и той же гостинице. Даже номера у них были рядом!... Но не довелось!
        А вот их слуги познакомились в первую же поездку, славно выпили в гостиничном буфете, встретились и во второй раз там же на обратном пути, страшно обрадовались и опять весело провели время, о чем рассказали своим господам. Те подивились, но не придали этому значения, так как фамилии хозяев слуги не называли!*(2)
        Ну, что вы на это скажете, лейтенант?
        - А что тут скажешь, Антон Силуянович! Не задалось вашим родственникам! Редкое невезение!
        - То-то и оно, Георгий Васильевич! А вы говорите – математический расчет! Похоже, что за нами наблюдают из высоких заоблачных сфер и иногда подшучивают.    
        - Да уж! Похоже, что Его Величество Случай любит посмеяться над смертными.
        - Н-да!.. Иногда весьма остроумно и довольно зло…

Глава II

        - Адская жара! – Кокорин остановился, снял фуражку и промокнул вспотевшую лысину носовым платком. – Не представляю, как можно всю жизнь прожить в таком пекле!
        - Ваша правда, Антон Силуянович! Тропические широты, однако! К вечеру, я полагаю, пересечем экватор, - отозвался лейтенант Колокольцев. По мокрому от пота лицу помощника было видно, что и ему приходится несладко.
        - Понимаю, почему в этом климате местные жители не нуждаются в одежде и повсеместно ходят нагишом от мала до велика без тени смущения.
        - Обнаженное тело не считается у дикарей нарушением приличий. Весьма удобно, надо сказать... Поневоле позавидуешь такой моде! 
        Кокорин посмотрел на помощника несколько ироничным  взглядом: - Вы находите? Я вот совершенно не представляю, Георгий Васильевич, как бы мы с вами  осмелились танцевать мазурку на балу, скажем, у санкт-петербургского генерал-губернатора в костюмах Адама.
        - Н-да! Пожалуй, это выглядело бы… м-м-.м… несколько экстравагантно! Хотя, во времена Людовика XV,  как сказывают, в королевском дворце как раз практиковались разнузданные ассамблеи и оргии с полностью обнаженными придворными.
        - Да шут с ним, с Людовиком, Георгий Васильевич. Забавы царственных озорников не для нас с вами.
         Прищурив глаза, капитан оглядел горизонт: - Ни единого облачка на небе… Ни малейшего дуновения ветерка… Полный штиль… Духота страшная!.. Как себя матросики чувствуют, Георгий Васильевич?       
        - Ужасно, Антон Силуанович! Люди сомлели от зноя, ходят, словно вареные мухи.
        -  Полагаю, что  кочегарам у топок приходится хуже всех.
        - Вы правы, они просто падают от духоты. Я распорядился трюмным машинистам и кочегарам каждые полчаса подниматься наверх и обливаться водой на баке… А так же приказал поливать палубу водой каждый час… Но людям это мало помогает. Жалко их…
        Кокорин махнул рукой: - Людей нельзя жалеть, Георгий Васильевич, людей надо беречь!..
        - Может быть, устроить команде купание?
        - Купание?.. А что? Хорошая мысль!.. Соблаговолите  объявить экипажу, лейтенант! Прикажите опустить за борт фок и шлюпки. Проследите сами, голубчик, чтобы не случилось неприятностей. Пусть бултыхаются в парусе, в открытую воду никого не пускайте. И держите багры наготове -  не приведи Господь - акулы!.. Эти морские звери по всем морям и океанам рыщут, а в тропиках-то их, говорят, полным полно!… Всем купаться! Стоп машина!
        - Слушаюсь, господин капитан!
        Предстоящее купание вызвало оживленную кутерьму среди команды.  Мичман Нефедов с шестью матросами уселся в первую же предназначенную для спуска шлюпку и вместе с ней спустился за борт.
        Капитан-лейтенант сердито погрозил ему с борта пальцем, мол, негоже офицерам нарушать установленный порядок – шлюпки предписано спускать на воду без людей. Потом спустили еще две шлюпки и растянули на воде парус импровизированной купальни.  Вскоре в ней с гоготом плескалась первая партия матросов.
        Первая шлюпка держалась на некотором расстоянии от парохода, мичман внимательно всматривался в волны – не режет ли воду поблизости плавник ненавистной для всякого моряка морской хищницы.
        Неожиданно один из матросов воскликнул: - Глянь-ка, вашбродь! И указал рукой в открытое море.
        На расстоянии четверти кабельтова*(3) от шлюпки, едва видимый среди волн, качался какой-то небольшой предмет.
        - Ничего не вижу!.. Что там, Никаноров?
        - Чегой-то темное, ваше бродь! Можеца - бутылка?
        - Бутылка, говоришь? Да, брат, бутылка посреди океана – это всегда событие! Часто в закупоренных сосудах бросают за борт записки с просьбой о помощи потерпевшие кораблекрушение моряки. Идем туда!
        Предмет действительно оказался запечатанной бутылкой из толстого зеленого стекла. Ее выловили из воды и после окончания купания привезли на пароход.

Глава III

        В кают-компании бутылку поставили на стол. Офицеры сгрудились вокруг нее.
        - Везет вам, мичман, - сказал капитан. – Бутылочная почта разносит по морям немало интересных историй. Вот и внутри этой, чует мое сердце, находится что-то любопытное. Сосуд сей, судя по наростам мелких раковин на его поверхности, немало лет странствовал по океану. Давайте вскроем «конверт» и посмотрим, что там внутри…
        «Вскрыть конверт» оказалось непросто. Раздутая пробка засела намертво, и, потерявшим терпение офицерам, пришлось просто снести горлышко бутылки ударом тесака. В бутылке оказался свернутый в трубочку, хорошо сохранившийся листок бумаги.
        Сгорая от любопытства, лейтенант Колокольцев осторожно развернул его.
        - Что там, Георгий Васильевич? – спросил капитан.
        - Похоже, что это вырванная из какой-то книги страница, господа. Я не большой знаток языка Шекспира и Байрона,   но уверен, что печатный текст, безусловно, английский, в этом нет сомнений… Между строк тут что-то написано от руки … похоже, что красными чернилами…
        - Дайте-ка взглянуть, лейтенант… , - протянул руку Кокорин: - Хм-м!.. Похоже, что страница-то вырвана из Библии... И не чернила это, как мне кажется… Это кровь, скорее всего!..  В приключенческих романах  попавшие в опасный переплет сообразительные люди, этой специфической жидкостью пишут отчаянные послания с мольбой о помощи…
        - Ну, не только в романах, Антон Силуянович! Бывает, что такое случается  и в реальных критических ситуациях. Человеческая кровь всегда, так сказать, под рукой, если нет других принадлежностей для письма.
        - Н-да!.. «Кровь, надо знать – совсем особый сок!..»*(4) Кстати, договор с Нечистым о продаже своей души ею тоже подписывают некоторые отпетые грешники… Ну, что же… Попробуем перевести… Правда, видно плохо… Боюсь, что не смогу разобрать бОльшую часть написанного…
        - Можно воспользоваться увеличительным стеклом. У меня в каюте есть такое. Прикажете принести, Антон Силуанович? – предложил мичман Нефедов.
        - Пожалуй, окажите любезность, если вас не затруднит.
        С помощью лупы прочтение записки пошло гораздо успешнее. Подслеповато щурясь, капитан разбирал текст, а мичман Новосильцев записывал его карандашом на листке почтовой бумаги. Наконец, послание было полностью переписано. Кокорин несколько раз внимательно перечитал текст:
        «I am begging the Lord that this message be recovered by honest seamen!
I am Jonathan Griffits, the captain’s mate on the schooner «Golden Doe». We were heading from Cape Town to Richmond with the cargo of arms: long-rang rifles, rapid-fire cannons of the newest design and their ammunition.
        There is a mutiny on the ship! Almost half of the sailors hired for the voyage turned out to be hardened criminals and some of the dirtiest scoundrels that ever trod upon the face of the earth. They are commanded by some Englishman sir Frederic Osborn. This man is a devil incarnate! He is an offspring of an old aristocratic family – an earl by birth, who has tarnished the reputation of his noble ancestors by perpetrating terrible crimes. He is known in England as in absentia to death by hanging in his country. The rascal got on board the ship by deceit, his plan being to capture «Golden Doe» and start raiding busy commercial shipping routes between Europe and America.
        Captain William Batteridge is killed by the ruffians. The crew members who refused to join the mutineers are locked in the hold waiting for the impending death. I am still of use to the pirates as none of them are familiar with marine navigation.
        Our location is 36;48 ;N & 1; 8; W. Heading N-N-W. (автор просит прощения у читателей - программа упорно отказывается воспроизвести в тексте символы градусов и минут, а вместо них, не мудрствуя лукаво, ставит точки с запятыми...)

HELP  US!

23:15 a.m., January 21, 1865

                Griffits

       - Что там написано, Антон Силуянович?
        Капитан Кокорин бросил взгляд на стоящих возле стола офицеров, тряхнул бумагой и начал медленно переводить:
        «Молю Всевышнего, чтобы моя записка попала в руки честных моряков!
        Пишет помощник капитана шхуны «Золотая лань» Джонатан Гриффитс. Мы следовали из Кейптауна в Ричмонд с грузом оружия: дальнобойных ружей, скорострельных пушек новейшей конструкции и боеприпасов к ним. 
        На корабле бунт! Почти половина нанятых для плавания матросов оказалась закоренелыми преступниками и каторжниками из числа самых отъявленных негодяев, каких только видел свет. Ими заправляет некий англичанин сэр Фредерик Осборн.. Этот человек – сущий дьявол! Он отпрыск старинной  дворянской фамилии – джентльмен по происхождению и носитель графского титула, но давно запятнал благородный герб своих предков ужасными преступлениями. Он известен в Англии как человек без чести и совести, способный на любую низость. У себя на родине граф Осборн заочно приговорен английским судом к повешению.  Мерзавец обманом проник на судно, он  изначально намеревался захватить «Золотую лань» и заняться пиратством на оживленных торговых морских коммуникациях между Европой и Америкой.
        Капитан Уильям   Баттеридж убит злодеями. Те члены экипажа, кто не примкнул к бунтовщикам, заперты в трюме и ожидают неминуемой расправы. Я пока нужен пиратам,  так как никто из них не владеет навыком морской навигации.
       Находимся  36 градусов 48 минут  северной широты и 1 градус 8 минут западной долготы. Следуем курсом N-N-W
      
П О М О Г И Т Е !!!               

                21 января 1865 года    23 часа 15 минут"

               
                Подпись

        - Какое сегодня число? – озабоченно спросил капитан после некоторого молчания.
        - 22 января 1865 года. Сейчас 12 часов 11 минут…
        - Наши примерные координы на сей момент?
        - Четверть часа назад было 36 градусов 12 минут северной широты и 0 градусов 36 минут западной долготы…
        - Таким образом, мы находимся в нескольких часах хода от этой «Золотой лани», господа офицеры. Если полный штиль на море продержится еще некоторое время, «Святой Евстафий» вполне может догнать шхуну и предотвратить появление на океанских просторах очередного пиратского судна… Весьма опасного, судя по убойному грузу, который оно перевозит.
        Быстроходная шхуна, вооруженная новейшими, как говорится в записке, скорострельными пушками, с экипажем из отпетых головорезов, представляет реальную угрозу для мирных моряков, торговых и пассажирских судов... Ваши соображения по этому поводу, господа офицеры?
        - Думаю, что святая обязанность каждого русского  моряка прийти на помощь автору послания и его попавшим в беду товарищам, а также перехватить преступников, пока они не исполнили свой чудовищный замысел..., - после короткого раздумья сказал лейтенант Колокольцев и повернулся к двум своим сослуживцам: - Я полагаю, что выражаю общее мнение!..  Не так ли, господа офицеры? Все, собравшиеся в кают-компании дружно  поддержали его.
        - Однако, у меня возникли некоторые сомнения..., - продолжил лейтенант и взял в руки найденную в море бутылку с отбитым горлышком. - Взгляните-ка сюда, господа! Мне представляется - сей предмет выглядит уж слишком необычайно для стекляшки, попавшей в океан менее суток назад! Поверхность сосуда сплошь покрыта мелкими морскими организмами и ракушками. Они не могли нарасти на наружных стенках бутылки за столь короткое время!
В кают-компании повисло молчание.
        - Здесь может быть только одно объяснение, - после некоторого раздумья сказал капитан Кокорин: - Послание находилось в морской воде довольно продолжительное время!..
        - Но как же дата, проставленная в письме, Антон Силуанович? - спросил Нефедов.
        - М-м-да! Очень странно!
        - Возможно, автор письма воспользовался недавно выловленной бутылкой? - предположил мичман Новосильцев.
        Колокольцев повертел в руке отбитое горлышко бутылки. - Не похоже... На пробке явно видны старые отложения морской соли...
        Тут в дверь постучали, корабельный боцман Аникеев предстал перед офицерами и лихо вскинул руку к бескозырке: - Разрешите войти, вашбродь?
        - Что там, Федот Алексеевич? - спросил капитан.
        - Осмелюсь доложить, вашбродь, человек за бортом!
      
