Оставалось чуть меньше недели до отъезда.
Алекс поехала в шопинг-центр докупить подарков и прочих мелочей. Бродила допоздна, покупая и покупая. Мыло на натуральной основе, различные скрабы для тела, свечи, подсвечники, шелковые шарфы...Казалось, чем больше она наберет, тем больше шансов будет заглушить ноющую точку в груди.
В девять Алекс вышла из магазина в уже сгустившийся вечер. Она остановила маршрутное такси и отправилась в обратном от дома направлении. Ехали непривычно долго. А потом машина прочно встала. Как упрямый осел на дороге. Алекс огляделась и поняла, что находится на краю земли.
Она судорожно вцепилась в руку водителя. Он, естественно, в английском был так же силен, как она в тайском. Но видел лицо – в мольбе. Она совала ему в руки крупные купюры, и, как заклинание, твердила одно: «Джомтьен, Джомтьен». Он также отчаянно мотал головой: «Но Джомтьен, Но Джомтьен».
Она поняла, что он просто не может сойти с заданного направления, как ракета со своего курса. Ни за какие деньги. Тайцы очень законопослушны.
«Такси, такси. Байк, байк». Он покрутил в воздухе воображаемые ручки мотоцикла и ткнул узким черным пальцем в маленький проулок. «Капкунка», - сказала она ему, что значит «Спасибо», и осталась одна в звенящей черной тишине. С охапкой пакетов, в коротком платье и в полном отчаянии.
Как в безбрежных степях Казахстана. Хоть плачь, хоть пой. Все-равно никто не услышит.
Ричард ехал от друга и мысленно проматывал разговор. Это был единственный человек, которому он мог без оглядки что-то рассказать. И выслушать альтернативное мнение. Или совет. Альтернативное мнение было таким – не исключено, он преувеличивает свои чувства, ослепленный внешностью и обаянием. А, главное, физическим влечением, которое он не в состоянии удовлетворить. Магия недоступности, запретного плода.
Совет – бежать. Учитывая все обстоятельства. И как можно скорее и дальше.
Над первым он еще мог задуматься. Второе исключалось сразу.
Неэффективность метода уже доказана.
Когда человек в тупике, вряд ли кто-то может подсказать ему выход. На то это и тупик.
Он вел машину расслабленно, как всегда одной рукой придерживая руль. Свет фар выхватывал из темноты неровности и ухабы, сухой кустарник по краям дороги. И в этот момент что-то мощно и мягко толкнуло машину вбок! «Опять эти смертники! Куда они вечно торопятся – на тот свет?» Ричард выпрыгнул из машины, машинально глянул на дверцу – все чисто, врезались телами. Мотоцикл валялся в стороне. Водитель снимал каску, оклемывался.
- Ты в порядке? – спросил Ричард на тайском.
Тот кивал, протягивая руку в сторону. Ричард посмотрел и увидел знакомое платье и волосы. Алекс! Он бросился к ней. Она лежала на боку. На заголенной ноге расплывалось огромное пятно от удара.
- Алекс! – она уже старалась подняться.
- О, Боже, какой ужас, - говорила, очевидно на русском, постанывая. И, сидя, рассматривала ссадины на правой руке.
Ричард присел рядом.
- Что с головой? Ты ударилась? Почему ты не надела каску?
- Нет, не сильно. Я сгруппировалась. Постаралась удержать ее на весу...
Он аккуратно осмотрел голову, нет ни ушибов, ни кровоподтеков.
- И сознание ты не теряла?
- Да нет, - она, наконец, улыбнулась. – Привет, откуда ты здесь?
- Ты откуда здесь?!- Он протянул ей руки. – Давай подниматься.
- Ой, как все болит. – Она оглядела себя. – Ну вот, платье испортила.
Женщины! Она могла испортить себе жизнь!
Навстречу бежал мотоциклист. Затараторил:
- Как она, в порядке?
