Буцефал

Феодор Мацукатов
Посвящается памяти отца

      Жили мы небогато, временами даже бедно. Пятеро детей в семье, дом небольшой, старый, покосившийся, с земляными полами. Родители от зари до зари работали на колхоз – отец пастухом, мать дояркой. Получали гроши. Главным нашим капиталом были домашние животные. Держали овец, иногда до ста и больше, одну-двух коров, свиней, кур. Все равно этого не хватало по причине расточительности отца. И всегда была у нас лошадь. Отец был фанатом лошадей, поэтому в нашем хлеву стояла не какая-нибудь кляча, а настоящая красота. Особой его слабостью были иноходцы, хотя в хозяйстве они как пятое колесо в телеге. Надо отметить, что считался он большим их знатоком, таким, что равных не было. Неровно дышали к лошадям и мои братья – Иван и Авраам, соответственно, на 5 и 13 лет старше меня. Видимо через гены передалось. Старший брат вскоре обзавелся семьей и жил отдельно. Сколько себя помню, при встрече они только о лошадях и говорили: спорили, сравнивали, соревновались... До потери пульса. У обоих были золотые руки, сами изготавливали всю необходимую утварь – сбруи, уздечки, седла, сани и прочее. Причем, не будет преувеличением сказать, что из-под их рук выходили произведения искусства. Для этого у них был весь необходимый инвентарь, который содержали в безупречном порядке и к которому нам, простым смертным, строго-настрого запрещалось прикасаться. В своих устремлениях мы были настолько непохожими, будто родились от разных родителей. Школа давалась им тяжело, можно даже сказать никак, я же был отличником. Зато у них была любовь к лошадям, такая сильная, что пропитывала собой всю их сущность.
 
      Помню, как мать постоянно пилила отца: «Пора дом строить, пора дом строить…». Отец же мало обращал внимания на ее причитания, хотя наш дом был одним из худших в селе. В душе он был поэтом, правда, стихи не писал, да и с грамотой были проблемы (4 класса образования). Был он неисправимым мечтателем и безбожным альтруистом. Готов был отдать последнее любому мало-мальски нуждающемуся, как правило, в ущерб своей семье, за что мы постоянно критиковали его, особенно я. У матери глаза не усыхали от слез. Все его начинания заканчивались крахом. Называли мы его «Господин берет за четыре, отдает за три». Именно по такой формуле он когда-то совершил сделку, купив по просьбе председателя колхоза в соседнем районе партию сыра по четыре рубля и перепродав его сельчанам за три.

       Но в один прекрасный день он все-таки внял мольбам матери. Нанял грузовик, погрузил в него тридцать баранов и повез на базар продавать. Радости матери не было конца – вырученных денег хватило бы начать строиться.

      Скотный базар располагался в 45 километрах от нашего села, рядом с городом Марнеули, который, в свою очередь, был примерно в аналогичном отдалении от Тбилиси. На огромной территории в несколько квадратных километров сновали тысячи людей, машин, передвижных автолавок. И везде скот – овцы, лошади, коровы, телята, свиньи… Как поодиночке, так и группами, а то и целыми стадами. Говорят, самый большой скотный базар в Закавказье. Приезжали туда из Азербайджана, Армении, Дагестана, Чечни. И, как всегда водится в таких местах, проходимцев, жуликов, да и просто воров там было хоть отбавляй.

      Возвращение отца ждали с нетерпением. Основательно прибрались, двор привели в порядок, мать испекла хлеб. Я периодически выбегал на улицу и всматривался вдаль, не появился ли на горизонте тот самый грузовик. Благо, наш дом располагался на самой высокой точке села, откуда просматривалась дорога. Но отца все не было.
 
      В какой-то момент послышался топот копыт. Мы выбежали во двор. Вдруг ниже по улице появился всадник на огромном черном коне с развевающейся на ветру длинной гривой. Черном как ночь, аж с фиолетовым отливом. Он был подобен ураганному вихрю, шел с мощной и демонически красивой поступью, в считанные секунды оказавшись перед домом. Только тогда я узнал во всаднике отца. Он буквально светился от радости. Конь был исполинских размеров, весь в мыле, возбужденный, с выпученными глазами, нервно жевал удила и перебирал копытами, не желая стоять на месте.

