Из нашей местной газеты крайне редко журналиста посылали в иные субъекты федерации.
Именно такой командировкой обрадовал меня главред, выдав задание на выяснение: чем живёт народ и что ему нужно для полного счастья? – Старый пруженный журналюга напутствовал:
- Первым делом полетишь в самый дальний регион – на Чукотку, а оттуда пропылишь по отдельным весям и мегаполисам нашей необъятной Родины, не забывая спросить встреченного гражданина, как он все это видит. Объять все мы не в силах, но в ряде регионов побывать стоит и попытаться определить: что нам нужно для полного счастья? России нужна основанная на патриотизме национальная идея и, имеются шансы, что с помощью твоего вояжа мы сумеем её обнаружить. И, если её преподнести с умом, на внедрение идеи в массы денег могут отстегнуть немерено.
- Думаю, многим интересно посмотреть на страну, но придётся вкладывать и свои деньги и попадать в ситуации подобные фронтовым, - посетовал я.
Пояснили: и посылаем-то тебя, а не гимназистку Нюшу.
Бывалого пилота в униформе периодически говорил в ларингофоны и поправлял их. Возможно он мечтал р полете на громадном серебристом Боинге в жаркий Мадрид, а бороздили мы с ним пространство над пустынной и бескрайней Чукоткой на вертолёте оранжевой раскраски, по каковой легче его было бы найти в случае вынужденной посадки или аварии.
Глядя сквозь бортовое стекло вниз, я напрягал зрение в попытках узреть среди низкорослой зелёной растительности какую-либо юркую или статичную зверушку, но все потуги оказались тщетны.
Не сразу мне стало понятно, что образовавшееся вдали по курсу тёмное пространство — это море. Оно чётко оделялось от воздушного пространства, по которому плыла наша винтокрылая машина, едва приметной прямой голубой линией горизонта.
Вертолёт направлялся туда, где морское пространство отделялось от суши плавной извилистой береговой линией.
До берега, обиваемого ленивыми волнами, мы не долетели. Пилот изящно посадил чудо-машину на возвышенный над морем длинный холм, на котором собственно и располагалось поселение.
В прибрежном посёлке одноэтажные домики, балки как-то уживались с чумами, где чукчи долгой полярной ночью ожидали рассвета.
Из грузового отсека винтокрылой машины извлекли мешки с почтой, деревянные ящики, картонные коробки и жестяные диски с кинолентами для местного дома культуры, где вечерами и по выходным строчила кинопередвижка, раскрывая местному населению все достижения и прелести отечественного и зарубежного кинематографа.
Среднего роста и возраста пышущий здоровьем мужчина встретил меня и представился, как глава местного муниципального образования. Этот ладный уверенный в себе крепыш-боровичок, как видно, обладал физической силой и, судя по движениям, занимался прежде борьбой.
- Пойдёмте, расположу вас, отобедаете и займётесь делами.
- А лётчик?
- Он знает, где отдохнуть, где найти счастье и любовь. Завтра пополудни отчалите в обратный путь.
Мы поднялись по красным ступеням крыльца аквамаринового дома. В прихожей стояло несколько пар разнокалиберной обуви. Главная комната служила кухней, столовой, библиотекой и кабинетом. Здесь хозяйка состряпала обед и выставила на покрытый лазурной скатертью стол.
- Это моя супруга – Людмила, - похвастался глава.
- Евгений, - представился я и обратил внимание на спокойное без единой морщинки лицо и плавные движения её тонкого стройного хрупкого тела, свойственные натренированным спортсменам.
Глава продолжил:
- В доме две спальни. Одна наша, а другая для гостей. Заходите, располагайтесь, оставляйте портфель, мойте руки в мойдодыре и отобедаем.
- С водой у вас хорошо, - сказал я и поддел руками вверх металлический штырёк, мимо которого ко мне в расставленные ладони побежали из алюминиевого цилиндра прозрачные весёлые, радостные ручейки.
Глава пояснил:
- Летом мы закачиваем воду из проточного озерца насосом в водонапорную башню, откуда она растекается по трубам самотёком по всему посёлку. Перед холодами мы всю воду из трубопроводов удаляем и консервируем их. А зимой прямо с порога вёдрами черпаем снег.
Посреди стола на жёлтой деревянной дощечке стояла и благоухала только что сотворённая в русской печи буханка серого хлеба. Казалось, можно насытиться ею одной. Но хозяйка блестящим половником налила мне в глубокую тарелку ароматный вермишелевый суп с мясом. Когда я справился, хозяйка подала мелкую пустую тарелку, а на стол принесла кастрюльку с горячей картошкой, наполненную с верхом большую тарелку с нарезанной толщиной в сантиметр красной рыбой и миску с красной икрой.
