Они преследуют меня уже сутки, не давая заснуть или хотя бы перевести дух. Я пытаюсь выстроить маршрут так что бы вернуться к колодцу на край которого телепортировалась Лореена и найти ее. Подбадривает то что преследователей стало меньше, а значит все не безнадежно. Судьбе этого бедняги не позавидуешь, он преследовал меня со своими собратьями два дня, пока под вечер я во время очередной остановки чуть не заснул. Но по счастью я очнулся настолько вовремя, что мои преследователи, решившие, что я окончательно обессилил, приблизились на удар меча. Широким ударом я тяжело ранил одного в живот, а другому зацепил руку. Первого его компаньоны живьем сожрали у меня на глазах, а второй, закончив трапезу, видно догадался, что его ждет то же самое, ушел. Его друзья сочли, что он более легкая добыча, чем я и, отдохнув с пол часа, ушли за ним. До того, как стемнело, я постарался запутать свои следы, но ушел не так далеко, как хотелось, зато успел выставить пару силков и впервые за все это время проспал всю ночь. Утро порадовало меня отсутствием погони и жирным кроликом, угодившим в силок. Пока кролик ожидал своей незавидной участи, я промачивал лоскутком ткани росу, которую потом выжимал в котелок, так как взять воды больше было негде.
Именно за этим занятием я заметил, что опять не один, и ко мне по-прежнему испытывают гастрономический интерес.
Я спокойно вернулся к костру. Я надеялся, что пока я бодр, они не решатся ко мне подойти, погладил перепуганного зверька.
«Не быть тебе супчиком», - сказал я, глядя в жалобные глаза пушистика.
Надо бы убить пару этих гадов, но тратить драгоценные силы на беготню за теми, кто никогда не примет бой бесполезно. Зато пока я стою на ногах они не решатся, напасть к тому же после знакомства с моим мечем.
Ну, пушистик, выручай. Освободил я кролика, который сначала недоверчиво посмотрел на меня, а потом припустил со всех лап.
Гады на перегонки кинулись за кроликом, который уже забился под какую-то корягу. Раздались визг и рык, делиться друг стругом они не умели. У них не было вожака, но в то же время они действовали вместе до тех пор, пока кто ни будь, не ослабнет, сильный рано или поздно съедал слабого. Вот уже кое-кто получивший увечье отползает в сторонку.
Я выхватил меч и молча кинулся на ничего не замечающих людоедов. Мой меч разрубил одного надвое, а другого пронзил насквозь, остальные разбежались.
«Спасибо пушистик, береги себя», - сказал я в след у шмыгнувшему из-под коряги кролику.
Теперь я уходил, в надежде, что оставшиеся задержатся достаточно долго, что бы я успел от них скрыться.
Наконец я устроил остановку на ночь, костер я развел в небольшой ямке, чтоб незаметней и от рубился. Огонь благополучно тлел до середины ночи.
Утром я снова разжег костер что бы немного согреться, когда заметил того, кто уже давно наблюдал за мной со своего поста.
Сидевший на дереве эльф был одет в плащ с резными листьями и чешуйчатый доспех на кожаной основе. Эльф наблюдал за мной уже давно, я махнул ему рукой, приглашая к костру, но он проигнорировал мое действие, правда, перестал маскироваться и наблюдал теперь открыто.
Когда я затушил и замаскировал дерном костер, внимание эльфа заметно усилилось, и стоило мне только направиться к наблюдавшему как с коротким свистом свитом стрела вонзилась в землю передо мной. Жест был оценен, и я пошел вдоль леса на некотором расстоянии. Через пол дня ходьбы я увидел дорогу, ведущую через лес, и направился по ней.
Первая ночь в лесу оказалась полна неожиданных событий…
Сначала были слышны, какие-то крики, но очень далеко, потом потянуло дымом… Запах, дыма очень настораживал, оттенком паленой шерсти и еще чем-то знакомым…
Потом крики стихли, но кто-то как будто бы рубил лес…. Не было звуков падающих деревьев, но то, что рубят по дереву, слышно было отчетливо. Потом ночь как бы взорвалась, множественным звоном стали, звуки приближались медленно, порой довольно отчетливо слышались отдельные выкрики и стоны.