      - Один час и десять минут! - Это было первое, что произнес отец, взглянув на часы.
      Естественно, слова эти адресовались 17-летнему брату Ивану. Несложно было понять, что это время, которое взяла у него дорога из Марнеули. Брат замер как вкопанный с восторгом в глазах. Через мгновение он крикнул:
      - Буцефал, это же Буцефал!!!
Подбежал, схватил коня за узду и стал с трепетом рассматривать, нежно поглаживая по холке, для чего ему приходилось вставать на цыпочки. Периодически отходил в сторону, оценивающим взглядом рассматривал, потом с другого ракурса… Это был некастрированный жеребец, около 190 см в холке, с мощной мускулистой шеей, широченной грудью и огромными копытами.

      Мать стояла и тихо утирала слезы. Не радости, конечно. Она все поняла, но еще не знала, что тридцать баранов – это всего лишь часть цены за коня, остальное нам еще придется выплачивать позже. А в итоге он нам обойдется в сумму, за которую можно было практически построить новый дом.

      Как правило, хозяева проданного коня сообщают владельцу его кличку, чтобы не было проблем с контактом. Но брат стал уговаривать назвать его Буцефалом. Отец не соглашался, но брат буквально умалял, обещая приучить к новому имени. И отец сдался.

      Через полчаса появился и старший брат. Шел быстрым шагом, ничего не замечая вокруг. Его взгляд намертво был прикован к коню. Ни плачущая мать, ни тем более я, его нисколько не интересовали. На лице восторг и возбуждение (как говорится, «яблоко от яблони…»). Подошел и, не говоря ни слова, стал осматривать коня со всех сторон, заглянул в пасть, между ног, потрепал по шее…
      - Не пойму, то ли это скакун, то ли тяжеловоз!
      - Завтра увидишь, - ответил отец.
 
      На следующий день отец решил показать, на что способен купленный им конь. Для этого пригласили еще двоих специалистов по лошадям с нашего села. Оценка коня должна была быть проведена по двум параметрам –  чистоту шага и скорость.

      Испытания решили проверить на колхозных лугах. К тому времени трава там уже была скошена. Местами территория лугов была сплошь усыпана муравейниками, примерно от двадцати до пятидесяти сантиметров высотой. Как правило, они состояли из плотного грунта и, насколько помню, редко в каком из них водились муравьи. Их наличие делало эти участки практически непригодными для сенокоса. Одно время даже пригнали технику, которая специальными ножами срезала их. Но потом по неизвестным причинам от этой идеи отказались. И, сколько помнится, эти муравейники были головной болью, если попадались на выделенных нам участках для покоса.
Местами муравейники располагались очень густо, в метре друг от друга и даже впритык. Именно здесь и планировалось испытать коня. Согласно отцу, истинный иноходец должен так контролировать свой шаг, чтобы не только не сбиться с ритма, но и не зацепить копытом неровные места, что на данном участке можно было легко проверить.

      Это испытание отец доверил Ивану, к его неописуемой радости. Одним прыжком он оказался на Буцефале. Конь, у которого, видимо, в крови присутствовал генетический инстинкт скакуна, пришел в неистовство – нервно перебирал копытами, вставал на дыбы, пятился назад. Аналогичное состояние было и у брата, а вместе они выглядели как готовые к бою войны.
По взмаху руки отца, брат направил коня на большое поле, сплошь покрытое зелеными буграми. Почувствовав свободу, Буцефал в считанные секунды набрал феноменальную скорость, а войдя на территорию муравейников, он нисколько ее не сбавил. Его бег был удивительно красивым, с гордо посаженной головой на мощной шее, широкой грудью и развевающейся на ветру пышной гривой. Даже для дилетанта было очевидно, что это что-то из ряда вон выходящее.

