Судьба вывезенных ценностей и их владельцев.
(Продолжение. Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2018/02/06/595)
Продолжим рассказ о судьбе вывезенных «белыми» ценностей и о том, кто и как ими распоряжался.
Одним из главных «бенефициантов» был Атаман Всевеликого Войска Донского, генерал Африкан Богаевский.
Вот что о нем в своей книге воспоминаний «За чужие грехи. Казаки в эмиграции», рассказывает один из эмигрантов-казаков врангелевской армии, И. Лунченков:
«Семья Богаевского со своим „багажом" прибыла раньше на английском пароходе и в числе „гостей короля Георга У" поместилась в английском лагере, в вилле на острове Принкипо (в окрестностях Константинополя, один из живописных уголков Мраморного моря).
Кроме привезенного на „Чита-ди-Венеция" добра, в Константинополе к этому времени сосредоточились еще и крупные партии товаров, шедших в свое время на Дон из Бельгии: мануфактура, медикаменты, спички, нитки, автомобильные части и принадлежности и др., на сумму около одного миллиона золотых рублей. Здесь, на Босфоре, стоял и пароход „Федор Феофани", купленный Богаевским за 350 тысяч золотых рублей.
Стоимость привезенного в Константинополь серебра по курсу дня апреля 1920 года равнялась 37 миллиона золотых рублей. Точно определить стоимость музеев и «добычи» за отсутствием описей было невозможно, но, принимая во внимание, что и в музеях и в „добыче" большую часть составляли разные золотые вещи с драгоценными камнями (бриллианты, жемчуга и алмазы)—приблизительная стоимость их равнялась до 10 миллионов золотых рублей…
Эти ценности были размещены: музеи в подвалах кухни здания Русского посольства, процентные бумаги и „добыча" — в американском транзитном складе в бухте Золотой Рог. Товары и пароход оставались в распоряжении Васильева.
Всем этим богатством по праву захвата исключительно распоряжался Богаевский и его „правительство". Оставаясь с двумя-тремя „управляющими отделами" (донской „министр") в Крыму, всех остальных атаман отправил в Константинополь, где этими дельцами поднимается вокруг донского добра вакханалия легкой наживы».
Не правда ли, очень характерно то, где Богаевский и Ко хранили вывезенные из России ценности: на итальянском коммерческом пароходе „Чита-ди-Венеция" и американском транзитном складе.
Передавались туда эти ценности крайне небрежно, без всяких описей (об этом мы еще поговорим), что давало широкие возможности для иноземной команде и охране для их разграбления.
Ну, и своего, «родного» жулья, разумеется, тоже хватало с избытком:
«Так, с апреля 20 года в Константинополь перебрался управляющий отделом торговли и промышленности В. Т. Васильев, имея задачей „изучить условия здешнего рынка и создать здесь торговый аппарат". Ему же была передана Богаевским, кроме ведомственной кассы, также и войсковая.
Рядом с торговым аппаратом Васильева до июля 20 года организуется так называемое „закупочное бюро" во главе с бывшим членом Круга Т. А. Ковалевым из ст. Раздорской на Дону, другом и ставленником председателя Круга Харламова.
Ковалев, съедая колоссальнейшие суммы еще в бытность белых на Дону, с эвакуацией Новороссийска, настолько беззастенчиво и нагло начал грабеж, что обращает внимание даже правительства.
Нищий на Дону, он в Константинополе открыл собственную комиссионную торговую контору. С закрытием „Бюро" Ковалев отчета никому не дал.
По ведомостям Васильева за Ковалевым остался «долг»—20.000 золотых рублей. Это официально.
Сколько в действительности расхитил Ковалев, знает он сам да Харламов.
До августа 20 года лица, объединяющего „торговый аппарат" и Серебряную комиссию, в Константинополе не было.
Фактически кассой распоряжался Васильев и из-за этого началась борьба между двумя этими „учреждениями".
Васильев, вовсе не склонный упускать из рук то, что совершенно случайно к нему попало, в одном из своих секретных докладов Богаевскому в Крым, писал:
„К кассе тянутся десятки рук с одним желанием—урвать, и как можно больше. Особенно этим отличаются члены правительства и Круга. Необходимо принять меры, чтобы прекратить расхищения войсковых сумм, чтобы не создавать в беженской массе вполне справедливых нареканий и озлоблений против правительства".
Как видим, Васильев, пораженный таким размахом грабежа вывезенных денег и ценностей, жалуется на это атаману А.П. Богаевскому.
По свидетельству И. Лунченкова, сам атаман Богаевский в финансовых вопросах тоже «был не промах» и жил в это суровое время «на широкую ногу»:
«К числу этих „тянувшихся к кассе" принадлежал и сам Богаевский с семьей.
