Меркулов позвонил на работу. Сотовые телефоны только-только входили в моду, но Аркадий Меркулов предпочитал пользоваться по старинке проводной связью. « О,чёрт!» - в сердцах воскликнул он, когда в ответ после некоторого ожидания никто не поднял трубку. Хотел сообщить, что заболел и совещание, назначенное на 11.00, отменяется.
« Спит что ли?» - недовольно подумал о секретарше. «Ладно, позже позвоню!» - успокоил он сам себя и пошёл на кухню, где жена приготовила какую-то настойку, предназначенную от простуды.
Во всю бушевал февраль. Частые метели снежной вуалью накрывали улицы маленького городка, порывами ветра стучались в зановешенные ночные окна, и утром совсем не хотелось выходить из дома, где было тепло и уютно. Строительная фирма Меркулова процветала, заказов было множество, поэтому каждое утро он надевал своё драповое пальто, водружал на лысеющую голову соболиную шапку и, кутаясь в махровый шарф, выходил на лестничную площадку. У подьезда его ждал водитель Андрей на новенькой, недавно купленной компанией, «ауди». А на работе совещания, деловые встречи, бесконечные звонки…. Вечером, возвращаясь в квартиру, с удовольствием надевал мягкие тапочки, ужинал, присаживался с женой возле потрескивающего камина, и, обнявшись, они мечтали, как отправятся куда-нибудь на отдых: хоть на Байкал, хоть на Валаам…. К загранице оба были равнодушны, поэтому этот вариант даже не рассматривался.
Мысли прервал неожиданный звонок. «Вот я ей сейчас!» - подумал Меркулов о секретарше и взял трубку.
- Извините, - услышал он слабый детский голос, - Вы нам звонили?
- Извини, деточка, вам я не звонил! – хотел было бросить трубку Меркулов, но что-то его сдержало.
- Тогда простите, - донеслось из трубки, - только скажите, как Вы к нам дозвонились?
- То есть? – удивился Меркулов.
- У нас телефон давным-давно отключен, - пробулькало на том конце, - даже проводов уже нет….
- Это как?
- А их давно обрезали, как только немцы подошли к Ленинграду.
- Какие немцы, к какому Ленгинграду?! – начал было Меркулов.
- Немецкие немцы, так мама говорит, когда я ей надоедаю с вопросами. Только она уже два дня как ушла и до сих пор не вернулась.
- Постой! - ничего не понимающий Меркулов плотнее приложил трубку к уху,- Ты вот что скажи мне, деточка, кто тебя надоумил так шутить со взрослыми людьми? Это ведь телефонное хулиганство, за которым обязательно последует наказание, понимаешь?
- Понимаю, наверно…,- вздохнули в трубке, - только это ведь Вы позвонили.
- Я… – задумался Меркулов, - Кстати, как тебя зовут?
- Лена. Лена Князева из восемнадцатой квартиры, а Вас?
- Меня Аркадий Петрович. Давай так, Леночка, ты сейчас объяснишь мне где находишься, и почему два дня отсутствует твоя мама. Слушай, а сколько тебе лет?
- Десять. Только я знаю, что мама уже не придёт. Она взяла золотые серёжки, что ещё до войны подарил ей папа, и пошла поменять их на хлеб. Если б поменяла, она давно бы вернулась….
- Опять ты за своё! А папа твой где?
- Папа ушёл на фронт. Не пишет только давно. Я уже большая и тоже понимаю, что раз человек не пишет с фронта, то он или погиб, или тяжело ранен.
В трубке послышался какой-то посторонний шум. Шум, переходящий в гул, становился всё яснее и яснее.
- Что это там, Лена? - спросил Меркулов свою собеседницу.
- А это немцы опять летят…. Бомбить будут…. Только я уже никуда не прячусь. Если суждено убить, убьют ведь всё-равно, правда?
- Ты что, деточка! – в сердцах крикнул Меркулов. Немцы, бомбить, фронт…. Что вообще происходит, чёрт возьми?! И тут до него стало что-то доходить. Неужели правда петля времени необыкновенным образом связала его с голосом ребёнка из блокадного Ленинграда?
- Лена, как ты там? – взволнованно спросил он собеседницу.
Та молчала, а потом до Меркулова донёсся её слабеющий голос:
- Дядя Аркаш, а правда, если ножки опухли, то умереть можно, да?