      Бег продолжался минут десять – по прямой, кривой, зигзагами… Отец жестом показал, что достаточно, и брат, выехав перед нами, остановился. Далее мы все вместе пошли по следам подков. Минут через десять один из сопровождавших произнес: «В это трудно поверить! Ни разу не зацепил! При такой скорости и иноходи в это сложно поверить!». Отец сиял от счастья.

      Второе испытание отец поручил старшему брату. На максимальной скорости иноходью надо было проскакать примерно километр в одну, затем в другую сторону. При этом он должен был держать в руке кувшин с водой. Объем пролитой воды должен был дополнительно свидетельствовать о качестве бега скакуна.
 
      Иноходь – это вид аллюра лошади, при котором попеременно переставляются то левые, то правые ноги. Но по качеству она бывает весьма разной, что может быть оценено только специалистами. Высококачественная иноходь отличается настолько ровным и плавным бегом, что всадник ощущает себя пассажиром лимузина, мчащегося по ровной автостраде. А если такой бег сочетается еще и с высокой скоростью, то такому коню цены нет.

      Мы встали примерно в середине той дистанции, которую конь должен был проскакать. На этом месте скорость должна была быть максимальной. Была ровная грунтовая дорога, еще сырая от недавнего дождя. Отъехав в конец пути, брат стал ждать указаний отца. По взмаху его руки он пришпорил Буцефала. Подчиняясь своему природному инстинкту, конь стал быстро набирать скорость. Через считанные секунды мимо нас пронеслось некое подобие черного вихря. Скорость была настолько высокой, что ног коня не было видно. Его пышная грива развевалась на ветру как черное пламя, а из-под копыт далеко назад отлетали ошметки грязи. На конце дистанции брат развернул коня и вновь проделал тот же путь. Я искоса посмотрел на отца. У него аж глаза прослезились от счастья. Таким же вихрем Буцефал пронесся в обратную сторону. Приглашенные «эксперты» будто язык проглотили. Как потом оказалось, из кувшина не пролилось ни капли воды, даже края были сухие. День закончился большой гулянкой у нас дома.

      Уход за конем отец поручил Ивану. К его неописуемому восторгу. О какой школе можно говорить, когда тебе доверяют такое?! Правда, лучше него с этим делом никто бы и не справился. Он любил не только лошадей, но и всех животных. Любил глубоко, искренне и по-доброму. Иногда казалось, что он знает их язык – обнимал, ласкал, подолгу разговаривал с ними, с маленькими в уменьшительно-ласкательном тоне, с большими – соответственно. И они его понимали, подбегали по зову, лезли в объятия. Таких доверительных отношений между животными и людьми я не встречал. Нигде не видел и даже не слышал (разве что только в мультиках), чтобы дрессировали телят. А ему это удавалось. Учил изображать грозный вид с наклоненной вперед головой и выставленными вперед «рогами», которые, собственно, у этого молокососа отсутствовали. Учил прыгать, делать подобие сальто, подкрадываться незаметно, замирать и бодать по команде. С жеребятами бегал наперегонки, учил их откликаться на имя, становиться на дыбы, боролся с ними, валялся в снегу. Когда мы заходили в загон к ягнятам и козлятам, те разбегались врассыпную. Если же это был Иван, то его окружали и начинали лизать, обсасывать одежду, мериться силой и удалью. Он становился на четвереньки и козлята залезали ему на спину, прыгали по ней, сталкивали оттуда других. Нет сомнений, в нем был большой талант общения с животными. Уверен, что из него получился бы выдающийся дрессировщик.
 
      Помимо этого, Иван был великолепным рассказчиком и лицедеем. Знал множество историй, как правило, связанных с животными. Рассказывал вербально скупо, но с очень выразительной мимикой и жестами. Причем делал это настолько мастерски, что нас сводило судорогой от смеха. Животные в его рассказах выглядели существами одухотворенными и мыслящими. Например, удивительно точно изображал выражение лица (не морды!) Буцефала, когда ему говорили: «Сахар будешь?». Помню, рассказывал как ездил с дядей в Марнеули продавать гусей. Как их окружили со всех сторон и стали хватать и тащить упитанных птиц. Мы буквально катались со смеху, помню даже, один из нас при этом обмочился.
 