Живя в Крыму по высшей ставке Врангеля, он регулярно получал из Константинополя от Васильева значительные суммы для „личных нужд".
Его семья, находясь на полном иждивении у англичан, только за 4 месяца получила „пособия" 25.000 золотых рублей.
Злосчастному серебру, прежде чем окончательно исчезнуть в подвалах европейских банкиров, пришлось пройти целый ряд небезынтересных и поучительных приключений».
Вот давайте и посмотрим на эти «поучительные приключения» вывезенных из России ценностей.
И. Лунченков рассказывает:
«24 апреля 20 года Серебряная комиссия по совету Фреско сдала серебро на хранение на итальянский крейсер — стационер „Сардиния", стоявший на рейде, получив довольно оригинальный документ от командира судна.
Вот дословный текст этого документа:
«КОМАНДИР
Итальянского
крейсера „САРДИНИЯ"
24/1V-20r. г. Константинополь.
Удостоверяю, что правительством Дона положена на борт вверенного мне корабля их собственность.
Поль Марини».
Не правда ли, потрясающий документ?! Командир итальянского крейсера дал «Серебряной комиссии» расписку о том, что получил «на борт» своего корабля некую «собственность» и больше НИЧЕГО: ни описи, ни перечня, ни даже количества ящиков с русскими ценностями он указывать не стал, а белогвардейские «хранители» этих ценностей, отчего-то, настаивать не решились.
Впрочем, идиотизм такой ситуации все-таки до них дошел и белые «хранители» попытались получить от итальянского командира крейсера более внятный документ, да не тут-то было:
«Через несколько дней комиссия спохватилась и сунулась на „Сардинию" изменить расписку, но итальянцы комиссию на борт не допустили и разговаривать с ней не стали.
Серебро повисло в воздухе.
В конце концов комиссия добилась от Фреско (частного лица) следующей приписки к документу:
„Удостоверяю, что перегруженная с борта „Чита-ди-Венеция" на борт „Сардинии" собственность донского правительства заключалась в 889 ящиках.
Аслан Фреско»
Что в этих 889 ящиках, не оговаривалось.
Так расторопные итальянцы объегорили закружившееся правительство и Круг» - отмечает И. Лунченков.
Просто удивительное ротозейство и халатность (в самом лучшем для них случае) проявили в этом принципиальном вопросе члены «Серебряной комиссии»!
И. Лунченков так продолжает рассказ об этой афере:
«В Крым к Богаевскому полетели тревожные донесения. В августе в Константинополь был командирован Н. М. Мельников, как заместитель атамана.
Ему и было поручено „спасение" серебра. Ходатайством царского посла Нератова перед верховным итальянским комиссаром маркизом Гарони удалось добиться от итальянцев устного заявления, что „серебро это они признают собственностью русского народа, а возвращать пока не намерены никому".
Даже слезные мольбы Богаевского о необходимости использовать серебро для помощи рядовому беженству не оказали никакого действия.
Вышло по пословице: вор у вора дубинку украл.
Вокруг серебра поднялся шум, так как на право опеки над ним стали претендовать все засевшие в Константинополе „союзники" (англичане, французы).
Богаевский, чуя, что на этом базаре можно очутиться и без денег, и без товара, стал торопливо предлагать право на серебро всем трем „великим державам" и весной 22 года, наконец, продал под шумок злополучное серебро за 200.000 турецких лир (около 1 миллиона золотых рублей) англичанам….»
Надо сказать, что и остальные члены «Серебряной комиссии» тоже не остались в накладе:
«Деятельность Серебряной комиссии, столь блестяще передавшей англичанам серебро, после завершения этой операции свелась к расхищению полученных английских фунтов. Ставке месячного содержания каждого из членов комиссии могли позавидовать даже иностранцы с Галата и Пера: триста турецких лир в месяц, что равнялось двум с половиной тысячам золотых рублей при прожиточном максимуме 30 — 40 лир в месяц…
Массовые разъезды по своим делам ставились комиссией в разряд служебных командировок.
Так, например, Буданов и Светозаров, выехавшие по своим делам на остров Лемнос к семьям, пользовавшимся там „гостеприимством" англичан, получили на это 25 тысяч золотых рублей командировочных.
Не отставали от них и другие члены комиссии. Помимо жалованья и квартир, членами их семейств ежемесячно получалось пособие от 25 до 100 турецких лир на душу.
