Супруги Кошкины вечером пришли домой, но квартиру свою узнали не сразу. Прихожая и гостиная были покрыты слоем резаной бумаги.
– Паша! – немедленно воскликнула мать семейства. – Что ты опять вытворяешь?!
Под столом зашуршало, и на семейную сцену выполз восьмиклассник Паша Кошкин. С его уха свисала бумажная лента, глаза горели азартом, а лицо имело странное выражение.
– Сейчас уберу, – сказал он.
Папа весело хмыкнул и отправился загружать продукты в холодильник. Но мать не сдавалась.
– Вот скажи, зачем ты превращаешь мои ковры в мусорник? Тебе приятно меня доставать, да? Ты нарочно?
Паша загребал руками шуршащую бумагу. Посреди комнаты образовалась внушительная куча.
– При чем тут ты, мам, – ответил рассудительный Кошкин. – Я прочитал про ленту Мёбиуса и решил поэкспериментировать. Слушай, это так интересно, знаешь, у многих фантастов она упоминается. И ее таинственные свойства до сих пор не...
Мать унеслась в кухню.
– Кошкин! – послышался ее голос. – Это всё ты! Ты мне ребенка своей фантастикой испортил.
– Кого книги могут испортить? По-моему, наоборот. Успокойся, – невозмутимо ответил папа, шурша пакетами.
Родители продолжали разговаривать на повышенных тонах. Но вскоре их повышенность понизилась до нормы. Необходимость ужина кого хочешь помирит, подумал Паша. Ему ужинать не хотелось. Он был взбудоражен своим экспериментом и, может быть, даже открытием. Если только ему не показалось. Рассказать или нет? Пожалуй, папе можно.
Он улучил момент, когда мама наслаждалась своим любимым телесериалом, и поманил Кошкина-старшего в свою комнату. Тот удивленно задрал брови, покосился на жену и отправился за сыном.
– Па, помнишь, мы с тобой разговаривали про нуль-транспортировку?
Папа пожал плечами. Ну да, у многих фантастов она работает естественно, как само собой. Так заманчиво попасть отсюда, где ты стоишь, сразу в нужное место! Сказочки...
– Выдумки все это, – вздохнув, пробурчал папа. – Телепортация, нуль-транспортировка... Где они? Хотя очень бы хотелось.
Он не любил проводить много времени в дороге. Добираться сутки, чтобы насладиться морем неделю? Потом опять: сидеть час в автобусе, ждать три часа посадки в самолет, четыре часа лететь, ждать багажа и печати в паспорте, час в автобусе по пути домой... «Не капризничай! – командовала Кошкина. – В дороге все нормальные люди спят». Но папа Кошкин был, наверное, ненормальный – он не мог сидя спать. Только лежа. И то не всегда, а чтобы было тихо, прохладно.
– Помнишь, ты говорил, что нуль-т давно существует?
– Я? – удивился папа.
– Ну да. Ты сказал, что во всем виноваты туроператоры и авиакомпании. Мгновенное перемещение в пространстве давно есть, но они его зажимают. Я спросил почему, а ты ответил: чтобы им не разориться, потому что так устроен мир.
Папа рассмеялся.
– Да я просто пошутил. Мама тогда сердилась, у нее колготы порвались, третья пара. И она кричала, что в двадцать первом веке давно можно изготовить нервущиеся колготы, но производители этого нарочно не делают – чтобы доходы не терять. Ну, я и сказал.
Лицо Паши сияло загадочным восторгом.
– Погоди. А в чем дело?
– Ты только не волнуйся, па.
– Тааак, – сразу же заволновался Кошкин.
– Я тут подумал. Передавать на расстояние атомы человеческого тела – глупость какая, и главное, опасно. Вдруг они потом не соберутся вместе? Или соберутся, но не так, как были? Помнишь, у Лема это смешно описывалось... Гораздо легче свернуть пространство.
– Свернуть пространство?!
Папа онемел.
– Ну не всё пространство, а некоторые его углы. Да что ты нервничаешь, ты же так любишь своё море! Хочешь туда?
Парнишка лихорадочно перебирал валявшееся на полу бумажные карты мира, безжалостно нарезанные на куски.
– Паша, прекрати меня дразнить. Это уже не смешно.
– Я серьезно. А что такого, па, это намного проще, чем нуль-транспортировка в твоей любимой фантастике. Если лента Мёбиуса может... Ну, в общем, я и сам не понимаю, но с ее помощью, кажется, можно складывать пространство. Как одеяло, один уголок подтаскивать к другому.
Паша сел на пол, подвинул к себе несколько склеенных причудливым образом лент, соединил сложным образом определенные отрезки карт. Папа ощутил легкий толчок в груди и медленную волну. Но ничего не изменилось.