      Буцефал был его звездным часом. Они быстро нашли общий язык. Иван ежедневно обтирал его мокрой тряпкой, затем тщательно чистил специальным гребешком, вычесывал хвост и гриву, подравнивал их ножницами. И не переставая с ним о чем-то разговаривал. Появление брата в хлеву Буцефал всегда встречал навостренными ушами и радостным всхлипыванием. Рацион его был самым качественным: сено - только лучшее, овес, кукуруза, морковь, яблоки, разные каши из круп. И всегда брат держал в кармане сахар или конфеты. Буцефал знал об этом, поэтому постоянно тянулся к его карманам, теребя их губами. Те же конфеты, которые обожал Буцефал, брат любил не меньше, но хватало только на одного - четвероногого друга.
 
      Отменный уход делал свое дело. Буцефал лоснился и сверкал чистотой и ухоженностью. Стал более покладистый характером. Необузданная энергия и мощь чувствовались, когда мы отпускали его гулять. Он неистово бегал, временами поднимал хвост и набирал такую скорость, что был похож на ракету. Любил прыгать, брыкаться в воздухе, кувыркаться в снегу. Но достаточно было одного зова брата, как он, навострив уши, мчался к нему, будучи уверенным, что в руке сердечного друга его ждет лакомство.

       С первых же дней братья взялись за изготовление снаряжения для Буцефала. Где-то доставали сыромятные ремни, иногда сами изготавливал их из свиной кожи. С миру по нитке собирали серебряные, медные и прочие заклепки, броши, накладки с орнаментами и разноцветными камнями, прочные шелковые нити... Помогали им в этом не только мы, но также друзья и знакомые.
Через несколько месяцев работа была завершена. Седло было украшено шерстяным ковриком с узорами, золотистой бахромой и кисточками по периметру. Местами оно было обтянуто красным бархатом. Сбруя и уздечка смотрелись еще красочнее. Лоб Буцефала украшала широкая серебряная накладка с орнаментом. Окаймляющие голову ремни также были усыпаны рядами позолоченных и серебристых заклепок, накладок с разноцветными камнями, бахромой, бархатными лентами… У братьев было какое-то природное чутье эстетики, что позволяло им не «вешать канделябры», а выбирать самые удачные сочетания. Даже не сомневаюсь, что если бы их, по большому счету невеж, привели в какой-нибудь музей, они непременно бы остановились возле настоящего шедевра.

      Презентация их трудов была представлена на одной из свадеб. Иван с самого утра чистил коня, расчесывал хвост и гриву, наряжал. По народной традиции тот, кто первым донесет весть о приближении процессии с женихом и невестой, получал почетный приз. Новость можно было доставить пешком, бегом, на лошади, машине, как угодно, лишь бы сделать это первым. Женихом той свадьбы был наш сельский парень, невеста же была из другого села. Поскольку это было пятнадцать километров, между собой соревновались легковые автомобили и брат на Буцефале. Естественно, по грунтовой дороге у автомобилей не было никаких шансов соревноваться с ним. С большим отрывом брат заехал в село, где на пригорках толпились сельчане, жаждущие увидеть это фантасмагорическое представление. Очень ярко помнится тот момент, хотя прошло более сорока лет. Как в село въехал брат на черном красавце, пулей промчался мимо нас и скрылся за поворотом на соседней улице. Люди были в восторге, а мое ликование даже описать сложно. Это был мой брат и наш Буцефал!

      За радостную весть тогда ему подарили три рубля и вязанные шерстяные носки. Мы окружили коня и с восхищением рассматривали его. Брат потрудился на славу, его работа смотрелась замечательно. Казалось, и буцефал понимал момент триумфа. Навострив уши, он вел себя на удивление сдержанно, гарцуя каким-то воздушным шагом, словно находился на подиуме. На нем восседал худощавый паренек с кудрявой шевелюрой в резиновых сапогах, серых потертых брюках и ношенной-переношенной куртке. Это было то, что мы себе могли позволить, все остальное - Буцефалу. Идейные люди они такие.

