Дар богов

Таэ Серая Птица
Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Фэнтези, Повседневность, Мифические существа
Предупреждения: Полиамория, Ксенофилия, Элементы гета, Элементы слэша, Элементы фемслэша

Описание:
Есть в королевстве красивый праздник - праздник Любви. В этот день все, кто ищет ее, приходят на храмовую площадь и тянут жребий. Кому-то выпадает необременительная интрижка, такое себе свидание вслепую, кому-то - романтическое приключение длиной в пару недель. А кому-то - временный брак на год. Считается, что боги не ошибаются в выборе. Дару выпал брак и очень симпатичная девушка в жены. Да вот беда - Дар предпочитает мужчин.
_____________________________________________________


1. Сюрприз...


Альтория внимательно разглядывала стоящего перед ней парня. Красив, очень красив. И очень напуган. Еще бы: ему на празднике Любви выпало ни что иное, как свадьба. И Альтории тоже. Один плюс — это всего лишь на год, а там можно и разбежаться.
— А теперь, жених и невеста, подойдите ко мне, — с улыбкой доброго дедушки, припасшего внучкам по гостинцу, прошамкал старый жрец.
Альтория мысленно убила его тридцатью тремя способами, выпотрошила и набила чучело для храмового притвора. Лицо ее осталось бесстрастным.
— Идем, жених.
Паренька пришлось подталкивать в спину.
— Сегодня боги были к вам благосклонны, связав ваши сердца воедино.
— Что? — спокойствие изменило Альтории буквально на долю мгновения.
— Что зн-начит — «связав воедино»? — дополнил ее вопрос, слегка заикаясь, «жених».
— Это значит, что вы идеально подходите друг другу.
— И?
Альтория не была бы в этом так уверена на месте жреца. Она явно была на много-много лет старше этого парня, примесь крови ваардэ не давала ей стареть, как обычным людям, дарила выносливость и силу — и совершенно несерьезный вид юной кокетки.
— Будьте счастливы, — искренне пожелал жрец, надевая им на пальцы зачарованные кольца.
Противиться магии ритуала на празднике Любви не смог бы и сам высший ваардэ, не то что квартеронка. Так что пришлось смотреть, как кольцо легко обхватывает палец, сжимаясь до нужного размера.
— Надеюсь, через год сила ритуала иссякнет? — ледяным тоном поинтересовалась Альтория.
— Все зависит от вас, но надеюсь, что нет, — жрец улыбался очень добро.
— Нет?! — муж, имени которого Альтория даже не знала, с ужасом уставился на свою руку. — Но я же… я даже не…
— Счастья вам! — жрец поспешил к следующей паре.
— Я даже не люблю женщин… — потерянно закончил парень, поднимая на Альторию глаза. — Извини, что так вышло.
— Ничего, малыш, — та оскалилась. — Я их очень даже люблю.
Муж дернулся, разглядывая ее клыки.
— В-вы… ваардэ?
— Нечистокровная. Идем уже. Как тебя хоть зовут?
— Дар.
Муж был симпатичный: высокий, худощавый, темноволосый, глаза — огромные на бледном лице — ярко-синие, чуть не светящиеся.
— Меня можешь звать Тори.
— Тори… Красивое имя. А куда мы идем? Постой…те?
Альтория хмыкнула:
— Без этого, пожалуйста.
— Ладно, — закивал Дар. — Разве не я должен привести тебя в свой дом, и все такое?
— А где ты живешь?
Дар понуро ткнул пальцем в сторону поварского квартала.
— Там, на чердаке.
— Занятно. Но нет, меня это не устраивает. Поэтому жить будем у меня. А пока идем — рассказывай, муженек, кто таков, чем живешь.
— Я работаю в ресторане младшим поваренком. Вообще-то, я очень люблю готовить, но меня не подпускают к сложным блюдам, поэтому я просто подношу ножи и ложки старшему повару. И живу на чердаке над рестораном, места там немного, иногда холодно. Но я не жалуюсь, я могу смотреть на то, как готовится та или иная еда, — Дар посмотрел на жену. — Если ты не любишь готовить, я могу это делать.
— М-м-м… ладно. Посмотрим. У меня, вообще-то, есть, кому готовить.
Альтория не доверяла свою жизнь и здоровье, кому попало. Тем более, первому попавшемуся парнишке, с которым ее связал слепой случай.
Дар спешил за ней, изумленно глядя на улицы вокруг. Потом остановился.
— А мы не заблудились? Там же… Там же знатные кварталы.
— И что? — Альтория закатила глаза. — Дар, я похожа на оборванку из Заречья или с Тухлого лога?
— Н-нет, — стушевался тот.
— Хорошо. А на кого? — терпеливо спросила женщина, игнорируя взгляды спешащих по своим делам людей. Они остановились посредине довольно людной улицы, и эти взгляды были далеко не дружелюбны и излишне любопытны.
— На девушку из квартала ювелиров: красивая и ухоженная.
Альтория усмехнулась.
— Идем, муженек. Тебе понравится то место, что я называю домом.
— Если ты так говоришь, то да, конечно, — Дар улыбнулся, солнечно и очень тепло.
Обдумывавшая возможность стать вдовой, Альтория моргнула и передумала. С этим, если что, успеется, а вот так ей еще никто не улыбался. Можно полюбоваться. Если Дар, конечно, не перестанет это делать, поняв, куда попал.
По мере приближения к башне Гильдии Дар опасливо оглядывался.
— Ты… ассассин?
— Нет, — Альтория взяла его за руку, усмехаясь.
— Тогда почему мы идем к Гильдии Ассасинов?
— Потому что я там живу?
— Но ты сказала, что ты не ассассин… — Дар растерялся.
— Верно. Идем уже. И постарайся так явно не пугаться.
— Тори, может, ты мне объяснишь, кто ты? И я не могу не пугаться.
Она снова закатила глаза и потянула его в крохотный скверик между двумя особняками и башней Гильдии.
— Сядь. Что ты знаешь о Гильдии Ассасинов?
— Что они убивают по заказу. Наверное, это все, — он неловко улыбнулся.
— Как я и думала. Обыватели не хотят знать и не знают больше ничего. Ассасины — это братство. И они занимаются не только убийствами за деньги. Но фраза «за деньги», конечно, ключевая, — она усмехнулась. — А ты что-нибудь слышал о Главе Гильдии?
— Только то, что она очень коварна, красива и злобна.
Альтория рассмеялась.
— Обязательно расскажу об этом остальным. Но все так и есть. Не бойся, своих ассасины не трогают, если не нарушать кодекс чести братства. Идем.
Дар снова ей улыбнулся.
— А почему ты меня об этом спрашивала, Тори?
— Узнаешь. Идем же.
Она потянула его дальше. Дар спешил за ней, крепко держа за руку, косился по сторонам. Башня Гильдии располагалась поодаль от жилых кварталов, ее окружала стена, за которой прятались казармы, оружейная мастерская, кузница и все прочие постройки, без которых не обойтись маленькому замкнутому мирку.
Ворота башни были все ближе, сердце падало все глубже куда-то в живот, словно прямо сейчас, за этими воротами, его попытаются вырвать и сожрать. Вместо того чтобы постучать, Тори коснулась каменного медальона, врезанного в узкую калитку сбоку ворот. И та распахнулась, пропуская их внутрь. Дар чуть крепче сжал руку жены. Он боялся, хоть и пытался этого не демонстрировать. На них, казалось, никто не обращает внимания. А народу вокруг хватало, причем, самого разного — и никто из них не походил на страшных-престрашных ассасинов. Дар видел могучего полуголого кузнеца, неспешно качающего мехи, видел стайку детей, перебирающих овощи под руководством пузатого мужчины в заляпанном чем-то фартуке и поварском колпаке, видел парочку юнцов смазливой и совсем не мужественной наружности, коловших дрова под присмотром однорукого воина в кожаной кирасе. Он немного перевел дух. Вроде бы пока что все шло мирно.
Тори направлялась прямиком к башне, кивая встречным, иногда бросала пару слов на неизвестном ему наречии. Потом заговорила с ним:
— Сейчас отведу тебя в комнату, кто-нибудь принесет тебе чистую одежду и покажет, как пользоваться здешними удобствами. А потом проводит к Главе Гильдии.
— Хорошо. А ты надолго уйдешь? — Дар смутился. — Мы вроде должны… скрепить брак.
— Сперва — Глава. Потом остальное. И, Дар, чтоб не было недоразумений, я давно не девица и не слишком люблю в своей постели парней.
— А я не люблю женщин. Но правила ведь… Хотя я не знаю, как. Ты очень красивая, как лилия. Но… Но я не уверен, что смогу… Но нам надо.
— Как-нибудь справимся, раз уж надо, — фыркнула Альтория. — Разок я потерплю.
— Я попробую, — несчастно сказал Дар.
— Эй, не заморачивайся этим раньше времени, — она потрепала его по щеке. — Ты симпатичный, и все такое. Отдохни, искупайся, перестань бояться. За тобой придут.
— Хорошо, Тори. Не буду бояться, обещаю.
Альтория потом расспросила всех, кто помогал Дару освоиться в башне: как вел себя, как смотрел, что делал? О чем спрашивал, о чем сам говорил?
— Он очень тихий, глава. Ни о чем лишнем не спрашивает, выглядит растерянным и напуганным. Все время крутит свадебное кольцо на пальце и ежится.
— Иннана, Кайла, соберите всех в большом зале. Хочу представить Гильдии моего супруга. И не делайте такие глаза, девочки, я сама не ожидала такой подставы, — усмехнулась Альтория и потерла виски.
— Может быть… овдовеете ненароком?
— Нет, пока нет. Он мне понравился. Посмотрим. Да и зачем? Женщины его не интересуют, меня пока не интересуют мальчики его возраста, — девушки прыснули, Альтория с улыбкой погрозила им пальцем. — Через год снимем кольца, пусть живет. Он… солнечный.
— В каком это смысле? — удивились обе.
— Брысь исполнять приказ, — махнула на них рукой Альтория, отказываясь уточнять.
Девушки помчались исполнять приказанное, переговариваясь и посмеиваясь.
Через полчаса в большом зале башни собрались все. Вообще все — и мастера, и ученики, и обслуга и дети. Гильдия ассасинов была не только достаточно замкнутым мирком, она была одной большой семьей. Связываться с теми, кто носил на щеке выбитый серебристыми чернилами знак гильдии, опасались — ответ на причиненное им зло мог прилететь совершенно несимметричный.
Дар оглядывался со сдержанным любопытством, робко улыбаясь. Его провели в зал последним, и он, если честно, жаждал развернуться и сбежать, едва увидев это сборище. Его взгляд заметался по лицам, ища единственное знакомое.
— Братья и сестры, — голос жены заставил замереть и повернуться к центру зала, где возвышался невысокий помост, вокруг которого оставалось пространство. Дар изумленно уставился на Тори, начиная что-то подозревать. Нет, судьба не может быть настолько насмешлива… — Хочу представить вам человека, с которым меня связали боги на этом празднике Любви. Мой муж, Дар.
Его аккуратно подпихнули в спину две рослые девицы, одинаковые во всем, кроме расцветки глаз. У одной правый глаз был золотистый, а левый черный, у второй — наоборот, словно они были отражением друг друга. Дар подошел к супруге, растерянно посмотрел на нее.
— Сюрприз, — неловко сказал, улыбаясь.
— Еще какой, — она усмехнулась.
Дар продолжал легко улыбаться, хотя в улыбке сквозила растерянность.
— Если я сейчас за тебя спрячусь, это неправильно поймут, да?
Она протянула ему руку.
— Мы все здесь — одна семья, Дар. Все, кого ты видишь. И ты станешь частью нее, если только захочешь и приложишь старание. Все зависит от тебя.
Он взял жену за руку и снова ей улыбнулся так, что из-за облаков выглянуло солнце. Такой же улыбкой Дар поприветствовал и всех собравшихся.
— Глава была права, — Кайла подмигнула сестре. — Солнышко какое.
Иннана выпятила губы, слегка хмурясь. Это «солнышко» сегодня будет занимать их место в постели главы. Но, как она надеялась, недолго.
— Габриэл, Дар — ученик повара, я отдаю его тебе на обучение и в помощь.
Тот самый толстяк в поварском фартуке кивнул.
— Похоже, ты сперва отдаешь мне его на откорм, Тори.
Дар задумчиво ощупал себя.
— Я не тощий, просто бегаю много. По кухне.
Среди собравшихся раздались смешки. Альтория тоже фыркнула.
— Ригор, нанесешь знак. Виллема, разберешься с одеждой. Дар, тебе есть, что забирать с твоего чердака?
— Конечно. У меня есть немного вещей.
— Кайла, сходите. Габриэл, ты можешь приготовить что-то праздничное, но быстро, или послать кого-нибудь в лавку?
— Конечно, могу, — отозвался с энтузиазмом повар.
— Я тоже мог бы, — пожал плечами Дар.
— Займитесь вместе, — подумав, кивнула Альтория. Габриэл присмотрит, чтоб внезапно возникший муж главы ничего не натворил. Здоровая паранойя, конечно, но она бы не дожила до своих лет, если б не эта паранойя. Хотя здравый смысл говорил, что провернуть комбинацию со жребием, да еще и подкупить жреца — это чересчур.
Габриэл кивнул Дару.
— Идем. Посмотрим, что именно ты умеешь.
Люди быстро разошлись по своим делам. Дар отправился в царство огромных кастрюль, сковородок и печей в сопровождении их повелителя и его маленькой свиты — все дети башни поочередно помогали на кухне, это было частью обучения.
— Давай, удиви меня, — предложил Габриэл. — Что тебе понадобится?
Дар задумался.
— А что любит Тори? Мясо? Рыбу? Сладкое?
— Она сладкоежка, это точно, — усмехнулся толстяк-повар. — Мясом не корми — дай сладкий пирожок. Еще любит пироги с потрохами и мозги подчиненных сырьем.
— Тогда мне понадобится… — Дар призадумался, — все для «королевского золотого пирога».
Этот десерт, представлявший собой щедро сдобренные пищевым золотом квадратные пирожки с различными начинками, готовить было весьма трудно, по большей части из-за того, что он требовал соблюдения пропорций с точностью аптекарской лавки и расчета времени с точностью едва не до секунды.
— Ого. Уверен, что справишься, мальчик? — Габриэл прищурился, глядя на него. — Достать-то я тебе все могу, и золотинку тоже.
— Уверен, — кивнул Дар. — Когда мой мастер напивался, я готовил за него. Вроде бы посетители остались довольны. Хотя я получил пару пинков и десяток подзатыльников.
— Ладно, пока что получи вот кусок окорока и хлеба с молоком, потом выдам тебе фартук и нарукавья.
Поварята поставили перед Даром доску с крупно нарезанным копченым мясом, хлебом, луковыми перьями и маленьким кувшинчиком молока. И тут же разбежались по заданиям Габриэла. Дар с аппетитом позавтракал, потом опять принялся крутить на пальце кольцо. Было непривычно. Потом стало не до игр с колечками: Габриэл выставил перед ним на длинном столе продукты, обрядил в чистые, накрахмаленные даже нарукавья и фартук и кивнул, обводя рукой кухню:
— Бери все, что потребуется. Вик и Сан у тебя на подхвате. Да, в башне живет сорок три человека. С тобой вместе. Гляди, чтоб хватило всем.
А сам занялся обедом, колдуя над кусками мяса, мерками с крупой, горшками с начищенными овощами и всем прочим.
Дар глубоко вздохнул. Главное, собраться. Это не так и сложно. Сорок три, нет, мало, лучше поставить восемьдесят шесть кусков, а это значит нужно побольше золота, чтобы пирог играл. Восемьдесят семь, нужно один на пробу.
— Начнем…
Готовить на чужой кухне даже с позволения хозяина было немного непривычно, Дар надеялся, что десерт удастся, что со временем все будет в порядке. Подручных он особенно не гонял, привыкнув сам все делать, пока мастер Илен валяется на мешке с капустой. Он и сам не заметил, как время пролетело. На кухне клубились такие ароматы, что даже он, перекусивший перед готовкой и изрядно напробовавшийся в процессе, сглатывал голодную слюну.
— Готово.
— Отлично, парень. И у нас все готово. Мишо, Тэр, расставляйте миски. Да не как в прошлый раз, не побейте половину, сорванцы! Вик, Сан, ложки, хлеб, зелень. Дар, помоги-ка отнести казаны в трапезную.
Дар снял фартук и нарукавье и понес казаны. На кухне остался небольшой золотой зиккурат. Сердце немножко екало: как оно получилось? Понравится ли людям? А Тори? Попробованный кусок был вроде бы неплохим, но вдруг что-то не так с остальным пирогом? Кажется, нигде тесто не подгорело, везде пропеклось и начинкой пропиталось…
В трапезную потянулись люди, брали миски из стопок, подходили к Габриэлу, тот щедро накладывал ароматное варево: густой суп, рассыпчатую кашу, поверх которой каждый получал кусок поджаристого мяса, истекающего жирком и соком. Обедали пока что взрослые, дети, расставив миски и разложив хлеб, испарились из зала, ждать своей очереди.
Дар терпеливо ждал супругу, снова вертя кольцо на пальце. И разглядывал тех двух девиц. Красивые. И странные. Нелюди — ушки длиннее, с острыми кончиками, пальцы тоже длиннее, чем у людей, на сустав. Но не ваардэ.
— Смотри, как таращится, — прыснула Кайла. — Словно уже в пироге нас запек.
