Завтра первое сентября, а сейчас первый час ночи и я ворочаюсь в кровати. Ну вот почему каждый год 31 августа я не могу уснуть! Терпеть не могу школу! С этим её Днем знаний, с этой кучей хризантем и гладиолусов, с вялыми улыбками одноклассников, со скучными уроками и нервными контрольными…
Вот все говорят: первое сентября – праздник. Какой праздник?! Это праздник для учителей, которые с радостью вновь займутся мучительством и морализаторством. Торжество отличницы Наташки, которая благосклонно будет помогать решать всем контрольные. Радость красавицы Оксанки, которой родители и в этом году купят необычайно красивые платья. Веселье Пашки и Вовки, которые будут опять весь год хулиганить.
Уж я-то знаю: улыбки учителей растают уже второго сентября. Цветы, которые им вручили ученики, завянут третьего. Первые двойки появятся в журналах четвёртого сентября. А с пятого все окончательно забудут о каком-то там празднике.
Я закрылась с головой одеялом. Попыталась вспомнить, когда за восемь лет учебы я искренне радовалась первому сентября.
Пожалуй, только в первом классе. Тогда у меня были белые банты, вплетённые в жидкие косички, была форма «как у всех» и белый симпатичный фартук. Был большой букет в руках и ожидание чуда в глазах. И мама рядом. И учительница, Елена Николаевна, казалась внешне похожей на маму. Тогда мне было хорошо и тепло. Это был единственный год, когда мама стояла со мной на линейке. И это был единственный год, когда я не была самой толстой ученицей в классе.
Во втором классе ушла в декрет Елена Николаевна, а со Светланой Владимировной мне было уже не так тепло. В середине года отличников и хорошистов приняли в «октябрята», меня в том числе, а к концу года приняли всех без разбору. Почему-то красивые звёздочки с пластмассовыми ярко-алыми лучами появились только у Наташки и Оксанки. И ещё из нашего класса ушла Ленка Топорова и теперь именно я заняла почётное звание «жиртрест». И хотя никто меня так в глаза не называл, я сама всё прекрасно видела.
В третьем классе звёздочки сменились пионерскими галстуками, а у меня не стало бантов – косы мама мне обрезала, потому что «короткая стрижка спрячет твои торчащие уши». Зато появились очки. Ну да, классическая булка для дразнилок, украшенная огромной роговой оправой.
В пятом моя школьная форма лишилась фартука, потому что найти нужный размер мы не смогли. А в шестом не нашли и саму форму. Видимо, те, кто шил платья, считал, что не бывает таких толстых школьниц. Хорошо, что в седьмом форму отменили…
В восьмом я немного вытянулась, но всё равно осталась толще всех. Удивительно, но при этом в классе со мной искренне считались, общались и никто не делал попыток поддразнить.
Откидываю одеяло и утыкаюсь лицом в подушку. Перед глазами возникает лицо Димки. Пожалуй, он единственный, кого я искренне буду рада увидеть. Конечно, кроме подруги Кати. Но с ней-то мы всё лето виделись. А Дима… Вот уже второй год, сам того не подозревая, он делает ярче мою никчёмную школьную жизнь. Хоть и дружит с Оксанкой.
Теперь представляю, как сижу на своем месте за последней партой и смотрю на его чуть оттопыренные, покрытые золотистыми веснушками уши, на его светло-русые волосы, которые на затылке растут причудливым завитком, на едва розоватую шею. Вот он поворачивается и улыбается мне…
Звонок будильника раздался одновременно со словами мамы, которая открыла дверь в комнату: «Юля, пора вставать! С первым сентября!»
Вздыхаю. Не глядя в зеркало, одеваюсь и, прихватив тощую сумку с тетрадками, иду в школу.
Вчера я погорячилась: все-таки интересно посмотреть, как изменились за лето одноклассники. Сразу заметила, что Димки почему-то нет. Катя-подруга уже на месте. Наташка стала меньше похожа на куклу, а Оксанка ещё больше расцвела. Пашка вроде подрос. А Ленка поправилась – наконец-то появилась еще одна толстуха в классе.