В сторону боя, по дороге, пробежал небольшой отряд воинов, гремя железом и ругаясь…
Шум битвы загремел с новой силой, пока не удалился и не стих вовсе.
На этот раз во сне я видел Лореену.
/
Мы стояли вдвоем на балконе замка некромансеров под звездным небом.
Лореена светилась в прямом смысле этого слова. Казалось, она стала полупрозрачной.
Что с тобой? - спросил я.
Я слушаю шепот звезд. Они рассказывают о прошлой гибели моего народа. Они помнят нас такими, когда мы могли зажигать звезды. Тогда мы еще не имели физических тел и свободно путешествовали по вселенной.
Лакремонт удивленно посмотрел на Лореену.
Прислушайся ведь ты один из нас, - попросила она.
Лакремонт замер, пытаясь, сосредоточиться на звездах, но мысли все одно были про Лореену. От нее было не оторвать взгляда.
«Я не слышу их», - сказал Лакремонт.
Она посмотрела на него влюбленным взглядом и сказала, - ты всему научишься, я не буду тебя торопить, впереди нас ждет бесконечность.
/
Утром я быстро собрался, тщательно скрыв следы своего присутствия, и направился к месту ночного события.
Первое время я шел по дороге, но потом свернул по следам отряда и вышел на, приличных размеров, поляну, где увидел черный обгоревший столб, старый пень, который этой ночью служил плахой. Головы несчастных сразу напомнили мне о том эльфе…
Нельзя сказать, что их было много... Но малым в таком случае вряд ли что может быть. Их пытались спасти, но не смогли, и сами своими телами вплели иные краски в картину поляны…
Кроме эльфов здесь лежало немало людей, многие погибли так быстро, что даже не успели почувствовать стрелу в теле…
Это были люди в рясах, напомнившие о чем-то почти забытом и бессмысленном…Бог был бы рад, что б его забыли, ибо слишком много зла было совершено именем его…
Победили, конечно же, люди монахов, большая их часть до сих пор, наверное, преследует отступающих эльфов, но одна мелкая группа повернула к дороге, за ними я и последовал.
До того, как выйти на дорогу, им пришлось идти по высокой траве, еще слегка примятой. На дороге я остановился разглядеть следы.
Следы были свежие не более одного часа давности, о том свидетельствовало отсутствие трещин и легко проминаемое дно следа, цвет дна и кромки следа был одинаков.
Я решил, что стоит преследовать. Их было четверо, я их еще не видел, но уже сумел обогнать в обход, ориентируясь на их голоса.
Голоса четвертого я еще не слышал, но видел его следы почти детские.… Теперь я уже ждал, они вот уже через мгновение должны выйти из-за поворота. Я расположился за кустом и приготовил меч.
Первым шел человек в рясе, жирный, лоснящийся с глазами, вечно обращенными вверх. За ним шли два воина ведущих четвертую на веревке. К ее рукам был привязан тяжелый булыжник, оттягивающий руки, а на голову одет мешок. Но по фигуре я без труда узнал Лореену. Поэтому я не стал долго раздумывать. Мое появление было неожиданно и смертельно.
Косой удар снизу-вверх сразу ранил одного из воинов, открыв сильное кровотечение. Ноги раненого подкосились, он упал, но был еще жив, в тоже мгновение второй обнажил меч, а священник бросился бежать. Клинки скрестились, вооруженный коротким мечом враг пытался войти в клинч, его клинок скользнул по лезвию к гарде, а сам он стремительно приблизился. Но мне удалось раньше захватить его запястье, и резко занеся свою руку, с мечом, назад нанести ему мощный укол…. Бой кончен. Первый воин истекал кровью приближаясь к неминуемой смерти, второй уже оказался у праотцов, а священника нигде не было видно, только плененный гордо стоял с мешком на голове. Руки пленного обессилили, и когда я разрезал веревку, безвольно повисли. Я развязал узел и снял мешок….