- В порядке, на твое счастье. Почему она без каски?
- Отказалась надевать! –Подобострастно частил таец. – Сказала, плохая. Потная, мокрая.
- Ты таксист? – Тот закивал. Ричард протянул ему деньги. – Чтоб я тебя больше не видел! Тебе что, дороги было мало?! Когда вы научитесь ездить?
Ричард повернулся к Алекс. Она стояла, слегка отставив руки от тела и походила на куклу Барби. Только растерянная и потрепанная. На левой руке уже набирал цвет огромный синяк.
- Ну что, отвезти тебя в больницу?
- Зачем? – удивилась она. – Я в порядке.
- Тебе нужно, как минимум, продезинфицировать раны. У тебя дома есть аптечка?
Она покачала головой.
- Садись в машину.
- Мы поедим в больницу?
- Нет, мы поедим ко мне, - спокойно ответил он.
- Зачем? – он почувствовал, что она напряглась. Почему-то это ранило.
- Я рядом живу. У меня есть аптечка. Обработаем раны, и я отвезу тебя домой. – Посмотрел на нее и добавил. – Успокойся, тебе ничего не грозит.
- Окей, - согласилась Алекс. Он подобрал ее раскиданные пакеты и помог ей забраться в машину.
Ехали молча.
Она думала – от судьбы не уйдешь.
Он – о том, что она была в шаге от края.
Когда подъехали к дому, он вогнал машину в гараж. Открыл ей дверь. Подножка у машины была высокой, она начала подбираться к выходу, постанывая. Он крепко взял ее за талию и поставил на землю. Она смотрела ему в глаза. Взгляд ее странно туманился. Неужели?.. В нем сходу начинало закипать желание. Как вода в электрическом чайнике. Он вырубил все пробки.
Квартира была небольшая, но уютная – гостиная, спальня, кухня и ванная. Казалось, терраса нависала прямо над морем.
- Какая красота, какой воздух. – Повернулась к нему. – У тебя прелестное гнездо.
- Спасибо. – Он достал аптечку. – Пойдем, сначала надо промыть ссадины.
Алекс с трудом перекинула ноги в ванну. Он не помогал ей, не хотел касаться. Дал ваты. Включил холодную воду. Достал чистое полотенце. Она ойкала, промокая раны.
- Я испачкала полотенце. Извини. Извини, что столько хлопот тебе доставила. – Посмотрела на часы. – Боже, уже двенадцать.
- Не страшно. Мне завтра не на работу. Вылезай и приходи в гостиную. Я пока все приготовлю.
Когда она доковыляла до комнаты, он был уже наготове. Как хирург перед операцией. Только перчаток и маски не хватало.
- Ты что, собираешься сам это делать?
- Поверь, так будет лучше. Ты просто закрой глаза и кричи, если захочешь.
Она, действительно вскрикнула пару раз.
Сверху на ранки и ссадины он наклеил лейкопластырь.
- Все готово. А это – он протянул ей баночку. – Мазь от синяков.
- Спасибо.
Оставалось встать и пойти к двери. Нависла неловкая пауза.
- У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила вдруг Алекс.
- Спиртное?
- Нет, обезболивающее, - улыбнулась она.
- У меня есть только крепкое спиртное. Устроит?
- Устроит, - легко согласилась Алекс.
Он пошел в отсек кухни. Она наблюдала за ним. Видела, что нервничает. Торопится. Исполнить свое обещание. Плеснул в два бокала.
- Держи. – И сел в кресло напротив.
Ему периодически звонили. Иногда он коротко отвечал – значит, по бизнесу. Чаще просто сбрасывал – бабы.
Алекс глотнула, зажмурилась. Тепло пошло по внутренностям. Она откинулась на спинку софы. Вздохнула глубоко, закрыв глаза.
Он бегло скользнул взглядом по ее телу. Не смог себе отказать. А зря. Организм тут же отозвался. Если б он мог предложить ей остаться. Зачем? Чтобы мучить себя? Он же пообещал, что ничего не будет.
