Шуршуршур

               



Он шел с пакетом, где лежали батон, пакет молока, пакетик  кураги и пакетированный чай. Обычно он не брал в магазине пакетов, даже если продавщица навязывала (“возьмите, это ж бесплатно”), складывая продукты либо в свою  белую тряпошную сумку, либо в рюкзак. Но сейчас ни того, ни другого не оказалось (утро было сумбурным) – вот пакет и шуршал внизу, укоризненно шлепая по штанине. Даже рука, в которой был пакет чуть дрожала, словно он совершил преступление. Слюсарь стал всматриваться в прохожих – большинство из них тоже шли с пакетами, но это никого не волновало. Был вечер. Заходящее солнце делало  людей темными силуэтами, зато прозрачные пакеты светились так, что казалось, вся улица заполнена пакетами, к которым приставлены человеческие  руки и ноги. Вот прошелестел мимо сиреневый пакет Flouers, словно ветка, полная цветов и листьев; “Перекресток” деловито свернул за угол; робко мигнула безымянная “маечка”; многообещающе прошуршал “Ашан”; процокалa “Zara” и величественно проплыла “Салехардская епархия”.  Слюсарь зажмурился. Он видел перед собой одни лишь пакеты. В исступлении поднял глаза  – но в небе тоже был пакет, видно, брошенный кем-то из окна, он висел на дереве и шуршал на ветру. Вся земля превратилась в один  скомканный, разноцветный пакет.

Слюсарь подошел к своему подъезду, вошёл в дверь и направился к лифту. Посредине лестничной клетки стоял пакет. Слюсарь хотел незаметно обойти его, но пакет зашевелился и зашуршал. Это был пожилой,  советский, ответственный пакет, в его шорохе Слюсарь различил слова:
– Шуршуршурдошли,  бомжшшшшии щщщщщас на шшшштупеньках, шшшшто за шшшшалопай ещщщщще их впушшшкает? – пакет подозрительно прищурился и уставился на Слюсаря.
– Это не я, – быстро ответил Слюсарь, стараясь пробраться к лифту.
– Все засссссали, ссссуки, – злобно продолжал пакет –  не сссссочувсссствуйте им товарищщщ, а лучшшше шуршуршуршушшшш…
Слюсарь изловчился и вызвал лифт. Дверь тут же открылась, он ловко прыгнул внутрь, нажимая на свой этаж.
Как уже было сказано, Слюсарь старался избегать пакетов, но, увы, совсем исключить их из жизни было уже невозможно. Время от времени приходилось возиться с ними, выслушивать их шорохи, трескотню, шипение. А при таких, как сейчас, обстоятельствах, когда неожиданно приходилось вступать в контакт, Слюсарь взял за правило, не спорить, не доказывать правоту и, Боже упаси, не раздражаться, а просто кивать, соглашаться и по возможности, быстрее уходить. Иначе засосет. Как пакеты могут засасывать в свое темное полиэтиленовое нутро, Слюсарь отчетливо представлял:  чуть зазеваешься, расслабишься, потеряешь внимание и раз, ты уже там. И как надо потом постараться, чтоб выбраться.
К своим годам Слюсарь уже очень хорошо разбирался в пакетах, можно сказать, стал их профессиональным исследователем. Он  мог распознать любой пакет, какую бы форму он не принимал, хотя некоторые так умело камуфлировались, что их невозможно было отличить от живых людей. А раньше он доверялся пакетам, заводил дружбу или даже более серьезные отношения. Очень страдал, когда в какой-то момент обнаруживал себя под одеялом с каким-нибудь блестящим и ярким пакетом, набитым всякой чепухой. Главная беда в том, что все пакеты, даже если они кажутся полными, на самом деле пустые,  их пустота и втягивает в себя. Как таковых, пакетов не надо бояться – сделал вывод Слюсарь, – это лишь шелуха, раздуваемая ветром, наиболее опасное, что может произойти с человеком – самому превратиться в пакет. Ему часто снилось ночью, что его догоняют пакеты, засасывают в себя и он просыпался в холодном поту, в ужасе ощупывая руки и ноги – не шелестят ли? Как приятно было оставаться  теплым и настоящим,  тогда Слюсарь снова закрывал глаза, но сон его был беспокоен: “Пакет я шуршащий или…?” – проносилось, порой, в голове.