Иннана недовольно сдвинулась. Их место было по правую и по левую руку от главы, но сейчас приходилось уступить мужу Тори. Ее сестра поманила Дара, хлопнула по лавке:
— Иди сюда, солнышко.
— А почему я солнышко? — удивился тот, но подошел.
— Улыбаешься потому что тепло. Садись, теперь, пока ты главе Гильдии муж, твое место тут, по левую руку.
Дар обосновался на лавке.
— А где сама Тори?
— Сейчас придет. Без нее не начинаем трапезу, она это знает и не опаздывает.
Кайла оказалась права. Альтория вошла в зал в числе последних, так же, как и все, получила свои миски из рук Габриэла и кивнула ему:
— Неси.
Толстячок с недюжинной прытью выскочил куда-то и вернулся, неся в руках огромную, оплетенную лозой бутыль темного стекла. Дар с интересом наблюдал за всем. Габриэл откупорил бутыль, сбив ножом сургуч с горлышка, обошел вокруг длинного стола, наполняя оловянные кубки чем-то темным и почти густым на вид. До чуткого носа Дара донесся аромат фруктов и меда. «Баонское черное»! Ничего себе! Такое вино он разве что обонял в том же ресторане. А тут ему более чем щедро плеснули настоящего божественного нектара.
Тори поднялась, и все утихли.
— Воля богов — священна. Они избрали меня и Дара супругами. Да будет так.
— Да будет так, — провозгласили все.
Альтория подняла свой кубок, протянула мужу. Они должны были напоить друг друга и скрепить это поцелуем. Дар поднялся, глубоко вздохнув. Один поцелуй. Это ничего, терпимо, это же супруга. Вино пролилось в горло мягко, словно медовый отвар, но в голове тут же зашумело. Это помогло после того, как он напоил Тори, поцеловать ее. Он удивленно распахнул глаза: она целовалась совсем не так, как он думал. Жестко, напористо, по-мужски. И губы у нее были не такие уж и мягкие, как на вид. Пожалуй, целоваться с ней будет даже приятно. Об остальном пока что думать не хотелось. Люди выпили свое вино, принялись за еду. Зал наполнился сдержанным гулом голосов. Тори и ее разноглазые девицы ели молча, аккуратно и быстро, видимо, не привыкли рассиживаться за столами. Впрочем, как и все здесь. Дар тоже ел быстро, привыкнув к тому, что надо сметать еду, пока есть возможность. Хотя тут никто у него миски отнимать не торопился и куски хлеба взглядом не провожал. Да и порции были что надо, в самый раз для того, чтоб наесться до самого ужина.
Габриэл вынес еще один чан — с травяным отваром, кивнул Дару, мол, неси свой десерт, ты ж готовил. Дар поторопился на кухню, придирчиво осмотрел свое творение, ухватил покрепче блюдо и понес в зал. Руки, признаться, подрагивали. Но его появление встретили восхищенным «О-о-о!», а Тори удивленно приподняла брови и даже, кажется, облизнулась в предвкушении. Дар поставил пирог перед ней, начиная оделять всех кусками. Каждому по два, пока на блюде не остались только те, что предназначались для детей.
— Ты сам готовил? — прожевав первый, Альтория решила, что второй обязательно просмакует медленно.
— Ага, специально для тебя.
— Спасибо, это безумно вкусно, — женщина налила себе еще травника и откусила кусочек пирога, прикрывая глаза от удовольствия.
Кайла, усмехнувшись, переложила на ее тарелку свой кусок, то же самое сделала и Иннана. Видимо, это было привычное для них действо, потому что никто не подал и виду, что что-то не так. Дар переложил жене оба свои куска.
— Я не люблю сладкое.
— Ум-м-м, как меня сегодня балуют! Пожалуй, я утащу все это богатство в кабинет, — Тори одарила поцелуем в щеку Дара и девушек, подхватила тарелку и чашку и ушла.
Дар вернулся на кухню, уточнить у Габриэла, с чем еще нужна помощь.
— Ставить тебя на подхват не хочу, для того мальчишки есть. Мне бы надо пробежаться по лавкам, договориться о закупках, а некогда — ужин сам себя не сварит. Тебя, парень, Тори сами боги послали, не иначе. Ужин у нас простой — каша-дробленка с сушеным виноградом. Сделаешь?
— Сделаю, — кивнул Дар, — что ж не сделать.
Дробленка — это долго, так что понятно, отчего готовить надо начинать прямо после обеда.
— Еще бывает так, что возвращаются братья и сестры с заданий, и уже после трапез. Для них всегда держим наготове немного еды — на двух-трех человек. Видишь печурку? Она постоянно теплая, но не горячая. От обеда обычно что-то остается, перекладываешь в горшки, закрываешь — и сюда. Если ничего не осталось — надо приготовить. Суп у меня еще есть, и мясо тоже, а вот каши нет. Поставь в горшочке томиться.
— Хорошо, мастер Габриэл. Все сделаю.
— Мальчишки у тебя на подхвате. Воды принесут, крупу переберут. Виноград перебирать не давай — одну в миску положат, две в рот, — повар погрозил прыснувшим мальчишкам пальцем.
Дар тоже улыбнулся.
— Все сделаю.
Габриэл снял свой передник, колпак, вытер лысину платочком и вышел, оставляя Дара впервые совсем одного в кухне. Ну, не считать же мальчишек? Хотя… это будущие ассасины, как тут не считать? Он вздохнул. Пора браться за работу. И сушеный виноград перебрать самому. И за кашей приглядеть, чтоб вкусная получилась.
Так странно начавшийся день не торопился заканчиваться, и это было ему на руку. Потому что думать о ночи вообще не хотелось. Лучше уж на каше сосредоточиться. Он и сам не заметил, как втянулся в работу, как начал отвечать на вопросы поварят.
— Нет, я всегда был младшим помощником повара. В дорогом ресторане очень сложно стать старшим, там ведь хорошо платят, а то и переманить могут. Я всегда мечтал открыть собственный ресторан. Когда у меня было время подумать.
— А что ты любишь готовить?
— А у тебя будет большой ресторан?
— Больше всего я люблю готовить рыбу. Мне кажется, ей мало внимания уделяют, сейчас в моде больше мясо или дичь, но рыба — это очень вкусно, если ее приготовить правильно, — глаза у Дара блестели от воодушевления. — Травы или правильный соус придают ей отличнейший вкус. А ресторан… Да никакого у меня не будет. Слейте воду с сушеного винограда и залейте снова.
— Дэлла Тори тебе купит ресторан, если захочешь. А что? Будет у Гильдии, где банкеты устраивать по большим праздникам!
— С чего бы Тори покупать мне ресторан? К тому же, ко мне никто не пойдет в помощники. Нужно быть известным поваром, чтобы на тебя работали. И чтобы к тебе ходили посетители, — Дар вздохнул.
— А ты боишься боли? — внезапно спросил самый старший из мальчишек, лет двенадцати, и самый рослый, он выглядел уже почти подростком.
— Уже нет, я столько раз проливал на себя кипящее масло, резался ножом и все такое прочее. Научился ее не замечать.
— Когда накалывают знак, — мальчишка, Вик, постучал себя пальцем по щеке, — это больно. Но надо потерпеть. Зато ни одна гнида в Тухлом логе или Заречье не прицепится.
— Ну, мне-то его вряд ли будут накалывать.
Вик фыркнул, удивляясь его глупости:
— Ты же сам слышал распоряжения дэллы Тори!
— Но зачем? Я же с вами только на один год.
— А ты собрался его просидеть за стенами башни? — Вик задавал удивительно взрослые вопросы. — К тому же, воришки тоже не будут связываться с гильдейскими, значит, никто не срежет у тебя кошелек.
Дар вздохнул.
— Да, надеюсь, через год я что-нибудь придумаю.
— Может, у вас с дэллой родится ребеночек, и ты останешься, — застенчиво улыбнулся другой парнишка, Мишо. Он был полненьким и немного неуклюжим.
— А… У нас… Э-э-э… Не уверен, — Дар почувствовал, что краснеет.
Вик молча отвесил Мишо подзатыльник и ткнул носом в лукошко с луком, который тот перебирал. Дар предпочел заняться готовкой, это отвлекало лучше всего прочего. К возвращению повара у него все было готово, и даже травник в огромном чане потихонечку грелся над углями.
— А ты молодец, парень, — попробовав каши, Габриэл похлопал его по плечу. — Вкусно вышло. Теперь ступай-ка, Вик тебя проводит к Ригору. Хотя сперва вот, на-ка, выпей.
Он протянул Дару оловянную чару с чем-то, остро пахнущим спиртом и травами. Дар залпом выпил, подышал. В отличие от вина, эта штука голову не затуманила, но ему стало жарко.
— Теперь все будет хорошо, — слегка загадочно сказал Габриэл.
Дар не понял, но переспрашивать не решился, пошел следом за Виком.
Если б не выпитое, он бы испугался того места, куда его привели. Это было подземелье, ярко пылали зачарованные факелы, освещая небольшую камеру, посреди которой стоял длинный стол с прибитыми к краям ремнями, жесткий высокий табурет и еще несколько столов по стенам, уставленных чем-то непонятным, что было накрыто тканью. Сейчас Дар осматривал все без особого любопытства, выпитое снадобье словно притупило все чувства.
Ригор оказался не огромным мускулистым детиной, каким бывали палачи. Это был невысокий полноватый мужчина с совершенно незапоминающимся лицом. Стоило отвести взгляд, и черты смазывались в памяти.
— А, вот и вы. Вик, помоги ему лечь на стол и закрепи руки.
— А очень больно будет? — опасливо спросил Дар.
— Уже перепугали? — добродушно хмыкнул Ригор. — Больновато, на лице-то. Затем и ремни, чтобы не дергался понапрасну.
Кроме рук, он и голову Дара закрепил в странной деревянной конструкции, не дававшей вертеть головой и уклоняться от иглы. Дар глубоко вздохнул. Не больнее же это, чем пролитое на руку кипящее масло?
— Вот молодец. Только дыхание не задерживай, ни к чему. Дыши ровно, — сказал Ригор и наклонился к нему, держа в одной руке плошку с серебристой краской, а в другой — что-то похожее на механическое перо из тех, что совсем недавно придумали мастера из нодлингов.
Дар кивать не мог, оставалось только пробормотать:
— Хорошо.
Это оказалось больно, конечно, но вскоре он или притерпелся, или до конца подействовало выпитое лекарство. В какой-то момент Дар закрыл глаза и уплыл в состояние полусна. В себя он пришел от резкого запаха, заставившего чихнуть. Щеку тут же дернуло болью.
— Проснулся? — добродушно посмеялся его «палач». — Все уже. Сейчас смажем рисунок, чтобы заживал быстрее, завтра уже пройдет краснота и отек, а синяка и не будет.
— Я думал, будет больнее, — с удивлением отметил Дар.
— Да с чего бы? Иголка-то под кожу совсем чуть-чуть входит. Голова не кружится? Тогда вставай потихонечку. Вик, помоги ему.
Дар оперся на плечо подростка, садясь, потом поднялся. Голова не кружилась, просто казалась немного тяжелой и одновременно пустой. Он порадовался тому, что уже все приготовил к ужину и не нужно работать ни с ножами, ни с огнем: сейчас бы точно не обжегся б, так порезался. Нельзя готовить в таком состоянии. Еще и руки будто запаздывали с реакцией на команды разума. Вик отвел его в комнату. Дар добрался до постели и рухнул, завернувшись в одеяло. Никто его не тревожил, даже на ужин не заставили выходить. Кайла или Иннана, он не разобрал в полусне, принесла поднос с кашей и хлебом, оставив на сундуке у кровати.
Какое-то время спустя Дар проснулся, поел с аппетитом, взглянул в окно. Поздний вечер. Пора идти к Тори. Одна незадача — он вообще понятия не имел, где ее комнаты. И не знал, какими словами попросить проводить к ней. Да и кого? В коридоре было пусто. Дар прошел еще немного, прислушиваясь. В башне было тихо, а из-за окон доносился потихоньку стихающий шум повседневных дел людей, которых боялись все там, за стенами Гильдии. Хотя все эти люди были такими… обычными? Может, они умели что-то, даже наверняка умели, но посмотришь на того же Ригора — и увидишь простого горожанина или торговца. Может, их и не стоит бояться.
Дар вздохнул и пошел дальше. Да что тут, вымерло все? Голоса он услышал нескоро, пришлось подняться на пару пролетов лестницы, пройтись по короткому коридору, выстеленному неброским ковром и тускло освещенному зачарованными светильниками.
— Довольно, Иннана. Ступай к сестре, я сама разберусь, что мне стоит делать.
— Дэлла…
— Я сказала — ступай, — нежный голос Альтории, оказывается, мог звучать металлом и разить не хуже ножа.
Дар нахмурился — почему они ссорятся? Иннана вылетела из кабинета, словно фурия. У нее и глаза в полумраке светились — зеленым и алым огнями. Дар изумленно заморгал, разглядывая их. Девушка зашипела, показывая длинные острые клыки, но промчалась мимо.
— А что случилось-то? — сам у себя спросил Дар, потом все-таки постучал в дверь кабинета.
— Входи.
Альтория словно не удивилась его приходу, кивнула на кресло рядом со столом. Дар уселся.
— Все в порядке?
— Ина ревнует, — фыркнула Тори. — Хвала богам, что только она одна. Ревности обеих я б не пережила.
— Ревнует? Почему?
— Потому что собственница, каких мало. Это свойство их расы. Привязываются к любимому намертво и потом ни с кем не хотят его делить. Кайла в этом смысле самая вменяемая из них.
— А… Это потому что мы женаты?
— Да. И на волю богов ей плевать. Я думала, ты проспишь всю ночь, — сменила она тему.
— Нет, мы ведь должны… как-то…
— Не обязательно. Я ведь совсем тебя не возбуждаю, верно? — она усмехнулась.
— Извини. Но ты, правда, очень красивая.
— Спасибо, Дар. Ты тоже, особенно когда улыбаешься. И спасибо за пироги, они были просто обалденными. Давно я не позволяла себе так расслабиться и насладиться едой.
— Я же говорил, что хорошо готовлю, — Дар слегка сонно улыбнулся ей.
— Идем-ка, я провожу тебя в постель, — Альтория поднялась, протянула ему руку, дурашливо чмокнула в губы.
Дар улыбнулся, взял руку жены.
— Надеюсь, твои любовницы не будут слишком сильно злиться на меня.
— Ина остынет, пошипит пару дней… или недель, — Тори рассмеялась. — Хотя мне придется довольствоваться холодной постелью все это время. Кайла, хоть и не считает сестру правой, все равно вынуждена ее поддержать — они магические близнецы, и Ина старшая, а потому имеет над Кай некоторую власть.
— Я могу согревать тебе постель, — предложил Дар.
— Тогда они меня не простят пару месяцев, а на такие жертвы я не готова.
Они добрались уже до комнаты, в которой поселили Дара, и Тори присела на постель рядом с ним, мечтательно улыбаясь.
— Представь себе — две прекраснейшие девушки, с такими горячими губками, с шаловливыми язычками и умелыми ручками… О-о-о, солнышко, знал бы ты, что умеют их дивные пальчики.
Дар вздохнул.
— Ты счастливица, Тори.
— А ты?
— Я спал с городским стражником. Но его перевели куда-то в провинцию, я надеялся, что он позовет меня с собой… Но не сложилось.
Тори погладила его по щеке.
— А с кем бы ты хотел быть? Так, чтобы на всю жизнь?
— Не знаю. Я хочу, чтобы он был заботливым и понимающим, добрым, веселым.
— А внешность? Она тоже важна.
Дар задумался.
— Чтобы у него были светлые волосы.
— Я найду тебе хорошего любовника, — Тори поцеловала его в щеку. — Обещаю.
— Спасибо, Тори. Ты такая добрая и заботливая. Завтра приготовлю тебе слоеные пирожки с ягодами.
«Добрая и заботливая» Глава Гильдии ассасинов только улыбнулась, взъерошив ему волосы. Не объяснять же, что вся эта забота, да и Гильдия как таковая появились только потому, что когда-то очень-очень давно девочке-квартеронке ваардэ было очень одиноко в этом мире, и она решила, что если у нее появится семья, эта семья не будет ютиться в полуразрушенной землянке и питаться объедками, найденными на помойке. Альтория очень долго шла к этому.
— А что ты вообще любишь из еды, Тори? Хочу тебя радовать.
— Ну, то, что я сладкоежка, тебе, вижу, уже рассказали. А кроме сладостей я люблю копченую рыбку. Такую, знаешь, чтобы аж прозрачная была, с жирком, с дымком… — она невольно облизнулась.
— Ты любишь копченую рыбку? Правда? О, боги, хоть кто-то любит рыбу, а не мясо. Я знаю столько рецептов приготовления рыбы…
Альтория еще с час сидела и внимательно слушала увлеченно рассказывавшего о рецептах Дара, пока тот не заметил, что она время от времени подавляет зевки и трет слипающиеся глаза.
— Прости, я тебя совсем заболтал, да?
— Ничего, это было интересно…
— Давай, ты все-таки ляжешь спать? Ну… тут, со мной? Я теплый, погрею тебя. А Кайле и Иннане я сам все объясню завтра.
Тори улыбнулась и скользнула в постель, потом похлопала по месту рядом с собой.
— Грей.
Странно, но никогда раньше ей так сладко не спалось с кем-то рядом. Даже в постели со своими помощницами-телохранителями Тори иногда видела тревожные сны или кошмары, а тут спалось, словно на согретом солнцем лугу в мягкой шелковой траве.