- До меня далеко ехать? – Вдруг спросила Алекс.
- Прилично, а что?
- А то, что ты пьешь.
Вот это он дал маху! Но ответил спокойно:
- Ничего, проскочим.
- А если нет? В большой штраф влетишь?
Он внимательно посмотрел на нее.
- Ты обо мне беспокоишься?
- А что, это не нормально? Я же причина твоих неприятностей.
«Если б ты знала, до какой степени.» - подумал он. И услышал:
- Я могу взять такси.
- Это не так просто. Ты не в Европе.
- Тогда могу остаться. Переночую здесь, на софе.- Она погладила ее рукой. Он проследил за ее жестом. - А завтра посмотрю на рассвет с твоей террасы. Если ты не возражаешь, конечно.
- Против того, чтобы ты посмотрела на рассвет?
- Нет, против того, чтобы я осталась.
Они долго глядели друг другу в глаза.
«Что она делает?» - подумал он.
«Что я делаю?» - подумала она.
- Не возражаю, - ответил спокойно. – Но на софе лягу я. В спальне тебе будет удобнее. Я поменяю постельное белье.
- Налей мне еще. Пожалуйста. - Она протянула бокал.
Он налил. Голова работала, как паровая машина. Он бы не удивился, если бы пар валил из ушей.
- Алекс. Я должен тебе сказать. Если ты останешься, я вряд ли смогу исполнить свое обещание. Понимаешь?
- Понимаю, - ответила спокойно. И добавила тихо, - Я не могу больше с собой бороться.
В глазах у него помутилось. Сердце трепыхалось, как флаг на ветру.
Ричард вышел. Наверное, пошел менять постельное белье.
«Все, - сказала она себе. – Теперь можно цеплять мне на грудь алую букву позора, забивать камнями на площади... Теперь все-равно, я больше не могу. Если это не случится сейчас, то не случится вообще. И я никогда не прощу себе. И никогда не забуду.»
Ричард стоял на пороге. Влажный после душа. В шортах и полотенцем на шее. Это смутно что-то напомнило. Что-то из прошлой жизни. Но в этой были только он и она. И мир на них замкнулся.
Он стоял и дразнил невероятно красивым телом. Мужественностью. Глазами – глубокими, темными от желания.
- Мне нужно принять душ, - сказала она.
- Не забудь про ссадины. - Дал полотенце и вышел.
«Я так хочу ее, что у меня может ничего не получиться. Или наоборот – случится очень быстро. И она разочаруется. Обманется в своих ожиданиях и обманет мужа. Стоп. Не думать. Успокоиться. Все будет хорошо.»
А если она вдруг ничего не умеет, он ее научит. Как девственницу. Будет вести осторожно, шаг за шагом. Не пугая, не забегая вперед. Будет нежно играть на ее божественном инструменте. Ласково, но точно нажимая на гладкие клавиши. И она запоет для него своим сопрано. Всеми октавами!
Когда Алекс вошла, он сидел в кресле у кровати.
Полотенце было обмотано вокруг ее обнаженного тела. Она стояла и слегка дрожала. Как осинка на ветру.
Он подошел к ней. Близко. Очень близко. От него шли магнетические токи. Наполняя ее энергией и нетерпением.
- Подожди, - прошептала она. – Не торопись. Я хочу погладить.
Она медленно провела ладонями по его рукам – снизу вверх. Погладила по могучим плечам, по выпуклым мышцам грудной клетки. Повела руки за спину, уже немного знакомую, гладкую. Опустила лицо на грудь. Вдохнула. Он пах мужчиной.
Ричард стоял, как под сладкой пыткой. Терпел и плавился. Полотенце упало с нее, и он задохнулся. Обнял бережно. Тело коснулось тела. Алекс затрепетала в его руках. Он подхватил ее легко и положил на кровать.