Вспомнив, как Иван Васильевич менял профессию, я, глядя на богатство трапезы, подумал: уж не за царя ли меня принимают.
Благодаря полёту содержимое моих внутренних органов спрессовалось, мой желудок был девственно пуст, аппетит во мне разыгрался нешуточный и пережёвывая красную рыбу слабого посола, тающую во рту, я вспоминал, что вдвое меньший стейк в наших ресторанах стоил от 300 рублей.
Напоследок я налопался красной икры с хлебом и чаем.
- У меня хоть дел и немного, но я займусь ими, а вы можете пройтись по посёлку, спуститься к воде, поговорить с людьми. Если возникнут какие-либо вопросы – все разрулим.
Мы вместе спустились с крыльца, и он пошёл в одну сторону, а я в другую.
Первоначально я предположил, что население было оповещено о прибытие журналиста, хотя в последствие утвердился во мнение, что также они отнеслись бы и к любому другому заезжему человеку. – Все радушно жизнерадостно улыбались, приветствовали меня. Я отвечал улыбкой и пожеланиями доброго здоровия и хорошего дня. Все звали меня испить чаю.
С переполненным животом мне было легче отнекиваться.
Из-за загородок на меня взирали внимательные и понимающие глаза красивых рогатых оленей и рабочих ездовых собак.
Все-таки где–то в конце посёлка я согласился ради интереса зайти в чум, где на столике меня ожидали свежие расстегаи с красной рыбой и миска с красной икрой. В знак приличия я все попробовал понемногу. Чаем, называемым некоторыми киселём, оказался отвар мха с некой горчинкой.
Юрта внутри освещалась электрическими фонариками.
Поблагодарив любезных улыбающихся хозяев, я решился спросить о самом большом их желание и об отношение к патриотизму. Мне ответил начинающий седеть хозяин юрты:
- Да, с патриотизмом у нас все в порядке. Мы живём и работаем на земле наших прадедов. Мы знаем и любим свою землю и тех, кто живёт на ней. Да, вряд ли кому потребуется наша земля – наше богатство. Мы мирные люди и чужая земля нам не нужна даже даром.
Все находящиеся в чуме согласно закивали головами, а хозяин после паузы продолжил:
- В наших краях мужчины в основном становятся оленеводами. С детского возраста мальчиков обучают: что и как следует делать. – Уже в юношестве они знают: что нужно одевать, что есть, что пить. Они умеют обращаться с собаками, с оленями. Юноши представляют, что делать при встрече с волками или медведем. Чтобы стать настоящим оленеводом требуются многие годы. Да, в суровых условиях оленеводы продлевают свой род.
- Все так, - подержали слова несколько мужских и женских голосов.
- Когда в Донбассе начали заканчиваться кадыровцы, «умные» головы решили им на замену послать тувинцев и оленеводов Якутии и Чукотки. Да, мы против любой войны и против того, чтобы наших ребят, в том числе оленеводов отправляли на войну, как пушечное мясо.
- Тувинца, обгоревшего в танке, привезли на родину, после чего сибирские леса, да, стали гореть пуще прежнего, - медленно промолвил седой, как белый снег, местный житель.
- Не вижу здесь связи, - удивился я.
- Да, искры от него летят по всей Сибири.
- Если бы он искрил, сразу бы преставился.
- От него брызжут искры на духовном уровни, вот они-то и поджигают леса.
- Что ж, если только на духовном, - согласился я, понимая, что данная тема обговорена присутствующими многократно.
- Мы за мир, да, мы против любой войны, - подытожил хозяин юрты.
Женщина с седыми волосами подняла вверх левую руку. – Постепенно все смолкли, тогда она сказала:
- Нам не нужно никакой войны. Когда кто-то с пулемётами и танками захватывает чужую территорию, это говорит о плохом воспитании и психической ненормальности, как это видно по Гитлеру. Если бы у руководства имелось немного ума, то объявили бы войну хищным зверям. Сей час человек идёт в напряжении с двустволкой наперевес в ожидании: когда на него нападёт затаившийся хищник. Возле крупных городов построили бы большие зоопарки с большими вольерами и посадили бы туда сколько требуется хищников.
Мой сосед добавил:
- И для размножения, и чтоб на опыты хватило, как советовал почтальон Печкин.
С мнением пожилой женщины все считались, и она продолжила:
- Тогда бы мы истребили всех оставшихся хищников и уже спокойно ходили бы по тундре и по тайге. А то что получается, задрал медведь оленя, а человек может по нему стрелять только когда медведь нападёт на оленевода. – Это что человеческие законы? – Нет. – Это античеловеческие законы. Повторяю, нам не нужны ни войны, ни убийство даже одного человека.