        Через четверть часа матросы подняли в шлюпку и привезли на пароход мертвеца с простреленной головой.
        Обнаженный по пояс и босой труп крепкого мужчины средних лет лежал на палубе у ног обступивших его русских моряков. Из одежды на нем были только просторные парусиновые штаны, какие носят моряки почти всех стран.
        - Вот так улов! – после гнетущего молчания сказал капитан Кокорин, . – Прикажите матросам обыскать покойника, лейтенант.
        В карманах убитого нашли только глиняную трубку, тощий кисет с промокшим табаком и большой носовой платок с вышитой в одном из уголков надписью.
        Преодолевая брезгливость, лейтенант Колокольцев взял платок в руки и прочел:  - M.J. Hanter. – Видимо, это фамилия и инициалы несчастного владельца платка…
        Потом наклонился над мертвецом: - У бедняги в левом ухе медная серьга, на ней гравировка… сейчас попытаюсь прочесть… Ага! На серьге надпись: - «Golden doe»
        - Золотая лань…, - перевел Кокорин. - Вот и ответ на наши сомнения! Наверняка, это моряк из экипажа шхуны, вероятно, из тех, кто отказался служить пиратам… Теперь вполне понятно, с кем нам предстоит иметь дело... Немедленно меняем курс, господа! Мичман Нефедов, проверьте орудия и пусть заряды к ним поднимут на палубу. А вы, Георгий Васильевич, раздайте оружие матросам и будьте готовы возглавить  абордажную команду в случае необходимости.
        - Почту за честь, Антон Силуанович! – оживился бравый лейтенант, весь сияя, словно новая денежка. 

Глава IV

        Запущенная на полную мощность паровая машина позволила пароходу развить приличную скорость.
        - Хорошо идем, Антон Силуянович! – сказал Колокольцев, прислушиваясь к шуму пароходных колес.
        - Да, полагаю, даем не менее шести узлов, лейтенант. Я надеялся, что мы нагоним захваченную шхуну еще с полчаса назад, однако горизонт все еще чист… А где же пираты? Не могли же они улизнуть, при полном отсутствии ветра?
        -  Действительно странно, Антон Силуянович…

        Через час мертвеца прибрали и подготовили для погребения в море -  тело зашили в парусину, привязали к ногам ядро и положили на широкую доску.
        Команду выстроили на юте. Капитан сначала прочел над покойником короткую молитву, а потом добавил: - Мы не знаем, как звали этого человека. Может быть - Майкл, Мартин, Михаэль или Мэтью… Да это и неважно… Он был моряк, а еще - чей-то сын, брат, муж и отец… и, наверное, хороший человек… Он умер… его зверски убили очень плохие люди, для которых бесценная человеческая жизнь, дарованное своим детям Создателем – ничего не стоит…  Убили и выбросили его труп за борт, словно мусор… Мы не знаем, какой веры он был – католик, лютеранин, протестант, баптист, евангелист или кальвинист… Мы, русские моряки с парохода «Святой Евстафий», хороним его, как человека, по морскому обычаю и православному обряду, ибо Бог един для всех народов, и мы все его дети… Прощай, моряк Хантер!
        Капитан и офицеры отдали честь, матросы обнажили головы. Тело скользнуло в волны и исчезло в пучине.

        Через несколько часов хорошего хода, надежда догнать захваченное судно стала падать.  Хмурый капитан-лейтенант нервно расхаживал по палубе, заложив руки за спину, и сердито бурчал что-то себе под нос. Настроение у него было прескверное...
        - Трехмачтовая шхуна слева по курсу! Расстояние - чуть больше трех миль! - крикнул вахтенный матрос на саллинге. 
        Капитан мгновенно оживился. - Ну-ка, ну-ка!.. – азартно воскликнул он. - Дайте-ка вашу подзорную трубу, лейтенант!.. - капитан торопливо схватил протянутую ему трубу и навел на горизонт.
        - Ну вот! Как говорится, в океане не спрячешься! – с облегчением вздохнул Кокорин.
– Минут через сорок подойдем к морским разбойникам на пушечный выстрел и заставим сдаться.
        - А если не сдадутся, Антон Силуанович? Что будем делать?
        - Возьмем на абордаж или утопим, к чертям собачьим!.. Морские уставы всех флотов и всех стран считают пиратство вне закона! А зачем вы спрашиваете, Георгий Васильевич? Ведь вы же сами это прекрасно знаете!
        - Мы не можем просто пустить их на дно, господин капитан – на судне невинные люди в заложниках у злодеев.
        - Н-да!.. Вы правы, лейтенант,… Пожалуй, это будет основным козырем у негодяев… Будем надеяться, что они подчинятся преобладающей силе наших шести орудий и сдадутся.
        - Вы забываете, что шхуна перевозит какие-то скорострельные пушки и снаряды к ним. Вдруг пираты воспользуются своим грузом и дадут отпор с их помощью?
        - Ну, это вряд ли! Палуба легкой быстроходной шхуны, как известно, не приспособлена для серьезной артиллерии. Несколько маленьких фальконетов – это все, что может себе позволить иметь на вооружении такое судно!
        - Но мы ведь не знаем, какие такие пушки «новой конструкции»  у них в трюме. Вдруг окажется, что пираты преподнесут нам неприятный сюрприз? Судя по всему, они-то как раз и намеревались использовать свой груз для разбоя.
        - Не будем гадать, лейтенант, скоро увидим… Наберитесь терпения, мы нагоним шхуну за полчаса… Кстати, вы обратили внимание, куда направлялась с грузом оружия «Золотая лань»?
        - В Ричмонд, если не ошибаюсь?
        - Именно так! Ричмонд – это столица мятежных южных штатов, ведущих военные действия с федеральным центром.
        - Интересно, за что южане сражаются с северянами?
        - За полную независимость южных штатов и, как говорят, за сохранение рабства на своей территории.
        - Вот как? Уже несколько лет, как Государь своим манифестом отменил в России позорное крепостное право, а вот в Америке за сохранение этого варварства ведется война?
        - Ну, это не совсем так, но в Европе именно так воспринимают войну между Севером и Югом, называют ее войной за освобождение негров. Вы, кстати, читали прекрасный роман «Хижина дяди Тома» замечательной американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу, лейтенант?
        - Увы, нет, не довелось.
        - Очень жаль, хотя это и не удивительно, я читал книгу на английском языке, а на русский, насколько я знаю, произведение еще не переводили. Между прочим, американский президент Авраам Линкольн как-то сказал писательнице при встрече: - Так вы и есть та маленькая женщина, которая вызвала эту большую войну?
        - Интересно!..
        Лейтенант Колокольцев вдруг изменился в лице: - Боже мой!
        - Что такое, Георгий Васильевич?
        - Ветер!
        - Черт! В самом деле! Правда, это еще не ветер… Так ветерок, но будем надеяться, что он не наберет силу и не позволит разбойникам использовать преимущество в скорости. Однако, риск весьма велик - свежий ветер придется на руку пиратам!
        - Смотрите, на шхуне ставят паруса! Она набирает ход!
       - Действительно!.. Кстати, обратите внимание, Георгий Васильевич, на фок-мачте этого судна прямые паруса... Шхуна-барк...
        - Да, действительно... Это, несомненно, баркентина... Тут вы правы! Боюсь, что мы обязательно проиграем в скорости, если ветер окрепнет!
        - М-да!.. Эдак злодеи смогут и уйти от нас!
        - Можно попробовать разогнать машину, Антон Силуанович.
        - Каким образом? Пары в котлах и так подходят к критическим значениям.
        - Среди запасов провианта на борту копченые свиные туши...
        - Так что ж из того?
        - Кок мне давеча жаловался, что при такой температуре свинина быстро портится...
        Капитан Кокорин с любопытством посмотрел на Колокольцева: -  Ах, вот как!.. Он погрозил помощнику пальцем: - Чую, куда вы клоните, господин лейтенант!.. Ну, нет! Не могу согласиться – слишком опасно!
        - Боюсь, что другого способа увеличить скорость у нас не будет!
        - Риск уж слишком велик, Георгий Васильевич! Не уговаривайте!
        - Антон Силуянович!..
        - Нет, нет и нет!
        - А как же несчастные люди, ожидающие неминуемой смерти в душном трюме разбойничьей шхуны? Если пираты вскоре привяжут каждому из них по грузу из балластных камней на шею и выкинут за борт? Совесть вас не будет мучить?
        - Н-да!.. Веселые же картинки вы умеете рисовать в моем воображении, Георгий Васильевич!..
        - Картинки могут превратиться в жестокую реальность в любое время!.. Так как же, господин капитан? В ваших руках жизнь невинных людей...
        - Ну-у-у... Если будем топить свиными тушами, избыточный пар может взорвать котлы... Тогда и заложников не спасем и сами пойдем на дно!.. Вы это понимаете, Георгий Васильевич?
        - Вполне понимаю, но риск – благородное дело! Лично прослежу, Антон Силуянович! Только прикажите!
        Кокорин промокнул лоб носовым платком, потом снял фуражку и тщательно вытер лысину: - Ну хорошо! Но учтите, что команде, да и нам с вами, придется потом долго поститься...
        Он несколько раз стряхнул воображаемую пыль с тульи, а потом решительно нахлобучил фуражку на голову: - Пусть надежно законтрят предохранительные клапана на машине!.. Распорядитесь на сей счет, Георгий Васильевич!.. 
        Ну-с! Коли отправимся на дно с вашей легкой руки, господин лейтенант, непременно наябедничаю привратнику у дверей рая, что вы скоромную пищу в прошлую пятницу вкушали. Это я вам обещаю! Будете вместе со мной, вместо блаженства в райских кущах, целую вечность вертеться на раскаленной сковородке в преисподней на потеху чертям!
        - С удовольствием составлю вам компанию, Антон Силуянович. Поделом будет, если дадим маху с котлами. Но я постараюсь не доставить такой радости нечистым.
        - Ну, смотрите у меня! – Кокорин снова погрозил помощнику пальцем, а потом трижды истово перекрестился: - Спаси и сохрани, Господи, бедолаг, что в плену у пиратов, нашу добрую команду, да и нас с вами, Георгий Васильевич!

Глава V

        После того, как в топки паровых котлов обнаженные по пояс кочегары стали бросать крупные куски разрубленных свиных туш, и так уже могуче гудящий в машине огонь буквально взревел, как бешеное животное, яростно бьющееся в тесной клетке.
        Гребные колеса парохода завертелись с ускоренными оборотами, палуба мелко задрожала, и из дымовой трубы вырвалось пламя, хорошо видимое даже при ярком солнечном свете. Судно заметно прибавило ход.
       С подветренной стороны бросили лаглинь. – Десять узлов! – сообщил довольный помощник капитану. – А баркентина делает не более четырех...
- Отлично! Через четверть часа, дай Бог, подойдем на пушечный выстрел... Но выдержат ли котлы, Георгий Васильевич? 
        - Будем надеяться!
        - Мичманов Новосильцева и Нефедова ко мне!
       
        Когда оба молодых офицера предстали перед командиром, капитан обратился к ним с напутственной речью. Нечасто размеренные и довольно скучные будни морских экспедиций освежаются яркими событиями, и у капитан-лейтенанта Кокорина было несколько приподнятое настроение.
        - Буду краток, господа офицеры, на пустые разговоры нет времени!
        В детстве мы все читали книжки про пиратов. Лично я и пошел служить на флот, так как с младых ногтей насквозь проникся морской романтикой… Однако, к сожалению…, а, может быть, и к великому счастию, времена дрейков, морганов и фричей уже ушли в прошлое. Мне много лет пришлось исполнять службу простого морского извозчика. Сами понимаете, у меня вряд ли была возможность снискать вселенскую славу, а с ними и высокие чины в каботажных плаваниях, перевозя почту и припасы для  портовых гарнизонов и береговых крепостей. «Святой Евстафий» создан, чтобы ползать весь свой корабельный век вдоль побережья Балтики. Нашему путешествию в экзотические страны мы обязаны тем, что благодаря войне между Бразилией и Уругваем Южные моря кишат всякой проблемной публикой, не брезгующей откровенным разбоем при всяком удобном случае…
        Скажу откровенно, господа офицеры, я рад, что нам, благодаря нечаянной морской почте, выпала возможность поставить решительную точку в одной истории о пиратах! Полагаю, и вы будете только рады нечаянному приключению. В старости вам будет, что рассказать внукам, а, возможно, и правнукам…
        - Старик на редкость лаконичен сегодня…, - едва сдерживая смех и скосив глаза на стоящего рядом сослуживца, тихо сказал мичман Нефедов, стараясь не шевелить губами, чтобы не заметил капитан.
        - Прирожденный оратор, прямо Цицерон какой-то…, - так же тихо ответил Новосильцев, пряча улыбку.
        - Что вы сказали, мичман? – подозрительно спросил Кокорин, наморщив лоб и прищуривая глаза.
        - Прошу прощения, Антон Силуянович… Я сказал, что безмерно счастлив - сыграть роль романтического героя в этой истории. Буду рад освободить какую-нибудь красавицу-принцессу из тенет злодеев!
        - Лучше смотрите, чтобы вам не снесли голову на шхуне, если дойдет до дела…, - сказал Кокорин, в раздумье пожевал губами, потом погрозил мичману пальцем  и сердито добавил: - Жених!