- Только не торопись, - повторила она, чувствуя, как твердеют все его мускулы.
Он не торопился. Он так долго ждал, что теперь хотел испить ее медленно, постепенно, до дна, до последней капельки. Смакуя и наслаждаясь каждым глоточком.
- Ты мерзнешь? – он протянул ей бокал.
- Нет, - она отпила. Губы ее были мокрыми от виски. Манили влагой и нежным изгибом. Он потянулся к ней, встретился с мягким и теплым ртом. Собрал губами терпкие остатки и, обмирая, целовал ее, постепенно входя языком все глубже – во влажную головокружительную нежность... Под его рукой затвердел сосок на мягком, сводящим с ума холмике. Он взял сосок в теплое кольцо рта и коснулся его языком. Алекс застонала...И все. Горячая лавина накрыла его и мощно повела на глубину, увлекая ее за собой... Она была вся такая нежная, податливая, открытая. Принимала его так горячо и трепетно, отзываясь на каждое его движение, желание. Будто знала заранее, отгадывала...Он умирал в ней и рождался заново.
И только слышал неразборчивые слова:
- О, Боже мой, о Боже...
А потом они выплывали, набирались воздуха и снова ласкали друг друга, упоительно и нежно. Пока новая лавина не накрывала их. И они опять летели в сладкую бездну, задыхаясь и почти теряя сознание.
Под утро Ричард лежал, легонько целуя ее в висок, и осознавал, что все его предчувствия, опасения, надежды и страхи подтвердились. Это была его женщина.
А теперь он должен ее отдать.
Алекс проснулась рано.
Рядом спал мужчина, который вчера раз за разом топил ее в блаженстве, не сравнимым ни с чем. Мужчина, которого она обожала и с которым через несколько дней она должна была расстаться. «Зачем думать о смерти прежде времени?», - она тихонько встала и, обернувшись в полотенце, вышла на террасу.
Внизу простиралось море. Легкий бриз слегка взъерошил его гладь. Алекс глубоко вдохнула свежий воздух и всем сердцем, каждой своей клеточкой осознала, что счастлива. Безусловно. В данный момент.
О Марке она старалась не думать. Она понимала, за все придется заплатить. Но это постыдное, больное и катастрофичное она оставит на потом. Всему свое время. Сейчас – время счастью. И она отдастся ему полностью. Чтобы не о чем потом было жалеть.
Ее спеленали крепкие гладкие руки. «Ричард» - улыбнулась она. Он подхватил ее.
- Нет, нет, - смеясь, отбивалась она. – Я хочу кофе. Я не чистила зубы.
«Боже, какое счастье – эта женщина. Сплошная непосредственность.» У него перехватило дыхание от воспоминаний. Женщина, которая может доставить столько блаженства.
Он заварил кофе. Нарезал манго.
- Дай мне какую- нибудь майку, - крикнула она из ванной.
- Только если я ее надену. – Он вошел, натянул на нее, такую гладенькую и желанную, майку. Алекс утонула в ней. Он прижал ее к себе, внюхался в светлую макушку.
- Что у тебя за духи? – спросил.
- Не скажу. – Он и не сомневался.
Потом пили кофе. Она ходила туда – сюда, к террасе – обратно. Под балахоном майки угадывалось ее обнаженное тело, проявляясь выпуклостями и изгибами. Он не мог оторвать глаз от мягких спокойных сосков. Желание снова закипало в нем, он мысленно оголил их и видел, как они твердеют под его взглядом. Подошел, забрал пустую чашку и резким движение сорвал майку. Руки всплеснули вверх, и она стояла перед ним обнаженная.
- Ричард! – возмутилась Алекс, смеясь. Но осталась стоять, вызывающе-спокойная, с дерзким прищуром в глазах.
Он сгреб ее и бросил на постель. Она лежала, дразнила. Возбуждая взглядом, возбуждалась сама. Наливаясь сладкой негой. Пока не было больше сил терпеть. И они снова сплетались телами, и теряли все связи с реальностью. Шли вглубь самой великой тайны. С которой берет начало мироздание.