Все молча кивали в знак согласия, выражая единодушие.
Поблагодарив за беседу и яства, я простился добрыми гостеприимные оленеводами и направился к бескрайнему морю, у которого меньше пищали комары, зато стаями летали мошки, несмотря на лёгкий ветерок.
Слабый сырой туман скрывал дальние берега.
Белые красивые гребни темных волн роптали, шумели, выбрасывали на берег морские дары: темно-коричневую тину, ракушки, камни. Волны откатывались назад, чтобы собраться с силой и совершить свой девятый вал.
На берегу каждый житель посёлка чем-то занимался, а не загорал.
Вопросы мои все встречали с радужной жизнерадостной улыбкой и отвечали охотно, но как-то односложно, коротко и советовали: вы лучше спросите у главы. На вопрос: какая ожидается погода, большинство рекомендовало поинтересоваться у главы.
Они несколько стыдились своего акцента или употребления слов, не отвечающих назначению.
За время прогулки размялись затёкшие с непривычки к полёту ноги. Я приобрёл много новых впечатлений и главное, что стало мне понятным это единение в безграничном доверие руководителю.
Первоначально я планировал переговорить с главой на темы задания, но после лёгкого ужина я прилёг отдохнуть и забылся крепким сном.
Чаепитие показало, что большим разнообразием меню стола не отличалось. Хлеб оказался вновь испечённым. Скорее всего я и проснулся от этого непередаваемого шикарнейшего аромата, отдававшего чем-то древним, старообрядческим.
- Каким мясом вы вчера меня почивали? - Вроде бы не оленина, может быть с Большой земли вам привезли?
- Это мясо кита, - ответила хозяйка.
- Вроде бы только три страны в мире имеют китобойные флотилии.
- Да, - ответил хозяин, - они добывают китов в промышленных либо научных целях. Но местному прибрежному населению не возбраняется добывать китов для собственного потребления, коим они занимались веками прежде.
- Мне все же нравятся киты живые на кино- или телеэкранах.
- И нам тоже, - сказала Людмила.
- Однако киты занимают большое место в нашем жизнеобеспечение, иначе в пищу пришлось бы пустить десятки оленей вместо одного кита. Когда идёт охота на кита с баркаса либо самоходной баржи, кит и сам понимает, что он должен послужить пищей для людей. – Ведь он обладает силой и запросто может перевернуть тухлое судёнышко.
- Пожалуй, - я согласился, вспоминая виденные фильмы о китах с белыми высокими фонтанами и мощными ударами хвоста.
- Когда трактором вытягиваем тушу кита на сушу, в разделке принимает участие все наше население. – Кто режет либо рубит, кто засаливает в бочки, кто катит бочки и поднимает их на гору специальным лифтом, кто катит бочки дальше в общее хранилище. Используем добычу полностью, что не съедаем, то сжигаем в печках, а из костей двое наших умельцев изготавливают предметы обихода, красивые сувениры либо произведения искусства. – Безотходное производство.
- Часто ли вы за ними охотитесь?
- Во-первых – когда позволяет погода, во-вторых – когда есть куда складировать припас, в-третьих – мы не забиваем по два или три сразу, так как и с одним управляемся с большими трудами – все участвуют и стар, и млад. Производством и подносом еды, работающим в это время, занимаются старушки и дети.
- А происходят ли непредвиденные задержки?
- Как-то случилось один раз, - вздохнула хозяйка.
- И что же приключилось? Что-нибудь с лифтом?
- Лифт у нас работает от электричества либо на оленьей тяге. – Здесь полный порядок. Просто однажды мы уже зачалили тросом кита за хвост, чтобы трактором вытягивать из воды на берег, а нам радируют подождать. – Какой-то деятель едет взвешивать кита.
- Неужели вправду взвешивали? – переспросил я.
- Нет. Пофотографировался он рядом с китом, дали ему и его охранникам свежего мяса, и он улетел, а нам-то пришлось более интенсивно вкалывать. Хорошо, что каждый знает: что ему делать.
- Это понятно. А вот скажи, голова, чего вам не хватает, чего бы вы хотели для улучшения жизни в глобальном масштабе?
- Таки и здесь все понятно. – Мы постоянно заказываем, постоянно просим подвезти нам овощей, фруктов, свежей зелени, а нам постоянно присылают просроченную Пепси-Колу. И пишем во все инстанции и говорим всем, и все, как об стенку горох. Мне лично очень стыдно перед людьми, и нечего не могу поделать.
