Сразу скажу, что рассказ об этом лётчике, Николае Рукавишникове уже был мной напечатан в "опусе" "Мои правые лётчики и не только", но поскольку впереди 8 марта, чтобы напомнить мужикам, что они ПЕРЕСТАЛИ БЫТЬ РОМАНТИКАМИ И БОЛЬШЕ НЕ ЛАЗЯТ В ОКНА К ЛЮБИМЫМ ЖЕНЩИНАМ, я решил его у себя на страничке повторить. Итак:
"Правый лётчик мастерски убрал шасси..." (цитата из статьи в газете "Страж Балтики")
С детских лет мечтаю я о небе.
Я хочу летать, летать, летать.
Звёзды дальние руками трогать,
Облака стрелою пробивать.
Но одной мечты бывает мало,
Разве можно просто так мечтать?
Я хочу, чтоб это былью стало.
Я хочу летать!
(Т. Смирнова)
Николай Рукавишников.
Служу в 15 одрап, гарнизон Чкаловск под Калининградом. Самый разгар «холодной войны». Командующий ВВС Балтийского флота издал Указ, по которому весь наш разведполк на ноябрьские праздники переводился в ДС (Дежурные Силы). Соответственно, в течение недели выезд личному составу с гарнизона куда-либо запрещён, т.к. в любой момент полк могут поднять по тревоге. 6 ноября после вечернего построения подходит ко мне мой правый лётчик старший лейтенант Николай Рукавишников. Вижу – «на нём лица нет».
«Командир, отпустите в Москву слетать. Любимая девушка прислала телеграмму, что замуж выходит. Хочу в её глаза посмотреть, так это или не так, может насильно выдают». Говорю: «Коля, как же я тебя отпущу? ДС ведь, а вдруг тревогу сыграют, с кем я выполнять боевую задачу полечу? Ведь прецендент уже был, в 1976 году Быховский полк подняли в ночь на 8 ноября для уничтожения нашего БПК, который капитан 3 ранга Саблин, якобы, пытался увесьти за границу».
«Командир, я быстро, тревогу не сыграют, а если и сыграют, не может же сразу весь полк на разведку полететь, найдёте себе кого-нибудь. Но мне надо мою девушку увидеть». Смотрю, голос у Коли дрожит, видно, что для него это вопрос «жизни и смерти». Понимаю, что я никакого ни морального, ни юридического права отпускать его не имею. Но с другой стороны – любовь, она никакой логике не поддаётся. Делаю последнюю попытку его уговорить.
«Коля, даже если тревоги не будет, могут быть проверки, или просто тебя кто-нибудь в аэропорту увидит, заложит – нас же обоих снимут с должности, а то и с лётной работы уволят. Ты понимаешь, чем мы рискуем?»
«Командир, мне надо и я Вас не подведу. 9 ноября, как «штык» буду на утреннем построении».
«Ладно, - думаю, была – не была! Коля, Удачи»…
7-8 ноября я молил Бога, чтобы не устроили проверку или тревогу. Бог, видно, услышал мои молитвы, проверку не сделали, хотя обещали делать каждый день вечернее построение. 9 ноября за завтраком моего правого лётчика нет. На утреннем построении – нет. Командир полка полковник Зайкин Николай Антонович, не доверяя докладам командиров эскадрилий, начал проверку личного состава сам лично. На моё счастье начал он её с левого фланга.
А мы стоим поэкипажно: в первой АЭ на ТУ-22р - лётчик, штурман, оператор; во второй АЭ на ТУ-16 – командир, правый лётчик, два штурмана, командир огневых установок (КОУ) и стрелок-радист. Я стою в управлении полка, летаю пока на ТУ-16, т.е. за мной должно стоять пять человек, а стоит четыре. Что же придумать? Ведь снимут с должности, как «пить дать» - снимут. Командир полка уже проверил ТЭЧ, 2-ую, 1-ую эскадрильи и переходит к нам - Управлению полка. И тут я на горизонте вижу вдали бегущую фигуру и сразу узнаю своего правого лётчика. Подходит ко мне полковник Зайкин: «Чечельницкий, где Ваш помощник командира корабля?»
Я, не моргнув глазом, отвечаю: «Тов. Полковник, за завтраком обнаружил, что он не брит и пришёл с грязным подворотничком. Дал ему 30 минут на приведение себя в порядок, не успеет, накажу в дисциплинарном порядке, разгильдяя. А вот и он, кстати, бежит».
Командир полка обернулся, увидел фигуру, бегущую на последнем пределе сил. Это считывалось и невооружённым глазом, иЗайкину так понравилось моё служебное «рвение, что он чуть не прослезился: «Вы, построже с ними, Василий Васильевич, с этой молодёжью, построже. А то совсем разболтались».
Я молодцевато, поедая начальство преданными глазами, ответил: «Есть, построже!!!. Так точно, тов. полковник». И Зайкин перешёл к проверке экипажей остальных двух своих замов - подполковника Потолахи и подполковника Орехова.
В это время подбежал сзади строя Коля, втихаря, занял своё место, дышит мне в затылок, никак дыхание перевести не может. От столовой-то до места построения бежать километра полтора.
Когда командир полка распустил строй, я сурово спросил своего правого лётчика: «Ну, рассказывай, почему опоздал?»
«Командир, Оренбург долго по погоде не принимал».
«Как Оренбург? Ты же в Москву летал?» «Да, нет, командир, девушка у меня в Оренбурге, но туда бы Вы меня никогда не отпустили. А если бы и отпустили, то переживали бы в 10 раз больше, успею или не успею. В Оренбурге был всего час, этим же самолётом обратно. Как Коля успел за 2,5 суток с пересадкой в Москве, не имея билетов, в праздники успеть туда и обратно – не знаю. Да, это уже было и неважно. Главное, увидел он свою девушку, посмотрел ей в глаза, понял, что она любит другого и улетел с полной ясностью в их отношениях. Вернулся он совсем другим мужчиной, повзрослевшим и уверенным в себе. Главное - он всё это для себя выяснил, и эта любовная неудача его не подкосила.
Конечно, он переживал, но в целом его семейная жизнь впоследствии сложилась счастливо – парень красивый, похож на Пушкина, и вообще настоящий мужчина – из тех, что ради любимой женщины не боится совершать неординарные поступки. Я рад, что тогда не побоялся рискнуть своей служебной карьерой, что Николай нашёл свою дорогу в жизни и с удовольствием вспоминаю наши полёты с ним на БС (Боевую службу). Они, как правило, были связаны с перехватами нас J-35 «Драконами», J-37 «Виггенами», F-104g «Старфайтерами», F-16 «Файтинг-Фолкон» и другими типами ЛА вероятного противника, а это всегда интересно...
Как итог - Я ГОРЖУСЬ - КАКИМИ ОРЛАМИ МНЕ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ В СВОЁ ВРЕМЯ КОМАНДОВАТЬ!!! Кстати, Николай и сейчас продолжает активно летать, будучи начальником Калининградского аэроклуба.