2. Сложности...


Проснулась Альтория на рассвете. Муж обнимал ее и сладко дремал. Рядом с постелью, в кресле, статуэткой застыла Иннана, не двигаясь, только хмуро поглядывая на них. Оба уснули одетыми, так что причин для злости у девчонки не было, потому и хмурилась: скандалить повода не имелось, а за то, что отказалась прийти к дэлле в постель, следовало винить только себя. Еще и сестра промеж ушей настучала.
— Уже утро, Тори? — пробормотал Дар, почуяв, что она шевельнулась.
— Светает. Пора вставать, милый.
— Ага. И поговорить с твоими любовницами, чтобы не дулись, как мыши на веник.
— Ина, ты мышь, — развеселилась Альтория.
Дар сразу открыл глаза, уставился на Иннану.
— Доброе утро... Я… Я не хотел сказать, что ты мышь… То есть, ты похожа… Ну, на такую миленькую… Коричневую. Они пушистые, у них умильные уши. Так, я несу чушь?
Тори спрятала лицо в ладони и хохотала. Иннана возмущенно зашипела.
— Я энку! А не мышь!
— Но ручные мышки красивые... — пробормотал Дар и все-таки замолк.
Отсмеявшись и поплескав водой в лицо, Тори все же успокоилась и смогла сделать серьезное лицо.
— Ина, в чем истинная причина твоего дурного настроения? Дар тут ни при чем, ты нервничаешь уже дня три.
— В город решил наведаться Эйлен, — телохранитель только что зубами не заскрежетала.
— Вот как. Наверняка с очередным посланием о выгоднейшем браке для дочерей от досточтимого дэллина Когти-В-Золоте?
— Понятия не имею, может, просто по всем борделям прошвырнуться решил.
— Когда появится, я с ним встречусь.
Ина кивнула и усмирила раздражение. Дар поднялся и теперь умывался, стоя к ним спиной. Обе чуяли любопытство, обуревающее юношу, но он разумно молчал. Кто его знает, какие там у Главы Гильдии тайны и внутренние, а то и не внутренние дела? Но все же было страх как интересно, кто этот дэллин Когти-В-Золоте. И Эйлен, заставляющий нервничать наверняка лучших бойцов Гильдии.
— Я схожу в город, Тори, если ты не против, постараюсь поискать хорошую рыбу. И навещу мастера, может, он меня потерял…
— Кайла тебя проводит. Ина, ты мне нужна, после завтрака пройди в кабинет.
Дар кивнул и вышел.

Как он и подозревал, никто его не терял — никому не был нужен бедный сирота «подай-принеси-пошел вон». А мастер так и вовсе пил беспробудно. Дар поспешил оттуда убраться, прячась за Кайлу. Его не заметили — и хвала богам. Он просто поднялся на чердак и забрал свои немногочисленные вещи.
— А теперь можно и на рынок, — Дар погрустнел.
— А чего солнышко в тучках? — Кайла разговаривала с ним, как с ребенком.
— Погода плохая, — Дар посмотрел на небо. — Осень близится, вот оно и прячется.
— Да я о тебе, глупыш. Что случилось такого, что ты посмурнел?
— Я думал, они хотя бы заметят, что меня нет.
— Ну и им же хуже, правда? Ты теперь наш, а нам ты нужен. Корми дэллу Тори вкусненьким, нас заодно, и тебя все гильдейские будут на руках носить.
Дар кивнул.
— Ага. Так, нужно найти хорошую рыбину, я попробую приготовить для Тори.
Собственно, для того он рано-рано утром и вышел, чтоб зайти на рыбный рынок. И был искренне удивлен, что ему не попытались подсунуть подтухшую рыбину, обсчитать или обвесить, а воришка, вытянувший кошелек, заметил знак гильдии и тут же сделал вид, что Дар кошель обронил, а он поднял, сунул в руку и задал стрекача.
Дар придирчиво осмотрел приглянувшуюся длинную рыбину с толстыми бочками, поднял ее за жабры.
— Кайла, тебе нравится вот эта? — он повернулся, вытягивая руку. И от всей души залепил рыбой прямиком в лицо неожиданно возникшего меж ними парня, словно из-под земли выскочившего.
Несколько мгновений еще живая рыбина страстно лобызала незнакомца, открывая и закрывая рот. Кайла все сильнее прикусывала губу, а сам Дар пытался понять, кто это и что он делает на том месте, где только что было пусто. И почему у него такой странный взгляд. Потом до него дошло: взгляд у парня, целующегося с рыбой, был таким из-за цвета глаз, они у него были золотые вокруг зрачка и черные по краю радужки, словно кто-то нарисовал в каждом глазу маленькую мишень.
— Кайла… Кто это, и почему он только что поцеловал мою рыбу?
— А, не обращай внимания, солнышко. Это Эйлен, наш с Иной старший братик, и он часто целует всяких там… жаб, гадюк. Надеется найти невесту, наверное.
— Девушек надо целовать в поисках невесты, а не жаб.
— А, Дар, он их просто не различает.
Парень — видимо, как и сестрички, принадлежавший к тому неизвестному Дару народу энку, — сделал над собой чудовищное усилие, погасил синие огни в зрачках и отступил, брезгливо вытирая рот извлеченным откуда-то платочком. Выражение лица у него было при этом каменным.
— Надеюсь, ты умерла счастливой, — сообщил Дар рыбине.
Энку что-то прошипел, обращаясь к сестре. Та безразлично пожала плечами и махнула ему рукой на башню, видимую даже отсюда. Эйлен умчался.
— Красивый, — Дар вздохнул.
— Этого не отнять, — фыркнула девушка. — Мы все красивые. Только Эйлен, при всей своей красоте, та еще дрянь.
— Но такой красивый. Такие глаза, — Дар мечтательно завернул рыбу в бумагу.
— Ой-ой. Тори меня поколотит…
— А какие у него губы…
— И оставит без ужина…
— Почему я не эта рыба?
— Хм…
Кайла прищурилась, в ее мозгу забрезжила идея. Осталось только обсудить ее с сестрой и главой Гильдии. Дэллин Когти-В-Золоте будет рвать и метать, если выгорит.

Дар до самого возвращения был мечтателен и задумчив. По пути в башню он взялся расспрашивать Кайлу о ее семье и о том, кто такой этот таинственный дэллин Когти-в-Золоте. И кто же такие энку, почему он ничего о них не слышал?
— А ты приходи вечером на тренировочный круг, солнышко, — усмехнулась девушка. — Полюбуешься.
— Хорошо, приду. А Эйлен там будет?
— А куда он денется? Он ведь опять приехал, чтоб нас с Иной вынудить отправиться домой, а там — в замуж, и без права переписки: сидеть в замке, рожать детей, ублажать мужа, не сметь глаз от пола поднять, и все такое.
— Но вы же такие обе… Сильные и смелые. Как это «не сметь глаз от пола»?
— А вот так. Традиции, солнышко. Мы потому обе и сбежали из дому, что они нам поперек глотки встали. Да еще и отдали бы нас разным мужьям, а мы близнецы, одна душа на два тела. Мы б долго в разлуке не протянули.
— Но сейчас ведь вы счастливы?
— Очень. Но если бы не дэлла Тори… Когда мы сбежали, нам на двоих с Иннаной было двадцать. И мы никогда прежде не уезжали из замка без сопровождения взрослых, не умели ориентироваться в большом мире, не догадались захватить денег и еды, теплой одежды. Единственное, что мы сделали правильно — это надели амулеты, прячущие нас от поиска по крови. С Тори нас свела сама судьба, она подобрала двух замерзающих в канаве бродяжек, умирающих с голоду.
— Но брат вас все-таки разыскал?
— Через шесть лет, — кивнула девушка. — Он очень упорный. Но мы тогда как раз вошли в совершеннолетие и приняли знак Гильдии. Собственно, после этого амулеты перестали работать, вот ему и повезло. Нас искали по всем обитаемым землям, а мы оказались почти под носом, но уже недоступны для власти отца.
— И он все время пытается вас уговорить вернуться?
— Опять же, по приказу отца. Сам бы он этого делать не стал. Он, конечно, та еще высокомерная задница, но нас любил и баловал. Ста-а-аршенький, — это было уже обращено к тому самому Эйлену, который, судя по огням в глазах, кипел от возмущения, но делал морду кирпичом.
Дар только сейчас сообразил, что они добрались до Гильдии. И что надо заняться рыбой.
— Что ж, я пойду.
— Побалуй Тори вкусненьким. Я твои вещи в комнату занесу, — Кайла чмокнула его в щеку и отправилась отчитываться главе о том, как сходили.
— Рыбой по лицу? — Альтория не знала, смеяться или плакать. — Мой муж? Энку?
— Случайно, конечно. Но как смотрелось! Братик эту рыбину чуть взасос не поцеловал. А солнышко потом так мечтательно и говорит: «Красивый!». Кажется, это судьба, моя дэлла.
— Эйлен и мой Дар? Кайла, о чем ты? Куда твоему брату это солнышко, сожрет ведь и не поморщится!
— Это ты в самом деле хватила через край, сестричка, — поморщилась Иннана.
— А вот и нет. Если Эйлена вывести из-под власти отца… Он ведь не такая сволочь, как хочет казаться.
— И ты хочешь использовать Дара? — уточнила Альтория.
— Совесть у меня, конечно, давно атрофировалась, — фыркнула энку, — но как-то слово «использовать» в отношении этого мальчика… нехорошо.
Иннана закатила глаза, цокая языком: сестра всегда была более мягкой и человечной, в отличие от нее.
— Дар, судя по всему, с первого взгляда влюбился, отчего бы не порадовать мальчика?
— Личным энку? — прыснули обе ее собеседницы. — Вот уж радость-то!
— И Эйлену полезно будет… научиться любить и быть любимым, а не скакать по постелям как блоха.
— Если он увидит чувства Дара, — с расстановкой заговорила Иннана, — он может сделать мальчику больно. Уж прости, сестра, но Эйлен, каким бы он там ни был в твоих мечтах, все-таки скотина изрядная. Пороли его мало в детстве.
— Но Дар влюблен. И что нам с этим делать?
— Пусть посмотрит на энку на арене. Он догадывается, что все не так просто. Может быть, вообще испугается и влюбленность свою изживет сам, — хлопнула по коленям Альтория.
Кайла в этом сильно сомневалась, но придержала мысли при себе.
Тренировочные бои на арене были назначены на время после завтрака и до обеда, пока же дэллин Эйлен был приглашенным в Гильдию гостем. Не то, чтобы он совал нос во все щели, но любопытство проявлял, хоть и делал абсолютно безразличное или чуть презрительное лицо. Дар отвлекался от мыслей о нем готовкой. Усиленной. А наготовленное нужно было кому-то дать попробовать. Он решил подольститься к Ине.

— Иннана! — окликнул Дар девушку, надеясь, что это она, а не Кайла. Он не ошибся, видимо, правильно запомнил расположение разноцветных глаз.
— Что случилось, дэллин? — откликнулась та.
— А можешь попробовать получившееся? Я уже так сам напробовался, что вкус не ощущаю.
Она фыркнула, окинула его взглядом. Энку, как и ваардэ, живут в десятки раз дольше людей, и ей было уже немало лет, чтобы научиться читать в людских душах их стремления и страхи. Особенно, в душах таких юных людей. Стоило смириться с присутствием в жизни любимой дэллы этого человечка, он стал ей понятен и открыт, словно написанная каллиграфическим почерком книга.
— Хорошо, дэллин, я попробую.
Дар радостно сунул ложку… в зубы возникшего из воздуха Эйлена. «Хрясь» — сказал несчастный предмет утвари, переламываясь в машинально захлопнувшихся челюстях энку. Иннана прислонилась к стене, хохоча:
— Боги! Теперь я верю, что он в самом деле поцеловал ту рыбину!
— Опять ты, — Дар осмотрел обломок ложки. — Вкусно хоть было?
Энку, невозмутимо прожевал все, достал платочек, выплюнул в него остатки ложки.
— Спасибо, было неплохо, — и облизнулся нечеловеческим узким и темным языком.
— Можешь сожрать тарелку, — ему в руки сунули означенное. — Только жуй тщательнее, она глиняная.
— Ешь-ешь, дорогой брат, — сладко сказала Иннана, глядя на него и даже не мигая.
— У Гильдии так плохи дела, что гостей кормят пустыми тарелками? — насмешливо вопросил Эйлен, покрутив ту в руках.
— Я бы дал котелок с кашей, но боюсь, сожрешь с котелком вместе, а он медный, сломаешь зубы, целовать рыбу будет неудобно.
— Эйлен, что ты хотел? — отобрав у брата тарелку, Иннана, отсмеявшись, развернула его за плечо и принялась подталкивать прочь от кухни.
— Хотел спросить, не найдется ли чего перекусить…
— Завтрак по колоколу. Имей терпение. К тому же, ты именно что перекусил — ложку.
— Ваш повар просто ужас во плоти. Он уже съездил мне по лицу рыбой.
— Ты появляйся перед ним внезапно почаще, он тебе и котелок на голову наденет, — фыркнула девушка. — И он не повар, а ученик повара и муж дэллы Альтории. Потому повежливее, братец.
Эйлен повернулся, прищурившись. Дар, все это время смотревший ему вслед, вздрогнул, заалел и чуть не бегом отправился к очагу.
— Вот как? Я учту. А что, вам с Кай дали отставку? Моя миссия грозит стать успешной?
— Даже не надейся, — сладко улыбнулась Ина. — Это просто дар богов дэлле.
— Который ей, если я верно сужу, не нужен вовсе? — Эйлен приподнял красиво очерченную бровь и еще раз посмотрел в сторону кухни, словно надеялся увидеть там Дара.
— Как сказать. Он отлично готовит.
Энку зарычал, обнажая клыки:
— Хватит, мне не интересны дела Главы этой богами забытой Гильдии! Мне интересно, что я должен буду лгать отцу в очередной раз!
— Что хочешь. Это твое дело. Задержись пока, может, само что-нибудь придумается.
Эйлен воздержался от всех возможных проявлений агрессии — было уже не раз, и он прекрасно помнил, на что способны ассасины. Просто развернулся и исчез из коридора.
Дар задумчиво прижимал к груди тарелку и мечтательно улыбался. Правда, плеснувшее со сковороды масло быстро заставило вернуться в сей жестокий мир обратно и не отвлекаться от готовки. Он жарил блинчики, а чтоб было быстрее — делал это на четырех сковородах одновременно. И если он не хотел испортить тесто, следовало быть повнимательнее. Стопка блинов росла все выше и выше, задумчивый Дар все жарил и жарил. Поварята осторожно утащили одну «башенку» на стол, пододвинув ему новое блюдо. Габриэл ради такого достал горшок меда и взбил его с маслом, разложил по мисочкам, чтоб каждый мог обмакнуть блин в эту смесь. Кроме блинов на завтрак были тушеные с мясом овощи, именно их Дар пытался дать попробовать Ине.
— А где Дар? — удивилась Альтория.
Вик вздохнул, водружая на стол еще стопку.
— Тесто наводит. Решил блины испечь.
— Но… еще? — глава Гильдии посмотрела на две уже возвышающиеся и покачала головой: — Тащи его в трапезную. Этого довольно для завтрака.
Дара привели. Вместе с третьей блинной башенкой. Габриэл виновато пожал плечами на вопросительный взгляд Тори:
— Что я мог сделать? Он пек их, как одержимый.
Блины уминали старательно всей Гильдией. Одолели. Хоть это и было нелегко.
— А теперь все, кто свободен, — ласково улыбаясь, сказала Тори, — марш на арены!
Все послушно убрались.
— А на обед будет суп с мясными шариками и рисом, — мечтательно сообщил Дар.
— Милый, ты потрясающе готовишь, но позволь Габриэлу заниматься его обязанностями тоже. Идем со мной, — Тори обняла его за пояс, ведя за собой. — Хочу, чтобы ты посмотрел, как умеют сражаться ассасины в прямом бою. Пусть мои братья и сестры и предпочитают уклоняться от боя, это не значит, что они его не примут при необходимости.