- От цинги мы умирать не собираемся, но повторяющиеся из года в год гадости должны иметь предел, - сказала Людмила.
- Это не просто бюрократы, это вредители.
- Как-то один милиционер говорил мне, - вспомнил я, - что с вредительством у нас покончено в 37 году.
- В 1937 году репрессии большевиков в первую очередь направлялись на то, чтобы сохранить тайну, что Сталин – главный сатанист того времени - являлся предателем. Тогда, если один человек просто поздоровался с другим, уже это могло служить основанием ареста, пыток либо убийства. В ту пору много честных людей сложили головы, а настоящие вредители сидят сейчас в Думе либо в Правительстве и много занимают чиновничьих мест.
Мне нечем было парировать его слова.
После очередного чаепития глава проводил меня до винтокрылой машины, и мы простились с надеждой на светлое будущее той прекрасной поры, какую видел ещё Некрасов.
Вновь под шумными лопастями зияла почти пустынная зелёная земля, за которую люди уцепились и на которой выживают.
На аэроплане местной авиалинии ближе к полудню я прилетел в Хабаровск.
Поскольку багаж у меня отсутствовал, я с единственной сумкой-портфелем достаточно быстро очутился в зале аэропорта, где теребенькнул мобильник. СМС-сообщение говорило, что мне забронировано и оплачено место на рейс, вылетающий в Иркутск через два часа, откуда после посадки также через два часа мой очередной лайнер доставит меня в Екатеринбург.
Дорогой я посылал по интернету краткие сообщения по результатам задания. Возможно эти или какие-то иные обстоятельства послужили сокращением времени командировки.
Конечно, имелся авантюрный вариант прогнать на такси через город и без оглядки шпарить обратно. Но я решил не рисковать.
Уладив дела с билетами, я решил присоединиться к четырём таксистам в рубашках с короткими рукавами, которые, пользуясь летней солнечной погодой, в ожидание пассажиров резались в подкидного дурака на бежевой крышке багажника одного из автомобилей.
- Здравствуйте, уважаемые трудящиеся, - приветствовал я, - извините, что я не еду в город. Я корреспондент областной газеты, вблизи Москвы. Если нужно могу показать удостоверение.
- Бумаги покажешь полиции, - ответил самый низкорослый из них чернявый с пышной вихрастой причёской мужчина.
- Это что собственно вам надо? – спросил круглолицый рябой его сосед.
- Мне надобно задать вам пару вопросов, - сказал я, - и обещаю, что ни в коей мере не оторву вас от вашей профессиональной деятельности.
- Он ещё и язва, - улыбнулся второй сосед чернявого – тощий парень, на котором бобочка висела, как на вешалке. Его тенорок напоминал птичье утреннее щебетание.
- Если не у кого больше спросить, валяй, спрашивай, - резюмировал басом самый высокий из них шатен с короткой стрижкой и мускулистой шеей.
- Хотелось бы уточнить ваше отношение к патриотизму.
- Пожалуй мы любому кровь пустим за нашу страну, - сказал чернявый, тщательно тасуя колоду.
- Это точно, - поддержал рябой.
- Хотя кто что называет патриотизмом, - произнёс тощий.
- Что вы имеете в виду? – короткостриженый спросил и его и меня. Его бицепсы говорили о физической силе.
- Носить лапти патриотично или нет? – спросил тощий и ответил, как армянское радио, - тот, кто считает патриотичным носить лапти, оденет их лишь в рекламных целях.
- Это точно, - сказал рябой.
- Тут видишь ли, дело в чем, - сказал высокий, - приезжал к нам один и рекламировал Ладу, рекламировала Калину, в общем, изделия отечественного автопрома, которые нам в нужны, как корове седло или как зайцу пятое колесо.
- Автопром приписывает себе сборку в России Тойот, Фордов и других иномарок-легковушек, - пояснил чернявый, - но, пожалуй, бесспорным достижением, лидером автопрома все равно остаётся Ока.
- Ежели углубиться в прошлое, - сказал тощий, - то Фиатовская Копейка была значительным шагом вперёд по сравнению с Москвичом. Однако с той поры минули десятилетия, а дальнейших серьезных шагов автопром не сделал вообще – здоровья не хватает, а воз и ныне там.
- Мы же покупаем из Японии красивые шикарные автомобили с малым пробегом и малыми царапинами дешевле Жигулей, ну а комфорт, удобства, оборудование у японцев такое, что многим многострадальным нашим автолюбителям даже и не снилось, - пояснил высокий, лихо отбивая козырным тузом бубнового короля.