- У тебя что, ножки опухли?! – почти закричал Меркулов, и ему стало страшно.
- Ножки, ножки, ножки…. – затухающим эхом неслось из трубки, а потом всё стихло.
Тщетно Аркадий кричал в трубку и стучал по телефону: ответа он так и не получил. Чуть позже позвонила секретарша, долго извинялась за неотвеченный звонок, но Меркулов, дав указания и предупредив о своей простуде, думал уже о другом.
Вечером он всё рассказал вернувшейся с работы жене. Поверила та или нет, его не очень интересовало:
- Мы мечтали с тобой о Валааме, о Байкале? Так вот, нам в Питер ехать надо!
- Аркаш, ну кого мы там будем искать?
- Лену Князеву, понимаешь? Лену Князеву из восемнадцатой квартиры! Ведь есть же там архивы какие-то, домовые книги, музеи, в конце-то концов! Не может быть, чтобы бесследно пропал человечек, что никаких следов от него не осталось! Всего-то четыреста тысяч детей было! На каждой улице есть дома с квартирой восемнадцать, а сколько в Питере улиц?
Меркулов задумался:
- Всё-равно найдём! Завтра отпуск на работе оформляй, хоть на недельку!
Через день «Стрела» уносила Аркадия с супругой в Петербург…
Петербург встретил чету Меркуловых мокрым снегом.
- Ну, и куда теперь? – обречённо спросила Аркадия жена, как только они ступили на перрон.
- Не знаю, - буркнул он, - может, в справочную? Хотя, какие сейчас справочные….
За всю дорогу из Москвы они перекинулись всего несколькими словами. Супруга смотрела на сосредоточенное лицо мужа, на его нервные движения, и, понимая, что он сам находится в растерянности, молчала.
- Давай с ЖЭКов начнём что ли… - наконец, решил он, - Только сначала с гостиницей определимся.
Сняли недорогую возле вокзала.
Трудно сказать, сколько нервов и сил было потрачено за несколько дней! Они ходили по улицам, спрашивая прохожих о нахождении всевозможных контор и организаций, заходили в музеи и архивы. Сложно найти человека в многомиллионном городе, зная только фамилию и имя! Да и жившего здесь много-много лет назад!
- Если б, как раньше, справочные были! – сокрушался Меркулов.
- Может, хватит, Аркаш?! Зачем тебе это?- тянула его за рукав жена.
- Должны же быть хоть какие-то сведения, должны! – стоял на своём Аркадий.
В одном из районных архивов появилась надежда. Молодая женщина приняла запрос. Поставив стремянку, она долго перебирала на полке пыльные бумаги. Несколько раз чихнула, виноватым взглядом посмотрев на Меркулова с супругой.
- Да, есть такая фамилия, и не одна! – удовлетворённо воскликнула сотрудница архива , - Но думаю, вам вот эта нужна! Только осторожно, пожалуйста!
Она протянула Меркулову небольшую папочку, перетянутую потемневшей от времени тесёмкой:
- Как я понимаю, историю Ленинграда будете писать?
- Да, да! – автоматически буркнул Аркадий, - Простите, а столик у вас где-нибудь есть? Хотелось бы более скорупулёзно ознакомиться с материалом!
- Да, в углу возле окошка!
Год рождения, адрес, родители, школа… И небольшая приписка на одном из листков: « В феврале 1942 эвакуирована в Омский детский дом».
- Да…. – разочарованно протянул Меркулов, - конец истории….
- Что там? – спросила жена.
- След теряется. Такие вот пироги…. Жаль, даже фотографии нет.
Они поблагодарили архивариуса. Та очень сожалела, что не смогла помочь.
Наутро Меркуловы отправились в школу, где когда-то училась Лена. Увидев новое современное здание, Меркулов вздохнул:
- Всё правильно, скорее всего, старая была разрушена в блокаду. Да и сколько лет прошло, живых свидетелей трудно найти!
Но они всё-таки зашли в вестибюль, затем в учительскую.
- Так вам Алевтина Николаевна нужна! – завуч, женщина средних лет, записала на листке адрес, - Она в блокаду эвакуацией занималась! Собирала детишек по адресам и тех, кто без родителей остался, организовывала вывоз из Ленинграда. Слава богу, живёт и здравствует!
