Мама приехала в воскресенье рано утром. Зашла и разделась тихо-тихо. Даже руки мыла под тонкой струйкой воды. Хорошо, что светало уже, электричество не надо включать. Прошла на кухню, зажгла маленькую газовую плиту.
Девочки проснулись от запаха блинов. Мигом на кухню. Вода клокотала в чайнике, но мама выключила электроплитку, и клокотание улеглось. Так и переживания последних четырех дней в душах девочек мама «выключила» объятиями, счастливой улыбкой, слезами радости. После завтрака и рассказов – мама сжала губы и выпрямилась, когда слушала о происшествии с журналом, но постаралась сохранить хорошее настроение – стали рассматривать подарки – наследство Евфросинии.
Мама открыла сумку, и моментально стол заполнился чудесными изделиями: два туеска, две солонки, хлебница, три шкатулки … Запах бересты и чего-то еще очень приятного и необычного (девочки не знали еще, что это ладан) заполнил, обогатил воздух квартиры.
–Какие прекрасные шкатулки! Прямо из рук выпускать не хочется!
–А это что?
–А это на цветочный горшок обложка. Красиво ведь?
–Очень.
И наконец, Ирина Васильевна извлекла из своей сумки большой тяжелый сверток – главное наследство крестной матери – Библию.
Тавифа отдавала Книгу, завернутую в полотенце с вышитой гроздью винограда.
–А может, еще в газету? – предложила Алла.
–Газет не держим, – сурово покачала головой Тавифа.
На вокзале Ирина Васильевна для надежности укутала подарок в «Известия», купленные в киоске. И вот теперь на девочек уставился с газетной страницы стоящий на трибуне Никита Сергеевич Хрущев. «Известия» с портретом неуважительно содрали и скомкали.
И сестры впервые в жизни увидели Библию.
Какая огромная книга! Если положить ее в портфель, то для учебников уже не останется места. От Книги веяло стариной. Переплет и уголки кожаные, на обложке – православный крест – холодный на ощупь, будто медный. С явной робостью Рита открыла Книгу.
«Сия Библия куплена по благословению батюшки Ивана Кронштадтского в городе Твери летом 1904 года» –значилось на второй странице обложки.
– Это кто писал так красиво? Твоя крестная?
– Нет… она в 1895 родилась. Ее мама, должно быть…
Говорили тихо. Не получалось иначе. Осторожно переворачивали листы и рассматривали картинки. Страницы с текстом были разделены вертикальной чертой. В левой колонке слова совершенно непонятны, хотя некоторые буквы похожи на русские. Справа слова почти ясны.
– Это по-русски, – вглядевшись, радостно объявила Рита, – просто с «ятями». Помнишь, Чита? Как в книжках Чарской…
И торжественно прочла: «В начале было Слово…»
Что дальше делать с Книгой, никто из троих не знал, как оценить ее появление на полке не понимал и пока не ощущал, что дом без Библии – это одно, а с Библией – совсем другое. В сердечки-то юные НЕЧТО уже вошло, потому что Дух Святой – он живой и животворящий. В сердечки вошло, но еще не взошло. Время не пришло.
Вечером Рита и Соня ходили в кино. «Дикая собака Динго». Афишами нового фильма был украшен город. В буфете, за пломбиром с орехами, Рита рассказала о подарках, привезенных мамой.
– Вот такая книга! – Библия!
Она показала руками размеры.
– Наверное, периметр обложки не уступает Большой Советской Энциклопедии (с чем еще могла сравнивать советская девочка!) Читать ее трудно. А ведь мамина крестная оставила это как большую ценность, – размышляла вслух Рита, – и почти во всех книгах – и наших, и зарубежных – герои читают Библию. Княжна Марья, например.
– Соня Мармеладова, – подхватила подруга.
– Добрый епископ в «Отверженных»…
Рита внимательно посмотрела на Соню, словно ждала от нее объяснения, почему нет Библии в библио-теках.