- Эх, Таня! Как жалко, что не стало моей мамы.
На девяностом году она ушла прошлым летом.
Кто-то сказал маме:
- А ты красивая...
- Повно! Я и в молодости то красивой не была, а не то что сейчас!
- И, правда, мама не была красивой.
Но вот я заметила, что с возрастом на лице отражается внутренний мир человека, и, если он прекрасен, и человек видится очень красивым!
Галя говорила, а перед моими глазами проплывало, словно в тумане, тяжёлое воспоминание. Я боялась его, отворачивалась. А оно не давало мне покоя и бередило душу давней болью. Лет двадцать прошло.
Больничная палата в большом городе, куда я срочно приехала, бросив всё:
дочку десятилетнюю, работу, сына-студента.
Это было первого сентября. Мама всегда меня поздравляла в этот день. Она четырнадцатилетней девочкой, умевшей прясть, вязать носки, умевшая жать с матерью в поле, управляться со скотиной и, обучившись только читать и писать, добралась до этого города, чтобы не умереть с голода.
Мама гордилась мной, гордилась, что дала мне высшее образование. Врачи на работе подтолкнули:
- Учи Татьяну, она у тебя способная.
Первое сентября. Я сижу за письменным столом в маленькой сельской школе.
Как удар в сердце! Звонок от младшей сестры. В ногах слабость.
- Мама потерялась!
Нашли случайно через ДТП. Она попала под «КАМАз».
Успела сказать:
- Анна Жукова.
И провалилась в беспамятство.
Мама лежала под капельницей вся в трубках с закрытыми глазами, маленькая и беспомощная.
Я со страхом подошла к ней. Погладила её по голове, как маленькую девочку.
- Какая у вас мама красивая, - сказала женщина на койке у стены.
Увезти её нельзя. Остаться тут нельзя. Там ребёнок. Муж не надёжен. Однажды он двухлетнего сына на улице оставил, когда была в командировке. Хорошо, что коллеги подобрали.
Я уже знала, что маме не помочь. Металось моя душа.
Лежит она. Это хрупкое тело её, родившее нас шестерых, давшее нам жизнь.
Мама, похоронившая при жизни троих, последний кусок отдававшая нам.
Чем мне ей помочь? Не увезти с собой.
Шла как в тумане по улице.
Ехала в поезде и мысли только о ней
Младшая сестра там, она не одна.
А мне надо к моей девочке. Я разрывалась на части. Через две недели мамы не стало. Она прожила семьдесят пять лет, пережив отца на полгода.
…Очнулась. Слышу Галин голос.
- Тань, мама, была невозможная говорунья.
В 2015 году весной у нее был кризис по здоровью. Она не могла дышать, лежала, задыхалась.
Я её еле выходила!
Целый месяц! Я спала на полу в ее комнате! И вот как только она пошла на поправку, она слушала радио.
Я купила ей церковное радио, и она его слушала постоянно в наушниках. Утреннею службу, вечернею.
И днем там много передач интересных.
И вот она еще не совсем оклемалась, зовет меня:
- Галина, можно я тебе расскажу кое-что.... про Суворова....
И два дня мне рассказывала судьбу Суворова, его победы, личную жизнь.
Это она выслушивала по радио, и ей надо было обязательно кому- то рассказать.
И снова мои мысли.
Мама всегда меня провожала на экзамены, перекрестив в дорогу. Потом провожала на автобусном вокзале, ждала, когда я сяду у окна. Стояла в своём белом платочке, повязанном узлом под подбородком. Стояла до тех пор, пока автобус не тронется.
Она не говорила мне ни одного ласкового слова. Но сейчас я знаю, что она любила меня и всех нас.
Я перечитываю её письма на пожелтевшей бумаге. И там, где расползаются чернила размытыми дорожками, бежали её слёзы.
Она, так же, как я сейчас, каждую минуту ждала наших писем. А письма приходили редко.
Она подходила к окну и ждала нас.
А мы были очень далеко.
фото автора