Потом он скармливал ей кусочки манго. Они напоминали поцелуи. А после она – ему. Смотрела на губы, набухшие любовью. Нагнулась сверху, прикоснулась. Сначала легко и трепетно, как бабочка – шелковыми крыльями. Потом все теснее, настойчивее. Губами раскрыла его рот и нежно вошла языком. Встретилась с его - влажным и горячим, переплелась с ним. У него потемнело в глазах. Он перевернул ее, сгреб вожделенное тело, стараясь не сделать больно, и продолжал целовать – страстно, властно, одновременно овладевая ею. Постепенно и сокрушительно запуская в мучительно сладострастный танец. Пока все вокруг не теряло очертания и смысл. И они снова тонули в горячей лаве.
2.
Алекс провела у него оба выходных. Они забыли обо всем на свете. Когда он на двадцать минут выехал за продуктами, она успела по нему соскучиться. Он готовил еду, иногда даже кормил ее сам, зачарованно глядя, как она ест.
Ходили на море, в этом месте был пустынный пляж. Ныряли и плавали, играли в воде в догонялки. А когда встречались телами под водой, открывали друг друга заново. И невероятным было познание. И солеными – поцелуи.
Ближе к вечеру в воскресенье оба немного загрустили.
Она лежала рядом, облокотившись на локоть, и изучала его лицо. На великолепной гладкой коже кое-где были видны маленькие впадинки. Будто он переболел ветрянкой в позднем возрасте. Она целовала их. Проводила кончиком пальца по контуру губ. Любовалась. Он загребал ее палец губами и ласкал языком. А потом слегка покусывал. Она смеялась. Так маленький крабик цепляется за пальцы, если взять его в руки.
«Во всем так искренна и натуральна. – Умилялся Ричард. - Если бы он убил за нее, я бы понял», - вдруг почему-то подумал он. И осознал - реальность уже почти наступает на ноги.
В эту ночь они особо неистово любили друг друга.
Потому что каждый про себя думал, что она для них последняя.
Когда Ричард проснулся утром в понедельник, ее не было в спальне. Ушла?! Даже не попрощавшись? Это отозвалось в нем острой болью.
Он выскочил в гостиную.
Алекс стояла на террасе в своем потрепанном платье и задумчиво смотрела на море. Он подошел. Она улыбнулась ему и вздохнула.
- Когда мы выезжаем? – спросила коротко.
- Минут через двадцать.
Боль не проходила...
Ехали молча. Она была где-то далеко. В своих мыслях. Может быть с Марком. Наверное, пыталась представить, как будет лгать, не говоря ни слова. Или признаваться. Как будет теперь жить с ним. Спать. В душе, как кобра, поднималась ревность. Теперь это не был для него классный парень Марк, это был противник. Неравный противник. Потому что, в отличие от Ричарда, он был богат. А что мог предложить ей, избалованной в роскоши, Ричард? Квартиру, снятую в ренту и свою любовь?
Вот когда понадобились деньги. Когда в жизнь вошла Женщина.
Но если он сейчас ничего не скажет, через три дня она улетит. И все. Мысль об этом была нестерпима.
-Алекс! – Она повернула к нему голову. – Я знаю, ты едешь паковаться в дорогу.... – Как трудно все это сказать.
Он остановил машину, прижав ее к тротуару. – Я...не хочу без тебя...оставаться. Похоже, я... влюбился. Но проблема в том, что кроме моей любви мне нечего тебе предложить. Только крышу над головой и еду. – Говоря все это, он будто резал себя ножом. Это очень унизительно для мужчины – когда он не в состоянии обеспечить любимой женщине достойную жизнь.
Она погладила его по руке.
- Спасибо. За признание.
И все. И жарься теперь на углях неизвестности. Он тронул машину с места.