        Между тем, ветер постепенно крепчал, а до шхуны все еще оставалась приличная дистанция.
        - Гляньте-ка, лейтенант, похоже, что пираты поставили лиселя*(5).  Так и уйдут, мерзавцы, если   ветер и дальше будет усиливаться!..
        - Тем не менее, мы их нагоняем, Антон Силуянович, еще семь-восемь минут такого хода, и мы их возьмем в оборот!
        - Возможно, но только, повторюсь, коли ветер не поможет пиратам!..
        Кокорин внимательно рассматривал шхуну в подзорную трубу.
        - На палубе судна - какой-то груз… По два накрытых парусиной места с каждого борта … расположены симметрично … Непонятно, что там… А вот на корме, похоже, что ящики, сложенные штабелем… Если догадаются сбросить груз в море, то рискуем остаться с носом и упустить парусник…
        - До шхуны около мили. Можно попробовать достать их из носового орудия, Антон Силуянович.
        - Вы безнадежный оптимист, батенька! На таком расстоянии хотите попасть в кораблик?  Из нашей-то древней восьмифунтовки? Черт знает, когда, еще при царе Горохе, наверное, отлитой?
        - Прицельно приложить - вряд ли удастся, но вот хорошо попугать - возможно, если заложить полуторный… нет, лучше - двойной заряд!
        - А вы не фаталист ли, случаем, лейтенант? Любитель русской рулетки и безрассудного курения в крюйт-камере*(6)? Орудие-то давно уже нужно списать, от греха подальше, а вы – двойной заряд предлагаете в него забить!
        - Вы же сами признали, капитан, что я – безнадежный оптимист. По-моему – это более верное определение для моей увлекающейся натуры.
        - Лучше бы вы увлекались чем-нибудь менее рискованным, чем возможностью взлететь на воздух в любой момент от взрыва раскаленных котлов или безрассудно начиненного порохом ствола старого орудия!
        - Сказывают, что в прежние времена из восьмифунтовых пушек русские артиллеристы стреляли двойными зарядами… Довольно успешно, как говорят…
        - Так то - в прежние времена!.. Хм-м!.. А заманчиво, черт подери!..
        Кокорин посмотрел на лейтенанта хитрыми глазами: - Я помню, что мичман Нефедов на прошлогодних маневрах на расстоянии запредельной дальности разнес плавучую мишень с первого выстрела, чем безмерно поразил наблюдающего за стрельбами Великого князя. Его Императорское Высочество тогда, по окончании маневров даже изволил презентовать ему золотую табакерку. А я мичману свой фамильный серебряный хронометр подарю, если он тако же блеснет своим бомбардирским мастерством!
       
        Возле носового орудия стояли наготове три артиллериста и мичман Нефедов с банником в руках.
        Нетерпеливо отмахнувшись от доклада, Кокорин сразу же справился: - Выдержит ли ствол пушки двойной порции пороха, Максим Павлович?
        - Орудие в полной исправности, господин капитан! Уверен, что выдержит! – сразу же сообразив, в чем дело, отозвался мичман.
        - Точно? – Кокорин с некоторым сомнением похлопал ладонью по горячей торели, нагретой жарким тропическим солнцем.
         - Не сомневайтесь, Антон Силуянович!
        Капитан внимательно посмотрел в глаза мичману, потом бросил взгляд на захваченную пиратами шхуну, пытающуюся оторваться от преследователей на всех парусах, и, наконец, решился: - Дайте один предупредительный выстрел, мичман. Желательно положить ядро прямо по курсу судна, поближе к носовой части. В международной морской практике это означает приказ:  «Немедленно остановиться!».
        - Прикажете исполнять, господин капитан-лейтенант?
        - Действуй, сынок, с Богом!
        Нефедов лично загнал в ствол порох в бумажной пачке, потом отправил вслед за ним двойной картуз*(7). Артиллеристы плотно прибили усиленный заряд банником*(8), потом, следуя указаниям канонира, с помощью железных и деревянных правил*(9) ловко навели пушку и отошли в стороны. Нефедов насыпал на запальное отверстие щепотку пороха, взял в руки пальник и аккуратно раздул тлеющий фитиль: - Орудие к стрельбе готово, Антон Силуянович!
        Кокорин обнажил голову и перекрестился: - Пали, сынок!
        Раздался грохот, пушка подпрыгнула и резво покатилась назад, потом вздрогнула и, удерживаемая прочным брюком*(10), остановилась. Лейтенант Колокольцев увидел, как перед форштевнем шхуны, только что поменявшей галс, взметнулся фонтан воды, поднятый упавшим ядром.
        - Ага! – воскликнул Кокорин: - Они в пределах досягаемости! Поднимите сигналы флажками: «Остановиться!» и «Предлагаю сдаться!»
         Флажки подняли. На единственной мачте парохода они были хорошо видны. Но, казалось, что на шхуне не обратили на это никакого внимания. Парусник продолжал движение.
        - Ах так! – капитан-лейтенант Кокорин поиграл желваками на скулах: - Ну, хорошо же! Угостите их как надо, мичман… Бейте по такелажу! – приказал он.
        - Слушаюсь, Антон Силуянович!.. Но будет ли толк? Вряд ли ядра на таком расстоянии угодят в мачты или реи и пообрывают тали. Ну, наделаем дырок в их парусах, в лучшем случае, но, вряд ли, это серьезно скажется на ходовых качествах судна.
        - Что вы предлагаете? Бить по корпусу? Могут пострадать невинные люди…
        - Нет! Предлагаю пожечь шхуну! Они наверняка потеряют ход, если случится пожар.
        - Как? Каким образом? Прекрасно знаю, что у нас нет зажигательных снарядов.
        - А нам и не нужны брандскугели*(11). Предлагаю использовать каленые ядра, капитан. Старый добрый способ, давно применяемый в морских сражениях. На такой жаре просмоленная пенька и сухая древесина судна вспыхнут, как порох.
        - Хм-м!.. Вот как!.. Интересно! Но у нас нет тигля для отжига ядер…
        - Зато есть топки под паровыми котлами. При таком жаре там любое железо раскалится до вишневого цвета за считанные минуты.  А из дюжины раскаленных снарядов хоть один-то должен же достичь цели?
        Капитан-лейтенант просиял: - Согласен! Действуйте, мичман!.. А пока отжигаются ядра, не теряйте времени - пусть канониры пристреляются по такелажу. Вдруг – да удача? Собьют рей или, паче чаяния, разобьют мачту?..  Иначе…, боюсь, что запросто уйдут от нас пираты на свежем-то ветре, будь он неладен в сей момент!
        - Слушаюсь, господин капитан!

Глава VI

        Как и предполагал мичман Нефедов,  выстрелы восьмифунтовой носовой пушки не причинили серьезного вреда убегающей от «Святого Евстафия» пиратской баркентине. Пока в топках котлов калились ядра, «Золотая лань» сумела даже немного оторваться от  преследовавшего ее парохода, несмотря на то, что шхуна получила несколько попаданий в паруса, а одно из ядер попало по касательной в грот-мачту*(12) и рикошетом снесло лисель-спирты*(13) на фок-мачте с правого борта. Некоторое время суда шли вровень с одной скоростью, но потом расстояние между кораблями стало, хотя и едва заметно, но увеличиваться.
        - Еще несколько минут, и мы их не достанем!..– забеспокоился Нефедов.
        - Митрофанов, где ядра? – крикнул он.
        - Несем, несем, вашбродь! – двое матросов тащили на древке багра нещадно дымящую дубовую бадью, в которой на песчаной подушке перекатывались первые два раскаленных до вишневого цвета ядра.
        - Ну, наконец-то! – облегченно выдохнул Нефедов, и канониры принялись поспешно готовить орудие. Мичман посмотрел на удаляющуюся шхуну, слегка помедлил, потом решительно добавил к двойному заряду еще два мешочка пороха.
        - Разнесет, вашбродь! – испугался один из канониров.
        - Не робей, братец! Наша Авдотья*(14) – баба крепкая, хоть и с норовом!
        После того, как прибили заряд, в ствол орудия затолкали влажный кусок изорванной на тряпки матросской робы, потом канониры с помощью кузнечных клещей и железного правИла вкатили  туда полыхающее жаром ядро.
        - Шевелись, братцы, пока не остыл подарочек!
        Из ствола орудия пошел сизый дым.
        - Давай, давай! – артиллеристы торопливо накатили пушку и, следуя указаниям мичмана Нефедова, поправили наводку.
        - Ну, спаси и сохрани, Господи! – канониры перекрестились.
        - Береги ноги, православные!  - весело крикнул Нефедов и поднес дымящий фитиль к запальному отверстию орудия.
        Громыхнул выстрел. Выпущенное под острым углом к поверхности моря, раскаленное ядро запрыгало по волнам, словно брошенный умелой рукой камешек, оставляя при каждом касании с водой  быстро тающие в воздухе облачка пара.
        - Ловко!.. – проследил полет снаряда комендор. – Кажись, в борт угодило,… Аккурат посередке!.. Как мыслите, вашбродь?
        - Вполне возможно, Митрофанов…
        - Чегой-то не занялось огнецом-то!..
        - Рано еще, дай разгореться…
        - Заряжай, братцы!
        Второе ядро, выпущенное по навесной траектории, легко пробило фальшборт и сразу же вызвало загорание в носовой части шхуны. На полубаке показался легкий белый дымок, но  потом сразу же повалили густые клубы тяжелого дыма, маслянистого и черного от горящей смолы.
        - Есть, вашбродь! Горит посудина!..
        - Вижу, Митрофанов…
        - Добавим…, али как, вашбродь? Еще парочку гостинцев принесли. Дуже горяченькие пирожки-то…
        - Думаю, хватит для них пока.
       - Как прикажете, вашбродь!
        - Боже ты мой, вот так оказия! – мичман осторожно гладил ладонями ствол орудия.
        - Чегой-та, вашбродь?
        - Все!..Отстрелялась наша Авдотья, братцы!. Трещина от середины ствола до самого дульного среза… Жаль!
        - Ить не сгубила нас, Авдотьюшка-то! А ведь могла разнести в порошок! – Митрофанов снял бескозырку, перекрестился, а потом наклонился и с грубоватой нежностью поцеловал горячий пушечный ствол.