Арены были… странным местом. Дар, осмотревшись, назвал бы это руинами, если бы не заметил, что стены какого-то незаконченного здания выстроены так специально, сочетая самые разные виды кладки, карнизов, фронтонов или ровных участков, сглаженных магией до стеклянистого блеска. А еще были лабиринты из деревянных щитов, высаженные в этом дворе кусты, деревья, натянутые в самых неожиданных местах бельевые веревки и прочие препятствия. Для зрителей была установлена лавочка на самом гребне стены, отгораживающей Гильдию, с нее прекрасно просматривались все закоулки арен. Дар обосновался на ней, внимательно изучая арену. Он слабо представлял себе, как можно драться в таких условиях. Но тем любопытнее было.
Внизу замелькали фигурки. Дар с любопытством уставился на них, стараясь вычленить хоть кого-то знакомого. Сперва вышли дети. Вернее, подростки. Вон Вик, Тэр, Сан. Даже толстячок Мишо. Ого, а ведь по нему и не скажешь, что мальчик сумел бы забраться хоть бы и на дерево, а он вон как ловко взлетел на стену. Что твоя кошка! Дар с интересом за ним наблюдал, чуть подавшись вперед. Сам бы он ни в жизнь так не смог. Этих мальчишек и девчонок — да-да, там были и девочки, он отличал их по свернутым в рогульки косичкам, подвязанным к затылку, чтоб не мешали, — их всех тренировали едва ли не с младенчества, с первых шагов.
— Они выглядят такими… умелыми.
— Они еще дети, — фыркнула Альтория, устроившаяся рядом с ним. — Никто их не пошлет на задание до совершеннолетия. Вернее, на опасное задание. Пошляться по рынкам и улицам и собрать сплетни, провести рекогносцировку местности — это уже сейчас.
— Они с пеленок тренируются или сразу в матерях?
— С трех лет.
Дар улыбнулся.
— О… Взрослые. Ух ты. Ого.
Здесь уже были самые настоящие схватки — пусть и с тренировочным оружием, но получить тяжеленным дрыном поперек ребер — тоже не сахар. Альтория время от времени что-то высвистывала сквозь зубы, и противники расходились или начинали драться еще ожесточеннее и яростнее. Внимание Дара привлекли близнецы-энку. И тот, кто вышел против них.
— Они будут драться двое на одного? — широко раскрыл он глаза.
— Да, это его условие. Он старше сестер и считает себя непревзойденным бойцом. Несмотря на то, что каждый раз терпит поражение от Ины и Кай, — усмехнулась Тори.
Дар уставился на Эйлена, забыв про все на свете. Он бы и дышать забыл, но тело само помнило, что ему требуется. Посмотреть там было на что: на арену девушки и их брат вышли почти обнаженными, не считать же за одежду небрежно прикрывающие бедра кусочки ткани. И без оружия. А потом там завертелся яростный вихрь, то сплетая все три тела в один клубок, то раскатываясь в стороны, чтобы в какой-то момент три человекоподобные фигуры превратились в трех… драконов. Небольших, всего-то с лошадь размерами, но с огромными крыльями, которые они старались не раскрывать в слишком узком пространстве, зато активно пользовались когтями на сгибах. Два изящных, миниатюрных даже дракончика графитово-серой масти — и один серебряный, покрупнее, с увенчанной черными рогами головой и черной гривой вдоль хребта.
— Д… Д… Драконы, — Дар уставился на них. — Ж… Живые.
— Энку — это и есть легендарные разумные драконы, — усмехнулась Тори.
— Какой же он красивый. Он такой изящный. Он такой рогатый.
— Он нравится тебе? — вкрадчиво спросила жена. — Хочешь его себе?
— Хочу, — Дар не отрывал взгляда от дракона. — У него такие глаза, как луна ночью.
— Придется потрудиться, чтоб заинтересовать этого энку настолько, чтобы он согласился вступить в Гильдию. И если у тебя получится, через год я сама отведу вас в Храм.
— Но что я смогу сделать? — тоскливо спросил Дар. — Не закармливать же его, чтоб с места не сдвинулся.
— Отчего нет? Эйлен любит вкусно покушать. Он блины наворачивал с таким аппетитом, что еще чуть-чуть, и лопнул бы. Кроме того, он любит поговорить о себе любимом.
— Пусть, я люблю слушать.
— Хочешь его себе — работай, не полагайся на богов, жребий или меня, — Тори подняла его голову, силой отвернув от арены. — Это твой шанс и твой выбор. Если бы я искала для тебя любовника, им никогда не стал бы этот энку. Он эгоистичен, злобен, испорчен властью и вседозволенностью. Он легко разобьет тебе сердце, солнышко, равнодушно растопчет каблуками осколки и пойдет дальше.
— И пусть. Мне хватило бы и одной ночи.
— Мечтать следует о многом, малым ты довольствовался раньше, теперь можешь позволить себе большее. Сперва ты должен понять, что больше не один. У тебя появилась семья.
Дар нежно улыбнулся ей.
— Да. Жена.
— И не только. Все они, — она кивнула на башню, — твоя семья теперь. Если обожжешься или порежешься — есть Ригор, он наш целитель. Сбегать на рынок или в лавку — мальчики. Сшить или заштопать что-то — Виллема и ее девочки. Поговорить или помолчать — Кайла. Ты очень ей понравился. Как младший братик, и как о младшем она будет о тебе заботиться.
— Здорово, — Дар растроганно улыбнулся. — А я пытался подлизаться к Ине. Но Эйлен съел ложку.
— Что? — она уже услышала эту историю от самой Ины, но хотела услышать и его вариант.
Дар принялся пересказывать историю.
— И вот, он стоит и жует ложку с овощами пополам.
— Дурная привычка энку — они обладают такой вот способностью, делать себя не невидимыми в полном смысле, а незаметными. Внешность у них очень уж яркая, просто так пройти в толпе сложно.
— В общем, как-то так. И что дальше? Я на него котелок похлебки пролью?
— А ты подойди к нему после и попроси не появляться больше так внезапно. Этим и внимание на себя обратишь.
Дар кивнул.
— Если он со мной вообще заговорит.
— У энку есть еще и неистребимое любопытство, — Тори поцеловала его в щеку. — О, смотри, сейчас сестренки его завалят.
Дар уставился на арену. Дракона и впрямь забивали и затаптывали. Драконицы загнали его в угол и не давали вырваться, не брезгуя подлыми приемами уличных драк. Серебряный энку — уже не серебряный, а серый от пыли, а кое-где и в алых пятнах крови — наконец, выгнул шею и взревел. Сестрички тут же отступили, позволив ему плюхнуться на землю и распустить крылья в знак поражения.
— Он ранен, — встревожился Дар.
— Ничего. Он быстро оклемается. Если хочешь, напросись к Ригору, поможешь ему заштопать нашего гостя, поухаживаешь.
— Так и сделаю, — расцвел Дар.
Тори мысленно усмехнулась: молодцы, девочки. Никогда раньше Эйлен не выходил из схватки с ними раненый. Значит, ради Дара постарались.
Дар убежал искать лекаря и предлагать свои услуги по уходу. Ригор только хмыкнул и кивнул. Вся гильдия уже с легкой руки сестричек-энку догадывалась, что муж Главы запал на гостя. Но все помалкивали. Это его дело. Если дэлла Тори не против, и даже за — то языки лучше держать за зубами. И помогать, коль потребуется. Ригор и помогал, чем мог. Вручил Дару миску с обеззараживающим зельем и велел тщательно протереть все раны по краям, чтоб в сами раны не попало, а их потом другим снадобьем промыть до чистой крови.
Работал Дар молча, даже не краснел, трогая Эйлена. Тот лежал на столе перед ним, скроив опять свою каменную физию, даже не дергался, только тихо шипел время от времени. Потом, когда Ригор взялся зашивать самые длинные раны от клыков и когтей сестер, высказался, презрительно выпятив губу:
— А я уж думал, меня на котлеты разделывать будут, раз ученика повара прислали.
— Мясо слишком ядовитое, — Дар посмотрел на него. — А что не так в моем ученичестве? Все чему-то учатся.
— Отчего же не убиению ближнего? — с еще большим ядом в голосе спросил энку. Дару захотелось треснуть его по голове одним из тех приспособлений, что в изобилии лежали на столах в вотчине Ригора.
— Потому что я люблю готовить, — терпеливо ответил он. — Ты вот любишь получать от меня по морде.
Энку растерялся. У него даже глаза округлились до почти драконьего размера и формы.
— Не любил бы — не лез под руку, — пояснил Дар.
— Но я… Я и не лез тебе под руки! Это ты то рыбой в меня тычешь, то ложками!
— А ты не выпрыгивай из воздуха мне под руки, а то в следующий раз половником приложу.
Эйлен закатил глаза:
— Похоже, в Гильдии учат убивать даже поварят. Хорошо, я к тебе буду подходить, громко топая и сопя.
Ригор про себя хмыкнул: взрослый энку, сын главы здешнего клана, привыкший лавировать среди таких же взрослых, злобных и зубастых тварей, как сам, не мог попасться на столь простую уловку. Значит, мальчишка его тоже заинтересовал?
— Вот и договорились. Кстати, на котлеты ты не подходишь. Тощий слишком. Разве что на костный бульон и отварные мозги.
— Прелестно, — скрипнул зубами энку, — у меня признали существование мозгов. И я не тощий, человечек, в отличие от тебя.
— Я не тощий, я стройный. А про мозги, извини, погорячился.
— Что? — моргнул Эйлен.
— Отдыхай, говорю. Сделаю тебе сладкий пирожок, чтоб поправлялся быстрее.
— Да он смеется надо мной, — глядя в захлопнувшуюся за Даром дверь, пробормотал Эйлен. — Какой-то мелкий человечишка…
Ригор ткнул его пальцем в лоб и велел лежать и не тревожить только-только стянутые раны.

Дар укрылся на кухне. Колени подрагивали. Нахамить дракону, ой. Готовка привычно помогла отойти и забыться. Он делал то, что говорил сделать Габриэл, допек блины — хоть по паре, но достанется каждому, а если в них еще и сладкий творог с ягодами завернуть — выйдет отличное лакомство. И для энку он все-таки сделал маленький пирожок с творогом. Потом подумал и сделал еще один — для жены, послаще. Ведь если бы не Тори, он бы Эйлена и не увидел никогда, не то что заговорил бы или коснулся.
— Солнышко, вот ты где, — Кайла потрепала его по плечу и стерла с носа пятнышко муки. — Дэлла Тори попросила тебя отнести нашему болящему гостю обед. Отнесешь?
— Ага. Надеюсь, он ничего такого не сделает, чтобы пришлось на него обед вывернуть.
— Я могу с тобой пойти.
— Тогда точно выверну. Когда ты или Ина рядом, Эйлен постоянно что-нибудь вытворяет.
— О… Хорошо, тогда иди сам. Я тебе только двери открою. Его в гостевую перенесли, рядом с твоей комнатой.
Дар подхватил поднос и поспешил в сторону гостевой.
— Накормишь — и спускайся в трапезную, — сказала Кайла, впуская его в комнату и закрывая за ним двери. — Без тебя Тори есть не будет.
— Хорошо, я постараюсь побыстрее.
Как Дар успел заметить, сестрички очень постарались сделать брата как можно более беспомощным: обе руки у него были перевязаны, а правая еще и в лубках, так что энку полностью зависел от чужой доброты, если не хотел питаться по-собачьи, носом в миску.
— Я принес тебе обед. Сейчас покормлю. Надеюсь, тебе понравится.
Энку молчал, только смотрел внимательно и слегка настороженно. Потом, когда Дар устроился рядом с ним на постели, спросил:
— Ты в самом деле муж Главы?
— Ага. Знак богов, нас связали на Празднике Любви.
— Что за глупый обычай! И зачем ты туда пошел?
— Это очень красивый праздник, мне нравится смотреть на танцующих.
— А жребий тянуть тоже нравится? Да ты рисковый малый.
— Я просто… Хотел найти пару. Открывай рот, мне надо тебя накормить.
— Неуда… — энку пришлось заткнуться и глотать суп.
Кормил его Дар быстро, не давая ни слова пискнуть. А то бы не сдержался и надел обе миски на голову. Да как эта ящерица-переросток вообще смеет судить, удачно он себе пару нашел или нет?! Тори — чудо, лучшая женщина в мире!
— Наелся? Отлично, вернусь с ужином, — Дар быстро составил миски на поднос.
— Э… послушай, Дар? Тебя же Дар зовут? — пока он не ушел, заторопился энку. — Я не хотел тебя обидеть.
— Ты обидел не меня, а Тори. Это хуже.
— Я…
— Приду с ужином, — отрезал Дар и вышел.
Тори была права — это самовлюбленное и эгоистичное существо… но красивый же. Такие глаза, такие ресницы, а губы… Но он совершенно не думает о том, что говорит! Но он красивый. Интересно, он хоть немного умеет быть милым?
— Что такое, солнышко? — тихо спросила Тори, когда он сел за стол рядом с ней. — Этот гад тебя обидел?
— Нет, не меня. Все в порядке. Хотя так хочется ему на ужине язык прижечь кашей…
Тори погладила его по плечу, сидящая рядом Иннана, хоть и фыркнула, но внезапно тоже потрепала по волосам.
— Не бери в голову, солнышко.
— Не могу. Почему он такой глупый? Красивый, но такой неумный.
Энку переглянулись. Неумный братец? Это что-то новенькое. Дар продолжал грустно обедать.
— Что он тебе такого сказал, милый?
— Что я нашел себе неудачную пару. Да ты — самая лучшая во всем мире, а эта ящерица… ой… извините.
Люди в зале делали вид, что страшно заняты своей едой, а Дара в шесть рук обнимали три очаровательные девушки, каждая из которых была старше него минимум на сто лет, и переглядывались: Эйлен что-то задумал. Дар в их объятиях быстро успокоился, вспомнил, что нужно готовить ужин. Идти и кормить приготовленным энку ему уже не сильно и хотелось, но раз Тори возложила на него эту обязанность, он счел невозможным отказаться. У остальных были и свои дела, а у него — только помощь старику Габриэлу. Так что время до ужина он посвятил готовке и заодно работе по подготовке рыбины к копчению, порадовать Тори очень хотелось.
Он понимал — захоти она, и кто-нибудь из гильдейских сбегал бы на рынок за самой лучшей копченой рыбкой, которая сейчас стоит-то гроши, потому как спрос мал. Но он хотел сделать все сам, своими руками. Попросить у Габриэла кувшинчик темного пива, или светлого — еще узнать, какое ей нравится, красиво нарезать рыбку и принести ей. Ну, может, даже посидеть вместе, может и с Иной и Кай, если им захочется, а Тори не будет против. Муж ведь должен жену радовать, а чем он, без гроша за душой, может порадовать главу гильдии? Только своим мастерством. Вот и крутился Дар на кухне, натирая рыбину специями и солью, потом по совету Габриэла отправился во двор, к дровяному сараю, выискивать особые дрова для коптильни. Рыба должна быть безупречной.
Он провозился с рыбой до самого ужина и нехотя отправился кормить гостя, надеясь, что тот будет молчать, а не станет снова говорить гадости.
— А что ты приготовил мне на ужин, маленький поваренок?
— То же, что и всем, — Дар поставил на столик у кровати миску с кашей. Сегодня Габриэл положил в нее не виноград, а сушеные персики и абрикосы.
— Пахнет неплохо.
— Рот открой уже.
— Ну что ты та… — в рот Элейну сунули ложку. Ради разнообразия — серебряную, чтоб не отгрыз черенок.
Энку пришлось есть ради самозащиты, кончилась каша быстро.
— Вот и прекрасно. Хорошо кушаешь — быстро поправишься.
— И быстрее уберусь? — все-таки вставил тот, скорчив грустное выражение породистого лица.
Дар промолчал, составляя миски на поднос, потом все-таки ответил.
— Нет, просто быстрее поправишься.
— Ты ее любишь? — вопрос застал его врасплох.
— Кого люблю?
— Главу Альторию. Жену свою, конечно же! Ты так отреагировал, что это единственный вариант, как мне кажется — ты ее любишь и готов защищать от всего мира, только не получается, потому что она в тысячи раз сильнее и могущественнее.
— Что? Нет, Тори мне… Она мне как сестра. Ты же своих сестер защищать готов?
— Да если б им это было нужно!
— А почему нет? Мне пора идти, я должен разобраться с той рыбиной, которая тебя целовала.
— О, это месть за мою поруганную честь?
— Нет, это просто подарок для Тори, — фыркнул Дар.
Настроение немного выправилось. Оказывается, не такой уж этот ящер и злыдень, каким казался.
— А я люблю мясо с медом.
Дар фыркнул еще раз. Но на заметку себе это взял. Мясо с медом? Что ж, стоит подумать над рецептом. Оно в нем вываривается? Или сырое? Тут была одна возможность — не уточнять у самого Эйлена, а узнать у его сестер. И Дар собирался этим заняться. Вроде бы, Ина перестала на него злиться? А Кайла и не злилась. Значит, можно попробовать спросить.
— Сырое, солнышко, — ласково сказала Кайла.
— То есть, просто мясо сверху полить медом?
— Скорее, замариновать в нем и мед потом не сливать. А еще перца туда побольше, и я сейчас совсем не смеюсь. Он очень любит острое, способен на спор сожрать три стручка «огневички» без хлеба, — хмыкнула Ина. — Так что сыпь — не жалей.
— Попробую, — задумчиво сказал Дар. — А ему точно не повредит?
— Не повредит. У него же только руки переломаны, а не потроха попорчены.
— Хорошо.