- Так что носить лапти мы уже разучились, - пропел тощий.
- Мы, пожалуй, с удовольствием с радостью поддержим отечественный автопром, когда он будет выпускать машину схожие по уровню с приобретаемыми нами сейчас, - заверил чернявый.
- Только вот жить в эту пру прекрасную не доведётся ни мне ни тебе, - добавил рябой уныло.
- Кто из вас дурак? - спросила подошедшая женщина в розовом платье.
- Зоинька, мы здесь все дураки, - ответил тощий, а мне пояснил, - она у нас за бригадира. – Ведёт все бумаги, все дела, общается с иными организациями, в том числе с крышей.
- Я думал, что с крышами уже покончено.
- Ну, – сказал высокий, - началось ещё в восьмидесятых. Тогда ко мне подсел один плюгавый пацан и, когда мы отъехали от магистрали он сказал, что мне придётся платить деньги за крышу. Я уже взял в руку монтировку, чтоб его отдубасить. А он мне сказал, что сам он человек маленький, что можно его покалечить или убить, но тогда мой дом спалят, а родных поубивают. – Неужели ты этого хочешь, удивился он. Я же спросил его, что вдруг милиция начнёт их раскапывать. Так он меня уверил, что с ментами все схвачено и, в крайнем случае, неужели я хочу сделать сиротами ментовских детей. Вот так и живём.
- Зато другие бандиты к нам не лезут, - сказала Зоя и приподняв тонкие брови продолжила, - итак, что-то вы все о грустном.
- Так вот парень попался малосведущий, - кивнул на меня чернявый.
- Просто мне хотелось бы узнать, что вас больше всего беспокоит, в чем наибольшая потребность?
Зоя ответила:
- Нам нужно, чтоб сюда не совался отечественный тупорылый автопром со своими давно морально устаревшими изделиями, у нас итак имеются классные японские автомобили. Кстати японцы и прежде и сейчас готовы построить здесь на Дальнем Востоке современнейший завод по выпуску современных автомобилей при возврате им ихних островов, где наши соотечественники и поныне влачат жалкое существование.
- Интересная идея. Слышал я, что здесь у вас много китайцев. – Не совершат ли они у вас культурную революцию.
- Вообще-то китайцы преисполнены уважения к собеседнику, тем более к иностранцу. Культурную революцию организовала жена Мао Цзе Дуна. В результате этого мероприятия погибли десятки миллионов человек. – Это сродни тому, как у нас большевики-сатанисты заставляли людей заниматься богоборчеством. Кроме служителей культа – священнослужителей, шаманов и иных – уничтожались рядовые граждане даже просто по разнарядке.
- А сейчас последыши этих комуняк заседают в Думе и правительстве и занимают чиновничьи посты, - добавил тощий.
- Китайцы же с глубокой скорбью относятся к жертвам культурной революции, у нас же все ещё продолжают прославлять убийц, террористов, предателей, - сказала Зоя.
Я поблагодарил за беседу и, щурясь от солнечного света, поспешил к стойке регистрации получать посадочный талон.
Иркутск встретил мелким дождём. Только и хватило времени выпить пару чашек мелкорастворимого кофе с пирожками, как в зале ожидания громогласно трижды объявили регистрацию на мой рейс.
В салоне авиалайнера справа от меня возе иллюминатора сидела женщина лет пятидесяти, совершенно спокойно перенёсшая взлёт.
Оказалось, что она живёт и работает в Иркутске. Соседка сказала:
- Сейчас я лечу отдохнуть и подлечить здоровье на водах в Карловы Вары к чехам, которые сдали Колчака большевикам-сатанистам и умыкнули наше богатство - изрядную часть золотого запаса империи.
- Вы уже бывали в этом замечательном месте?
- Мне нравится там. На меня благотворно влияют воды и климат. И меня успокаивают стайки беззаботных форелей, когда я смотрю на них с набережной или моста через реку Огрже. Из Екатеринбурга наладили прямой рейс на Прагу.
- Я вам завидую, - признался я, - а что вы думаете о патриотизме?