        Между тем, пожар на баркентине занимался нешуточный. Сначала задымили кливера*(15), потом вдруг как-то сразу вспыхнул фок*(16), и пламя стремительно побежало вверх, охватив всю фок-мачту*(17). По всей видимости, и в трюме разгорался пожар. Из двух лопнувших иллюминаторов правого борта тоже пошел дым.
        На шхуне пустили в ход сразу три брандспойта. Через некоторое время пиратам все-таки удалось сбить огонь, но вместо парусов на реях фок-мачты уже висели клочья обугленной парусины. Пожар в трюме, видимо, тоже удалось потушить, и вместо дыма из иллюминаторов пошел жидкий и серый от копоти пар. Шхуна потеряла ход.
        - Ну, вот и все! Готовьте шлюпки и стройте абордажную команду, лейтенант. Сейчас подойдем поближе… Ого! Что это там творится у лиходеев, Георгий Васильевич? На  шхуне настоящее столпотворение! Похоже, что народ там отчаянный, все вооружены до зубов. Пожалуй, дело будет намного серьезнее, чем я предполагал.
        На палубе баркентины с груза, стоящего у борта, сорвали парусину, и сразу по несколько человек хлопотали возле непонятных механизмов на больших колесах, освобождая их от креплений.  Вдоль борта, привязанные за руки к натянутым леерам, стояли понурые люди.
        - Интересно, что это за штуки такие у них на колесах, Георгий Васильевич? Никогда раньше не видел ничего подобного! Похоже на молотилки для зерна…
        - По всей видимости, это картечницы Гатлинга, Антон Силуянович! Весьма опасные боевые механизмы!.. Вот что, оказывается, имел в виду под «скорострельными пушками» автор записки из выловленной нами бутылки! До шхуны не более двух кабельтов. Если не накроем их пушечной картечью, пока есть возможность, господин капитан-лейтенант, негодяи из нас сито сделают! Мы как раз на расстоянии картечного выстрела. Прикажите открыть огонь!
        - Стрелять не можем, Георгий Васильевич - вдоль борта привязаны заложники из команды плененного экипажа, как вы и предполагали, голубчик…
        - Тогда протараним неприятеля, Антон Силуянович! Шхуна как раз у нас по курсу…
        - Слишком рискованно, Георгий Васильевич…  От столкновения судов неминуемо сорвет крепления и сдвинутся со своих мест паровые котлы под высоким давлением. Тогда - неизбежен взрыв и последующий пожар… И сами погибнем, и людей погубим ни за грош… 
        Даже невооруженным глазом было прекрасно видно, как пираты разворачивают смертоносные механизмы и наводят их на пароход.
        - Стоп машина! Полный назад! – скомандовал Кокорин. - Очистить палубу! Канонирам у орудий залечь или укрыться от огня! Никому не высовываться!
        Пока лейтенант Колокольцев громко повторял в рупор отдаваемые капитаном  команды, гребные колеса парохода остановились, потом машина дала задний ход. Однако, «Святой Евстафий» некоторое время еще продолжал двигаться вперед по инерции и остановился только в полукабельтове от шхуны.
        Обе картечницы заработали разом, поливая палубу парохода свинцовым дождем. Едва Колокольцев успел повалить капитана, как над ними, по деревянной обшивке капитанской рубки горохом защелкали тяжелые пули. Вслед за непрерывной трескотней гатлингов загремели частые выстрелы пиратских ружей.
        - Вот так фокус!.. Пошли по шерсть, а сами оказались стрижены, как говорится! – сквозь грохот выстрелов почти без всяких эмоций пробубнил в самое ухо капитану Колокольцев, аккуратно прижимая голову Антона Силуяновича к доскам палубы.
        - Вы что себе позволяете, лейтенант! – с негодованием закричал Кокорин, пытаясь освободиться из могучих объятий Колокольцева.
        - Я позволяю…, вернее, не позволяю вам, господин капитан-лейтенант, валяться на палубе с простреленной головой! Лежите тихо и не шевелитесь, пока не отойдем на безопасное расстояние от этих сенокосилок!
        - Подите к дьяволу!.. Карамба!.. Ну, пустите же!.. Да я вас под арест!..
        - С удовольствием, господин капитан-лейтенант, но на тот свет я вас сейчас не пущу… Еще успеете!
        Пароход начал было пятиться назад, но в этот момент его гребные колеса резко сбавили ход, а потом и вовсе остановились. Шум машины смолк. Вскоре и картечницы прекратили обстрел, прозвучало еще несколько ружейных выстрелов и наступила странная тишина.
        - Что за оказия?.. Узнайте, лейтенант, в чем там дело…
        - Слушаюсь!.. Только не поднимайтесь во весь рост, Антон Силуянович, будьте благоразумны!
        - Я не собираюсь ползать на четвереньках или ходить, согнутым в три погибели, перед какой-то швалью! Я офицер русского императорского флота!.. Стыдно, господин лейтенант!
        - Полагаю, что глупо рисковать жизнью ради желания покрасоваться личной отвагой перед шайкой  мерзавцев, господин капитан! Гатлинги выпускают больше двухсот пуль в минуту каждый… Притом, у неприятеля, по всей видимости, еще и дальнобойные английские мушкеты. Судя по плотности беглого огня, таких ружей у злодеев довольно много - вас мигом укокошат! Вы только порадуете разбойников своей безвременной кончиной. Смею напомнить, что вы несете ответственность за тридцать шесть человек экипажа и судно, Антон Силуянович! Кроме того есть еще и довольно многочисленная команда захваченной пиратами шхуны, судя по количеству выставленных вдоль борта пленников. Их не менее двух десятков! Вот за их-то жизни, если им не помочь,  точно нельзя дать ни полушки. Вы сами видите, с какой публикой нам сейчас приходится иметь дело!
        - Пожалуй, вы правы, Георгий Васильевич… Обещаю, не подставляться напрасно… Да ступайте же.., то есть…  э-э-э…  ползите отсюда, мон шер, но постарайтесь и в этом положении выглядеть подобающим морскому офицеру образом!
        - Слушаюсь, господин капитан-лейтенант! Палуба надраена добела стараниями вахтенных, так что можно не опасаться испачкать мундир.
        - Да проваливай же, черт долговязый! – рассердился Кокорин. - И смотри у меня, Колокольцев, сам не попади под пулю, судя по всему, мерзавцы патронов не жалеют! Капитан погрозил улыбающемуся офицеру пальцем, в сердцах выплюнул острую маленькую щепку, отколотую от обшивки пулей в пяти вершках от его головы и случайно попавшую ему в рот. Потом досадливо поморщился.
        Плевать на палубу – плохая примета у моряков.

Глава VII

        Капитан-лейтенант Кокорин распорядился провести совещание за палубными надстройками, где людей не могли достать вражеские пули.
        - Что с машиной? – первым делом спросил он мичмана Новосильцева.
        - Поломка механизма, Антон Силуянович. Возможно, от накипи заклинило впускные клапана. Точнее можно сказать, когда остынут топки и паровой котел. Сейчас определить повреждение, а, тем более, приступить к его исправлению – нет никакой возможности.
        - Сколько потребуется времени для починки?
        - Трудно сказать… Я приказал залить топки водой и выпустить пар из котлов. Но, остывать они будут не менее суток.
         - Поливайте машину забортной водой из брандспойтов. Делайте что угодно, мичман, но чтобы к утру машина  работала, как надо! Иначе… иначе… нам всем каюк!
        - Слушаюсь! Сделаем все возможное, Антон Силуянович!
        - И все невозможное тоже постарайтесь сделать, мичман! Немедленно отправляйтесь в трюм и умрите на работе, но к утру исправьте машину!
        - Слушаюсь! – Новосильцев четким движением поднес руку к виску, подошел к рубке и осторожно выглянул из-за угла.
        - В полный рост не ходить, мичман! – крикнул ему Кокорин. – Передвигайтесь ползком или на четвереньках! Вспомните счастливые дни первого года жизни, когда вы еще не умели ходить, но и этим способом передвижения радовали маменьку!
        - Слушаюсь! – козырнул Новосильцев, улыбнулся и, слегка пригнувшись, стремглав припустился по палубе. Неприятельские стрелки даже не успели среагировать на его стремительное передвижение. Несколько запоздалых ружейных выстрелов хлопнули в тот момент, когда Новосильцев уже нырнул в люк
        - Вот я тебя, постреленок, черт резвоногий! Кокорин погрозил кулаком вслед убежавшему мичману, потом довольно прищурился, разгладил усы и обратился к Колокольцеву:
        - Что команда, лейтенант? Раненые и убитые есть?
        - Бог миловал, Антон Силуянович, Все целы.
        - Ну, слава Богу!
        Капитан-лейтенант оглядел стоящих перед ним подчиненных.
        - Не буду скрывать – наше положение весьма сложное на сей момент… Определимся с диспозицией, господа офицеры… Неприятель, как можно видеть – числом около пятидесяти головорезов, находится от нас менее, чем в сорока саженях. Простреливает все  наше пространство из картечниц и ружей, головы не дает поднять. Хорошо еще, что палуба захваченного пиратами судна расположена примерно на два аршина*(17) ниже нашей, а дубовый фальшборт успешно выдерживает свинцовый град, которым нас осыпает эта шайка…
        Пикантность момента в том, что и мы, и наш противник лишены возможности передвигаться и маневрировать. Пожар лишил шхуну почти всех парусов, а у нас, правда, паруса есть, но ветер стих и опять наступил полный штиль. Так что ни они, ни мы пока не в состоянии произвести какие-либо решительные действия. Пустить шхуну ко дну было бы самым правильным, но у пиратов многочисленные заложники – стрелять не можем! С другой стороны, злодеи тоже в ловушке – штиль, и поставить новые паруса мы им не дадим!
        Наша задача продержаться до починки машины. Отойдем на расстояние, где неприятель будет лишен преимущества в стрелковом оружии, и орудийным огнем снесем все мачты на шхуне. Пиратам ничего не останется, как сдаться.
        А пока, лейтенант, расположите стрелков среди палубных надстроек. Пусть сбивают всех, кто вздумает взобраться на мачты, в первую очередь тех, кто будет с ружьями.   
        Желательно держать на прицеле расчеты картечниц и не давать пиратам вести огонь по нашему пароходу.
        Вы, лейтенант, как я припоминаю, увлекаетесь точной стрельбой из ружей с винтовальной нарезкой ствола по малоразмерной цели? Прослышан о ваших впечатляющих успехах на этом поприще. У метких американских охотников это мастерство называется «стрельбой по бекасам»?
        - Так точно, господин капитан-лейтенант! Подобное искусство называется «sniping», а особенно меткие стрелки из специального отряда некого янки Хайрема Бердана – офицера федеральной армии США, прозываются «sniper», то есть «бекасник». Насколько я знаю, среди наших матросов есть, стрелки, не хуже американских.
        - В таком случае, на сравнительно небольшом расстоянии, что разделяет суда, перебить расчеты неприятельских картечниц ваши молодцы вполне смогут. Что скажете, Георгий Васильевич?
        - Вынужден вас огорчить, Антон Силуянович! Вы забываете, что на вооружении экипажа «Святого Евстафия» состоят давно устаревшие гладкоствольные ружья-переделки*(19)  Дальность их прицельного выстрела по ростовой мишени не превышает и сотни шагов.. Есть всего один дальнобойный литтихский штуцер, семилинейных же штуцеров Гартунга, прилично стреляющих на расстояние свыше шестисот шагов – в экипаже только  два. Ну, и лично у меня есть прекрасная винтовка Шарпса и к ней две дюжины готовых патронов. Вот из нее я запросто могу разбить молочную кринку на ста шагах-то! Итого четыре винтовки против четырех картечниц Гатлинга и нескольких десятков нарезных английских мушкетов. Правда, кроме того, у наших офицеров есть еще револьверы, но, сами понимаете, что они совершенно бесполезны в этой ситуации.
        Ремонтников, починяющих такелаж, мы, конечно, пострелять можем, но, сдается мне, что пираты сами не полезут на мачты, а заставят заниматься работами кого-нибудь из заложников.
        - Понятно! – Кокорин досадливо крякнул в кулак: - У кого-нибудь есть предложения?
        - Есть, господин капитан! – тут же откликнулся мичман Нефедов. – Осмелюсь доложить, корпус парохода стоит примерно под углом сорок пять градусов и довольно близко к корпусу шхуны. С такого расстояния мы запросто можем разбить пиратам такелаж до непригодного состояния.
        - Как? Каким образом, мичман? Канонирам обслуживать под огнем неприятеля обе карронады*(20)  правого борта совершенно невозможно-с.
        - В тропиках темнеет рано. Скоро наступит ночь…
        - Понимаю ваш замысел, Олег Владимирович – зарядить орудия под покровом ночи. Увы – слишком рискованно! Картечницы пиратов наведены и, я уверен, будут стрелять на любой шорох с нашей стороны, а уж шум-то при обслуживании карронад, будет, несомненно, весьма изрядный. На таком расстоянии даже вслепую промахнуться неприятелю будет трудно…
        - Не совсем так, Антон Силуянович. ПрикажИте плотникам к утру построить баррикаду вдоль правого борта, благо строевого леса у нас достаточно. Для этой цели можно использовать еще и приготовленные для котлов дрова, а также уголь в мешках и корзинах. Напротив карронад в баррикаде оставим проемы, достаточные, чтобы прошло орудие. Будем их втягивать талями внутрь через проемы. Проходы потом закроем толстыми щитами из дубовых досок, не пробиваемых пулями. Пушки зарядим обрывками якорных цепей – по сажени каждый. Конечно, лучше бы использовать старые добрые сцепленные ядра, но для их изготовления требуется время. Сойдет и так! После того, как  вставим фитиль в запальное отверстие, подпалим, потом отодвинем щит и подождем, пока фитиль догорит до пороховой затравки. На таком расстоянии карронады и наводить особенно не нужно – цепи при выстреле обязательно порвут и поломают реи и снасти, а, вполне вероятно, повредят и мачты.
        - Дельно, мичман! Мы так и сделаем, пожалуй… Только сейчас работать на палубе опасно, дождемся темноты. Ночь в тропиках наступает рано.
       
Глава VIII

           Между тем, передвигаться по палубе парохода приходилось с большим риском. Вооруженные новенькими английскими винтовками Спрингфилда пираты, хотя и оказались посредственными стрелками, но частая стрельба из ружей и картечиц по пароходу сама по себе была чрезвычайно опасна, так как  даже случайные пули, в изобилии летевшие из многочисленных стволов, могли нанести экипажу «Святого Евстафия» непоправимый вред.
        Поначалу стрелять в ответ русские матросы остерегались, так как запросто можно было попасть в заложников, привязанных к леерам, протянутым вдоль левого борта шхуны, но потом, когда неприятельскими пулями с головы мичмана Нефедова сорвало форменную фуражку, а одному из матросов оцарапало щеку, у капитан-лейтенанта Кокорина лопнуло терпение.
        - Лейтенант, похоже, что пираты совсем обнаглели и потеряли осторожность! Немедленно раздайте штуцера лучшим стрелкам и начните охоту за злодеями, чтобы и они не разгуливали там, словно щеголи с дамами по Невскому. Не одним же нам ползать червяками по палубе!
        - Слушаюсь, господин капитан! А можно и мне попугать неприятеля своим Шарпсом?
        - Хотите пострелять в людей, мон шер?
        - Тот, кто противостоит нам, палит в нас из-за спин заложников, Антон Силуянович. Они уже умертвили одного человека, и, как я думаю, не остановятся перед тем, чтобы убить остальных. Во всяком случае, пираты - это не те люди, о смерти которых принято сожалеть!
        - Правда ваша, лейтенант! Задайте им жару – это действительно не люди!