Наверняка всему виной была усталость за день, но двери комнат Дар перепутал и ввалился к Эйлену, на ходу стаскивая через голову рубаху. Тот молчал до последнего, а светильник в комнате не горел. Драконьим глазам хватало света и без того, так что на полуголого «поваренка» энку налюбовался вдоволь. Без одежды Дар выглядел не таким худым, как ни странно, просто поджарый молодой человек. Какие-то мышцы даже в наличии имелись — потаскай-ка корзины и котлы, когда с ног сбиваются все на кухне.
— А ты, оказывается, вовсе не тощий цыпленок, — промурлыкал энку. — Зачем тебе рубаха? Ходи в одних штанах, пока тепло, еще и загоришь.
Дар подскочил, вскрикнув, зашарил по полу, ища рубаху, которую выронил.
— Прости, я дверью ошибся. Они все одинаковые.
— Ничего, это, конечно, доставит мне немного хлопот этой ночью, но ошибайся так почаще. Зря я заговорил так рано… — последнее Эйлен пробормотал себе под нос.
— Спокойной ночи, — Дар убрался, так и не найдя одежду.
Про ночные хлопоты он догадался, уже закутавшись в одеяло по самый нос. Мигом стало жарко, стоило только представить, как этот красавчик будет страдать со своими перебинтованными и не двигающимися руками и остро стоящей проблемой. Может, ему помочь?
— Дар, ты идиот… О чем ты вообще думаешь?
Он перевернул подушку прохладной стороной и спрятал в нее пылающее лицо. Пройти пять шагов, открыть дверь, сесть на край постели… Эйлен лежит обнаженным под тонким летним одеялом, как принесли от Ригора, так и положили.
— Нет-нет-нет, ну что за ерунда в голову лезет?
А лезла та же, что погнала его на храмовую площадь на праздник: бывший любовник уехал давно, и после него Дар ни с кем не делил постель. Молодое тело требовало ласки, пробавляться помощью своей руки ему уже надоело. Дар сполз с постели и побрел к соседу. Трижды он протягивал руку к двери и трижды ее опускал. Пока ему на плечо не легла длиннопалая рука Кайлы, напугав до сдавленного писка.
— Тш-ш-ш, малыш. Ты уверен в том, что этого хочешь?
Дар кивнул.
— Но мне… Мне стыдно. Словно я настолько отчаялся, что готов лечь с кем угодно.
— С тем, кто тебе понравился. Но решать тебе, солнышко.
— И как я буду выглядеть в его глазах? Сперва явился, раздеваясь на ходу, потом удрал.
— Тогда просто иди и ляг спать. Подумаешь с утра на свежую голову.
Дар кивнул.
— Спасибо, Кай.
Она поцеловала его — горячими губами в губы, потерлась носом о нос.
— Иди, солнышко. Добрых снов.
Дар ушел к себе, успокоенный. Когда его дверь закрылась, до Кайлы донеслось злобное и разочарованное шипение брата. Она усмехнулась и тихо сказала:
— И тебе доброй ночи, Лен.
— Сволочь ты, — долетело приглушенное.
Отвечать она не стала, отправилась дальше проверять посты и дозорных. Хорошо, что заглянула сюда. Не стоит пока что братцу получать все и сразу, пускай помучается. Дару, конечно, тоже немного придется пострадать без ласк. Но у него руки не переломаны, справится. А вот братец… Братец пусть трижды подумает, так ли ему хочется увести у Главы Гильдии мужа и сказать, что та была плохой женой. Да и нелишне подумать, вытерпит ли он, за Дара ведь ему поцарапанными руками не отделаться. Если Тори сама выйдет на поединок за солнышко, крылья ведь вырвет и скажет, что так и было. Кайла немного посмеялась. Да уж, попал братец, как та рыба. Тори свое из рук не выпускает. Если уж Дар так заинтересовал Эйлена… ему придется остаться в Гильдии. Или забыть о солнышке. В кои-то веки брат будет выбирать для себя.
— Что так улыбаешься? — поинтересовалась Иннана.
— Завтра расскажу, — Кайла повела плечом, снимая перевязь с оружием.
Альтория сидела на кровати вполоборота и выбирала из прически шпильки, каждая из которых сама по себе была превосходным оружием.
— Надеюсь, Дар в порядке? — она взглянула на Кайлу.
— Отправила его спать. Он достаточно здравомыслящий мальчик, согласился не делать глупостей.
Альтория кивнула, сложила последнюю шпильку на столик. Длинные рыжие кудри рассыпались по спине, закрывая ее по ягодицы, такие яркие на фоне белой кожи. Загар к ней не лип, что и выдавало вместе с клыками примесь нелюдской крови. Человечка уже бы щеголяла россыпями веснушек, Тори же казалась фарфоровой куколкой. Кайла скользнула к ней, уже раздетая. С другой стороны села Иннана, сестры одновременно протянули руки, и Тори откинулась на них спиной, выгибаясь так, что соски маленькой упругой груди дерзко устремились вверх и чуть в стороны. Обласкать свою любовницу для энку было непременным ритуалом перед сном. Сегодня они были особенно нежны — просили прощения за глупую ревность Ины.

Утром Дар истово благодарил всех богов за Кайлу — он не понимал, как мог бы смотреть в глаза всем этим людям, запрыгни в постель к энку в первую же ночь. К утру мозги, видимо, отдохнули и заработали, собственная влюбленность в красавчика-дракона показалась какой-то наигранной, или, скорее, актом отчаяния. Нет, Эйлен не перестал ему нравиться, но Дар твердо решил не делать никаких первых шагов. Присмотреться, прислушаться. Кто сказал, что он недостоин? Собственное отсутствующее уважение к себе? Удовольствоваться парой ночей и потом всю жизнь их вспоминать? Нет уж. Пусть ящерка сам проявит интерес. Поухаживает. В конце концов, Дэйл, тот стражник, всегда говорил, что Дар красив. А если для энку и нет, так значит и нечего лезть в постель к этому энку.
Кормя Эйлена, Дар теперь был подчеркнуто вежлив и отстранен. А Эйлен бесился молча, не понимая, где допустил просчет.
— Надеюсь, вашим рукам стало легче? — Дар смотрел сквозь него.
— Намного, благодарю. Скоро сам смогу держать в руках ложку, — цедил энку сквозь зубы. Беспомощность угнетала. И в то же время он надеялся, что до момента, когда целитель снимет лубки, что-то сумеет изменить.
Не сумел. Через три дня Ригор осмотрел его руки, снял швы с ран, лубки и наложил более свободные повязки.
— Вот и все, дэллин, теперь вы можете есть сами, и даже должны — разрабатывайте руки.
Дар как раз принес еду.
— Приятного аппетита. Не съешь ложку.
— Ах ты, маленький змееныш, — ласково сказал энку, мысленно скрежеща зубами и мысленно же представляя, как приятно было бы удавить засранца. Ни один человек не вызывал в нем такой бури чувств.
К обеду он решительно откланялся. Перед отцом отоврется в очередной раз. Против Гильдии ассасинов, даже такой небольшой, как в Сармаре, клан Когти-В-Золоте не пойдет, отец понимает, что даже в истинном виде энку бойцам, натасканным на убийство с младенчества, не противники.
— Уже покидаете нас? — вежливо спросил Дар.
— Не вижу смысла и дальше обременять вас своим присутствием. Задание я провалил, но обязательно попытаюсь снова воззвать к разуму сестер. Через какое-то время.
— Ваше присутствие никого не обременяло. Впрочем, это ваше дело. Поешьте у нас в последний раз, — Дар протянул ему судок с мясом, которое все-таки приготовил, кинув перец.
Эйлен с видимой неохотой отправил в рот первый кусок и замер, словно громом пораженный, даже глаза прикрыл. Дар струхнул: неужели, сестрички над ним посмеялись? Но тут энку распахнул светящиеся расплавленным золотом глаза и что-то неразборчиво пробормотал на своем языке, проглотив пережеванное. Потом как-то неловко прижал к себе судок:
— Пожалуй, я заберу это с собой.
— Да, конечно, — неловко пробормотал Дар. — Для вас же.
Вот и как это понимать? «Заберу, чтоб вывернуть в ближайшую канаву» или «заберу и сожру в одно рыло, и чтоб никто даже не видел»? По каменной физиономии дракона было не понять.
— Я… пойду, наверное, — Дар чувствовал себя глупо, стоя перед драконом и не зная, куда девать руки.
— Да, конечно, Дар. Спасибо за вашу заботу.
Эйлен еще пару минут смотрел в закрывшуюся дверь, потом воровато приоткрыл судок и сунул в рот еще кусочек самого восхитительного мяса, что он когда-либо пробовал.
«Врешь, не уйдешь. Ты будешь моим, солнышко. Даже если мне придется для этого сотворить что-то безумное».
Дар про мысли дракона ничего не знал, печально и задумчиво готовил обед. Судя по размаху действа — на Гильдию голодной саранчи. Габриэлу оставалось только как-то ограничивать его нездоровый энтузиазм, иначе вся гильдия поголовно рисковала с арен не вылезать, тренируясь, чтоб согнать лишний вес после таких-то трапез.
— Мы же не воины, — посмеивался он.
— А я думал — тут все…
Габриэл рассмеялся еще веселее. И целый день развлекал Дара и мальчишек историями о том, кто из обычных людей и как появился в Гильдии и стал одной семьей. Целитель Ригор — незаметный человечек с глазами убийцы — на самом деле был целителем, добрейшим и тишайшим, вынужденным однажды бежать из Ятрэма, обвиненный в отравлении какого-то высокопоставленного чиновника. На самом деле он был невиновен, а подставили его свои же — собратья по Гильдии целителей. Подставили за то, что лечил бедняков и не брал с них платы.
— Но почему с ним так обошлись? Он ведь помогал людям.
— Как тебе сказать, мальчик… У каждой Гильдии есть свой Кодекс. Он содержит множество правил, его содержание доносится до Королевского Гильдейского Совета, чтобы, в случае нарушения, можно было апеллировать к нему для справедливого суда и разбирательства. Это было сделано после того, как подчистую вырезали несколько гильдий воров, нищих и кое-кого еще. Так вот, Кодекс этот у гильдии каждого города свой. Возможно, в Кодексе целителей Ятрэма был запрет на бессребренничество, о том ведает дэлла Тори.
— Вот как… Но здесь мастер Ригор выглядит счастливым.
— Как член Гильдии ассасинов, он не подчиняется Кодексу Гильдии целителей и может лечить бедняков в свое удовольствие. Насколько я знаю, он так и делает с разрешения дэллы.
Дар согласился с тем, что это отлично.
— А вы, мастер?
— А я, мальчик, был когда-то учеником королевского повара при дворе тогда еще деда нашего нынешнего короля.
— Ого, — Дар восторженно уставился на него.
— Ого-то оно ого, да счастья это мне не принесло. Когда король Лемнар тяжело заболел, пошли слухи об отравлении. Трясли всех, таскали в допросные. Мастер мой попытался повесить всех собак на меня, да только не вышло. Нашли тогда виновного, но и мне больше оставаться при дворе не светило. В столице я мастера так и не нашел, пришлось уезжать из города вовсе. Дурная слава бежала по пятам, у Гильдий свои способы испортить человеку жизнь. Перебирался из города в город, пока не осел в одной харчевне. Тамошний хозяин плевал на гильдии и взял меня в подручные. Мастерства я, понятное дело, не получил — так что мастером меня называют только из уважения к стряпне.
— Но вы отлично готовите, мастер, — Дар улыбнулся.
— Попробуй-ка худо приготовь жратву, когда в харчевню забредает банда лесных татей — мигом лишишься не только жалования, но и жизни. А харчевня наша стояла аккурат на перекрестке лесных дорог. То королевский отряд карателей проедет, то недобитки бандитские набегут. Вот и выучился помаленьку. А потом вышло, что схлестнулись каратели и разбойнички прямо во дворе. Хозяин меня и дочку свою в погребе запер, сам за арбалет схватился — его и убили. Харчевню сожгли, погреб балкой привалило. Там бы мы с Виллемой и сдохли ни за что, ни про что, кабы не дэлла Тори.
— Тори очень хорошая, — Дар улыбнулся.
— Мы тут, по сути, все ей кто жизнью, кто и здоровьем обязаны. Она сиротам-ученикам вместо матери.
Дар вспомнил про рыбу. И пиво. Надо бы проведать рыбину, как она там поживает. Он бегал подкладывать щепочки в коптильню, весь хозяйственный двор башни уже пропитался ароматнейшим запахом, и кое-кто из ассасинов уже интересовался, не прикупить ли еще рыбки, а то чего это одна только висит?
— Я пока что пробую новый рецепт.
— МА-А-А-А-АУ!!! — жадно выли четыре кота неподалеку.
Коты были тоже местные, гильдейские. Заслуженные ассасины башенных подземелий. Каждое утро они выкладывали на пороге свою добычу — задушенных крыс и мышей. Дожидались, чтоб кто-то из взрослых обитателей засвидетельствовал подвиг — и съедали. Дар их побаивался, звери были суровые. Мастер Габриэл порой отдавал им птичьи головы и лапы, а то и крупные мослы — коты грызли их, как цепные псы. И сейчас они нацелились на рыбину. Дар не сомневался: если он не уберет ее вовремя, останутся от его подарка Тори одни косточки, вернее, и тех не останется. Так что двери в коптильню припирал колом, а в отдушины ни одна мохнозадая тварь пролезть бы не сумела — больно крупные.
— Я вам потом отдельно куплю.
— Мау? — басом вопросил самый крупный кот, ненавязчиво выпуская когти и приближаясь. Остальные пока окружали Дара с трех сторон.
— Помогите!
— Ну-ка брысь, — спасла его Кайла, топнула ногой, и коты растворились в тенях, как настоящие ассасины. — Напугали тебя наши разбойники, солнышко?
— Они хотят меня убить, сожрать и ограбить.
— Скорее, последнее, — рассмеялась энку, потрепала его по волосам. — Очень уж заманчиво пахнет твоя рыбка. Смотри, я уже и сама подумываю заключить с котами пакт о сотрудничестве, да боюсь, они меня надуют и даже головы не оставят.
— Ладно, сходим на рынок. Вдруг Эйлен вернется. Внезапно. А у меня рыбы нет. А он вернется?
— А куда он денется? Каждые полгода приезжает, как на работу. Потерпишь полгодика?
— Так долго, — расстроился Дар. — Я же человек, я мало живу.
Кайла только погладила его по голове, притянула к себе, обнимая.
— Сколько тебе лет, солнышко?
— Девятнадцать. А тебе?
— А мне девяносто. С ма-а-аленьким хвостиком.
— А это много?
— Ну, как сказать. Первое совершеннолетие, «зрелость крови», как говорят у нас, наступает в шестнадцать. Второе — в семьдесят пять, «зрелость души». Вот сам и посчитай, много ли мне. Эйлену, кстати, всего-то на двадцать лет больше. А дэлла Тори его старше.
— Наверное, я его поэтому и не заинтересовал.
Дар выглядел понурым.
— Подожди все-таки с выводами. Иногда в голове этого ящера мысли бродят такими закоулками, что только держись. Посмотрим, солнышко.
Дар вздохнул и пошел к рыбине.