Но Алекс вдруг сказала.
- Мне нужно время, Ричард. Я должна побыть одна и все обдумать.
- Сколько?
- Сколько понадобится.
- В любом случае, я еще увижу тебя?
Она тяжело вздохнула.
- Не знаю. – И добавила. – Скорей всего нет, если я решу остаться с Марком.
- Почему? – спросил он и пожалел.
Ричард остановил машину напротив ее дома.
- Но ты позвонишь хотя бы?
- Позвоню, - пообещала Алекс. И уже уходила, помахивая рукой.
Надо же, всегда так уходила. Не прощаясь. Легко.
Ричард поехал в офис, но работа не шла, все валилось из рук. Она подсадила его на иглу ожидания. Он отсчитывал час за часом. Ни на секунду не расставаясь с мобильным телефоном.
3.
Квартира встретила ее с радостью, как соскучилась. Так собака подбегает к своему хозяину, когда он приходит домой. Как давно она здесь не была! Какой громадный отрезок времени прожит всего за два дня.
Алекс приняла душ. Напитала, наконец, лицо кремом, тело – лосьонами. Потом легла в свою любимую постель.
Сначала надо выспаться. Она давно знала, правда открывается при пробуждении.
Когда Алекс проснулась, первым делом она почувствовала, что безумно скучает по Ричарду. По его глазам, голосу, гладкому сильному телу. Которое швыряло ее, как шторм, из одной волны блаженства в другую. Поняла, что не хочет с ним расставаться.
Алекс встала, заварила кофе. Было четыре часа дня. Она проспала семь часов! Странно, что не хотелось есть. Ее питала энергия любви, - она улыбнулась. Достала из холодильника фрукты, взяла кофе и вышла на террасу. Солнце поцеловало ее в макушку. Поздоровалось. А потом обняло целиком – плотно и горячо. Как Ричард. Алекс блаженно зажмурилась.
Не хотелось думать о Марке. Не хотелось возвращаться. Она вдруг просто и больно осознала, Марк – это ее старая любовь, а Ричард новая. Так уж случилось. Ничто не стоит на месте. Один другим сменяются сезоны. Все в этом мире рождается, развивается и умирает. Жизнь – это движение. И бесполезно ему сопротивляться.
Ведь почему-то все это произошло? У нее была замечательная жизнь. И после России она научилась феноменально вкусно жить. Но пришла Любовь. Ворвалась, не спрашивая, разрушая уютную комфортную повседневность. Потому что в эту красивую картинку нужно было поместить Смысл. Сердце. Чтобы оно качало и гнало свежую кровь. Омывало и обновляло. Подкидывало новые темы для дальнейшего развития. Потому что в состоянии покоя и сытости человек не растет.
Алекс пошла к морю. Штормило. Дул свежий пронзительный ветер. И потрясающее – черное с красным – драматичное небо. Под стать всей ее жизненной ситуации.
Марк. Предать Марка – это все-равно, что плюнуть в лицо самому Богу. Он послал ей такого мужчину! Если бы только понимать все божьи промыслы!
Что есть Ричард? - Искушение или пробуждение? От многолетней спячки.
Что есть Марк? Прочное будущее, которое никогда не обманет? Или гири на ногах? Которые тянут вниз, не давая взлететь?
Остаться с Марком - жить и лгать изо дня в день. Ложиться с ним в постель и продолжать лгать. Лгать всю жизнь. Это невозможно. Невозможно еще и потому, что есть другой. И нет сил от него отказаться. Да, все в самом начале, и неизвестно, что будет дальше. Ричард молод, хорош собой. Угрозы в виде доступных тайских женщин ходят как тучи над головой. Но что ж теперь, не выходить на улицу? Бояться грозы, жизни? Да, ничего неизвестно. Но неизведанная тропа манит, как ничто другое.
А с Марком все ясно. Достаток, его привычная любовь и покой. Это как картина на стене. Дом, огород, солнце в небе. Без вариантов. Написанная картина не может сменить содержание.