        Между тем, пираты добрались до винных запасов, хранившихся в трюме, и вскоре на шхуне уже было полно пьяных, вовсю горланивших песни.  Как всегда, при неумеренном винопитии, неизбежно возникла  пьяная свара и две группы пиратов, не поделившие что-то, подрались. Кулаками не ограничились, дошли до ножей, затем пустили в ход ружья. В спонтанной перестрелке погибло несколько человек. Всех убитых выбросили за борт. Видевшие это матросы сказали, что со шхуны скинули в воду не менее девяти мертвецов.
        Колокольцев оказался прав, потом пираты стали демонстративно резать заложников. Одного из убийц, плясавшего на палубе с отрезанной головой в руке, лейтенант Колокольцев уложил метким выстрелом прямо в лоб, второго, размахивающего топором над связанным по рукам и ногам пленником, подстрелил канонир Митрофанов, а третьего, пытавшегося было развернуть картечницу, сразил мичман Нефедов.
        Правда, и дикие расправы над пленниками вскоре прекратились. Вероятно, кто-то из главарей сообразил, что преждевременное уничтожение заложников лишает их последнего козыря. Порядок на шхуне был восстановлен довольно жестоко, но быстро, как это принято в преступной среде. После того, как океан принял в свои волны трупы нескольких особенно буйных злодеев, впавших в шальной азарт и не желающих подчиняться воле главарей, среди пиратов восстановилось некое подобие дисциплины.
        Когда после коротких сумерек над безбрежными водными просторами опустилась непроглядная ночь, со шхуны все еще продолжали постреливать наугад в сторону парохода, хотя стрелявшие, скорее всего, понимали всю бесполезность этого занятия в кромешной тьме.
        А на «Святом Евстафии», несмотря на периодические обстрелы, вовсю закипела работа. Вгрызаясь в сухое дерево, звенели топоры и пилы, раздавался стук молотков, вгоняющих кованные гвозди в дубовые доски, и слышался непрестанный топот грубых башмаков на палубе. Корабельные плотники строили баррикаду из деловой корабельной древесины и леса, запасенного на случай ремонта корпуса и такелажа. Матросы же из предназначенного для топки паровых котлов дров и угля в корзинах, старательно выкладывали основательный вал вдоль правого борта, высотой в полный человеческий рост.
        Ремонт паровой машины быстро продвигался. Повреждение механизма оказалось, хотя и трудоемким, но не очень сложным. Тем не менее, оно требовало некоторого времени для исправления.
        В час ночи офицеры собрались в кают-компании на совещание.
        Капитан-лейтенант Кокорин внимательно выслушал доклады о проведении ремонтных работ в машинном отсеке и о ходе строительтва защитного вала на палубе.
        - Все это хорошо, господа офицеры! Люди усердно трудятся и, как я предполагаю, где-то через час-полтора, можно будет снова разводить пары. Часа через два будет сооружена баррикада, и, если зайти с кормы «Золотой лани», то артиллерийский огонь непременно разобьет такелаж шхуны... То есть результат будет именно тот, что и был предусмотрен нашим планом... Но... Но после того, что нам с вами довелось увидеть... увидеть то, что творилось на шхуне... у меня нет уверенности в благополучном исходе этой истории для несчастных пленников.
        Нет никаких гарантий, что резня не повторится. Боюсь, что мерзавцы уничтожат заложников, как только поймут, что они проиграли...  Пираты убьют их в любом случае. Дело в том, что английские законы чрезвычайно суровы к «джентльменам удачи», их приговорят к смерти и повесят, если даже они пощадят оставшихся пленников и сдадутся нам. Таким образом, терять им абсолютно нечего, и договориться с негодяями не получится... Их можно и нужно только уничтожить!.. Хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу...
       - Полностью с вами согласен, Антон Силуянович! На шхуне у пиратов - повальное пьянство. Думаю, что как раз сейчас наступает благоприятный момент для нанесения решающего удара по неприятелю. «Золотую лань»  нужно взять на абордаж! Причем, немедленно! Мы возьмем злодеев, нужно только застать их врасплох!
        - Действительно, Георгий Васильевич, сейчас самое время - ночью обеспечить скрытность маневра не так сложно... И пьянство неприятеля нам только на руку... Поддерживаю ваше намерение, вот только... Морская вода в тропических широтах имеет странное свойство светиться от механического возмущения, когда в ней что-то движется. За шлюпками или пловцами обязательно будет виден яркий светящийся след изумительной красоты. Операция может сорваться, если противник заметит этот волшебный эффект.
        - Полагаю, что внимание противника отвлекает шум, производимый ремонтниками и плотниками на палубе парохода, а также довольно шумно себя ведут и сами пираты. Но риск, и довольно большой, безусловно, есть, если кто-то заметит свечение движущихся предметов в воде.
        Мичман Нефедов поднял руку, привлекая внимание, и предложил: - Можно постараться тихо спустить шлюпки с дальнего от противника борта, прикрываясь корпусом парохода, уйти в море подальше и уже там, где не будеть нас видеть глаз неприятеля, пройти кружным путем и подойти к шхуне с другой стороны. Зайдем с кормы, где не стоят картечницы. А там уже постараемся забросить кошки. Желательно, чтобы первыми были самые ловкие охотники. Они скрытно поднимутся на шхуну, сбросят заранее припасенные веревочные трапы, а по ним уже заберется и остальная команда... А потом ударим в штыки! Отличить связанных заложников от пиратов будет несложно даже в потьмах. Очистим палубу, а потом выкурим тех, кто спрячется в трюме.
        - Ну, что же! Давайте обсудим этот план, господа офицеры. Полагаю, он наиболее  подходящий на данный момент. У заложников будет хоть какой-то шанс выжить... Мне, по крайней мере, нравится!

Глава IХ
       
         - Давайте подведем итоги, господа офицеры - на все про все у нас с вами около трех часов, так как рассвет в здешних широтах наступает примерно в шесть. Действовать нужно быстро и решительно!
        Итак, абордажная команда под началом лейтенанта Колокольцева в количестве двадцати двух нижних чинов и двух унтер-офицеров садится в шлюпку левого борта и, прикрываясь корпусом парохода, уходит курсом на юго-восток Примерно через милю шлюпка в обход, кружным путем возвращается к пиратской шхуне с другой стороны, то есть - уже с севера. Нужно постараться совершить этот маневр скрытно. Весь наш расчет на внезапность. Если команду обнаружат раньше времени, то последствия могут быть, без всякого сомнения, катастрофическими и для всех нас и (я в этом не сомневаюсь, господа офицеры!) для плененного пиратами экипажа захваченной ими шхуны.
        Нижним чинам раздать по двадцать патронов, но на шхуне желательно действовать холодным оружием и не подымать лишнего шума, чтобы не разбудить злодеев, спящих пьяным сном на палубе и в трюме. Любые попытки сопротивления пресекать самым решительным и беспощадным образом. На карту, так сказать, поставлено все, миндальничать - не имеем права! Но стрелять разрешаю только в безвыходной ситуации, если ничего другого не остается.
        Люди, остающиеся на пароходе, продолжают работу. Желательно производить при сем изрядный шум, дабы обеспечить скрытность десанта.
        Есть ли вопросы, господа офицеры?
        Капитан-лейтенант оглядел присутствующих.
        - Ну, что же!.. Если вопросов нет,  то по местам, господа офицеры! Надеюсь, что вскоре мы покончим с пиратами.
       
        Подготовка к десанту прошла деловито и спокойно. Матросы почти беззвучно спустили шлюпку на смазанных салом блоках и тихо ушли во мрак на обмотанных тряпками веслах. Только светящийся голубоватым огнем кильватерный след еще несколько минут предательски показывал направление, в котором двигалась полная вооруженных людей шлюпка.
       На пароходе «Святой Евстафий», после того, как ушел десант, остался капитан Кокорин, мичман Нефедов, мичман Новосильцев, боцман, два трюмных машиниста, старший матрос-артиллерист Митрофанов, а с ними всего пять нижних чинов.
        - Как порядок с трапами справишь, Никаноров, оставишь их у борта, а сам стой на часах  здесь, - напутствовал палубного матроса у трапов корабельный  боцман Аникеев. – Да гляди в оба! Не ровен час, незваные гости  с этой стороны вплавь пожалуют! Коли заберутся на борт злодеи – не миновать беды! Нас же тут пятеро всего, вместе с тобой на палубе, остальные машину чинют…
        Боцман, было, повернулся, чтобы уйти, но потом в нерешительности остановился: - Чтой-то неспокойно мне, Никаноров… Ружжо-то заряжено ль у тя?
        - Так точна! И капсель сряжен, не сумлевайтеся!
        - Ну, смотри у меня, салага!.. Да вот что еще!..  В рост здесь не ходи – как баррикад построили, пароход крен дал на правый борт, сюды пули могут залетать, постреливают вражины…
        - Слушаюсь!
        - То-то, Никаноров! Ну, бди!
        Боцман ушел, а матрос смотал один веревочный трап, сложил его на палубе и принялся втягивать второй. В этот момент случайная пуля, выпущенная наобум со шхуны, попала ему прямо в голову. Перевалившись через фальшборт, убитый Никаноров упал в воду. Вслед за ним, постукивая деревянными ступеньками, свалился и размотавшийся веревочный трап. 
         
Глава Х

        Не зря опасался боцман, что через левый борт на пароход могут проникнуть злоумышленники. От главаря пиратов не укрылось отсутствие большинства экипажа на судне, так как интенсивность шума от производимых командой «Святого Евстафия» работ, заметно снизилось.
        Фрелерик Осборн терялся в догадках в поисках объяснения снижения деловой активности на русском судне и, наконец, опасаясь неожиданностей со стороны русских моряков,  решил выяснить, в чем там дело.      
- Циклопа ко мне! – приказал он.
        Угрюмый одноглазый громила – Джулиан Кеннет, по кличке Циклоп, осужденный в свое время на смерть за убийство женщины и маленького ребенка, и которого он когда-то спас от виселицы,  был одним из самых преданных Осборну людей.
        - Вот что, Джулиан\... – в раздумье сказал он.
        - Я слушаю, сэр!
        - Говорят, что ты хорошо плаваешь… Правда ли это?
        - Плаваю, как рыба, мистер Осборн, так как вырос на берегу залива.  У себя в деревне считался лучшим пловцом. 
        - До русского парохода чуть более двухсот футов… Ты способен осилить это расстояние, Джулиан?
        - Смешно даже спрашивать, сэр! Я могу две трети этой дистанции просто проплыть под водой.
        - Отлично!.. Тогда попробуй вплавь добраться до русских… И постарайся сделать это незаметно. Я думаю, в такой темноте сделать это будет не так трудно.
        - Раз плюнуть, сэр!
        Сэр Осборн поморщился: - Подбирай выражения, плебей, когда разговариваешь с человеком благородного сословия, не то я отрежу тебе твой поганый язык!
        - Простите, сэр!
        - Когда доберешься до парохода, постарайся разузнать, что там происходит. Меня тревожит относительное спокойствие у русских. Не слышно топота башмаков, голосов… Судя по доносящимся оттуда звукам,  там в ходу только пара-тройка инструментов, то есть - работает всего несколько человек.  А где остальные?
        - Вас понял, сэр!
        - Всегда восхищался твоей необыкновенной ловкостью, Джулиан! Было бы неплохо забраться к русским на борт, если представится возможность…
        -  Я постараюсь, сэр!
        - Ну, старайся, Джулиан! Если твоя миссия будет удачной, я награжу тебя по-королевски, ты меня знаешь! Действуй, Циклоп!
        - Рад исполнить вашу волю, сэр!
        - Теперь ступай!
        Когда Кеннет ушел, сэр Осборн усмехнулся: - Надо же, какой примитивный скот… настоящее животное!
        Он поморщился, разгоняя рукой тяжелое амбре из запахов густого перегара, дешевого табака и давно немытого тела, оставшееся после посещения его каюты Циклопом, достал из шкафчика флакончик с французскими духами, нанес несколько капель себе за уши и посмотрелся в маленькое зеркальце на пудренице.
         - Преображение Господне!.. С кем вам приходится иметь дело, дорогой Фредерик! – вздохнул он. - Однако, «лучше быть первым в галльской деревне, чем последним - в Риме»*(21)! – с чувством сказал сэр Осбор, понюхал пробку и, закрыв флакон, аккуратно поставил духи на место.
       
        Кеннет разделся донага, взял в зубы тяжелый нож и тихо скользнул в воду с правого борта шхуны. Он обогнул корпус судна и за кормой провентилировал легкие, несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув. Потом нырнул. Его крепкое тело, окутанное голубоватым ореолом из светящихся морских организмов, словно огромная рыба, за полторы минуты преодолело расстояние между шхуной и русским пароходом. Никем не замеченный, он достиг корпуса «Святого Евстафия» и очень тихо, стараясь не издать ни малейшего шума, поплыл вдоль него. Ему показалось, что с противоположного борта доносится приглушенный плеск весел.
        Обогнув корму, он обнаружил спущенный с борта трап и, выждав некоторое время, рискнул подняться по нему на борт «Святого Евстафия».
        К удивлению пирата, пароход оказался почти пуст. Только у правого борта у баррикады заканчивали работу двое плотников, боцман Аникеев и помогавший им старший матрос Митрофанов.
        Радуясь неожиданной удаче, Кеннет спустился по веревочному трапу в воду и так же благополучно добрался до шхуны.