Следующим утром он специально отправился на рыбный рынок, уже в компании мальчишек с корзинами, и обеих сестер энку. Рыбы накупил всякой: из нее ведь и котлеты можно замечательные сготовить, и супы, и съедят, как миленькие.
— Объявляю рыбный день, — провозгласил он, выкладывая на стол свою добычу — связку огромных раков. — Вик и Мишо чистят вот ту желтобрюшку, я покажу, как, чтоб сразу вынуть все кости. Тэр — морковь, Сан — лук.
— А я? — усмехнулся Габриэл.
— А вам, мастер — самое ответственное: вы от меня котов отгоняете!
— МА-А-АУ? — грозно вопросили от входа.
— Мамочки! — ответил Дар, ища взглядом корзинку с рыбной мелочью, которую купил за пару медяков специально для вымогателей.
— МАУ, — коты определились с очередностью разделки человека.
Он подхватил корзинку и храбро шагнул к ним. Запустил руку в скользкие тельца, выудил одно и покачал за хвостик перед мордами опешивших котов:
— А вот кому…
«Клац!» — щелкнули челюсти одного из пушистых разбойников, и в пальцах Дара остался крохотный огрызок хвостика. Пришлось кинуть в них корзинкой. Коты мгновенно разобрали рыбок по желудкам, после чего облизнули усы.
— Вымогатели! — высказался Дар и прикрыл двери.
Дела на кухне кипели, рыбный день грозил приманить запахами всю гильдию. Занятый готовкой, Дар летал по кухне, уже не думая о коварном энку, который, оказывается, в пять раз его старше, но если в пересчете на людские годы — то совсем не так уж сильно. Только толку от этого все равно нет, потому что он, Дар, будет быстро взрослеть и стареть, а Эйлен за всю его жизнь разве что чуточку остепениться успеет. В итоге, остановила его мысли лишь кончившаяся рыба.
Когда «не думая» переросло в «только об этом и думая», он не смог бы сказать. Но можно было только пожать плечами: в таком состоянии он готовил вдохновенно и безошибочно, словно душа отстраняла разум, слишком занятый мыслями, и творила.
— Пора накрывать, — заметил Габриэл.
Завтрак Дар с ребятами пропустили, увлеченные скупанием рыбы, только перекусили после рынка хлебом да холодным мясом. И сейчас, прислушиваясь к ароматам и ворчанию в животе, Дар согласно кивнул:
— Только биточки надо вынести, когда все соберутся, чтоб остыть не успели.
— Хорошо, так и сделаем.
Гильдейские облизывались на запахи, в нетерпении созерцая стол и миски. Альтория даже задерживаться за делами не стала — примчалась в числе первых и терпеливо глотала слюнки.
— Наливайте, мастер, — улыбнулся Дар. — Первое-то тоже стынет.
— Как же вкусно-то.
— Хорошо получилось.
— МА-А-АУ-У-У! Хрусь! Хрусь! — это коты под столами выпрашивали еду и косточки.
Рыбные биточки с овощами тоже пошли на ура, хотя котам и не достались. Ни за какие кренделя хвостом и умильные взгляды. Чуяли, гады хвостатые, кого можно попробовать взять «на перо», вернее, «на коготь», а перед кем стоит прогнуться и помести хвостом, спрятав когтищи.
Дар на них смотрел опасливо. Как вечером рыбу Тори нести? Надо сестричек попросить. Уж две энку от четырех котов отобьются. Отобьются же? Он изучил близнецов, изучил котов. Не знай он, как сестрички дерутся, поставил бы однозначно на пушистых. Коты выглядели мощными и мускулистыми. И теплыми. Жаль, что потискать не дадутся. Бойцы. Хотя вот энку в последнее время и сами норовили его потискать, и, если попросить, дадут себя обнять? Он же на их тела не претендует, только на капельку тепла. Он на всякий случай состроил жалобные глаза Кайле. Та усмехнулась и кивнула, прекрасно поняв посыл и без слов. На леднике уже дожидался вечера кувшин с темным — угадал все-таки! — пивом, а рыбина надежно пряталась в запертой кладовой.
Вот Тори бы обнять, она и мягкая и теплая. Но у нее дел полно. Тори вставала рано, на рассвете, занималась с младшими разминкой, потом со старшими — какими-то упражнениями, боевыми, с оружием и без, натаскивая каждого члена Гильдии так, чтобы он был безупречен. Малышня — трое пацанов пяти лет и девочка семи лет — смотрели на нее, как на божество. Подростки постарше — тоже, но они уже понимали чуть больше. Взрослые старались Главу не отвлекать лишний раз, проблем избегать или решать своими силами. Дар подумал и решил, что это ничего, вечером можно будет обнять. Ну муж он или не муж?


3. Семья


Вечер подарил Дару совершенно незабываемые ощущения. После какой-то кружки (на середине второго кувшина пива), он оказался в сплетении чужих рук, обнятый и стиснутый, словно игрушка, еще через пару кружек — полураздетый и — что самое удивительное! — возбужденный до неприличия. Впрочем, мысль о приличиях как-то очень быстро испарилась. Энку, смеясь, его трогали и вертели как кота. Они же в четыре руки ласкали обоих, когда Дар оказался все же раздет полностью, а такая же обнаженная Тори — верхом на нем. Дар смотрел, как по белой коже скользят чужие смуглые руки, чувствовал, как такие же ласкают его, и сходил с ума. Что-то там, в остатках сознания, вопияло, что он же не любит женщин. Он твердил себе, что не любит всех, кроме этих. Потом было очень жарко, до стонов и всхлипываний. Он тонул в яркой зелени чужих глаз, обжигался о расплавленное золото и отдыхал в непроницаемой мгле, где было только непрерывное движение, все ускоряющееся, и чужие руки не позволяли ему стать хаотическим и нарушить гармонию. Наконец, гармония достигла полного совершенства, когда он и Тори почти одновременно застонали в голос.

Утром было жуть как неловко. Особенно когда проснулся в клубке обнаженных женских тел. Кайла, открывшая глаза сразу, шепотом посоветовала выкинуть из головы дурные мысли. Обоюдное удовольствие еще никому не вредило, а они с сестрой были совсем не против.
— Мне надо идти, — пробормотал Дар.
— Спасибо. Это было красиво, — Кайла поцеловала его в губы, поправляя сорочку.
— Ага. Было…
Пару дней после того Дар ходил, как сомнамбула, пытаясь осмыслить все, что произошло. Как это вообще вышло? Повторять его совсем не тянуло, да и во сне снились глаза энку, похожие на мишени. В конце концов, он успокоился — отношение к нему ничуть не изменилось, ни у Тори, ни у сестричек, так что все это было решено списать на пиво и забыть. Он продолжал готовить, иногда задумываясь об Эйлене и роняя вздохи.
Последствий эта ночь не возымела. Уже несколько позже Кайла проговорилась, скорее, нарочно, чем случайно, что близнецы хотели бы увидеть Тори в ипостаси матери, настоящей, а не приемной для всех вокруг. Но боги, видимо, вняли нежеланию самой Главы обзаводиться потомством. И Дар ее понимал: ребенок, рожденный Главой Гильдии ассасинов, с вероятностью более чем возможной так же станет ассасином, а какой матери захочется для него такой судьбы? А вот Дар всерьез перепугался. Отцом он себя не представлял. И не пришлось, хвала богам.

Время летело незаметно. Он в самом деле не замечал его течения, как и не считал рутиной свои дела. Только отметил, что на рынке стали появляться осенние грибы и плоды. Грибы ему тоже нравились, с ними было интересно работать. Гильдия обзавелась еще одним «специальным» днем — грибным. И пропахла начинкой для пирогов и соусами по самую крышу башни.
А в один ясный, солнечный и очень холодный осенний день Тори взяла мужа под руку и повела в город. Их целью оказался крохотный ресторанчик, скорее, даже закусочная в припортовом районе. На вывеске сверкали новенькой краской очень узнаваемые кошачьи морды, закусочная так и называлась — «Четыре кота». А вплетенный в резные узоры по краю вывески гильдейский знак надежно защищал ее от нежелательных элементов.
— Вот, солнышко. Теперь она твоя.
— Т… Тори? Правда? Но… Помощники… — пробормотал Дар.
— Все уже наняты. Троих тебе на первое время хватит? Разносчик и два поваренка.
— Да, конечно. А клиентура?
— Район такой, что тут мало кто рискует работать. Но твою закусочную защищает Гильдия, так что можешь не бояться. Сюда повалит народ, ведь она одна.
Дар крепко обнял ее.
— В зале всегда будет кто-то из наших. Тебе нравится?
— Очень! Собственное заведение! Это же мечта!
— Ну, если нравится, идем в магистрат. Формально, закусочная будет считаться собственностью Гильдии, но владельцем в бумагах и по закону станешь ты, как гильдейский представитель.
Дар смог поверить в произошедшее лишь после проставления всех подписей и получения бумаг на руки. Не разреветься, как ребенку, помогла только крепкая рука Тори на запястье. И нежелание идти по городу с опухшей физией. Зато уже в башне ничто не помешало ему кинуться жене на шею и вымочить ее одежду напрочь.
— Тише, малыш, тише, — уговаривала Тори, гладя по спине.
А Дар ронял слезы на ее грудь и был почти безоблачно счастлив.
— Тебе стоит приступить к работе, ты не думаешь?
— А как же Гильдия?
— Бойцы скоро растолстеют на твоей кормежке, — рассмеялась Тори. — Им следует поскучать по ней. А тебе — отработать несколько месяцев и получить мастерское звание.
Дар покивал, соглашаясь с этим.
— Но праздничный стол все равно без меня не обойдется.
— Несомненно, милый. Габриэл позаботился о закромах в закусочной, зная твои вкусы, пока мы готовили подарок. Но все равно посмотри сам хозяйским оком. И не стесняйся в тратах, Гильдия может себе позволить все, что захочешь. Но в то же время, думаю, не мне тебя учить, что готовить, как в лучших ресторанах города, для того района не стоит — люди не оценят.
— Я буду готовить попроще.
— Тогда вперед, солнышко. Митар тебя проводит и останется с тобой. Помощники уже ждут в «Котах».
Дар еще раз обнял жену и поспешил в свои новые владения, на ходу продумывая меню.