      Появление Буцефала резко изменило нашу жизнь. Здесь надо отметить, что на Кавказе хорошие иноходцы пользуются большой популярностью. Имеется масса фольклора народов Кавказа, которые воспевают таких коней. Вершиной такого творчества является эпическое произведение «Кёроглы» (сын слепого), известное у всех народов Средней Азии, Ближнего Востока и Кавказа. Отец знал его наизусть, даже не пойму откуда. В длинные зимние вечера, когда он пребывал в хорошем расположении духа, часами рассказывал эту сказку (а может и быль, не знаю). Рассказывал настолько эмоционально и выразительно, аж пробирало до мурашек. У героя эпоса было два волшебных коня-иноходца – Гырат и Дурат, являвшиеся помесью знаменитых кобылиц великого хана с морскими конями. Произведение это - переплетение историй коварства, любви и победы добра над злом. На тему данного эпоса написана даже опера.

      Так вот, наш Буцефал, как говорил отец, был лучшим иноходцем в Закавказье. Отец был известным человеком в кругах почитателей иноходцев. Поэтому слух о его чудо-коне быстро разошелся по округе. И к нам зачастили гости. Приезжали, как правило, верхом на лошадях. Цель у них была понятной – увидеть чудо своими глазами и посоревноваться с ним. Авось… Среди них попадались и честолюбивые личности, готовые поставить на кон все, лишь бы доказать, что их лошадь если не лучше, то и не хуже. Почти всегда появление таких гостей сопровождалось забегами. Но Буцефал ни разу никому не оставил шансов. Его преимущество было настолько явным, что с первых же шагов он вырывался вперед, а секундами позже безжалостно уходил в отрыв. Мне, дилетанту, было непонятно, в чем же его секрет. Вроде бы внешне и другие скакуны быстро перебирали ногами, но, тем не менее, сразу же начинали отставать. Позже отец объяснил мне этот феномен. Во-первых, длина шага Буцефала была ощутимо больше. Во-вторых, за одно и то же время он все же делал больше шагов, чем соперники. В-третьих, у хорошего иноходца очень рациональный бег, благодаря чему экономнее расходуются силы, что становится заметнее на второй половине дистанции. И наконец, отец при этом хитро заулыбался, очень многое зависит от наездника: конь и всадник должны совпадать по духу и в буквальном смысле чувствовать друг друга. Нельзя пытаться менять такого коня, нужно хитро подстраиваться под него. В Буцефале дух победителя. Но победители покладистыми не бывают. По этой причине у прежнего хозяина были с ним большие проблемы. Потому что он пытался подчинить его, чего нельзя было делать. С ним можно только на равных, а это доступно далеко не каждому.

      Соревнования почти всегда заканчивались пиршествами с возлияниями у нас дома, из-за чего наше материальное положение в тот период существенно пошатнулось. Протесты матери отец в расчет не принимал. Бывало, он верхом уезжал неизвестно куда и возвращался через несколько дней. Чаще всего пьяным. Однажды в таком состоянии на моих глазах он упал на всем скаку и  больше не смог подняться. Отвезли в районную больницу, где обнаружили перелом бедра. Несколько месяцев ходил с костылями.

      Позже появилась другая проблема, более зловещая. Дело в том, что в наших краях было распространено конокрадство. А когда речь идет о таком известном коне, то надо держать ухо востро. Наш верный сторожевой пес по ночам стал буквально до хрипоты заливаться лаем, рвался с цепи, бегал взад-вперед. И отец заподозрил неладное. Часто вставал и с ружьем в руках проверял хлев, обходил дом, осматривал огород. Собаку на ночь стали привязывать прямо перед дверью хлева. Но это не помогало, ее лай не прекращался ни на минуту. Дошли до того, что по очереди спали в хлеву. Со временем эти обстоятельства настолько истощили нас, что отец принял решение продать Буцефала. Наверное сам бы на это не решился, если бы не истерики матери, которая, несмотря на мягкий характер, на этот раз проявила ультимативную настойчивость. Иван, услышав о решении отца, разрыдался и убежал из дома. Нашел его сидящим под дикой сливой на берегу речки. Упершись глазами в землю, он горько плакал.