После линейки все шумно забегают в классы, девчонки щебечут, мальчишки гогочут. Ксюша и Оля договариваются поменяться местами за партами в этом году.
Вошла Ирина Андреевна. Мы поприветствовали её стоя, а когда уселись и шум стих, она сказала:
– Рада всех вас видеть. У нас небольшие изменения: Пчёлкин Дима перешел в другую школу…
***
Она медленно шла вдоль стеллажей супермаркета, равнодушно скользя взглядом по выставленным в ряд баночкам, чтобы не думать о том, какой сегодня день: печень минтая, сайра, икра горбуши… Рыба сменилась овощами: фасоль с грибами и томатами, фасоль «Как дома», баклажаны с перцем, Димка, горошек, кукуруза… И тут она встала: «Как ДИМКА?!» Метнулась к тому месту, где между банок с консервами увидела лицо бывшего одноклассника. Но в пространстве между жестянками была пустота. «Ну, конечно, просто показалось»...
Он уехал из города девять лет назад – закончил школу и поступил в престижный университет в столице… «Надо же, столько лет прошло, а первое сентября меня по-прежнему не радует».
Юля не спеша пошла опять вперёд и прямо перед ней возник Димка.
– Привет! – сверкнул он глазами, улыбка его была совсем такой же, как у школьника.
– Привет, – покраснела она, – я уж думала, мне показалось…
– Не-е, – хохотнул Димка, – это я. Рад встрече! Представь, никого из наших ещё не видел – ты первая. Как ты?
– Круто, – отозвалась она, пропустив вопрос мимо ушей. – Какими судьбами? Ты ж, по слухам, женился на супермодели и живешь на Бали.
Они засмеялись и пошли вперед.
Юля смотрела краем глаза на Димку и пыталась узнать в нём того парня, который много лет назад лишил её покоя. Широкие плечи с небольшим налётом жирка, скромный пивной животик. Он явно не уделял внимания фигуре. Лицо его выглядело уставшим, а взгляд лишь на секунду оживился, а потом погас. Она вдруг подумала, что все эти четырнадцать лет любила не Димку, а его образ, который сама себе придумала и нарисовала.
– Враки, – Димка катил тележку, наполовину заполненную продуктами, – хотя моя Иринка, конечно, красотка, но всё же не супермодель. Да и живу не на Бали, а всего лишь в Екатеринбурге. Вот вернулся – родителей хочу забрать. Старики уже не могут сами, а у меня и уход, и внуки, и дом большой – всем места хватит.
– Иринка? – она подняла одну бровь. – Я думала вы с Оксанкой.
Димка удивлённо взглянул на Юлю:
– Не, Оксанка не выдержала разлуки. Да, я не в обиде, потому что уже тогда понял: не было у нас будущего. Сама-то как? Смотрю, похудела, похорошела, – он подмигнул.
– Спасибо, Дим, Я хорошо.
– Как-то звучит не весело, – Димка бросил в тележку пачку макарон. – Замужем?
Юля покачала головой:
– Нет, – и вдруг выпалила, – я ведь тебя люблю…
Димка остановился, словно превратившись в столб:
– Чё?
– Что слышал, – Юля хотела было уже уйти, но он слегка обхватил её за плечо. – Я не знал, извини.
– Это уже не важно, – улыбнулась Юля, хотя глаза пришлось на секунду отвести. – Счастья тебе, Дима.
Она вышла из магазина, окончательно забыв, зачем приходила. Солнце ослепляло. Слёзы, как она ни пыталась удержать их, всё же покатились из глаз. Она тут же вытерла их ладонями и глубоко вздохнула, выдыхая всю боль, что сидела в ней.
Наконец-то… Только сейчас она освободилась от чувства, которое столько лет не давало ей свободно дышать и радоваться жизни. А всего-то надо было просто давно ему сказать:
– Я тебя люблю!