Два ефрейтора.
***
На авансцене семейная пара: Клара и Фриц. За спиной Клары земляничная поляна, за спиной её мужа аккуратная плантация краснокочанной капусты и загон со свиньями.
По бокам две группы молодежи. Рядом с Кларой позитивные неформалы всех мастей. Чуть поодаль от Фрица-скинхеды, гопники, титушки, черные копатели и негуманные химики.
***
Фриц.
А, я догадался. Ты решила навестить этого неудачника Никодема. Зачем, Клара? Ты же прекрасно понимаешь, что его способ фиксации азота намного затратнее моего прямого синтеза аммиака. Да, как предприниматель Каро преуспел. Неужели он подкупил мою супругу? Нет, нет, не верю.
Клара (протягивая мужу букет).
Какой знакомый запах. От твоего мундира пахнет так же. Запах смерти. Его ни с чем не спутаешь. Зеленым облаком он окутывает тебя, Фриц. Странно, цвет жизни вы умудрились превратить в смертоносное оружие. И вот уже поля ромашек, поднявшиеся над могилами, несут новым поколениям этот ни с чем несравнимый запах. Легкие наполняются такой же по цвету слизью, которую вместе с самими легкими отхаркивают новые солдаты. А перед их невидящими глазами встают неродившиеся дети и внуки. И все они указывают на тебя, Фриц.
Фриц.
Бред. Мой способ применения хлора и его производных на фронте гуманнее экспансивных пуль, вызывающих бОльшее страдание у раненых. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты идешь к Каро?
Клара.
Как странно перекликаются казалось бы незначительные судьбы на фоне мировой кровавой мясорубки. Казалось бы, миллионы жизней, появившихся на свет только ради того, чтобы безвозвратно сгинуть, сгнить в вонючем окопе или захлебнуться от собственных легких и вдруг выделяется из этой массы нечто. Как безрассудство, как отторжение общего подчинения власти страха, власти казалось бы нужного для данного момента закона. И человек, физически превращаясь в ничто, становится больше, чем казалось бы безграничная и незыблемая власть. Предвидя это, мог бы ты, Фриц, поступить подобным образом.
Фриц.
Вижу, фрау, что Вы преднамеренно уходите от прямого ответа.
Клара.
Помнишь ли ты, Фриц, вторую битву на Ипре? Ту самую, в которой ваша команда активно применила хлор?
Фриц.
Одна из самых грандиозных химических атак на позиции противника. И не наша команда виновата в том, что на данном участке германские войска не воспользовались очевидным преимуществом.
Клара.
Тогда, Фриц, из-за смены направления ветра из-за хлора пострадали и наши солдаты. Данных о смертельных случаях в официальных источниках нет. Но одна скрытая от всех смерть откликнулась летом сорок первого.
Фриц.
Господи, Клара. Разве нас касается то, что случилось после нас?
Клара.
Именно, Фриц. Именно, касается. Как отразилась организованная Вами химическая атака на судьбе двух ефрейторов. Один, хватанув хлора, всю жизнь страдал хемофобией. Даже на пике своей славы, купаясь в обожании миллионов немцев, он не на секунду не забывал тот вдох, изменивший его дальнейшую жизнь.
Фриц.
Допустим, при встрече этот ефрейтор отдал мне честь. Ну а второй.
Клара.
Второго ты не запомнил. Он он так и остался в вонючем, наполненном трупным ядом и хлором окопе Ипра. Но незадолго до войны у него родился сын Йозеф. Он, как и знакомый тебе ефрейтор, хотел быть художником. Но в начале следующей Мировой войны, он стал солдатом вермахта. Как и миллионы других немцев, свято верил фюреру и точно выполнял команды. И тоже дослужился до ефрейтора.
Фриц.
В немецкой армии, фрау, это звание заслуживают за воинское отличие. Так было и с моим знакомым. А чем отличился этот, как Вы говорите-Йозеф?
Клара.
Летом сорок первого его рота столкнулась с югославскими партизанами. А чуть позже Йозеф был расстрелян своими же.
Фриц.
Закон войны суров. Особенно,к предателям.
Клара.
Нет, Фриц, он не был предателем в бою. Тогда их взвод захватил в плен нескольких партизан. На следующий день была сформирована расстрельная команда, в которую вошел и ефрейтор Йозеф Шульц. И когда обреченных, завязав глаза, поставили к стогу, он бросил винтовку: "Я солдат, а не палач!"
Фриц.
Глупец. Сам себе подписал смертный приговор.
Клара.
Да, бросив винтовку, Шульц встал рядом с совершено незнакомыми людьми, бывшими секунду назад его врагами. Теми, от кого мог получить пулю. И вот теперь они, взявшись за руки стояли напротив своих убийц. И он-напротив своих подчиненных. Сын отца, сгинувшего в вонючем окопе Ипра. Ты бы так сумел?
Фриц.
И что он этим доказал?
Клара.
Он переступил инстинкт самосохранения. В отличие от Ваших покорных миллионов, он остался человеком. Кстати, Фриц, этот вопиющий случай отказа окольными путями дошел до бывшего ефрейтора...
Пауза.
Фото из интернета.