Она взглянула на меня с насмешливой улыбкой и сказала:
- Англичанин Джонсон в 1775 году сказал, что это последнее прибежище негодяя. Применительно к нашей стране он то поднимался, то падал. 10 -20 лет назад патриотов шельмовали националистами. Вроде бы он достиг вершины в период Отечественной войны 1812 года, но и тогда кто-то же встречал Наполнена у Москвы, перед тем, как его солдаты словно пожарники тушили нашу древнюю столицу. Если взять проигранную Крымскую войну, там патриотизма явно не хватало, чтобы обеспечить пополнение армии и её снабжение. Не хватало его и в проигранную Японскую войну, когда крейсер «Аврора» трусливо бежал от Цусимского сражения, а сухопутные войска получали вместо вагонов со снарядами вагоны с шампанским. В Великую Отечественную идейные власовцы считали себя патриотами, намеревавшимися освободить страну от ига большевиков-сатанистов. – Как видно, патриотические воззрения возрастает при тяжёлых ситуациях, при катаклизмах. Сейчас его пытаются поднять, чтобы отвлечь население от все продолжающегося углубляться кризиса.
- Спасибо за разъяснения. – А вот чего бы вы пожелали в Иркутске?
- Уже несколько лет большие проблемы с финансированием детских садиков и школ. Сейчас же встал ребром рыбный вопрос – неимоверно возросли цены на наш байкальский деликатес - омуль. На самом деле все кругом дорожает, а доходы населения падают и падают. Такое впечатление, что нас всех хотят загнать в угол, а когда у кого-то сдадут нервы, развернуть широкомасштабные репрессии. Вот и хотелось бы, чтобы все это не повторилось в нашей многострадальной стране.
- И что же для этого надо?
- Нужно немножко разума. – Вот вляпались мы на Украине, в Крыму. – что делать?
– У хорошей машины всегда есть реверс – задний ход.
- Похоже, вы правы.
- Тогда давайте отдохнём от очевидных мыслей, - произнесла она шёпотом и прикрыла глаза для сладкой дрёмы.
Уже после приземления самолёта я поинтересовался её профессией.
- Я чиновница, - ответила она.
- Наверное вы знакомы с коррупцией?
- Отнюдь, - сказала она серьёзно, - я нахожусь внизу иерархии и не имею внешних связей ни с гражданами, ни с организациями. И не собираюсь менять своё рабочее место.
Сойдя по трапу на твёрдую землю аэродрома вечером, мы простились с взаимными пожеланиями успехов и счастья.
Из очередного СМС я узнал, что мне забронирован ночлег в гостинице и дневной самолёт в Москву, откуда через полтора часа очередной лайнер заберёт меня в Калининград.
Встав в 6 утра, повторно приняв душ, я спустился в круглосуточное кафе и после лёгкого завтрака попросил администратора вызвать такси.
- Мне надо в Уралмаш, - сообщил я водителю, - надеясь попасть на легендарное предприятие, о котором известно всем с детских пор по знаменитому фильму о войне.
В проходной у вертушки охранница в темно-синем берете направила меня в бюро пропусков.
За окошком средних лет женщина в цветастой блузке и летнем сером костюме в ёлочку словно под микроскопом изучала моё удостоверение. Наконец она взглянула на меня и сказала:
- Могу вам предложить встретиться с членом профкома, бывшим сталеваром и бывшим фрезеровщиком, который, после того, как здоровье его стало подводить, хотел уволиться, но его всем миром упросили остаться на профсоюзной работе.
- С удовольствием, - ответил я тихо, понимая, что мечты сбываются.
- По лестнице поднимитесь на второй этаж, пойдёте по коридору и найдёте с левой стороны дверь с табличкой профком. Я же, пока вы идёте, позвоню ему, чтобы он вас принял.
Мы встретились в уютном кабинете, уставленном старыми канцелярскими шкафами с книгами и современными стульями.
Он перехватил мой взгляд на книги в шкафах и посетовал:
- Здесь в основном пылятся тома, написанные большевиками-сатанистами, неоднократно их пытались списать и актировать, только руководство пока не даёт добро.
Его возраст, светло-русые вихры и добрые васильковые глаза мало что говорили о слабом здоровье.
- Кто впервые меня видит, удивляются, загодя предполагая встретить старого проезженного профсоюзного хрыча. Однако я попал в непростую переделку и теперь нахожусь на строгой диете и под постоянным контролем врачей.
Он предложил, а я не отказался от чашки горячего ароматного кофе из импортной кофемашины.
- И вас интересует? – спросил он.
- Видите ли, наша редакция озаботилась парой вопросов, какие не привязаны к конкретному предприятию или цеху, а хочет уловит общее настроении и отношение, например, к теме патриотизма.
- Что касаемо патриотизма, так у нас здесь все патриоты, иных не сыскать. У нас профессия сталевара передаётся на генетическом уровне. – Заводы дымят, экология нарушена, здоровье у людей подрывается, а они все равно трудятся на благо отчизны. Да и куда поедешь отсель, разве нас где-нибудь ждут. Ездили тут одно время патриоты в Донбасс деньги зарабатывать, чтобы с кредитами расплатиться. Но кого в цинке привезли, а некоторые пропали вообще безвестно. Ведь хохлы уже обучились воевать и пленных не берут.