        - Ты уверен, Джулиан, что бОльшая часть русского экипажа покинула судно? – с сомнением спросил Осборн.
        - Совершенно уверен, сэр! Мне показалось, что я слышал плеск весел…
        - Тебе показалось или ты действительно слышал это?
        - Да, сэр!
        - Хм-м!.. Ты пожалеешь, что родился на свет, если соврал, Циклоп!
        - Могу поклясться, сэр!
        - Хорошо! Ступай и позови ко мне Боуди и Хоукинса.
        - Слушаюсь, сэр!.. Только…
        - Что еще, болван?
        - Том Хоукинс сильно пьян, сэр! Он валяется на баке совершенно без чувств…
        - Черт!.. Тогда Говарда!
        - Боюсь, что и  он тоже…
        - Дьявольщина, черт знает что! Утром я наведу здесь порядок и прикажу выкинуть за борт тех, кто не сможет стоять на ногах!.. Мерзавцы!
        Взбешенный Осборн сверкнул на Циклопа глазами сумасшедшего: - Ты еще здесь, скотина?!
        И схватился за револьвер: - Пошел вон, идиот! Быстро!
        Кеннет счел за благо немедленно удалиться из каюты Осборна. Так быстро он еще никогда не бегал.
       
        Пираты повторили маневр русских моряков – пустились в обход парохода, но гораздо менее кружным путем. На двух шлюпках  они подошли к "Святому Евстафию" со стороны кормы, по веревочным трапам поднялись на борт и застали русских врасплох. Плотников убили сразу, а боцмана и канонира сначала оглушили ударами прикладов и зверски избили – потом крепко связали и оставили на палубе.
        Капитана и мичмана Нефедова захватить не удалось. Когда пираты ворвались в капитанскую рубку, офицеры пустили в ход револьверы, застрелили одного и ранили двоих нападавших, а потом заперлись изнутри.
        Открытый люк в машинное отделение пиратам удалось захлопнуть раньше, чем работавшая в трюме команда узнала о вражеском нападении. Крышку люка завалили  дровами и заставили корзинами с углем. Мичман Новосильцев, четверо матросов и машинный мастер оказались запертыми в трюме.
        Через четверть часа по палубе парохода уже расхаживали почти два десятка большей частью пьяных пиратов. Таким образом, строевой военный пароход балтийского императорского флота под названием «Святой Евстафий», благодаря простой случайности, внезапно оказался захвачен джентльменами удачи.
        Однако, повторный штурм рубки, на добрых полторы сажени возвышающейся над палубой, сразу же провалился. Ее бронированную дверь не брали даже тяжелые пули мощных английских винтовок Энфильда. А ураганный ружейный огонь по капитанской рубке, обшитой толстыми досками из мореного дуба, оказался неэффективен.
        Вскоре офицеров окликнули с палубы: -Don’t shoot, gentlemen! Do you understand English speech?*(22)..
        - What do you  wаnt?*(23) -  в свою очередь крикнули из рубки.
        - Let’s discuss the situation! I have taken the ship, and your situation is hopeless, Russian gentlemen! I offer you to surrender, otherwise!..*(24).
        - Go to hell, bastard!*(25)
        -  Фу, как грубо! Сразу видно человека низкого происхождения... Полагаю, вы не представляете, с кем имеете дело...*(26)
        - Напротив, прекрасно знаем, что имеем дело с негодяем, известным у себя на родине в Англии как граф Осборн!
        - Вау, вот как! Не ожидал, что вы так осведомлены! Правда, я не граф Осборн, а виконт Осборн, точнее, я – герцог Линдс по праву наследования. В ряд многочисленных титулов герцогства Линдс входят еще и титулы маркиза Кермартен, барона Геделин, виконта Осборн и, конечно же, графа Дарнли...
        Прошу прощения, а с кем имею дело я?
        - Я - капитан-лейтенент российского военного флота Кокорин. Простой русский дворянин. Потомственное дворянство пожаловано моему предку-простолюдину Ивану Кокорину Петром Великим за доблесть, проявленную урядником* Кокориным в сражении при Гангуте.
        - О, в таком случае, вам, капитан, должно быть лестно предложение английского аристократа вступить в переговоры.
        - Не вижу смысла договариваться о чем-то с предводителем шайки бандитов.
        - Пиратов, мистер Кокорин, пиратов!.. Или, если это вам больше понравится,  флибустьеров, буканьеров... Предводитель корсаров, как мне кажется, звучит более благозвучно и романтично...
        - Зато «бандит» - наиболее точно.
        - У нас в Англии, мистер Кокорин, каперство считается вполне приличным занятием для джентльмена. Пиратами были и сэр Френсис Дрейк, и сэр Генри Морган. Да и у вас в России, насколько я знаю, разбойник Разин считается народным героем...
        В рубке потеряли терпение: - Чего тебе надобно, сукин ты сын?!
        Англичанин усмехнулся: - Вы напрасно стараетесь меня оскорбить, капитан Кокорин. Человек низкого происхождения не может задеть самолюбие джентльмена обидными словами – слишком велика разница между английским аристократом и захудалым русским дворянином, предки которого были неграмотными мужиками еще  полтора столетия назад. 
        - Мои предки-земледельцы и ремесленники были порядочными людьми, прежде всего, хотя и, как ты изволил выразиться – совсем не знали грамоты, но они, по крайней мере, не грабили и не убивали, как некоторые мерзавцы, хвастающие своей родословной!
        - Спуститесь на палубу, капитан! Поговорим как джентльмены - лицом к лицу. Нельзя же вести переговоры, надрывая голосовые связки! Это же просто неприлично!
        - Мы не собираемся вести переговоры с бандитами, а с тобой, чванливый английский ублюдок, тем более!
        - Ну, хорошо! Ответьте мне только на один вопрос и я уйду, а мои ребята выломают дверь и выпустят вам кишки, раз вам так хочется!
       - Милости просим, пусть попробуют зайти! У нас тут два револьвера, а еще два ружья  твоих незадачливых коллег по разбойному ремеслу. И должен признаться - мы умеем пользоваться оружием!..  Кстати, забери своего дохлого клеврета. Он уже оставил нам две дюжины зарядов к ружьям, нам пока хватит!
        Вслед за этими словами из разбитого пулями обзорного окна рубки головой вперед выкинули тело убитого пирата.
        - Зато удача на моей стороне!  Вы хоть понимаете это?
        - Временная неудача лучше, чем временная удача!
        -  Должен признаться, вы – редкие идиоты, которых провели, как последних болванов!
        - Тут ты прав, мерзавец! Это моя вина...
        - Только один вопрос!
        - Черт с тобой!.. Только и мне хочется тебя спросить кой о чем...
        - Спрашивайте! У меня секретов нет ни от кого!
        - За что тебя приговорили к повешению в Англии, э-э-э... виконт Осборн?
        - О-о-о!.. Так вы и это знаете?.. Надо сказать, что это - очень веселая история! С удовольствием расскажу... Однажды, я как-то совсем невинно передернул в карты за зеленым сукном... Сами понимаете, что причиной этого была совсем не алчность, а мой неуемный характер и страсть к сильным ощущениям... ну и лишняя кружка крепкого пунша, пожалуй... Ставка-то была совсем смехотворная!  Партнеры по картам не нашли ничего лучшего, как уличить меня в шулерстве. А один из них... Совершеннейшее ничтожество, между прочим...  некий мистер Невилл... титул баронета ему купил его папаша - удачливый торговец овечьей шерстью... Так вот... Этот  вульгарный parvenu влепил мне пощечину! Можете себе представить?!
        - Очень даже могу!.. И, кстати, весьма одобряю! Хотя, будь я на его месте - сразу же хватил бы тебя шандалом по башке!
        - Не сомневаюсь, что так и поступил бы примитивный русский варвар!
        - Ну, а ты? Вызвал баронета на дуэль и убил на поединке?
        - Нет, я не стал разводить церемонии. У меня был с собой маленький стилет, спрятанный в жилете, и я всадил его в живот дураку, а потом заколол и его двух нервных приятелей... Естественно, потом пришлось уносить ноги, и я навсегда оставил берега туманного Альбиона...
        - Веселенькие же развлечения у английских аристократов!
        - Да, забавная история, не правда ли?.. Так можно ли мне спросить в свою очередь?
        - Ну, спрашивай, герцог чертов!
        - Где ваш экипаж, мистер Кокорин?
        - Какой такой экипаж? Все мои люди на борту!
        - Не стройте из себя дурака, капитан-лейтенант, в трюме только несколько человек из машинной команды и на палубе было четверо.
        - Разве на палубе четверо?
        - Четверо!
        - Это все, что есть!
        - Не хватает, по крайней мере, два десятка человек для нормального управления судном. Где остальные?
        - А хрен его знает! Наверное, разбежались, пока мы пили здесь чай с ромом. Видишь ли, у меня очень скверный характер, команда меня ненавидит и регулярно делает попытки сбежать при каждом удобном случае... Хотя, вполне возможно, отправились порыбачить или захотели искупаться... Жара же, сам видишь!
        - Ну, все, капитан Кокорин!
        - Что «все», мистер Осборн?
        - Мое терпение лопнуло!
        - Разве?
        - Вы сами выбрали свою судьбу!
        - Это верно! Судьбу человек выбирает сам! Я вот выбрал служение царю и Отечеству, ты – Маммоне*(27) и Люциферу*(28)...
        - Сейчас мои молодцы выбьют дверь, и я гарантирую, что быстро вы не умрете. Я лично прослежу, чтобы вы испытали такие муки, какие не ждут грешников даже в аду!
        - Потерпим!
        - Ну-ну!
        - Пусть твои висельники приступают к штурму, и, со своей стороны, гарантирую, что, по крайней мере, дюжину твоих головорезов мы заберем с собой, а, может быть, и больше, если повезет! У нас руки чешутся, командуй скорее, мерзавец!

Глава ХI

         Виконт Осборн расхаживал по палубе в отвратительном настроении. Никто не смел с ним разговаривать столь грубо. Даже его родной отец 7-й герцог Линдс, глубоко презиравший родного сына за разнузданные кутежи, пьяные драки и другие фривольные деяния, весьма далекие от норм поведения представителей благородного сословия, не позволял себе подобного тона. Он весь дрожал от возмущения и едва сдерживаемой ярости.
        - Боуди ко мне!
        Профессиональный преступник, грабитель и убийца - Джеймс Боуди, проведший на австралийской каторге не один десяток лет, подбежал к Осборну и вытянулся перед ним, словно замордованный новобранец: - Я здесь, сэр!
        - В пароходной рубке – два русских офицера, как ты видишь… Эти сумасшедшие хорошо вооружены, они уже ухлопали Мопса, подстрелили Сковородку и Ржавого Кеннета... Достань их мне, Джеймс!
        - Нет проблем, сэр! Сейчас мы  закинем в рубку горящую бутылку со спермацетом*(29)  или оливковым маслом. Сами вылезут, сэр!
        - Дурак! Будет пожар, и все сгорит, а мне нужен этот пароход! К тому же, они мне нужны живыми! Живыми, черт возьми!..
        Достань их, чего бы это ни стоило!  И тогда... тогда я лично вытяну из них все жилы клещами для гвоздей, клянусь святым Патриком!
        - Будет исполнено, сэр!
        - Как ты собираешься сделать это, Боуди?
         - Очень просто! Мы вынесем стальную дверь рубки с помощью носовой корабельной пушки, сэр! Орудие нужно лишь развернуть в другую сторону и нацелить.
        - Хм-м!.. А это мысль!.. Только канонир Мюррей – единственный, кто хорошо разбирается у нас в артиллерии, пьян, как скунс! Мы не можем ждать, когда он протрезвеет!
         - Пустяковая проблема, сэр! Найдем кого-нибудь из команды парохода. Тут есть один русский матрос, судя по нашивкам на робе, он как раз - комендор. И поверьте мне, когда человеку приставляют нож горлу – он будет стрелять даже в собственного папашу, как пить дать!
        - Ну, что же! Давай его сюда! Попросим оказать нам любезность…
        Двух избитых до полусмерти русских моряков притащили на бак.
        - Который из них? – спросил Осборн.
        - Кажется, вот этот!
        - Кто-нибудь может объяснить русскому, что от него требуется? Кто знает этот варварский язык? 
        Один из пиратов, служивший когда-то на торговом корабле с разношерстным экипажем и знавший несколько русских слов, попытался объяснить Митрофанову с помощью пальцев, а так же весьма скромного лексикона, зверских гримас и громких звуков, что артиллерист должен сделать для того, чтобы заслужить милость пиратов Наконец, боцман Аникеев догадался, что канониру предлагают выстрелить в дверь рубки из носового орудия, а взамен обещают оставить его живым.
        - Подмогни злодеям, Никита! – попросил боцман. Митрофанов внимательно посмотрел Аникееву в глаза и едва улыбнулся разбитыми губами. Моряки сразу поняли друг друга.
        - Не премину, Федот Лексееич, коли ты мне пособишь!
        - Да с превеликим удовольствием!
        После недолгих препирательств Митрофанов договорился с пиратами, что готовить орудие к стрельбе ему будет помогать боцман Аникеев с условием, что и ему сохранят жизнь тоже.
        Митрофанова и Аникеева освободили от пут, и они приступили к обслуживанию корабельной пушки.
        В тусклом свете боевого фонаря, под стеклянным колпаком которого горел фитиль с льняным маслом, боцман подавал из стоящего на палубе кокора*(30) пороховые заряды в бумажной обертке, а Митрофанов быстро заталкивал их в свол. После четвертой пачки Аникеев спросил: - Будя, али еще?
        - Давай картузы...
        Добавили еще несколько мешочков с порохом. Плотно прибили заряд, вставили деревянные пробки и пыжи. Затем вложили в ствол вязанную картечь*(31) и вкатили три ядра. Потом  боцман, улучив момент, всыпал туда же две добрых пригоршни крупного песка из пожарного ящика, стоящего рядом с орудием. Следом забил кусок войлока.
        - Добре ли, Никита?
        - В самый раз, Федот Лексееич, ты прирожденный пушкарь... последний кавалер у моей Авдотьи!
        - Дык я завсегда был охочим до баб, Митрофанов. Ох, и накладут мне черти на орехи за таки ужимки!..
        - Не боись, Лексееич, грехи снимутся, коль отправим к нечистым с десяток лиходеев и ихнего атамана лощеного...
        Потом моряки сноровисто сняли брюк и отцепили накаточные тали. С помощью нескольких пиратов пушку подкатили к трапу, вынули клин вертикальной наводки, опустили казенник и направили ствол прямо в тяжелую дверь рубки. Митрофанов подложил клинья под колеса лафета и аккуратно насыпал порох на затравочную полку орудия. Потом отступил на шаг, повернулся к Осборну и поднес руку к бескозырке: - Орудие снаряжено, вашесковродь*(32)! Прикажете палить?
        - Что он говорит? – спросил Осборн переводчика..
        - Русский моряк докладывает, что пушка готова к выстрелу, ваша светлость! Он, вероятно, просит разрешения открыть огонь!
        Предводитель пиратов усмехнулся: - Charity begins at hove!*(33)
        И  махнул рукой: - Fire!*(34)
       Капитан Кокорин слышал, как гремят колеса орудия, передвигаемого по палубе, потом узнал голос канонира и крикнул из рубки: - Это ты, Митрофанов?
        - Я, вашбродь!
        - Ты один?
        - Нет, вашбродь, Федот Лексееич – боцман наш со мной.
        - Что вы, мать вашу, собираетесь делать?
        - Стрелить с Авдотьи!..
        - Куда?
        - Дык вам, вашбродь, в дверку как раз наладили!
        - Чего ты мелешь?.. Орудие же…
        - Справна пушка, вашбродь! Аккурат для энтого дела и сгодится!..
        - Не смей, Митрофанов! Слышишь, не смей!
        - Извиняйте, вашбродь! Еще как смею!
        - Не смей! Отчаянная твоя голова!..