      Буцефала продали через месяц. Отец не хотел отдавать его в первые попавшиеся руки. Он тщательно выбирал хозяина, который бы любил его и мог достойно содержать. Выручили за него гораздо меньше денег, чем потратили.
В один прекрасный день Буцефала увезли. И наш дом будто осиротел. Было острое ощущение того, что мы его предали. Я даже представить себе не мог, насколько он много значил для нас. Этот феномен мне стал понятен лишь позже. Помимо материальных потребностей, в жизни любого человека присутствует духовное начало. У одних оно подпитывается литературой, у других - музыкой, третьих - искусством... Даже нищий живет не хлебом единым. Его духовной пищей становится мечта и вера в бога. Для нас же Буцефал был всем - и песней, и картиной великого художника, и мечтой...
 
      Как позже стало известно, у новоиспеченного хозяина Буцефала увели в первые же дни. После этого о нем ничего не было слышно, будто сквозь землю провалился. Лишь через годы отец узнал, что его застрелили. Якобы конь был предметом какого-то спора… Этот мир населен людьми, братьями нашими меньшими, вносящими в их жизнь уют и красоту, и нелюдями – детьми сатаны, все существо которых направлено на сотворение зла.

      Ивану недавно исполнилось шестьдесят один год. Живет и работает в небольшом городке в Германии. Говорит, что все хорошо, но, зная его характер, могу утверждать, что это не совсем так. Просто жизнь так распорядилась. Подолгу бродит по окрестностям. Хвалит тамошние порядки. Недалеко от своего дома обнаружил ферму. Часто ходит туда и любуется телятами. Говорит, что немцы хорошо ухаживают за животными, но делают это как-то без души. На мой вопрос «А что не так?» отвечает, что, телята хоть и ухоженные, но они же живые, нуждаются в ласке, общении. Но там такое не принято. На странного человека с посеребренными висками, который из-за ограды с умилением наблюдает за животными, обратил внимание хозяин фермы. При попытке погладить теленка через ограду подошел и предупредил: «Нельзя! Частная собственность».

      Аврааму в следующем году исполнится семьдесят лет. В начале 2000-х переехал на постоянное место жительства в Грецию, где уже проживали его дети. Купил старенький дом в городе Салоники, отремонтировал его, достроил. С работой у него не было проблем, поскольку все его знают как мастера на все руки. И кладку положит, и отштукатурит, и плитку выложит. Только вот душа его там не нашла покоя. Со временем тоска по родным местам стала невыносимой. Прожив в Греции около 6 лет, он уехал с супругой обратно в Грузию. Отремонтировал свой дом, купил коров, овец и, конечно же, лошадь. Дети выставляют его фотографии в «Одноклассниках». На зависть всем. На лоне природы, как правило, возле родника. Закусочка на траве, рядом на костре жарятся шашлыки, водочка, счастливые лица. Красота вокруг, цветочки, барашки недалеко пасутся… И кобыла с жеребенком, которого он то обнимает, то целует, то чем-то кормит с рук. Многие сельчане, завидев эти снимки, бросают все и едут к Аврааму в Ивановку «отвести душу». В прошлом году ездил туда и Иван. Знаю, что не хотелось ему оттуда уезжать, но жизнь она иногда не считается с нашими желаниями.