Признаться ему? – чудовищно. Трудно, больно, но неизбежно. Потому что – правильно. Если уважаешь и его и себя.
Человек проявляется в борьбе с самим собой. Не справилась.
Противостоять любви – это все-равно, что противостоять стихийному бедствию. Да, безумно жаль Марка, которого она все-равно продолжала по-своему любить.
Но стихийное бедствие ни для кого не делает исключений. Прет слепой безжалостной лавиной, погребая под собой всех – и плохих и хороших, и старых и молодых, и детей. Все сходит со своих основ. И с этим просто ничего не поделать.
4.
Марк шел в свой офис.
Рождество уже дышало людям в лица, опьяняя ароматами хвои и мандаринов. В витринах магазинов стояли, красуясь новогодними нарядами, расфуфыренные елки.
Окна, казалось, светились не светом, а предвкушением праздника.
Марк шел в распахнутом пальто и с болтающемся на шее шарфом.
Если бы Алекс была рядом, она бы непременно заставила его застегнуться. И еще бы долго укладывала шарф вокруг шеи. А он бы стоял и перетаптывался с ноги на ногу, как медведь на выставке. И долго мог бы так простоять. Чтоб только чувствовать на себе ее заботливые руки, слышать ее легкое дыхание.
Это было правильным решением – не ехать в Тайланд, остаться здесь на этот период. Дела, действительно, пошли. И только придерживай зоркий глаз, чтоб паровоз удачи гладко шел по накатанным рельсам.
Но на душе не было покоя. И он прятал свою тревогу глубоко. Но она снова выныривала и заглядывала ему в глаза. Как карманная собачонка из-за пазухи.
Нет, это никуда не годится. Он должен доверять Алекс. Она не способна на измену, предательство. Он ее слишком хорошо знает. И потом, Алекс так дорожит своим покоем и благополучием.
Надо просто выбросить эти мысли из головы.
А лучше зайти в магазин и купить ей подарок к Рождеству.
Да, она не любит сюрпризов. Но сейчас он купит что-нибудь такое, от чего дух перехватит.
Он свернул в ювелирный и, проведя там около часу, вышел довольный на свежий морозный воздух. В кармане у него лежала маленькая коробочка. А в ней кольцо с бриллиантом в два карата в обрамлении множества маленьких сердец, как бы вложенных друг в друга. Изумрудных как ее глаза.
Дорого и символично.
Ричард вошел в квартиру. Было непривычно пусто. Не хватало Алекс. На столе стояла чашка с недопитым кофе и едва заметным ободком от помады.
Он прошел в ванную, принял душ. Вспоминая, как всего день назад надевал здесь на на нее майку...
Где она, кстати, майка? Он улыбнулся – лежала, аккуратно сложенная на спинке софы. Ричард внюхался. Что же это за духи? А, может, это ее собственный запах? Скорей всего, смесь того и другого.
Он надел майку на себя, пошел в спальню и лег на кровать. В смятые простыни. Взял подушку, на которой она спала и положил на лицо. Подушка источала едва уловимый аромат.
Тоска наваливалась на грудь, как медведь. Позвонит или не позвонит? И если позвонит, что скажет? Для женщин так важен материальный достаток. И муж любит ее. А что он для нее? Вдруг именно то, чего и боялся? Развлечение на время.
Тишину разорвал телефонный звонок. Алекс!
-Алле, - голос сипел от волнения.
- Привет. – сказала, как в ухо поцеловала. Но, кажется, грустная. Сердце сжалось.
- Привет, - ответил он. И замолчал. Ждал, что скажет.
- Ты мне не рад? – спросил она.
- Конечно, рад. Что за вопрос? – Ему казалось, она тянет, не хочет ранить его. Не выдержал, – Ты что-то решила?
- Да, - спокойно и невесело ответила она. Конец. Сердце торчало в пятках. Он боялся на него наступить.