Снова засветилась надежда, снова захотелось узнать конец истории и разобраться с тем странным звонком.
Бывший директор школы, сухонькая старушка лет восьмидесяти, удивлённо встретила своих гостей:
- Мне Татьяна Петровна позвонила. Говорит, люди одну мою ученицу ищут!
Она провела Меркуловых в комнату. Ни слова не сказав, ушла на кухню. И только, когда на столе появились ароматные ватрушки, ваза с конфетами и кружечки с горячим чаем, заговорила:
- Угощайтесь, без чая я вас всё-рано не отпущу!
- Алевтина Николаевна, - спросил Меркулов, отхлёбывая крепко заваренный чай, - мне сказали, что Вы тогда, в блокаду, эвакуацией своих учеников занимались?
- Да, конечно, как директор я обязана была это делать! Попробуйте, очень вкусные конфеты! – старушка пододвинула к жене Меркулова вазу с шоколадными конфетами.
- Мы Лену Князеву ищем, одну из Ваших учениц. Помните такую?
- Лену…, - Алевтина Николаевна задумалась, а потом вдруг внимательно посмотрела на Меркулова, - Это та, которая….
- Что? – Аркадий чуть не поперхнулся.
- Понимаете, у детей вообще очень тонкая психика, а тут ещё война, блокада, потеря родителей….
- А что случилось-то?
- У неё от всех переживаний, как бы мягче выразиться, стало не в порядке с головой! Мы ведь не теряли своих детей из виду, постоянно переписывались с педагогами из детских домов, интересовались их успехами и здоровьем!
- И? – Меркулов уже догадывался, что в ответе старой учительницы он услышит только неприятные для себя слова, и ему становилось неуютно. Супруга так и не притронулась к уже остывшему чаю и сидела молча, разочарованно отводя в сторону взгляд.
- Словом, она всё-время рассказывала о каком-то звонке. Но мы-то знали, что в то время уже не работала связь, кроме специальных линий, проложенных военными. Ни о каком звонке не могла идти речь, тем более из будущего! И в дороге, и уже там, в Омске, она всем рассказывала эту историю. А потом настолько зациклилась на этом, что подбегала к телефону после каждого звонка и ждала ответа.
Алевтина Николаевна вздохнула:
- Такое бывает. У кого-то проходит, у кого-то нет…
- У Лены, как я понимаю, не прошло.
- Нет, не прошло. Постойте, сейчас я дам Вам одно письмо! Оно пришло сразу после войны, но я его храню, потому что Лена была моей ученицей, и мне совсем не безразличной была её судьба!
Старушка принесла из соседней комнаты пожелтевший конверт и положила перед Меркуловым:
- Почитайте, и Вам всё станет ясно!
Письмо было от коллеги Алевтины Николаевны, директора Омского детского дома. В нём говорилось, что в связи с участившимися наваждениями у Лены Князевой, пришлось отправить её на психиатрическую экспертизу, откуда впоследствии она была переведена в детскую лечебницу.
- Жаль, что так получилось, - старушка взяла в руки письмо, - Я ведь потом ни один раз интересовалась здоровьем Лены, это уже в пятидесятых. Изменений никаких не было. А со временем - другие ученики, другие судьбы, переживания!
- Дела! – горестно усмехнулся Меркулов.
- Да, - старушка поднялась из-за стола, - А лет десять назад я вспомнила про Лену и позвонила в Омск. Знаете, что ответили?
- Что? – Меркулов с супругой тоже встали.
- Елена Князева скончалась во сне в 1985 году в возрасте пятидесяти трёх лет от инфаркта. Земля ей пухом! Прости за всё, Леночка!
Меркуловы возвращались в гостиницу, и Аркадия не покидало чувство вины.
- Знаешь, - говорил он жене, - ведь не будь того злополучного звонка, жила бы сейчас Лена Князева, растила бы внуков, гуляла бы с собачкой во дворе и кормила бы вкусным обедом своего мужа!
- Ты не виноват! – успокаивала Аркадия супруга, - Ты родился гораздо позже того звонка, а, значит, не мог быть причиной её бед!
- Но ведь я-то звонил! И она мне звонила!
- Не понимаю…. – супруга прижималась к плечу Меркулова, и они медленно шли по Невскому, погружённый каждый в свои переживания