Жизнь еще раз разделилась на «до» и «после». Владеть собственной закусочной оказалось хлопотно, намного более хлопотно, чем готовить на целую гильдию. Теперь он гораздо лучше понимал жену, сочувствовал ей и старался обязательно порадовать чем-нибудь вкусненьким, приготовленным только для нее. Копченая рыба, сладкие пироги, восхитительные мясные закуски — Дар старался. Доползая к позднему вечеру, а, скорее, к ночи в башню, он обязательно поднимался к жене, чтобы пожелать ей доброй ночи, вручить свой подарок, получить поцелуи в щеки, а иногда и в губы от нее и близнецов, и отправиться принимать ванну и спать к себе.
Про Эйлена он вспоминал редко, было как-то совсем не до мыслей об энку. Нельзя сказать, что он о нем забыл и выкинул из головы. Отнюдь, иногда мужчина с черно-золотыми глазами приходил в его сны, заставляя Дара утром с жарким стыдливым румянцем относить простынь прачкам. Но было это редко.
Тем неожиданнее стало появление энку однажды зимним вечером в закусочной. Народу было немного, на кухне справлялись поварята, тем более что наготовлено было всего впрок, и Дар сам стоял за стойкой, приветствуя посетителей, которые были ему уже хорошо знакомы в своем большинстве. Тори не ошиблась, к нему ходили с окрестных улочек, иногда забредали матросы из порта, с торговых суден, рискнувших подняться по реке вглубь страны.
Шаги Эйлена были нарочито тяжелыми.
— Ну здравствуй, солнышко.
Дар вспыхнул от обращения, разозлился на себя за то, что смутился, на энку за то, что смутил.
— И вам здравствовать, дэллин. Чего желаете? Есть пиво, ягодные настойки, медовуха. Горячего, закусок?
— Я бы съел горячего, вечер холоден, как и твои глаза.
— Выбирайте место, дэллин, — Дар повел рукой, указывая на пустующие столы, кликнул помощника и ушел готовить для энку. Несмотря ни на что, хотелось, чтобы у того осталось хорошее впечатление от «Котов».
Эйлен обосновался за угловым столиком, самым малозаметным от входа. Он догадывался, что в заведении Дара дежурит кто-то из гильдии, и этот кто-то его уже «срисовал», оставаясь незамеченным. Но все равно не хотелось сидеть на виду. Хоть он и оделся попроще, здесь его «попроще» выглядело почти неприлично богато. К тому же, он пришел сюда ради Дара, а не ради сестер. В Гильдию он пока не заглядывал. Все равно этот визит закончится ничем, как и предыдущие. Он не понимал, на что надеется отец. Близнецы уже нашли себе аннат, одну на двоих, и разорвать добровольную связь душ невозможно.
Он боялся думать о том, отчего полгода в каждом сне видел невозможные синие глазищи, холодные как горный лед, и тяжелые темные волосы, волной текущие по белым плечам в полумраке. Пытался выбросить из головы этого человечка. Но связь дракона с тем, с кем ему предназначено быть, нерушима. Его аннат магически обвенчан с Главой Гильдии. Как и любой энку, он видел подобные связи. Он тянул, как мог, срывался в авантюрные краткие романы с женщинами и мужчинами в попытке перебороть связь. И понимал, что рано или поздно приедет в город, чтобы сдаться.
Когда Дар принес еду, он взял его за руку.
— Присядешь со мной? Я давно тебя не видел.
Дар прикинул, что пока что подмастерья справятся без него, кивнул, аккуратно высвободив свои пальцы из чужих, устроился напротив.
— Значит, теперь это твое заведение? А почему «Четыре кота»?
— Потому что, — усмехнулся Дар. Четырех хвостатых разбойников он перестал бояться еще осенью, когда их главарь, огромная рыжая скотина, притащил ему в пасти двух котят той же масти. Сейчас маленькие разбойнички уже изрядно подросли и сторожили погреба закусочной от мышей. Крыс давил их папаша, добровольно перебравшийся в «Котов».
— Ты любишь кошек?
— Не сказал бы, просто они мне с чего-то покровительствуют. Тори вот, теперь еще и Одноухий.
Эйлен ел, наслаждаясь каждой ложкой. Тогда, уезжая, он отчаянно растягивал полученный от Дара деликатес, разрезав мясо на еще меньшие кусочки и позволяя себе один в пару часов. Их хватило до самого дома. Последний Эйлен сунул в рот перед тем как войти в кабинет отца. И молчал, спрятав мясо за щеку, пока тот бесновался. Отчего-то перенести отцовский гнев вот так было куда легче. И из дома он в этот раз практически сбежал, отговорившись срочными делами и тем, что надо навестить сестер. Раньше обычного на целый месяц. Выгребая из своего личного сейфа все сбережения, драгоценности и вообще все, что было для него ценного. Возвращаться он не собирался, вот только понял это лишь здесь, заглянув в глаза человечка.
— Как твоя супруга?
— Прекрасно, благодарю. Мы теперь видимся только утром и вечером.
— Много работы здесь? — энку осмотрелся.
— Как и везде. Я же повар. Теперь — мастер, — Дар усмехнулся, припомнив, как получал это самое мастерство.
Ему пришлось звать мастера Илена, ведь формально он все еще числился его учеником. Тот не протрезвел даже для встречи. В Гилдхолле понес околесицу, мол, этот бездарь даже каши на воде не сварит. Старшие мастера смотрели на серебристую татуировку на щеке Дара и молча внимали. Наконец, попросили Дара что-нибудь приготовить. Тот показал Золотой королевский пирог. Так что теперь над стойкой висел в рамке за стеклом любовно протираемый от пыли свиток, свидетельство о мастерской степени, со всеми полагающимися шнурами и печатями.
— Поздравляю. А я ушел из клана.
Дар распахнул глаза:
— Правда? Но ведь ты — наследник, дэллин Когти-В-Золоте тебя просто так не отпустит.
— Пускай побегает, если есть желание.
— Старый, сильный энку? Ну-ну, — скептически прищурился Дар. — Сгребет за шкирку и посадит под замок.
— Для этого ему как минимум надо еще сообразить, что я не вернусь.
— А что, ты часто уезжаешь из дома надолго?
Эйлен кивнул.
— Я вообще не особо люблю бывать в клане.
У Эйлена был план. Безумный план, который требовалось обдумать. И если он все же решится, то последнее слово будет за Альторией. Она должна отпустить мужа. Или не отпустить. Но Эйлен рассчитывал, что Главе именно супруг нужен не особо. Он был наслышан о том, что из этой Гильдии не уходят. А пока что он старался растянуть тарелку супа подольше, придумывая, что спросить у Дара. Все приходившие на ум вопросы были или слишком личными, или совершенно глупыми. Он просто смотрел, как Дар сидит, как улыбается, думая о чем-то своем. Закусочная понемногу наполнялась людьми, и Эйлен понял, что его аннат сейчас уйдет, ведь у него много работы.
— Во сколько ты закрываешься? Я доберусь с тобой до Гильдии.
— В десять. Принести тебе еще чего-нибудь?
— Нет, я сыт. Просто посижу. Посмотрю на тебя.
— Это вряд ли. Я почти все время на кухне, — Дар поднялся, кивая на приветствия завсегдатаев.
— Тогда просто отдохну от дороги и подумаю… О чем-нибудь.
«О том, как тебя завоевать, Дар богов. Как уговорить Главу тебя отпустить. Кем быть рядом с тобой». Мыслей было много, но все не то и не те. Нить связи затягивалась на горле золотым ошейником, струной удавки. Эйлен даже взялся за горло, проверяя. Он был слишком взрослым, чтобы связь аннат сформировалась медленно и незаметно. И полгода он был слишком далеко и не с теми, чтобы это прошло безболезненно, как у сестер. Дары богов бывают разными. Энку за свою гордыню получили вот такой, полу-проклятие, оттого и старались не высовываться с территорий кланов, все дела вести через посредников.
Когда уже этот вечер наступит? Ему нужно видеть Дара.
Он сумел заставить себя высидеть еще час. Потом поднялся и поискал глазами гильдийца. Это было не легче, чем отличить один камешек на берегу реки от десятков других, но ассасин возник перед ним сам, видимо, уразумев, что энку нужен именно он.
— Проводи меня на кухню.
Дар встретил энку вопросительно приподнятой бровью.
— Я хотел бы помочь тебе. С чем угодно.
— Принеси воды. Ведро у стены.
Потом были дрова, потом мясная туша, которую следовало разделать. Дар мелькал перед глазами, и удавка на горле расслаблялась. Наконец, наступил вечер. Эйлен смог передохнуть и просто посмотреть на избранника. С кухни его не изгнали, и это радовало. Он угнездился в темном углу возле печи, привалившись плечом к теплой каменной кладке, следил из-под ресниц за тем, как вытанцовывает в узком пространстве меж столов, моек и специальных плит его человек, кажется, совсем не чувствующий усталости. Он даже успел придремать немного, расслабившись в тепле и близости аннат. И проснулся от тишины: на кухне было прибрано и пусто, Дар сидел на высоком табурете и смотрел на него, облокотившись о стол и устало подпирая голову рукой.
— Что? — сонно спросил энку.
— Митар ушел проводить по домам помощников, сейчас вернется — и пойдем. Я загонял вас, дэллин?
Обращение резануло слух, и Эйлен помотал головой:
— На «ты» было лучше.
— Я тебя загонял? — повторил Дар.
— Ничуть. Это другое… Я… я очень скучал, — вырвалось невольно.
Дар смутился.
— Ну… Я тоже… Иногда.
— Правда? — глаза энку блеснули расплавленным золотом, пряча в этом сиянии и зрачки, и черные ободки радужки.
Дар отвел глаза.
— Да.
— Ты больше не сердишься на меня за те глупые слова?
Дар помотал головой. Эйлен как-то очень быстро оказался прямо перед ним, опустился на одно колено, захватив в плен его ладонь.
— Я думал о тебе. Сестры были правы — ты солнце, освещающее весь мир. Весь мой мир.
Дар заалел.
— Что ты говоришь такое?
— Я буду откровенен, — Эйлену было нелегко решиться на это. Последним толчком стал проведенный рядом с Даром день, почти завершивший формирование связи. — Вряд ли Иннана или Кайла рассказали тебе, отчего они никогда не покинут Главу гильдии и смирятся с любым ее решением.
— Потому что любят?
— Любят… да. Любовь энку — это дар богов, обоюдоострый меч, рукоять которого мы сами вручаем тем, кого полюбили. Своим аннат. Это сложное понятие… Это и «любовник», и «любимый», и «жизнь», и «надежда». Я выбрал… нет, скорее, я признал в тебе выбор богов для меня с первого взгляда, но попытался противиться ему. Я был неправ.
Дар стиснул его руку.
— То есть, ты никогда не уйдешь?
— Не уйду сам и не отпущу тебя, если ты примешь мой выбор и мой дар, — сердце энку зашлось от тревоги и боли: связь прорастала в него тысячами игольчатых корней. Если Дар скажет «нет»… Агония будет мучительной, но недолгой.
— Мне надо что-то сказать, или я могу просто кивнуть?
Эйлен усмехнулся с заметным напряжением:
— Поцелуй. В губы. Настоящий, не детская шалость.
— Тогда вставай.
Энку поднялся с колен, и Дар запоздало подумал, что лучше бы он наклонился — мужчина был выше него, пусть и не намного. Пришлось встать на носки, чтобы дотянуться. Эйлен поспешно наклонился, они умудрились сперва стукнуться лбами, потом зубами, потом он оцарапал Дару губу клыком, теряя голову от разом нахлынувших ощущений. Было так, словно до сих пор он жил с наполовину парализованными органами чувств, установившаяся же связь разблокировала полный их спектр. Дар тоже от растерянности никак не мог сосредоточиться. Ему пришлось крепко стиснуть заплетенные в свободную косу волосы энку, чтобы суметь поцеловать его по-человечески.
Эйлен еле смог оторваться от его губ. И то лишь потому, что учуял чужое присутствие. Вернувшийся Митар, заметив их, благоразумно вышел в зал и равнодушно подпирал дверь в заведение, уже запертую на мощный засов и замок. Выходили они обычно через кухонную дверь, она запиралась снаружи.
— И нам надо сказать об этом Тори?
— Обязательно. Ты ведь все еще ее муж. И вы повенчаны нерушимой магической связью, даже если она отпустит тебя, снимет кольцо, и все такое, вы останетесь связанными выбором богов.
Дар снова обнял его.
— Но через полгода она меня отпустит.
— Только формально. Энку видят связи, различают их. Эта нить — навсегда, как и твоя гильдейская татуировка.
— Ну и что, я знаю, что всегда буду связан с Тори, она же меня приютила и дала мне столько всего.
— Ты можешь замолвить за меня слово перед ней.
Дар кивнул.
Они вышли в ледяную зимнюю ночь, но Эйлену больше не было так холодно, как прежде. Он немного волновался о том, какую лавину насмешек обрушат на него сестрички, впрочем, он был готов терпеть это ради Дара. Главное, чтобы согласилась Альтория. Ваардэ, пусть и квартеронка, могла отказаться терпеть на своей территории чужого аннат. Или нет? Он запутался, ведь сознательно отказывался изучать все, что энку знали о подобной связи, надеясь ее побороть. А потом стало поздно просиживать в библиотеке.
Дар ни о чем не думал, просто радостно кинулся к жене, стоило им войти в башню и увидеть ее в холле.
— Он пришел!
Тори кивнула с чуть заметной усмешкой:
— Я вижу, солнышко.
Дар был счастлив как котенок под грудой мяса. Близнецы, стоящие по левую и правую руку от Главы Гильдии, смотрели на своего брата с очень внимательным прищуром. В холле башни потихоньку собирался народ, на галерее засели дети, обсуждая, будет ли энку сражаться снова, и как быстро его завалят в этот раз.
— И… И я хочу, чтобы он остался со мной, — Дар от волнения стиснул складки плаща на груди.
Альтория помедлила, обратив пронзительный взор своих нелюдских глаз на чужака.
— Твое слово, энку Эйлен, наследник клана Когти-В-Золоте?
— Я хочу всегда быть с Даром рядом, оберегать его и отдать свою жизнь в его руки.
— Понимаешь ли ты, что Дар — член Гильдии, и таковым останется навсегда? Что быть с ним рядом — значит отказаться от клана и стать частью нашей семьи и Гильдии?
— Понимаю, — кивнул энку.
Близнецы вышли вперед, заговорили нараспев:
— Признаешь ли ты, Эйлен, серебряный энку, сын Первых из Разумных, свой долг? — золотые глаза их заливал свет, в черных клубилась непроглядная мгла. Эйлен вздрогнул, лишь сейчас понимая, что упустил отец и остальные энку: останься сестры в клане, и они стали бы Вестницами, вернее, Вестницей, ведь они суть одна душа в двух телах. Но дэллин Когти-В-Золоте не сумел распознать дар дочерей и потерял самую большую драгоценность народа энку.
— Признаю, — ответил он.
— Клянешься ли быть вернее тени, ближе кожи, теплее солнца, надежнее скал для своего аннат?
— Клянусь, — твердо ответил энку.
— Готов ли ты разделить с ним свой срок под солнцем и луной?
— Готов, — Эйлен посмотрел на Дара, улыбнувшись.
Девушки шагнули к ним, встав за спинами.
— Ничего не бойся, солнышко. Протяни руку, — шепнула Кайла Дару.
Дар протянул, внимательно глядя на Эйлена. Тот сцепил с ним пальцы, крепко, до боли. Но не успел Дар и ахнуть, как сестрички молниеносным движением чиркнули чем-то бритвенно-острым по их рукам, вспарывая рукава и вскрывая вены. И тут же намертво прижали рану к ране, обхватывая и удерживая их на одном месте. И вовремя: от места, где смешивалась их кровь, по телу Дара потек по жилам жидкий огонь.
— Потерпи, — шепнул Эйлен.
— Терплю…
Из глаз Дара брызнули слезы, он закусил губу, чтоб не орать: это было стократ больнее любого ожога или пореза. Кровь энку выжигала его изнутри огненной волной.
— Подумай о чем-нибудь хорошем, — уговаривал энку.
Дар смотрел на его белые от боли губы и думал о том, получится ли высветлить вороную гриву энку до золотистого, или не стоит? В конце концов, какая разница, светлые у его любовника волосы или нет, если он — зловредный, язвительный, недобрый, самовлюбленный и вообще не человек?
Наконец, огонь схлынул.
— Ну вот и все, — Эйлен привлек его к себе, принялся гладить по волосам.
Дар расслабился и с удивлением понял, что ничего у него не болит нигде — ни уставшая за день спина и ноги, ни вспоротая когтями энку рука. Он выпростал ее и уставился на чистую, даже без следа раны или крови, кожу. Кровь — совсем немного — была только на разрезанном рукаве сорочки.
— Я могу для тебя что-нибудь сделать, солнышко? — поинтересовался Эйлен. — Полить водой, потрясти, поцеловать?
— П… поцеловать, пожалуй, — пробормотал Дар, все еще не веря своим глазам. — А потом все-все объяснить.
— Идем к тебе, там поговорим.
Дар кивнул и повел его в свою комнату. Люди расходились, улыбаясь: пусть и не драка, но зрелище вышло занимательное. Да и результат куда круче.

В комнате Дара они устроились на кровати, энку сел так, чтобы видеть своего аннат и мочь чутко отреагировать на любое его движение.
— Итак, аннат. Я уже говорил тебе, это больше, чем любимый. Ты — мой дар судьбы, избранник, тот, кто дает мне силы и цель существования.
— Интересно, знал наш жрец об этом, когда давал мне имя? — оправившийся от шока Дар фыркнул. — Меня нашли на ступеньках храма в корзинке. Зимой, в одной пеленке. Он выходил меня и назвал Даром, нашел кормилицу, а когда я подрос — пристроил помогать на кухне ресторана.
— Не знаю. Но для меня ты точно Дар.
В комнату просочились сестренки и Тори, бесцеремонно принялись тискать обоих.
— Дайте побыть вдвоем, — смеялся Эйлен.
— Побудете, — Альтория одним жестом утихомирила своих энку. — Сперва обсудим, что делать дальше.
— Какие будут предложения, дэлла? — Эйлен тут же успокоился и серьезно взглянул на нее.
— Ты вступишь в Гильдию и примешь знак, это не обсуждается. После можешь выбирать стезю — стать одним из ассасинов, но тебе придется многому учиться заново. Или будешь работать рядом с Даром, впрочем, от учебы это тебя все равно не спасет.
Дар вцепился в руку своего дракона. На кухне он его представить совсем не мог.
— Митар нужен мне для других дел, — пояснила Тори. — Эйлен может охранять «Четыре кота» и помогать тебе там.
— Я согласен, — кивнул энку.
— Что ж, значит, все решено. Завтра выдам тебе Кодекс, учи. А сейчас мы оставим вас. Наслаждайтесь, — и на ухо мужу шепнула чуть слышно: — Аннат в первую ночь всегда сверху, милый. Покажи ему звезды.
Дар скромно улыбнулся. Звезд он дракону обещать не мог, со своим невеликим опытом. Но он постарается. Очень-очень сильно постарается.
Эйлен, когда дверь закрылась, принялся раздеваться. Волнения он не ощущал, вернее, не было тревоги или недоверия. Энку не может не доверять своему аннат. Он без стеснения остался полностью обнаженным перед Даром. Тот приблизился, провел ладонью по его груди.
— Я раньше не был… ну… сверху.
— Это не сложно, не бойся. Только нужно масло, я тоже раньше никому не отдавал себя.
Дар огляделся. Флакон, которого в его комнате прежде не было, обнаружился на столике неподалеку. Должно быть, сестрички постарались. Или Тори. Он обязательно поблагодарит их утром. А сейчас… Дар взял в горячие от смущения ладони флакон, кивнул Эйлену и устроился между его покорно и соблазнительно разведенных ног.
— Я постараюсь быть нежным, Эйлен.
— Лен. Называй меня так, мне нравится, — облизнул внезапно сухие губы энку и улыбнулся.
Дар напрасно боялся облажаться. У него все получилось, будто и сейчас чьи-то руки вели и направляли. Это и впрямь было звездно. А еще очень тепло, нежно и умопомрачительно. Совсем не так, как было с Тори и сестричками. С Эйленом было… правильно? Они сложились, словно мед и перец — одним целым, идеальным вкусом, запахом. Про любовь говорить было пока что рано, по крайней мере, вслух. Но Дар не торопился. До него внезапно дошел смысл слов, сказанных энку там, во время клятвы. И он решил уточнить, устроившись на своем золотоглазом драконе со всем удобством:
— Что значит: «разделить с ним свой срок под солнцем и луной»?
— Что жить ты будешь, пока не забьешь меня насмерть котелком или не отравишь морской рыбой.
— Так! Никаких ассасинских заданий! — Дар аж головой тряхнул в подтверждение своих слов. — Будешь таскать воду, колоть дрова и разделывать мясо. И выкидывать буйных посетителей из «Котов». И охранять и провожать меня и моих ребят. И только попробуй встрять во что-то опасное!
— Хорошо-хорошо, мое солнышко.
— А теперь — спать. Я встаю рано, чтобы успеть приготовить закуски и завтрак до открытия.
— Спать, — согласился и энку, обнимая его покрепче.