      Отец переехал в Грецию одним из последних, в 2000-м году. К этому времени в Ивановке уже почти никого не осталось. Было ему уже за семьдесят. Здоровье его было подорвано, но все еще держал коров, овец, свиней, лошадь. Непосильным трудом истощена была и мать. Долго уговаривали его переехать. Отказывался наотрез. Пришлось прокрутить очень хитрый план, чтобы заманить его туда. Перевезя его в окружение многочисленных внуков, мы надеялись, что он успокоится и заживет в комфорте и благополучии. Но просчитались. Уже через месяц он попросил увезти его обратно. Мы всячески отвлекали его от мрачных мыслей. Приглашали в гости наших сельчан, которые в основном тоже проживали в городе Салоники. Общение с ними помогало лишь временно. Вскоре стали замечать изменения его интеллекта – терялся во времени и пространстве, бредил о чем-то, с трудом узнавал людей, спрашивал, напоили ли мы коня, подоили ли корову, накормили ли детей. К сожалению, аналогичное происходило с большинством наших пожилых сельчан, переехавших из глухой деревушки в мегаполис и оказавшихся заключенными в четырех стенах. Хоть отец и передвигался с трудом, все же дважды смог убежать из дома. Ему казалось, что там, за холмом, который виднелся из окна, и находится его родная Ивановка. В первый раз мы его нашли быстро. Во второй долго искали, подключили к этому множество людей. В итоге его случайно заметили наши знакомые, посадили в машину и привезли домой. Уже через три года после переезда он практически не мог ходить, перестал узнавать нас. За исключением матери. Но очень нежно и трепетно относился к детям. Услышав их плач, гримаса печали перекашивала его лицо и слезы начинали капать из его глаз.
 
       Отца не стало 2 сентября 2005 года. Прожил он на этом свете 76 лет. Его похороны стали для меня моментом истины, перевернувшим мои взгляды на многие вещи, поскольку именно я был самым большим критиком его образа жизни. Я был уверен, что его добротой и сердобольностью в корыстных целях пользовались люди с нечистой совестью. Оказалось не все так просто. Проводить отца в последний путь пришло море людей. Похоронная процессия растянулась на несколько километров. Увидев такое, тамошние жители шепотом спрашивали: «Кого это хоронят?» И сложно было объяснить, что это самый что ни на есть простой человек. Который за свою жизнь успел сделать столько добра, что сложно описать. Я не помню ни одного случая, чтобы мой отец не оказал помощи человеку, даже отдаленно в ней нуждающемуся. Об этих, благословенных богом, его поступках можно рассказывать очень долго…

      Похоронили его в сорока километрах от города Салоники. Установили ему очень красивое надгробие из мрамора и гранита. Такое же красивое, каким был его внутренний мир. Портрет на гранитной плите нарисовал Янис, наш сельчанин, прекрасный художник и замечательный человек. Даже денег не взял из-за уважения к отцу. Нарисовал по памяти. Изобразил его обаятельным, с ироничной улыбкой на лице. Каким он и был в действительности, только прятал свою ранимую душу за толстой защитной скорлупой.
 
       Матери сейчас восемьдесят шесть. Живет она в Греции, городе Кавала. Конечно же, непосильный труд и беды не могли не сказаться на ее здоровье. Но держится она молодцом. Живет в семье старшей сестры. Хоть с памятью у нее и неважно, те события помнит в подробностях. Но вернуться в то время не хотела бы. Чего греха таить, это был единственно трезвомыслящий человек в окружении экзальтированных «поэтов и художников», потому на ее долю и перепадал основной груз бед и невзгод. Она такая же мягкая и добрая, какой была всегда. До сих пор удивляюсь, как она все это выдержала.


      Сквозь голубую бездну небес летел ангел. Легкими и плавными взмахами белоснежных крыльев он поднимался все выше и выше. На руках он держал душу маленького щупленького старичка, измученного жизнью и болезнями.
      - Ты кто? – Еле выдавил из себя старик.
      - Я твой ангел-хранитель.
      - Откуда ты взялся?
      - Я сопровождал тебя по жизни, всячески помогал, защищал, спасал. Но ты меня не замечал. Ох, и натерпелся я тобой!
      - А сейчас куда ты меня несешь?
      - Сегодня сороковой день как твоя душа покинула тело и мы должны предстать перед божьим судом.
      - Знаю, мне уготован ад, - произнес старик.
 