Боясь однажды зашушрать, он осторожничал, в общении предпочитал старых  друзей, на кого можно положиться, и первым был Шурка Кфарнахумов. Они давно не виделись, общались лишь в чатах,  друг приехал только вчера, и Слюсарь с нетерпением ждал встречи. Теперь он очень спешил, чтобы не опоздать на электричку. Переодевшись,  побрился на скорую руку и выскочил из подъезда. К счастью, станция была рядом, и Слюсарь успел даже закурить на перроне, пока ожидал на семнадцать пятнадцать.
Красный ломоть солнца высовывался из-за большого строения на горизонте, тогда как белый ломтик луны, был уже выброшен в небо напротив. Подошла электричка. Слюсарь затушил окурок. Он плюхнулся на сиденье у окна, положил на колени шапку, пригладил непослушные волосы. Через несколько минут яркий глянцевый пакет устроился рядом и зашелестел, привлекая внимание. Слюсарь улыбнулся и вежливо подвинулся. Пакет расправился. Слюсарь отодвинулся еще. Пакет принялся ворочаться и шуршать. Слюсарь вдавился в стенку, прильнув к окну. Пакет своей гладкой прохладной бочиной прижался к Слюсарю, чуть приоткрывая полиэтиленовую щёлочку, но тот сделал вид, что не замечает. Пакет обиженно шорохнулся и замер. Слюсарь стал смотреть в окно.
Туча на горизонте доелала красный огрызок, а несколько отщепенцев тучи, в какой-то момент засветились так, что превратились в стаю жар-птиц, неподвижно взмывающих вверх. Слюсарь провожал взглядом тучью стаю до тех пор, пока вид не перекрыла большая стена из сайдинга. Он отвернулся от окна. Место напротив занял пакет в норковой шубе. Он принялся безастановочно шелестеть, и Слюсарь вздохнул, зная, что это надолго. Посмотрел в небо, забор кончился, но солнце село и жар-птицы превратились в лохмотья пакета. Шорох напротив изображал рассказ о новой квартире, пакет прикидывался риэлторшей: “Совершшшеннодешшшево сссвежайшшшшийвоздух безшшшшшума прекраснейшшшшшийвид хорошшшшшиесоседи и полы с подогревчиком.”
По тому, как извивался пакет, как он кривился и корчился, Слюсарь понял, что квартира скорее всего, втридорого, соседи – бандиты, холодно, окна на шоссе, а дом возле комбината. Он знал хорошо все уловки пакетов.
Слюсарь обвел глазами вагон – ни души. Как хорошо, что у него есть Шурка, сейчас они обнимутся, выпьют и пойдет разговор до утра, как молодости. Первым делом, конечно, Слюсарь расскажет как идет его исследование. Не шутка,  он  взялся за научный труд о природе пакетов. Кажется, никто всерьез еще этим не занимался. В чем смысл существования пакетов? Их первооснова? Они начинают с нуля или как? Он составил таблицу пакетов, классифицировал их по отрядам и видам. Почему одни пакеты такие, а иные другие? Эти так, а те –  наоборот. Одни плотные, другие прозрачные; одни легкие, другие тяжелые; вытянутые и квадратные; черные и разноцветные. Конечно, отдельный параграф займут надписи на них, вот, например, недавно он видел такую: “Если шкаф, то командор”. Или что значит надпись на пакете: “No plastic bag”. Предстоит большой объем работы, одному не справиться, потому, что, допустим, виртуальных пакетов он даже еще не касался. Сейчас они все обсудят с Кфарнахумовым, возможно, тот согласится на соавторство,  Слюсарь очень на это надеялся, и тогда все  станет на свои места, недаром Шурка был самым умным в группе, а то и в институте.

Электичка прибыла на конечную. Слюсарь оказался в толпе. Море пакетов проглотило его, понесло, заколыхало, полиэтиленовый дух ударил в ноздри, он задыхался от запаха пакетчины; оглушал шорох, шелест, скрип, а так же потрескивание, когда наэлектризованные бока задевали друг друга, а иные, слипшись, так и продолжали двигаться парами. Наконец Слюсарь свернул в сторону и спустился в переход. До кафе, где они встречались, было рукой подать, и Слюсарь пошел пешком. Да, вот еще их акустические сигналы. Несмотря на разнообразие внешнего вида, звуки издаваемые пакетами, довольно предсказуемы, в основном они сводятся к шуршанию разной степени интенсивности,  лишь в  случаях намагничивания происходит потрескивание. Их сигналы приобретают какие-то устойчивые формы, и Слюсарю удалось вычленить из них отдельные паттерны.  Сами по себе пакеты косноязычны, но они могут подделать шорох под ласковый шопот или треск под гневное восклицание, он это сам проходил.   Сколько раз люди на его глазах  превращались в пакеты, поверив такой изощрённой имитации, а он ничего не мог поделать. Может, хоть  исследование его кого-то спасет?