        Сэр Осборн, с настороженным любопытством прислушивающийся к разговору канонира с капитаном, спросил переводчика: - О чем говорят русские?

        - Похоже, что капитан уговаривает канонира не стрелять из пушки, а тот хорохорится и куражится...

        - Every man has his рrice(35), - кивнул головой сэр Осборн.

        Боцман покосился на пиратского предводителя и подал Митрофанову тлеющий пальник: - Жарь, Никита!
        - Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли...
        - Жарь, Никита!
        - Прими, Господи, души грешных рабов своих Никиты и Федота!
        - Жарь!..
        Митрофанов мельком глянул на окружавшую его полупьяную ватагу и сунул фитиль в запальное отверстие пушки.
        Мощным взрывом пароход сильно тряхнуло. Старое восьмифунтовое корабельное орудие разнесло на множество кусков. Убийственным градом тяжелых осколков изрешетило палубные настройки и смело всех, кто находился на баке. Среди оставшихся в живых пиратов началась паника.

        А в это самое время абордажная команда лейтенанта Колокольцева атаковала баркентину. Десант стремительно взобрался на борт по двум веревочным трапам, сброшенным с палубы охотниками, и овладел судном буквально за несколько минут. Серьезного сопротивления оказано не было. Несколько пиратов, схватившихся, было, за оружие, были переколоты штыками в короткой рукопашной схватке.

        Когда русские моряки поднялись на палубу «Святого Евстафия» шестерых контуженных и оглушенных взрывом клевретов Фредерика Осборна офицеры и трюмные матросы парохода уже поставили на колени возле баррикады и держали под прицелом ружей и револьверов.
        - Что так долго-то? Вас только за смертью посылать! – упрекнул Кокорин лейтенанта Колокольцева. – Заблудились, что ли? Я уж подумал – не в Африку ли усвистали мои молодцы?   
        - Бог с вами, Антон Силуянович! Какая Африка? Сдается мне, мы мимо Америки впотьмах проехали!
        - С вас станется, Георгий Васильевич! Ваши обширные познания в навигации, насколько я помню, на геоцентрической системе Фалеса Милетского основаны.
        - Простите, Антон Силуянович! Перестраховался, не рассчитал… Опоздал…
       - Чуть, было, не опоздал!.. Ну, ладно! ... Спасибо тебе, сынок!.. А то я уж подумал, что нам тут полная финита… ля...  с комедией!

Глава ХII
       
        Пленных пиратов загнали в трюм шхуны. Их оказалось двадцать девять. Капитан-лейтенант Кокорин приказал снести вниз злодеям уже изрядно опустошенный ими же бочонок с ямайским ромом.
        - Пусть допивают, душегубы… Винопитие у этой публики – главный интерес. Сему занятию они предадутся с азартом и песнопением, - пояснил он озадаченному этим приказом лейтенанту.
        - Так ведь и безобразить же будут, передерутся между собой, Антон Силуянович, поубиваются…  по пьяному-то делу…, - попробовал, было, возразить Колокольцев.
        - Да и пусть их, Георгий Васильевич! Вижу, что у наших матросиков большое желание им морды разбить… да и прибить супостатов тоже… Ан, негоже, да и некогда же! Пусть сами себе рожи бьют – нашим работы меньше…
        - Так и удовольствия же не будет!
        - Ну… да!.. Пожалуй… А драться нехорошо, господин лейтенант! – отрезал Кокорин.
        Из экипажа шхуны в живых осталось шестнадцать человек. Из них только один человек оказался серьезно ранен. Однако, почти все остальные моряки находились в полуобморочном состоянии из-за издевательств, которым они подвергались у пиратов, и перенесенных физических лишений. Освобожденных пленников пришлось лечить. Над палубой шхуны растянули тент от солнца и под ним устроили импровизированный лазарет, в котором приводили в чувство измученных моряков.
        Среди  полумертвых иностранцев отыскали лишь одного человека, находившегося в более – менее приемлемом состоянии - помощника капитана Гриффитса. Он был сильно избит, но уверенно держался на ногах и мог даже передвигаться самостоятельно. Ему перевязали раны, хорошо накормили и дали выспаться. Потом офицеры «Святого Евстафия» пригласили его в кают-компанию парохода для разговора. После того, как офицеры представились, капитан Кокорин спросил англичанина:
        - Как вы себя чувствуете, мистер Гриффитс?
        - Благодарю вас, уже намного лучше…
       - Нам бы хотелось побеседовать с вами… Вы в состоянии отвечать на вопросы? –
        - К вашим услугам, джентльмены…
        - Полагаю, глоточек рома вам не повредит?
        - Не откажусь.
        - Сигару? Настоящая, гаванская… Можем предложить и трубочку. Отличный виргинский табак!
        - С удовольствием!.. Сигары – моя слабость!… А-а-а… Вы уверены, что это именно те вопросы, которые хотят задавать мне мои спасители?
        - Нет, конечно,..  Прежде всего, мистер Гриффитс, я хотел бы выразить вам свое восхищение! Если бы не ваше хладнокровие, мужество и находчивость, мы не смогли бы вам помочь!
        - Простите, капитан, я не совсем понимаю, о чем идет речь…
        - О вашем письме, разумеется, мистер Гриффитс.
        - Каком письме, джентльмены?
        - О том самом, с просьбой о помощи, которое вы запечатали в бутылку и бросили в море двадцать первого числа этого месяца, после того, как на шхуне случился бунт и «Золотая лань» оказалась захвачена пиратами Осборна.
        В этот момент костлявое лицо англичанина выразило такое неподдельное изумление, что офицеры с недоумением переглянулись.
        - Я не писал никакого письма, капитан Кокорин, не запечатывал его в бутылку и не бросал в море…
        - Несомненно, пережитые вами ужас и волнения в плену у пиратов, сказались на вашем состоянии, мистер Гриффитс, не лучшим образом. Иногда человеческая память отказывается хранить пережитые кошмары, но именно ваше письмо в винной бутылке, найденное вчера в океане, позволило нам своевременно прийти на помощь экипажу «Золотой лани»…
        - Ничего не понимаю, джентльмены!
        - Покажите ему письмо, Антон Силуянович, бедняга совсем лишился памяти от пережитого!
       - Ну, хорошо! - Кокорин достал из судового журнала исписанный красными каракулями листок из библии, положил перед англичанином и протянул ему увеличительное стекло на деревянной ручке. – Прочтите, пожалуйста… Это же вы написали?
        Мистер Гриффитс долго разбирал текст, потом его брови взлетели вверх и помощник капитана шхуны вытаращил на Кокорина водянистые глаза: - Я не писал этого, джентльмены!
        - Это ваша подпись? – мягко спросил Кокорин, с откровенной жалостью глядя на англичанина.
        - Нет, не моя!.. Притом, мое полное имя – Джон Натан Гриффитс, а не Джонатан! Поверьте мне, я достаточно владею грамотой, чтобы не делать ошибок в своем имени!
        - Хм-м!.. Ну и дела!.. Ничего не понимаю!.. Кокорин в растерянности посмотрел на офицеров. – Черт знает что!
        -  Кто писал это письмо, я не знаю! Но знаю точно, что я этого не делал! У меня для этого не было никакой возможности – два негодяя неотлучно наблюдали за мной днем и даже ночью!
        - Ну, хорошо! Давайте сопоставим факты, мистер Гриффитс… Ваша шхуна называется «Золотая лань»?
        - Совершенно верно! Судно построено на верфи Мельбурна в Австралии в 1859 году, принадлежит сэру лорду Галифаксу…
        - Капитан баркентины – сэр Уильям Баттеридж?
        - Да!.. А собственно…
        - Жаль, что он убит, возможно, ваш капитан смог бы чем-нибудь помочь нам…
        - Позвольте, но я сам видел его! Правда, он тяжело ранен случайной пулей в общей свалке, когда ваши люди ворвались на баркентину, и лежит без сознания на палубе парохода, но он жив, и ему оказывают помощь. Надеюсь, что старина Уильям выкарабкается!
        - Ах, вот как! То есть, вы утверждаете, что капитан Баттеридж до вчерашнего дня был цел, а получил ранение в последнем бою?
        - Именно так, совершенно верно!
        Кокорин прикрыл глаза и затряс головой: - Ну и дела! Так это над ним вы хлопотали, пока вас не сменил наш матросский лекарь?
        - Я думал, вы знаете…
        - М-да!.. А каким образом вы ухитрились нанять бандитов в команду шхуны?
        - Никаких бандитов в команде не было! Экипаж был полностью укомплектован перед плаванием еще в Кейптауне. Дополнительно никого не нанимали. Только сэр Осборн, представившись плантатором из Алабамы Оливером Оуэном, проник в качестве пассажира на судно, якобы намереваясь добраться на нем  до Ричмонда.
        - А как злоумышленники оказались на судне?
        - Предполагаю, что это был план, с дьявольской хитростью придуманный и воплощенный в жизнь Фредериком Осборном. Он постарался попасть на борт «Золотой лани» пассажиром, следующим в столицу мятежных южных штатов, когда каким-то образом, узнал, что шхуна идет в Ричмонд с грузом нового оружия.
        А несколькими часами ранее «Золотой лани» из кейптаунского порта вышел старый тюремный бриг «Дельфин», в трюме которого содержались каторжники. Собственно, бриг был плавучей тюрьмой, в которой перевозили всякий сброд, осужденный на каторгу. Видимо, среди команды «Дельфина» у Осборна находились сообщники. Я не знаю подробностей, но каторжники устроили бунт сразу, как только «Дельфин» покинул прибрежные воды. Они перебили охрану и команду судна, потом переоделись в одежду стражников и матросов брига. Они подняли сигнал бедствия. Естественно, мы не могли пройти мимо и поспешили на помощь. Хитрость удалась, несколько десятков каторжников захватили шхуну. Между прочим, на бриге находилось около сотни осужденных преступников, но сэр Осборн взял с собой меньше половины злодеев. Остальных он оставил на бриге, и приказал поджечь судно. Что стало с оставшимися, я не знаю…