      Ангел лишь улыбнулся, ничего не ответив.
      Вскоре они оказались в большом дворце. В центре огромного зала с белоснежными мраморными колоннами располагался трон, на котором восседал сам Всевышний в белых одеяниях, над головой которого величаво светился нимб. Поклонившись, ангел произнес:
      - Доставил на суд божий душу раба твоего, Алексея.
      - Добро пожаловать на небеса, сын мой, - произнес Господь, обращаясь к старичку.
      - Даже не знаю, что ответить, - растерянно ответил старик.
      - Надеюсь, тебе известно, что за день сегодня?
      - Да вроде все ясно, сегодня определится судьба моей грешной души.
      - И много грехов она совершила?
      - Всякое бывало, не скрою. Злословил, чревоугодничал, прелюбодействовал…
      - Воровал?
      - И такое бывало. Воровал колхозное. Но никогда у людей! Никогда! Хотя не раз меня называли вором и не было ничего больнее этих слов!
      - Знаю, сын мой, все знаю. Даже то, что тебя обвиняли истинные воры,
готовые забрать у голодного ребенка последний кусок хлеба. Настанет и их черед... А что касается колхоза - это не воровство, ты всего лишь брал то, что было создано твоими руками и что тебе принадлежало по справедливости.
      - А добрые поступки числятся за тобой?
      Вопрос привел старичка в замешательство. После недолгого раздумья он произнес:
      - Не мне об этом судить. Ты всемогущий и всевидящий, думаю, что знаешь все.
      Господь улыбнулся и пронзительно, исподлобья, посмотрел на старичка. Затем кивнул головой ангелу-хранителю. Тот подошел и шепнул старику на ухо:
      - Пойдем со мной.
      - Куда?
      - Провожу тебя до ворот рая. Твоя душа будет вечно жить там. Так распорядился Господь.
      - Но…, - старик обратил свой вопрошающий взгляд к восседающему на троне, не сумев добавить ничего.
      - Да, сын мой, это мое решение. Рай не для тех, кто старателен в молитвах, соблюдает каноны и посещает храмы. Этого мало, очень мало. Даже не совершать грехов недостаточно. Рай - это в первую очередь место для душ людей, которые на земле творили добро.
      - Но я же грешил?! На мне большая вина перед моей семьей, я мог дать им гораздо больше, но не сделал этого. И этот грех вечно будет лежать на мне.
      - Да, но если бы каждый человек на земле совершал столько добрых дел, как ты, рай был бы там, а не здесь. Ты делал это искренне и бескорыстно. И, поверь, нет добродетели выше! А что касается твоей семьи, ты заслужил того, чтобы я ниспослал им благополучие и процветание. Так что ступай, сын мой.

      В сопровождении ангела-хранителя старик, с трудом передвигаясь, направился к большой арке из белого мрамора. Арка и отходящие от нее стены утопали в цветах, над которыми роились разноцветные мотыльки, летали диковинные птицы. Войдя в нее, старик неожиданно превратился в молодого кудрявого мужчину, каковым был лет сорок назад. От происходящих метаморфоз он растерялся. Ангел-хранитель же стоял рядом и загадочно улыбался.

      - Это еще что такое? – Еле выдавил уже молодой человек из себя.
      - Это еще не все, - ответил ангел, - подожди меня. - И скрылся в глубине сада.

      Молодой человек прилег на траву и смотрел на сходящиеся над ним кроны цветущих деревьев. Кристально чистый ветерок нежно обдувал его лицо. На душе стало удивительно спокойно и легко. И все же, он не до конца осознал происходящее. «Значит, все-таки есть рай! И бог видел мои добрые деяния! И не зря все это было! "Благополучие и процветание моим детям"! Я готов отправиться в ад взамен на это...».

      Вдруг он опомнился от какого-то шума. Вскочив, увидел перед собой ангела-хранителя, держащего под уздцы великолепного черного коня.
      - Буцефал?! – воскликнул молодой человек.
Бросившись к коню, он крепко обнял его и, утопив лицо в его пышную гриву, сквозь слезы воскликнул:
      - Спасибо тебе, Всевышний! Теперь я точно знаю, что рай существует...