- А как же грушники?
- Тем трём грушникам повезло, наверное, имелось специальное указание на их счёт. Поэтому отчаянные патриоты почти перевились, а осмотрительные патриоты решили проводить отпуска в иных местах.
- Ну, а то что наш нынешний кризис получился затяжным, как это влияет на общее настроение?
- Хреново здесь влияет. Вот захватили Крым, нарушив международные законы. В ответ получили санкции. И недополучили инвестиций – денежных вливаний. – Значит мы не можем выпустить должное количество продукции, значит зарплата меньше ожидаемой, значит и налоговые отчисления меньше. Стало быть, даже смехотворные санкции наделали ощутимые бреши и сократили наши достижения. А Крым всю жизнь являлся дотационным регионом, и сейчас в него вбухали и продолжают вбухивать безответные десятки миллиардов. Будь он не ладен.
- Может быть там все ещё наладится.
- Для этого нужны очень большие вложения в течение многих лет. А у нас здесь для заводов денег не хватает. Да и климат там суровее Египта и Турции. И чего стоят четыре ночи – пять дней.
- Это что – пансионат?
- Желающие попасть в Крым на своём автомобили столько времени проводили в очередях на переправу. В общем кто-то наделал, извиняюсь, ошибок, а отвечать здесь всем нам. Зачем нужен был этот остров, который ввёл страну в глубокий кризис, окончание которого не видно. Своих земель у нас полным-полно, даже китайцам в аренду дали. Я до травмы прокатился по Золотому Кольцу и сердце кровью обливалось, когда видел прежде обрабатываемые поля, ныне зарастающие кустарником. - Вот, скажите, чего бы хотелось Вам для Ваших товарищей по работе, для всего города.
- Если не видно улучшения, надо ждать ухудшения. Чтобы страна процветала, нам нужен мир. Нужно вывести военных из Украины, наладить взаимоотношения с Украиной и тогда со всем миром. Взаимоотношения добрососедские, партнёрские, взаимовыгодные - в этом ключ к успеху.
Я поблагодарил за содержательную беседу, за уделённое время и простился с профсоюзным деятелем.
До отлёта самолёта я успел выполнить все формальности.
В Москве я чуть перекусил и без проблем совершил пересадку на рейс до самого западного областного центра страны.
Город встретил вечерней суетой. К моему удивления управляли трамваями и троллейбусами исключительно женщины. На улице часто встречались военные в форме, в том числе моряки.
Поскольку времени до обратного рейса у меня оказалось достаточно, я наконец хорошо выспался, принял душ, сдал номер, позавтракал в кафе и решил просто прогуляться по городу с тем, чтобы в этом процессе найти умного и знающего собеседника.
Уже позже я узнал, что вполне мог на электричке сгонять туда-обратно к Балтийскому морю.
В старинном городе встречались новостройки, но сохранилось много домов, покрытых темно-красной черепицей. Это была кладезь исторического наследия. Один кафедральный собор чего стоил.
Как это случилось, я не знаю. – Ноги сами меня привели к могиле Канта.
Из-за чёрной ажурной ограды на меня глядел мальчуган в апельсиновой майке, баклажановых шортах и вишнёвых сандаликах.
Поправляя правой рукой свои каштановые вихры, он спросил:
- Ты кто?
Без задержки я автоматически ответил:
- Журналист.
Глядя на меня или сквозь меня, мальчик удивился:
- Для чего ты пришёл сюда?
- Знакомлюсь с городом, с достопримечательностями, с людьми.
- Что тебе надо?
- Больше знаний, больше информации.
И тут раздался сильный и звонкий женский голос:
- Саша, Саша! Ты где?
Мальчик вышел через калитку из чёрной железной ограды, обрамлявшей могилу Канта и молча пошёл к взволнованной матери.
- Просила же тебя далеко не отходить, - причитала та, снизив тон.
А я вдруг отчётливо понял, что это сам Кант задавал мне вопросы устами непослушного мальчика. И осознал с досадой, что беседа с Кантом неожиданно прервалась и я его ни о чем не спросил.
Что-то невидимое словно облако меня обволакивало со всех сторон, а атмосферный столб принялся давить на меня гораздо сильнее, портфель в руке потяжелел, температура воздуха была менее восемнадцати градусов, но моему телу стало чрезвычайно жарко.
Я искал глазами философа, нигде не находил и никак не мог прийти в себя и не понимал: что делать.
Потихоньку я отошёл от могилы и присел на ближайшую скамью.