Глава ХIII

        Дальнейшие расспросы и беседы с экипажем «Золотой лани» ни к чему не привели – загадка письма в бутылке так и осталась тайной.
        Почти двое суток экипажи чинили такелаж шхуны, шили новые паруса и ремонтировали машину парохода. Капитан «Золотой лани» пришел в себя и удивительно быстро пошел на поправку. Ничего нового русским морякам он сообщить не смог.
        На третий день  лежащие в дрейфе суда обнаружил бразильский военный фрегат*(36) Как иностранное судно, перевозящее вооружение в непосредственной близости от театра военных действий, «Золотая лань» была задержана, а ее груз был конфискован властями.  Каторжников перевели на фрегат, заперли в корабельном трюме и отправили в бразильскую тюрьму. Впоследствии их передали англичанам. Уже в Англии пиратов судили.  Суровое английское правосудие приговорило всех их к повешению. 
        «Святой Евстафий» прибыл в порт Рио де Жанейро и простоял у причала почти месяц. За это время на пароходе полностью перебрали и отладили машину, привели в порядок и покрасили палубные надстройки и корпус судна.
        Русские моряки отправились в обратный путь на родину в конце февраля, когда окончилась война между Бразилией и Уругваем. Пользуясь оказией в Санкт-Петербург на «Святом Евстафии» отбыл и военный атташе - сотрудник российского Генерального консульства князь Долгоруков. Генерал разместился в свободной каюте рядом с каютой капитана, чему Кокорин очень обрадовался. Русский дипломат - обаятельнейший князь Долгоруков своим обществом скрасил корабельный быт капитана Кокорина на все время пути. К тому же генерал вез с собой свою довольно большую библиотеку, книги из которой охотно давал читать Антону Силуяновичу.
        Среди трудов Аристотеля, Сенеки, Плиния-старшего, Эразма Роттердамского, Иммануила Канта, Адама Смита и множества других серьезных авторов в багаже дипломата случайно оказалось несколько томов беллетристики, которую князь считал ителлектуальным мусором, совсем не читал и даже намеревался выбросить за борт.
        - Полноте, ваше превосходительство, оставьте ваши кровожадные намерения! Художественная литература нужна, она помогает скоротать время, развеять скуку и тоску, дает читателям образцы высокой духовности, даже может воспитывать в человеке замечательные нравственные качества! - вступился за опальный жанр Кокорин.
        - Глупости все это, милостливый государь! Людям забивают головы дурацкими историями, а они потом вытворяю черт знает что! Вспомните несчастную утопленницу - «Бедную Лизу» Карамзина. Автор так расписал ее погибель, что топиться стало модным у девушек! Говорят, что кто-то из насмешников поставил на берегу Лизина пруда у стен Симонова монастыря в Москве стеллу с надписью: «Здесь обрела покой несчастная невеста. Топитесь, девушки – в пруду довольно места!»  Каково?!
        - Ну, литературные герои состоят не только из «Бедных Лиз», есть еще и другие герои других русских авторов: Пушкина, Булгарина, Гоголя, Загоскина, Лермонтова...
        - Эх, батенька! В нашем мире столько реальных проблем, что людям не надо, я считаю, ломать головы над выдумками, а сосредоточиться на решении существующих задач!
        - Но нужно же показывать примеры величия и силы человеческого характера!
        - Так вы сами и ваши люди, Антон Силуянович, показали недавно такие образцы отваги и мужества, что иным сочинителям и в голову не придет!.. Прочем, можете взять себе все, что вам понравится из моего собрания. Подарю с удовольствием!
       - Ну, что же! Спешу воспользоваться вашим великодушным предложением, Иван Андреевич!
        - Пожалуйста, выбирайте! Тут есть несколько книг на английском языке. Жена моя когда-то увлекалась приключениями и читала английских авторов такого жанра. Вот, кстати, сочинение небезызвестного лорда Уоллеса. Плод графоманских увлечений нынешнего спикера английского парламента. Можете полюбопытствовать, как известный ныне политик в молодости увлекался написанием приключенческих романов. Это какая-то романтическая история... О пиратах, кажется...
        Я сам не читал, но моя супруга осталась от прочтения в полном восторге и выразила сожаление, что лорд Уоллес не стал профессиональным писателем. Но тут я с ней не согласен. Между прочим, лорд Уоллес, дабы прославиться на литературном поприще, изрядно потратился на оригинальную рекламу для своего романа. Он ...
        В этот момент вахтенные сообщили, что прямо по курсу парохода большое стадо китов в несколько десятков голов, и собеседники поспешили на палубу, чтобы полюбоваться этим редким зрелищем.
        Вечером капитан Кокорин у себя в каюте зажег лампу, нацепил очки и прилег на жесткую койку с книгой в руке, чтобы почитать ее перед сном вместо снотворного. Антон Силуянович рассеянно полистал томик и зевнул. Читать не хотелось. Он уже собрался захлопнуть книгу, как вдруг глаза его зацепились за показавшийся ему знакомым текст:
        «I am begging the Lord that this message be recovered by honest seamen!
I am Jonathan Griffits, the captain’s mate on the schooner «Golden Doe». We were heading from Cape Town to Richmond with the cargo of arms: long-rang rifles, rapid-fire cannons of the newest design and their ammunition..."       
        Капитан-лейтенант подпрыгнул на койке, словно ужаленный. Он схватил лампу, поднес поближе к книге и внимательно перечитал текст несколько раз. Потом достал из шкафчика записку из бутылки и сравнил. Сомнений не было – написанная кровью на листке из библии записка в точности повторяла слова из английского романа...
        Он посмотрел, когда была напечатана книга - 1852 год!
        В полной прострации Антон Силуянович сел в койке и потер лоб. Потом торопливо оделся, вышел в коридор и постучал в дверь каюты князя Долгорукова.
        - Кто там? – спросили из-за двери.
        - Это я! Не спите еще, Иван Андреевич?
        - Не сплю...
        - Можно войти?
        - Да заходите, ради Бога! Всегда вам рад!
        Дипломат сидел за столом, склонившись над шахматной доской с расставленными фигурами и поднялся, когда Кокорин вошел.
        - Не помешал?
        - Нисколько! Не знаю, чем себя занять со скуки! Вот, шахматами балуюсь...
        Капитан-лейтенант положил перед князем раскрытую книгу и листок из библии.
        - Взгляните-ка, ваше превосходительство!
        - Что это?
        - Это листок с просьбой о помощи из бутылки, что мы месяц назад нашли в океане, а это рекомендованный вами, Иван Андреевич, роман Уоллеса под названием «Буря», напечатанный в 1852 году лондонским издательством «Sanders and Crown»... Обратите внимание на совпадение текстов... 
        - Хм-м!.. Удивительно! Должно быть, вам, дражайший Антон Силуянович, как раз и попалась одна из запечатанных рекламных бутылок, которые лорд Уоллес приказал разбросать по всем морям и океанам, чтобы привлечь внимание к своему новому роману о пиратах!
        - О Боже!.. Что вы говорите! - капитан Кокорин едва мог говорить от изумления.
        - Да-да!.. Щедрый автор выложил изрядную сумму, чтобы отрывок из его нового произведения, написали бычьей кровью, взятой с лондонских боен, и на тысяче листков, вырванных из библии, разбросали по всем морям в винных бутылках!
        - Но как же так?.. Совпало все: название судна, год и дата, само событие захвата судна пиратами, координаты  шхуны, фамилии и имена действующих лиц... Словом все абсолютно, за исключением нескольких не столь важных мелочей... Как объяснить дату, например?
        - Дорогой мой Антон Силуянович! В дипломатических кругах давно ходили забавные анекдоты об этой акции... Кстати,  над спикером до сих пор подтрунивают в английском парламенте... Дату-то объяснить легче всего! Уоллес, не мудрствуя лукаво, брал фамилии и имена действующих лиц своего романа из газет и светской хроники. А чтобы его не обвинили в клевете, автор перенес действие в будущее на целых тринадцать лет! С тех пор много воды утекло и много чего произошло. Сам автор забросил свое увлечение литературой и занялся политикой, а бутылки с просьбой о помощи продолжали странствовать по волнам морей. Одна из них и попала вам в руки в урочный день и даже час, предусмотренный Создателем!
        - Это невероятно!
        - Совершенно верно!.. Скажу даже, более, чем невероятно! Такие совпадения практически невозможны!.. Но... ведь они есть, не правда ли? Его Величество Случай иногда предъявляет свои права на сюжет спектакля, написанный тринадцать лет назад, и под его руководством, вроде бы придуманная пьеса, удивительным образом ставится в театре под названием Судьба!..
        - Не могу поверить!
        -  Не хочется верить, вы хотите сказать? Так даже лучше звучит... Человеческий разум отказывается признать такую фантастическую точность случайным совпадением...
       
        Генерал и капитан вышли на палубу. Шумела вода. Небо над океаном сияло тысячами ярких звезд.  Мерно стучали о морскую воду плицы пароходных колес и ровно гудела паровая машина «Святого Евстафия». Свежий ветер рвал искры и черный дым с пароходной трубы и быстро уносил их прочь.
        - Семь узлов! – крикнул с кормы вахтенный матрос.
        - Хороший ход! – послышался голос лейтенанта Колокольцева.
        - У меня такое впечатление, что океан дышит, – сказал князь: – Совсем, как живое существо... Как же, все-таки удивителен этот мир! Не правда ли, капитан?
        - Да, правда..., – как эхо откликнулся капитан Кокорин. Он посмотрел на полубак, где еще недавно стояло старое восьмифунтовое орудие канонира Митрофанова, закашлялся и, улучив момент, чтобы не заметил генерал Долгоруков, быстро смахнул со щеки некстати выкатившуюся холодную стариковскую слезу.*(37)
       
                г. Москва                14.03.2018  г.   

 
ПРИМЕЧАНИЯ:

«Есть много в небесах и на земле такого,
Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось.»*(1) – В.Шекспир, «Гамлет». Перевод князя К.К.Романова

«Фамилии хозяев слуги не называли!»*(2) – действительная история.

Кабельтов* (3) – мера измерения морских расстояний, 1/10 морской мили (185,2 м)

«Кровь, надо знать – совсем особый сок!..»*(4) И.В.Гете «Фауст».

Лисель*(5) – дополнительный парус, увеличивающий площадь основных парусов.

Крюйт-камера*(6) – помещение в корпусе судна для хранения пороха и артиллерийских зарядов.

Картуз*(7) – пороховой заряд. Двойной картуз – артиллерийский заряд, совмещенный со снарядом.

Банник*(9) – прочный шест для чистки орудия, обшитый бараньей шкурой.

Железные и деревянные правИла*(8) – рычаги для наводки пушки.

Брюк*(10) – толстый и прочный трос, ограничивающий откат орудия после выстрела.

Брандскугели*(11) – зажигательные снаряды (в описываемое время уже не применялись на флоте)

Грот-мачта*(12) – средняя (вторая от носа) мачта на судне.

Лисель-спирты*(13) – приспособления (элементы рангоута) для постановки дополнительных парусов.

Наша Авдотья*(14) -  часто артиллеристы давали индивидуальные имена орудиям.

Кливер*(15) – косой треугольный парус между фок-мачтой и бушпритом.

Фок*(16) – нижний парус на фок-мачте.

Фок-мачта*(17) – первая от носа мачта судна.

Аршин*(18) – русская мера длины (0,71 м)

Ружья-переделки*(19) – ружья, в которых кремневый замок заменен на капсюльный.

Карронада*(20) – орудие крупного калибра с укороченным стволом.

«Лучше быть первым в галльской деревне, чем последним - в Риме»!»*(21) –выражение приписывают Юлию Цезарю.

«Don’t shoot, gentlemen! Do you understand English speech?*(22)... – «Не стреляйте, джентльмены! Вы понимаете по-английски?..»  (англ.)

«What do you  wаnt?»*(23) -  «Что вам нужно?» (англ.)

«Let’s discuss the situation! I have taken the ship, and your situation is hopeless, Russian gentlemen! I offer you to surrender, otherwise!..»*(24). – «Давайте обсудим ситуацию! Я захватил корабль, ваше положение безнадежно, русские джентльмены!»

«Go to hell, bastard!»*(25) – «Пошел к чертовой матери, ублюдок!» (англ.)

«Фу, как грубо! Сразу видно человека низкого происхождения... Полагаю, вы не представляете, с кем имеете дело...»*(26) – для удобства читетелей, еще не выучивших английский язык, автор переходит на русский, предполагая, что так будет удобней... 

Маммона*(27)  - материальные блага, богатство.

Люцифер*(28)...- имя падшего ангела (Дьявола)

Спермацет*(29) – горючая жидкость из головы кашалота. Использовалась для заправки осветительных ламп. 

Кокор*(30) – ящик для размещения артиллерийских пороховых зарядов.

Вязанная картечь*(31) – плотно увязанный проволокой мешочек с пулями.

Вашесковродь*(32) – привычная скороговорка на флоте (ваше высокородие) при обращении к старшему офицеру

- Charity begins at hove!*(33) - Своя рубашка ближе к телу.

- Fire!*(34) – Огонь! (англ.)

- Every man has his рrice*(35) – У всякого своя цена.

«На третий день  лежащие в дрейфе суда обнаружил бразильский военный фрегат»*(36) - В то время еще не закончилась война между Базилией и Уругваем и уже началась война между Бразилией и Парагваем.

*(37) – сюжет повести навеян случаем со шхуной «Морской орел», описанном в рубрике «Анталогия таинственных случаев» одного из номеров журнала «Техника молодежи» в конце шестидесятых годов   прошлого века. 
        Математические расчеты показали, что вероятность совпадений таких удивительных событий превышает возможность  соотношения: 1:2 000 000 (один к двум миллионам вариантов)...