На меня смотрел совершенно безжизненный обреченный взгляд светло серых глаз незнакомой брюнетки. Я провел рукой по ее волосам, ниспадавшим до плеч, обнажая бледное островерхое ушко.
Не Лореена – подумал я – совсем не Лореена.
Как тебя зовут? – спросил я.
-Леелоо.
Ты эльф?
Полукровка. С младенчества я жила с людьми.
Еще раз, оглядев место события, я побрел своей дорогой, уж очень не хотелось встретиться с теми, кто будет искать убитых.
Пошли со мной, расскажешь по дороге.
/
Леелоо всегда была хорошей, послушной девочкой. Она слушалась бабушку и вела все хозяйство в их маленьком домике. Кроме приемной бабушки у нее не было никого. Ее мама была плененной людьми эльфийкой которая умерла при родах. О том, что Леелоо родилась, бабушка, принимавшая роды, скрывала. Ей пришлось продать свой дом возле госпиталя и перебраться жить на окраину провинциального городка, недалеко от старого кладбища, где была похоронена мать приемной внучки.
В течении всего детства девочке приходило скрывать ее островерхие эльфийские ушки, которые могли ее погубить если прознают другие люди.
Леелоо часто приходила на могилу матери и подолгу плакала, иногда оставалась даже на ночь (ночи в тех краях были тёплые), просыпалась на могиле и шла домой.
Бабушка держала кур и кобылицу, незадолго до 17летия Леелоо кобылица ожеребилась.
Леелоо много работала по хозяйству, поэтому ее юное тело было не по-детски развито.
В ее тонких ручках и стройных ножках скрывались сухие жесткие мышцы, у нее был прямой ровный позвоночник и сильные мышцы спины, сказывалось то, что она носила воду с коромыслом. У них не было лесенки и поэтому, когда ей нужно было на чердак, она туда просто запрыгивала (хотя пятью годами раньше она туда с огромным трудом могла туда залезть). У нее была великолепная фигура, предмет зависти всех женщин, живущих в округе, равно как и предмет вожделения всех, живущих в округе, мужчин. Ее не раз пытались поймать и затащить в темный уголок, но всякий раз она выкручивалась и убегала, оставив обидчику на память оттиск своих зубов на руке.
Однажды бабушка поддалась на просьбы рассказать рассказав, что отец Леелоо был храмовым рыцарем, а меть чистокровной эльфийкой.
Он поднял взгляд, луна отразилась в его глазах, он заметил движение и опустил забрало шлема. Раздался резкий свист, и тонкая стрела, с розовым оперением и ярким расписным древком скользнуло по шлему и вонзилась в дерево, каких-то миллиметрах его головы. Короткий свист… - еще одна стрела, прошла скользом по непроницаемым доспехам храмовника. Следом еще и еще.
Он наклонил голову как при сильном ветре, стрелы отскакивали от его брони, он медленно шел в темноту, откуда стреляли.
Пещера постепенно сужалась, впереди был тупик, теперь эльфийка не ускользнет от него, она в ловушке.
Неожиданно стрельба прекратилась, он медленно продвигался на ощупь, пока в самом конце не нашел ее забившуюся в тупике, сжавшуюся в комок, оцепеневшую от страха совсем юную эльфийку. Он схватил ее и потащил наружу, она отчаянно вырывалась, но это было бесполезно.
Ей не помог даже кинжал, которым она пыталась от него отбиться. Он крепко держал ее за руку и вел к выходу из пещеры.
Снаружи их ждал привязанный к дереву жеребец, к седлу была приторочена сеть плетеная специально для отлова эльфиек, как страшных сказках. Она сопротивлялась из последних сил, но все напрасно она обречена быть его жертвой.
Друзей у нее не было, сверстники ее не любили и даже побаивались, за то, что, она часто проводила ночь кладбище…
Это ее поведение настораживало всех. Про нее ходили недобрые слухи. Поговаривали что, что ее видели ночью, гуляющей по кладбищу вместе со своей умершей матерью…
Одним дождливым днем бабушка умерла. Ее похоронили рядом с матерью Леелоо.