Легкие февральские сумерки спустились на город. Вот и кафе “Восток” где они встречаются. Слюсарь разделся в гардеробе, вежливый пакет с офицерской выправкой предложил ему плечики. Он повесил куртку, а шерстяную шапку взял с собой. Слюсарь вошел в зал, огляделся, в это время кто-то шлепнул его по спине и громко зашелестел сзади. Он оглянулся: крепко надутый пакет с лысой головой Шурки Кфарнахумова затрещал:
– Шшшшшеф пошшшли чеее смотришшш не узнаешшш шшшшибко толссссстый? 
Слюсарь шарахнулся от него, вытаращил глаза и не мог произнести ни слова. Пакет заколыхался, принял форму руки, обвил за плечи и повел к столу. Слюсарь был в оцепенении, в это время пакет проворно разлил коньяк по бокалам, протянул один Слюсарю и зашипел:
– Ну за всссстрччччу.
На нервной почве Слюсарь осушил бокал одним глотком, не переставая пялиться на лысый пакет. Тот понял это по-своему и налил еще. Слюсарь смотрел, как струйка коричновой жидкости потекла внутрь пакета, потом тот загнулся, и еще несколько капель гулко стукнули  по дну.  Земля уходила из-под ног, он все еще не мог осознать случившееся. Зато пакет шуршал вовсю, рассказывая о своих успехах на работе, у дам, о новой машине и т.д. Он еще заказал коньяку, еще один ручеек исчез в пустом нутру. Слюсарь наконец встал чтобы бежать, но пакет его наэлектризовал (такие случаи известны), Слюсарь чувствал, что какая-то сила притягивает, и он не может с ней справиться. Пакет Кфарнахумов был сильно намагничен, он шелестел, трещал, топорщился, вот он, кажется, еще растет, надувается и сейчас лопнет, Слюсарь сидел и ждал мрачной развязки:  “Засосет или взорвется? Если взорвется, то что мне с ним делать? Ведь не бросишь, друг как никак." Тут Слюсарь открыл рот, какие-то слова полились оттуда, неожиданно для себя, в отчаянии он  высказал пакету все, что думает: “Ну как же вы меня достали, – орал он, – невозможно  пройти, кругом одни пакеты. Я не могу больше! Хватит терпеть, я буду бороться!” Он даже не вполне понимал сказанного,  говорил это вроде и не Слюсарь, а кто-то со стороны, он только рот раскрывал. Пакет от этого крика еще больше раздуло, он поднялся над столом, стал качаться в разные стороны и шелестеть что-то бессвязное. Слюсарь сел на место, оценивая великана: "Литров сто, не меньше". Пакет навис над ним, над столом, наклонился, приподнялся, потом еще и еще и… Слюсарь увидел, что пакет взлетает. Этот цеппелин  стал плавно подниматься к потолку, обогнул люстру, пролетел чуть к окну над столиками и там прилип к полиэтиленовому покрытию  своею лысой головой, продолжая покачиваться и тихо шелестеть.
Слюсарь несколько секунд просидел так, задрав голову, с пальцами сложенными факообразно, потом опомнился, выгреб из кармана деньги, все что были, бросил на стол и выскочил из кафе. Он шел очень быстро, почти бежал, ругая себя: “Зачем  сорвался? Сколько раз давал себе зарок не реагировать на них, не вестись на их шелест, не спорить. Стоп.” Страшная догадка осенила  Слюсаря - выходит пакет  знает о его исследованиях, он же с ним советовался.  “Может и встречу назначил, чтобы сведения высосать?  Страшно што Шурка шпион."
Слюсарь остановился и  опустился на скамейку: "Надо  осмыслить произошедшее это не шутки сейчас он приедет на дачу все уничтожит, спалит все написанное, шиш им." Схватился за голову руками, лоб был неестественно холодным – он же забыл там свою шапку. "Тсссс спокойствие, только спокойствие. "
Подул ветер, Слюсарь вдохнул поглубже свежего воздуха, поперхнулся, прокашлялся и прошептал: “Шшшшок шшшто щщщщассс с Шуршуршур?"