- Можно к тебе приехать?
- Попрощаться?
- Я безумно скучаю. – Тоска плавилась, как под солнцем. Сползала с груди, как тающий снег с горы.
Говорят, перед смертью не надышишься. Но каждый судорожно хватает воздух, пока сердце не остановится.
В нем снова нарастало желание. Все потом. Сейчас он хотел только ее - в свои жадные руки.
Поздно вечером они сидели в гостиной. Он не понимал ее молчания, нервничал. А она боялась начать говорить. Все время теснилась к террасе. Выходила из его личного пространства, не хотела навязываться. Ночное море немного пугало. Дышало и двигалось, как громадное чудовище.
- Говори, я справлюсь. Взрослый уже мальчик. – Улыбнулся он.
Значит, все правда? Он хочет ее в свою жизнь? А представляет ли он себе, как она будет здесь жить? Ходить перед глазами. Изо дня в день. Кроме секса совместная жизнь включает много нюансов. Он ведь никогда ни с кем не жил.
- Тебе что, нравится меня мучить? – Ричард терял терпение.
- Прости. Просто я не уверена.
- В чем?
- Насколько это тебе, действительно, нужно?
- Что? – не понял он.
- Я.
Он вскочил, обхватил ее всем телом, всю как есть, засыпал поцелуями. Поднял, закружил по комнате.
- Не урони меня в море, - смеялась она.
- Ты же его так любишь!
- Но я хочу жить!
Он опустил ее на пол. Заглянул глубоко в глаза. Спросил:
- Со мной?
- Да, - тихо ответила она.
Если есть на свете счастье, то вот оно. Когда любимая женщина говорит, что ты ей нужен.
5.
Через день, после работы, он забрал Алекс с чемоданом к себе. Она была грустная, нервничала. У него ныло под ложечкой. Может, все-таки сомневается? Но спросить не решался, вдруг это окажется правдой. Ужасно хотелось разорвать ее билет на мелкие кусочки. Сегодня, по идее, она должна улетать.
Потом он понял, она ждет звонка от Марка. Он, конечно же, позвонит ей – спросить, готова ли, заказала ли такси. Ричард уже был знаком с его обстоятельностью.
Он поехал в китайский ресторан, купить им ужин. Обратно торопился так, будто забыл включенным утюг. А вдруг Марк уговорит ее? Вдруг она сдастся?
Алекс сидела почему-то на полу, облокотившись о стену, держала в руках телефон. На щеках еще не высохли слезы.
Он подошел к ней, присел рядом.
- В чем дело?
- Марк звонил. – Она помолчала. – Я сказала, чтобы он не ждал меня обратно.
- Он спросил, почему?
- Нет. Просто отключил телефон. – Она снова помолчала. – Он все понял.
- Тебе плохо? – спросил осторожно Ричард.
- Очень. Я убила его. – И из глаз снова потекли слезы.
Он поднял ее, прижал к себе.
- Хочешь выпить? – Она кивнула. – Я привез еды.
- Я не хочу есть, - поморщилась она. – Налей, пожалуйста, красного вина. У меня с собой. В пакете.
Залпом выпила целый бокал.
- Ты не жалеешь?- это было очень трудно спросить.
- Нет, нет. – Она решительно помотала головой. – Просто очень больно – Она попыталась улыбнуться, вытирая слезы. – Ничего, я привыкну. Ко всему рано или поздно привыкаешь.
Ричард поставил перед ней картонный коробок с деревянными палочками.
- Попробуй, это очень вкусно. Пожалуйста, тебе нужно есть.
Она поковырялась без охоты, сказала:
- Ричард. Я обожаю тебя, ты знаешь. Но я не хочу сегодня секса.
- Конечно, - Он кивнул. – Я понимаю.
Потом она засыпала у него на плече, а он бережно держал ее в своих объятиях, и не мог поверить в то, что произошло.
Она осталась с ним.