В ту ночь люди в страхе закрыли ставни своих окон, над кладбищем бушевала буря, шел, ливень, сверкали молнии.
Никто не видел, как Леелоо бежала в ту ночь, мокрая, в грязи и испачканная кровью.
Это была ее кровь. В ее глазах застыл ужас, лицо было белее молока.
Она с разбегу запрыгнула на чердак, и больше днем ее никто не видел…
Она лежала на темном чердаке всю оставшуюся ночь, потом день, и так еще несколько дней и ночей. Она боялась выходить, она инстинктивно чувствовала страх перед солнцем, ее мучил нестерпимый голод, но она знала, что не хочет, есть, так как раньше, она хочет чего-то другого…
В одну из ночей она вышла из своего убежища, она шла на ржание некормленой кобылицы. Когда она зашла в хлев, кобылица заметалась, а потом в страхе прижалась к стене. Только жеребенок по-прежнему добродушно смотрел на свою хозяйку, он покорно подошел к ней. Леелоо обняла жеребенка за шею, погладила его гриву и укусила, на ее глазах выступили слезы, она пила кровь последнего любимого существа.
В следующую ночь Леелоо опять пришла к жеребенку. Он заметно ослаб, но еще держался на ногах. Пить кровь отощавшей, голодной кобылицы, Леелоо побрезговала. Через два дня жеребенок умер.
Она в захлеб рыдала над его тельцем, она ненавидела себя.
Но голод гнал ее дальше от убежища, и теперь она рыскала по ночам голодная и злая хищница. Она точно знала, чего она хочет, - крови.
Она заглядывала в окна людских хижин, высматривала, когда хозяева заснут, и забиралась в хлев, она молилась про себя что бы, животные не поднимали шум и те молчали, цепенея от страха, как будто слышали ее молитву.
Она очень аккуратно кусала, так что бы, лошадь не истекла потом кровью.
Она отпивала у всех по чуть-чуть, с расчетом, что бы можно было прийти и на следующую ночь. Она была очень осторожна, и относилась к своим жертвам очень бережно, ту лошадь, которую она кусала вчера, сегодня она кусать не будет, она укусит свежую.
Но местные жители постепенно начали замечать не ладное. Животные слабели, и несмотря на то что она тщательно слизывала все следы крови с шерсти, все равно в один из дней жители обратили внимание на странные следы укусов. Но селению прошла волна слухов. Детей перестали отпускать на улицу без присмотра, на ночь закрывали ставни, а лошадей прятали в своих домах.
Этим днем ее разбудили странные звуки внизу, чьи-то голоса, кто-то ходил в ее доме.
Она стала прислушиваться. Говорили двое мужчин.
- странное дело, - говорил один. Все брошено, повсюду пыль.
- а может, ее укусили так жеребенка в хлеве, и выпили всю кровь… -предположил другой.
- возможно. А потом бросили мёртвую на чердак, - ответил первый.
- а зачем на чердак? Тут что ли бросить нельзя? – недоумевал второй.
- а тут ее, сам видишь, нету, - заметил первый.
- а может она, опять на кладбище подалась, совсем ведь спятила девка.
- нее, ее уже давно никто вообще не видел…
- давай на чердак заглянем, пока не стемнело, может, еще чего полезного найдем, - сказал первый, с довольным видом тряхнув мешком за спиной.
- ну давай, - поддержал приятеля второй.
Она услышала, как неуклюже они пытаются забраться к ней на чердак, один встал к стене и подсаживал другого, помогая взобраться.
Когда мужик оказался на чердаке, но ничего не мог толком разглядеть привыкшими к яркому дневному свету глазами, он шел вперед, а ощупь.
Он почувствовал, как его рука нащупала, что-то, и тут же отпрянул, услышав угрожающее шипение.
Он не видел, как она грациозно выгнулась, словно кошка перед прыжком, он только почувствовал дуновение ветерка, и как что-то острое вонзилось в него. Он рванулся изо всех сил, заставляя ее клыки разорвать его шею, и вылетел с чердака, упав недалеко от недоумевающего приятеля.