- Ну что, приходим в себя? – спросил плотный короткостриженый мужчина, оказавшийся на этой скамье. На нем, как влитая, сидела голубая безрукавка от лётной униформы, полуспортивный темно-синие брюки и видавшие виды коричневые плетёнки.
В ответ я смог лишь посмотреть в его карие глаза.
- Старый немец помогает людям понять - для чего они живут. Обычно возле этого святого места люди говорят правду.
- Я сказал правду, я – журналист.
- Понятно, а я пенсионер, служил военным лётчиком, демобилизовался и уже почитай десяток лет на пенсии, подрабатываю в автосервисах, как специалист по электронике.
- А вы не боитесь, что на этом месте разболтаете какую-либо важную секретную правду?
- Эх, в нашей стране все секреты от собственного народа. Все же секреты пока они ещё не засекречены уже знают и в западных странах, и там - в братском Китае.
- Как вы относитесь к патриотизму?
- Все военнослужащие – патриоты, если не предатели, каким являлся к примеру сатанист-Сталин.
- Получается по-вашему, патриоты-военнослужащие выполняли предательские приказы.
- Что происходило перед войной и результаты начала войны именно об этом однозначно и говорят.
- Но история повторяется, то есть и сейчас возможны подобные вещи.
- Имеется патриотичная песня, какую слышали все. Там есть слова: «…Чужой земли мы не хотим ни пяди…». Именно эти слова высокопатриотичной песни нарушаются сегодня.
- Да, уж, - примолвил я.
- В Донбассе имели место случаи, когда наши целые подразделения отказывались от боевых действий на стороне бандитов.
- Быть может не знают, чем занять армию?
- Когда я ещё не ходил в школу в нашем городке возводили дома главным образом силами окрестных воинских частей и тогда солдаты не думали, что кто-то направит их строить генеральские дачи, а теперь строят дачурки и офицерам. И вряд ли это поднимает патриотизм.
- Согласен, что звание патриота как-то надо защищать и отстаивать. Какие глобальные проблемы имеются в драгоценной Калининградской области и как их решать.
- Прежде всего, следует сказать, что многие, несмотря на хороший здешний климат, уехали бы с этой оккупированной территории в Россию, но там ни кола, ни двора. Там тоже ворох проблем и с жильём, и с работой. И куда крестьянину податься. Грабят кругом, грабят самых незащищённых – пенсионеров. - Слово пенсионер уже не звучит гордо.
- Мафия разрослась при ваучерах, которые первоначально планировали сделать именными, а на деле выдали безымянные ваучеры. – Тогда чиновничество и бандиты имели одну цель – завладеть ваучерами и всей страной. – Эти общие грабительские цели их объединили и теперь это общее целое – кто из них, кто – понять теперь сложно.
- Если же взглянуть все же на Калининградскую область – что здесь более всего беспокоит?
- У нас есть проблема с янтарём. Около трёх тысяч людей не от хорошей жизни вынуждены заниматься незаконной добычей янтаря, и, считается, что их совокупная добыча превосходит то, что добывает легально государственный комбинат со всей необходимой техникой, тогда как у нелегальных добытчиков обычным орудием является лопата. Главное в этой проблеме то, что добытый нелегально янтарь в основном утекает за границу. Вот к примеру, в тайге люди собирают орехи, живицу, грибы, ягоды и сдают государству. Почему бы и здесь не сделать подобное. Можно ведь выдавать лицензии на законную добычу, по которой копатель обязан сдавать янтарь государству, а не на лево. У проштрафившихся можно отбирать лицензии или строже их наказывать. Если бы подобная система заработала, то и государство было бы с янтарём и люди получали бы легальную достойную зарплату. Все оказались бы довольны.
- А вы лично встречались с копателями.
- С виду это обычные люди, работяги – попробуй-ка целый день в любую погоду лопатой помахать. Однажды я побывал на их нелегальном рынке, который утром длился всего менее получаса. Там я видел, как поляк покупал кусок янтаря величиной с кулак.
- Почему же такое не происходит? – Может быть кто-то сверху крышует это беззаконие, подобно тому, как прокуроры крышевали игорный бизнес, что стало известно, когда они попались.
- Опять мы можем здесь говорить о предательстве – предательстве интересов народа, интересов страны.
- Благодарю вас за оптимистическую беседу с конструктивными предложениями, но мне пора собраться в редакцию, где с нетерпением ждут моего полного отчёта по командировке.
Мы тепло простились, и я направился к пешеходному мосту через реку Преголя подышать речным и морским воздухом.
Затем такси увезло меня в аэропорт, далее Москва и родной город.