Целый месяц никто не вмешивался в размеренную жизнь Гильдии. Дар удивительно быстро нашел общий язык со своим энку, хотя Тори и не обольщалась — это пока Эйлен тих и покладист, потом будут и ссоры, и примирения, и если она еще не выжила из ума, то вторые будут не менее горячи, чем первые. Пока же Дар цвел и летал, окрыленный своими чувствами. Эйлен старательно и очень трогательно заботился о нем, повергая в удивление сестер.
Проблемы заявились в Сармар в конце зимы. И выглядели как глава клана Когти-В-Золоте. Очень злой глава клана в сопровождении десятка энку. В башню его не впустили — Альтория вышла сама, и со стены в незваных гостей целились из бронебойных арбалетов два десятка стрелков, способных стрелой срезать крылышко мухе в ста шагах.
— Где мой сын? — грохотнул разъяренный дракон.
Альтория пожала плечами:
— Откуда мне знать, дэллин?
— Он где-то в вашей Гильдии. И вам лучше отдать его.
— В Гильдии только те, кто Гильдии принадлежит, дэллин. Мы не укрываем беглых энку.
— То есть, он вступил в вашу Гильдию? Добровольно?
— Вы считаете, что в гильдию можно загнать силой? — с тщательно вымеренным удивлением приподняла брови Тори. — Эйлен!
Энку, ждавший за дверью, с готовностью выскользнул из-за нее и встал по левую руку от Главы.
— Значит, добровольно пошел? — выплюнул дракон.
— Добровольно и с радостью, — ровно ответил Эйлен.
Он смотрел на воинов отца и видел примерно равное количество понимания и презрения.
— Уходим, — сказал глава клана, разворачиваясь. — Подготовимся к похоронам. Сегодня мой сын умер.
— Тогда уж к тройным похоронам, — буркнул себе под нос Эйлен, давя в себе желание посоветовать следующего сына, если он будет, сразу сажать на цепь и воспитывать, как пса, не давая воли вовсе. С главы ведь станется так и поступить. Бывший наследник клана понимал — дэллину Когти-В-Золоте в ближайшую сотню лет отыскать себе жену будет нелегко. Клан, по сути, обречен на смену имени и власти.
— Все хорошо? — шепотом спросил Дар, просочившийся следом за Эйленом.
— У нас — да. Что ты делаешь за стеной?! — зашипел на него энку. — Тебе сказано было сидеть и не высовываться!
Глава клана развернул коня на месте, замер, привстав на стременах. Лицо его, и прежде не блиставшее красками, вообще посерело.
— И что ему так не нравится? — задумчиво пробормотал Дар.
— То, что я не сдохну от признания меня умершим, — оскалился Эйлен.
Из-за стены выскользнули еще двое, встали рядом с Альторией. Дэллин Когти-В-Золоте покачнулся в седле, рассмотрев и связи дочерей, и печать раскрывшегося дара.
— Уходим, — рявкнул он. — Быстрее.
Однако и он, и его воины успели расслышать сказанное близнецами в один голос:
— Имя клана затеряется в шелесте трав…
«Посмотрим, — думал глава. — Посмотрим. Вы обрекли клан на забвение, предав, но я не допущу его исчезновения».
— Некоторых ничему не учат собственные ошибки, — качнула головой Альтория. — Время рассудит, кто был прав, а кто нет.
— Клан жил в нищете? — поинтересовался Дар у Эйлена.
— Отнюдь. Клан Когти-В-Золоте довольно богат. Охотничьи угодья, добыча драгоценных камней… А что?
— То есть, глава ведет клан к процветанию, правит мудро, клан процветает. А вы желаете ему забвения лишь потому, что сбежали, не продолжив род и не оставив наследника клану?
— Ты торопишься с выводами, — усмехнулся энку. — Когда стремление к процветанию начинает застить глаза и заставляет не считаться не то, что с чувствами рядовых членов клана, но и с собственными детьми, это уже нехорошо. Это признак гордыни, а энку и без того вечно огребали за нее.
— А в чем он с тобой не посчитался, дорогой? Помнится, это ты сбежал…
— Идем, расскажу, от чего и почему сбежали сперва мои сестры, и чем это аукнулось мне.
Дар кивнул и последовал за ним. Энку привел его в комнату к близнецам. Альторию словно бы вообще не удивил их приход, она только кивнула, продолжая заниматься бумагами, оккупировав стол и кресло возле него. Остальные устроились на огромной кровати, словно птенцы в гнезде, обложившись подушками.
— Клан Когти-В-Золоте никогда не бедствовал, это ясно и из его имени. Основателем клана был младший сын князя, которому были отданы богатые золотые и рубиновые копи и изрядный кус земли, чтобы собрать себе сильный клан. Сменилось несколько поколений, и влияние клана уменьшилось, а его расположение рядом с границами людского королевства стало считаться не лучшим из возможных. Особенно когда клановые энку стали торговать с людьми. Когда у дэллина Иннара появился сын, Вестница князя сказала, что его сердце еще не родилось. И глава клана испугался. Так говорили обычно о «проклятых», тех, кто ради аннат уходил из земель энку, зачастую не находя понимания у своего избранника, получая отказ и погибая от обрыва связи. Или теряя свободу. Едва только наследник перешагнул порог шестнадцатилетия, «зрелости крови», дэллин Иннар начал усиленно искать для него супругу. До полного совершеннолетия брак невозможен, но помолвки заключать можно. С желаниями и чувствами детей энку не считаются, до брака отпрыски обязаны повиноваться главе клана или семьи, не имея права голоса. Девочкам в этом смысле еще тяжелее — они и после брака этого не получают. Через некоторое время дэллин Иннар забыл, зачем вообще начал поиск невесты для сына. Его захватило желание заполучить клану еще больше влияния и земель. Меня… наследника натаскивали на соблазнение, на исполнение приказов, зачастую неприятных. Наследником практически расплачивались за привилегии. Потом родились близнецы-девочки. Это редкостная редкость у энку, и многие попросту не помнят о том, что их запрещено разделять. Я и сам-то узнал об этом случайно, когда прятался от очередного «полезного» отцу знакомства в библиотеке.
Дар завороженно слушал, внимая каждому слову.
— Честно сказать, об их даре я не знал до момента, когда приносил тебе клятву. Но если бы и знал, это бы ничего не изменило. Я любил сестер и старался баловать их, чаще бывать с ними, учить и играть. Это я рассказал им о том, что в их телах одна душа. И я же послужил причиной их бегства из клана. В тот день я подслушал беседу отца с двумя дэллинами других кланов. Нарушая законы энку, тот договаривался о помолвке несовершеннолетних дочерей и возможности после их шестнадцатилетия отправить обеих в кланы будущих супругов. Я успел только сообщить сестрам об этом, а потом меня отослали к очередному «полезному» партнеру отца. Когда я вернулся, эти две паршивки сбежали. Не подождав меня, не попросив о помощи, не взяв ничего, что помогло бы им выжить.
— Кроме амулетов, — хихикнул Дар.
— Я их сам был готов убить, когда через шесть лет амулеты перестали действовать, и я, наконец, смог узнать, что они живы и не погибли.
Сестры засмеялись, затормошили брата. Он фыркнул на них и продолжил:
— Я был рад даже тому, что они нашли свою аннат, хотя сперва перепугался до нервной трясучки. Запоздало, конечно — их связь уже была устоявшейся и крепкой, так что мои переживания ничего не значили и не меняли. Отцу я об этом не сказал. Как и о принятом ими знаке Гильдии. И все последующие годы лгал и изворачивался, прикрываясь тем, что дэлла Альтория ваардэ, сильнее меня и старше, и ее условие для возвращения сестер в клан — победить ее в схватке. Я делал вид, что тренируюсь, как проклятый. Это спасало от поручений отца. Мне кошмарно надоело быть шлюхой* ради клана.
— Ничего, теперь ты со мной.
— И теперь ты понимаешь, почему мы «предали» клан?
— Но если там так плохо, почему никто ничего не делает?
— Например, что? И кому именно плохо? Ты не равняй под один гребень всех.
— То есть, только вам там было плохо?
— Может, и не только, — пожала плечами Иннана. — Сам подумай: они так воспитаны, что не мыслят иного. Мало кто решается на бунт, как мы или Лен. Оглянись на себя: было ли тебе хорошо до жребия? И много ли ты наделал, чтобы это изменить?
— Мне не было особенно плохо. Смотря, с кем сравнивать, знаешь ли.
— Ну вот и другие клановые думают так же. Плывут по течению, ничего не меняя — им терпимо. Нам — нет. Не стоит обвинять нас в том, что это мы обрекли имя клана Когти-В-Золоте на забвение. Имя уйдет, но клан-то останется. Сменится глава, может, что-то изменится в жизни энку. Наберется довольно бунтарей, чтобы сломать старые законы и написать новые.
Дар вздохнул.
— Да. Когда вы рассказываете, это звучит… не очень хорошо, — он уткнулся в плечо Лену носом. — Никому тебя больше не отдам. Никогда.
— Энку обычно не выносят проблемы клана за границы этого самого клана. Но сейчас мой клан — здесь. Я Эйлен-без-Имени, — Эйлен посмотрел на внимательно слушавшую весь его рассказ Альторию.
Та кивнула.
— Зачем тебе здесь имя?
— Странно чувствовать себя словно бы голым, — усмехнулся энку.
— Разве имя делает тебя тем, кто ты есть?
— Сперва ты делаешь имя, потом оно становится твоим плащом. Я не жалею, что сбросил старый плащ. Но…
Дар обнял его покрепче.
— Но — что?
— Но без плаща-то жопой светить неохота, — буркнул тот.
— Какие милые сравнения, — восхитился Дар. — Получается, тебе нужен новый плащ?
— Мне нужно собрать под этим плащом семью.
Близнецы фыркнули, Кайла кивнула, ткнув старшую в грудь:
— А я тебе говорила, сестренка, что наш братец — та еще наседка.
— Но у тебя же есть семья. Мы все.
Эйлен смотрел на Альторию, та хмурилась, но тоже не отводила глаз. Семья… Да, семья — какая уж есть. Но до сих пор у нее не было имени. Только знак. Имя своего рода Тори прекрасно помнила. Дар переводил взгляд с одного на другую, не понимая, в чем дело. Наконец, Альтория прихлопнула ладонями по столу, принимая решение.
— Солнышко, вам с Габриэлом предстоит много работы.
— А что именно приготовить, дорогая? — мгновенно оживился Дар.
— Все, что пожелаешь, милый. Будет большой праздник для всех. Наречение имени клану.
Дар засиял, предвкушая много-много рыбы на столах.
— Два дня на подготовку вам хватит? Хотя, нет, недели — я отзову всех ассасинов, им должно хватить времени на завершение заданий.
— О, за неделю мы приготовим с мастером королевский пир!
— Не забывай и о «Котах», — Альтория поднялась, поцеловала мужа в щеку и хлопнула в ладоши: — За работу, мальчики и девочки.
Дар поспешил к себе, нужно было наготовить еды для закусочной. И обдумать меню пира для Гильдии.

Об образовании клана Альтория оповестила всех. Не отказался никто — это была честь, получить клановое имя и стать не просто мастером из Гильдии ассасинов города Сармара или членом этой Гильдии. Дар и Габриэл с ног сбивались, чтобы успеть наготовить побольше вкусного. И непременный Золотой королевский пирог. Еще больше, еще вкуснее — Эйлен просветил относительно традиции, когда на наречении кланового имени столы должны ломиться, а сладкое обязательно: чтоб последующая жизнь была богатой и изобильной. Энку и сам не отлынивал. Ему неожиданно понравилось помогать своему аннат с кухонными делами. Это было сродни магии — из кучи непонятных ингредиентов получалось нечто удивительно вкусное.
— Это же так просто, никакой магии, — смеялся Дар.
Эйлен кивал и подлизывался, выпрашивая мяса с медом и перцем.
— Сделаю-сделаю, вот, уже маринуется, видишь?
Энку обнимал его, мешаясь под руками, но эти мгновения Дар ни за что не променял бы ни на что иное. Как и легкие поцелуи, которые удавалось урвать. Все остальное могло подождать до дома, и оставалось там за запертыми дверями. Эйлен, конечно, все равно был самолюбивым гадом, но свое ядовитое жало предпочитал оттачивать теперь на ком-то другом.

Наконец, пир был готов, столы накрыты, а Гильдия собралась вся, до последнего младенца на руках матери. Альтория торжественно внесла в трапезную огромную чашу из серебра, украшенную чеканкой и резными медальонами из какого-то зеленого камня. Ей пришлось изрядно переплатить ювелирам за срочность — произведения искусства такого масштаба за неделю не делались. Но Главе ассасинов не отказывают. Габриэл откупорил еще одну бутыль вина, на сей раз белого, оно потоком солнца пролилось в чашу чуть-чуть не до краев.
— В моих жилах — кровь рода Среброшкурых. Мой клан до этого дня состоял лишь из меня одной. Пришло время возродить его славу, — в ее руке возник короткий изогнутый нож из какого-то полупрозрачного черного камня.
Дар нахмурился, припоминая, что это за род. Но раз из одной только Тори… Короткое движение лезвия — и в вино закапала ее кровь, он считал капли: их было ровно по числу собравшихся, исключая ее. Потом чаша пошла по кругу. Отпивая глоток, каждый называл свое имя, прибавляя клановое.
— Виллема Среброшкурая.
— Ригор Среброшкурый.
— Митар Среброшкурый.
— Сантор Среброшкурый.
— Ильса Среброшкурая.
Все они — и дети, и взрослые, бойцы и обычные люди, произносили это с гордостью. Дошла очередь и до энку. Сестры гордо назвали свое имя. Эйлен немного помедлил. Дар сжал его плечо ладонью. «Ну, что же ты? Ведь это было с твоей подачи!»
— Эйлен Среброшкурый.
Чаша перекочевала в руки Дара.
— Дар Среброшкурый, — провозгласил он.
— Да не пресечется род, да преумножится кровь и сила! — грянуло под сводами трапезной.

Где-то далеко, в мрачном и почти пустом замке, сидящий в угрюмом одиночестве энку поднял чару с прозрачным, как слеза, вином.
— Да не падет вина моя на детей…

Разными бывают дары богов. Для одних это новая жизнь, семья, род, клан. Для других — осознание ошибок и одиночества. Верно лишь одно: боги не ошибаются, раздавая свои дары.