Захлебываясь в собственной крови, он хрипло произнес, - это она, она там!
Приятель не заставил себя долго ждать он побежал, вопя на всю округу – это она! Это она! Она на чердаке!
Уже стемнело, собрались почти все окрестные жители, они окружили ее домик, они были с факелами… Они пришли за ней. Она выпрыгнула с чердака и побежала, куда глаза глядят, она металась, как могла, но так и не вырвалась, ее схватили, связали и долго надругались, пока не пришли священники, которые пообещали людям праведный суд над ведьмой.
///////
А по дороге к столбу сожжения появился ты – посмотрела она на Лакремонта.
-Что же с тобой случилось на кладбище?
////////
Была прохладная лунная ночь. Мертвая тишина. Леелоо шла одна по старой кладбищенской дороге.
Она шла босиком, в легком белом платье, одинокая и беззащитная.
Мелкая дрожь, от холода ночи, слезы на глазах. Страх в душе…
Порывы ветра нарушили тишину, унося осенние листья прочь от нее.
Луна коварно подглядывала за ней из-за спин хмурых зловещих туч.
Открытая всем ветрам она продолжала идти, не зная, что ее ждет, у нее не осталось родных.
Выглянувшая из-за туч луна, тускло отразившись, в черных доспехах, всадника, скачущего к ей на встречу.
Он мчался прямо на нее, верхом на жутком чешуйчатом существе, с огромной зубастой пастью, и голодными глазами лишь отдаленно напоминающее лошадь.
Она стояла в развивающемся, на ветру платье, прямо у него на пути, не в силах сделать шаг.
Ее глаза остекленели от ужаса, а тело сковал страх.
Прошло мгновение, они поравнялись, он подхватил и умчал ее в ночь.
Сердце вырывалось из ее груди, в висках стучала кровь, держащий ее всадник был холодным как лед. Он нес ее обратно на кладбище.
Он остановился у развалин древнего склепа, спешился и снял ее с коня как пушинку. Она просила ее отпустить, но он непреклонно и молча, спускался по ступеням склепа. Не обращая внимания на ее мольбы и попытки вырваться. Достигнув внутреннего помещения склепа, он поставил ее на ноги и снял свой шлем. Она увидела его мертвенно бледное лицо, покрытое шрамами, узкие вертикальные зрачки жутких бесцветных глаз.
У него были жидкие до плеча синие с сединой волосы, перетянутые похожим на корону обручем на голове. Он улыбнулся ей обнажая ровные зубы и острые клыки. Он с шипением сказал ей –прощщай, и свет в ее глазах погас, ее закружило и понесло куда-то в даль в встречу звуку водопада.
Проснулась она на ступенях склепа и сразу побежала домой.
///////
-прощщаяй, - задумчиво произнес Лакремонт с интонацией Рыцаря Смерти академии…
Леелоо вздрогнула, отступила на шаг и настороженно уставилась на него.
Он… он именно так сказал, дрожащим голосом произнесла она.
-Выходит не сказки, про него, слагают, он действительно не сидит, сложа руки в академии.
В академии? – спросила она.
В академии некромансеров – уточнил я – и есть там еще кое-кто с такими же глазами и шумом водопада…
Ты потеряла память?
-Да, я не помню, что было после слова «прощай» - ответила она.
Я не об этом я о памяти вообще. Ты забыла, откуда ты и как жила?
-Нет. Все остальное я помню даже ярче чем прежде.
Я даже вспомнила минуты моего рождения. Меня извлекли уже из мертвой матери. Я смотрела и молчала.
Не повезло тебе, произнес Лакремонт с сочувствием.
Как быстро у тебя изменились клыки? - Спросил я, аккуратно пробуя языком свой клык, который казался обычным.
Около двух недель. Мне было очень холодно, и клыки чесались, – ответила она.
Куда мы идем? – спросила Леелоо.
Мне нужно кое-куда вернуться, можешь пойти со мной. Люди тебя все равно не примут.
-Мне больше некуда идти, - согласилась она.
Так мы и продолжили свой путь, пока я не увидели дым, стелящийся по земле.
https://vk.com/interfent