– Вот сейчас точно не волнуйся, хорошо? Иди сюда.
Сын подтащил его к окну. За углом дома, где на первом этаже пиццерия, не было больше скверика, а было нечто туманное с тусклыми огоньками. Папа присмотрелся и ахнул. Вдалеке виднелись горы, под ними моргали далекие окна домов, и все это отражалось в тяжелом металле спокойного моря.
– Идем, посмотрим? – подпрыгивал от нетерпения Паша. – Я и сам не поверил, что получилось. Ждал тебя, чтобы убедиться. Пошли?
Кошкин-старший хотел ответить, что так нельзя, там же люди, что они скажут, а вдруг это кому-то повредит или уже повредило... Но губы не слушались. Ноги тоже не очень. Однако надо идти смотреть, что там, не отпускать же сына одного!
Они прокрались мимо матери и осторожно, едва щелкнув замком, вышли наружу. За углом пиццерии и правда был другой мир.
– Ты уверен, что это настоящее? – спросил папа, придерживая рукой колотящееся в груди сердце. Его охватил ужас, постепенно вытесняемый восторгом.
Вместо ответа Паша подошел к морю, отец нетвердыми шагами отправился за ним. Там сразу поднялся теплый ветер, обнаружились гуляющие люди, пальмы, музыка. У самого берега сидела компания подростков, они что-то пели на гортанном кашляющем языке и смеялись. Моря почти не было видно в темноте, но оно оказалось настоящим: теплым и мокрым. Паша лизнул руку: и еще очень солёным.
Папа снял куртку, вытер лоб. Жарко. Что теперь делать, было совершенно непонятно.
– Ага... Ну понятно... Пошли назад? – попросил он.
Ему хотелось срочно бежать домой и растащить листы бумаги, вернуть всё, как было. И в то же время нестерпимо хотелось раздеться, бултыхнуться в воду. Море уже схватило его и не хотело отпускать.
– Мы не останемся?
– А как же мама?
– Да, мама...
Они бегом вернулись домой. На набережной их вторжения никто не заметил, только большой лабрадор, который выгуливал тонкую девушку, с любопытством посмотрел им вслед. Здесь же, в холодном городе, несколько прохожих придержали было шаг, удивляясь странному явлению, но махнули рукой и ушли. Мало ли. Показалось, да и своих дел полно. А через минуту, когда Паша добрался до своей комнаты, всё исчезло, вернулось в границы.
Мама не поверила.
– Кончайте меня дурить, – заявила она. – Пашка ладно, он ребенок. Но ты, Кошкин! Хотя ты никогда и не был взрослым.
– Идем с нами, ма! Мы тебе все докажем.
– Это фокус. Нет, не верю. Оставьте меня в покое!
Старший Кошкин хотел что-то сказать, посмотрел на жену и махнул рукой.
– Мам, так нельзя, – тихо и вдруг серьезно сказал сын. – Нельзя не верить, или хотя бы попробовать убедиться. Когда ты говоришь, что не веришь в чудеса, это значит, что ты их просто боишься. Ты не веришь в себя.
Наступило изумленное молчание. Как неожиданно дети взрослеют, подумал папа. После прошлогоднего айкидо он стал самостоятельным, перестал всего бояться. А сейчас какой-то новый этап?
– Пойдем, – сказал Паша и взял маму за руку.
Мама всхлипнула, но покорно встала. В голове у нее была не просто каша, а булькающее нечто в кастрюле на сильном огне. Она закрыла глаза и дала себя повести. Кошкин-младший снова быстро что-то там пододвинул, закрыл дверь комнаты, чтобы сквозняком не растащило.
Теплый воздух, наполненный запахом йода, дунул маме в лицо. Море ждало. Всё было правдой.
– Но как же так, – прошептала она.
Нужно же взять сто разных вещей. Купальники, полотенца, крем до загара, крем после, косметический набор, коллекцию футболок и шорт для мужчин, а для себя... О, для себя – это вообще! Поймите, это ведь ритуал, он готовит тебя к удовольствиям, как можно обойтись без него?! Вот так, сразу – плюх, что ли? И да, деньги же взять!!
Ее подвели под руки к прибою. Она высвободилась и сама взяла под локти своих мужчин.
– Ладно, отлично, – сказала она. – Кошкин, пошли домой, составим список. И завтра с утра сюда с чемоданом, понял? Вон там, левее, кажется, неплохое место на пляже.
Паша улыбался в темноте. Всё, родители теперь его с потрохами. И можно, значит, подумать о других планетах. Только тихо, тссс...