Немым укором, наряду с чудовищными выдачами себе, на страницах бухгалтерских книг изредка мелькала фамилия какого-нибудь рядового Пименова с распиской в получении 1—2-х лир на действительно неотложную нужду.
Не отставали от правительства и члены Круга.
Так Харламов, выехав из Крыма в качестве „атташе" Богаевского в Париже, получил на эту поездку разновременно до 50.000 золотых рублей, плюс к этому регулярно соответствующее жалованье.
Другие члены Круга, беспечно проживая на острове Халки и получая паек от французов до августа 20 года, получили в общей сложности до 100.000 золотых рублей. После сдачи Крыма Богаевский прекратил выдачу денег и им, перейдя от „парламентарного" к единоличному расхищению донского добра.
По официальному отчету Мельникова к ноябрю 20 года, т.-е. за полгода, в Константинополе прожито около полмиллиона золотых рублей. Сюда не вошли значительные суммы, украденные главой торгового аппарата Васильевым.
Этот голоштанник после ряда операций с вывезенными в Константинополь товарами (медикаменты, мануфактура и проч.) к осени 21 года купил на Принцевых островах виллу, которой могли позавидовать даже турецкие вельможи…»
Но и это еще – далеко не все. В книге И. Лунченкова есть масса подробностей того, как Богаевский и его приближенные «осваивали» мамонтовскую добычу и прочие награбленные ценности.
Вот некоторые примеры этого:
«Расхищением других ценностей занялся Богаевский, еще сидя в Крыму.
В начале октября 20 года им командируется в Константинополь премьер-министр М. В. Корженевский, он же и министр финансов, с определенным заданием—продать серебро и все, что можно, а деньги положить в банк. Серебряную комиссию за ненадобностью расформировать.
Ему было поручено подготовить для атамана и правительства лучший особняк в Константинополе.
Памятный рядовым беженцам-казакам особняк, где обосновался Богаевский после Крыма, был заново отремонтирован, на что истрачено было до 50 тысяч золотых рублей.
Поселившись во вновь отделанном особняке, Корженевский перевез туда же и принятую им от Васильева кассу, вернее, жалкие ее остатки. Главное свое внимание он обратил на „мамонтовскую добычу".
Боясь лапы союзников, он ухитрился войти в сделку с турецким таможенным чиновником и под полою регулярно начинает выносить через своих агентов наиболее ценное.
Эта работа продолжалась вплоть до осени 21 года, когда с переселением на Балканы все ценное из имущества было изъято из ведения турецкой таможни, хламом же воспользовались запоздавшие „союзники".
Установить приблизительную стоимость „добычи" почти невозможно за отсутствием описей.
Сюда входило до 10.000 разных золотых и серебряных вещей с драгоценными камнями (бриллианты, жемчуга и алмазы), драгоценные ризы с икон, кресты, паникадила, лампады и прочая церковная утварь.
О стоимости всего этого добра можно было судить лишь приблизительно.
Всю „добычу" Корженевский переместил на Тарла-Баши, 4 (атаманский особняк), соединив ее с войсковой кассой.
Распорядителем всего стал персонально Богаевский…
Между прочим, месячный оклад жалования Богаевскому был 25.000 лева, тогда как болгарский министр получал 3.000 лева. На наем квартиры Богаевскому шло особо 10.000 лева в месяц.
На все нарекания со стороны трудовых масс казачества и небольшой оппозиционной части Круга, Богаевский стереотипно отвечал:
— Ответ дам на Дону, тем, кто меня выбирал, когда не будет там Советов…»
Иначе говоря, Богаевский собирался отчитаться за свои "художества", «когда рак на горе свистнет».
И этот его ответ напоминает слова известного литературного персонажа: «От мертвого осла уши! Получишь у Пушкина!»
Атаман Богаевский и прочие вожди белой эмиграции, порой, шли на прямые аферы, совершенно не стесняясь вопросами чести, морали, порядочности и прочих «благородных благоглупостей».
И. Лунченков приводит несколько характерных примеров таких «проказ»:
«Интерес к донским ценностям, как со стороны союзников, так и Врангеля, весьма беспокоил Богаевского, который на всякий случай разработал ряд способов укрытия их.
Одним из таких неудачных вариантов спасения был случай с коннозаводчиками Кульгавовым, Пишвановым и Ко.
Считая их исключительно своими людьми, Богаевский совершенно секретно выдал им фиктивный вексель на внушительную сумму в 5 миллионов золотых рублей.
Этот вексель предназначался для того, чтобы в случае ареста ценностей „союзниками" или Врангелем, предъявить к ним претензию.
Вместе с векселем Кульгавову было выдано такое удостоверение:
АТАМАН
Всевеликого войска Донского
21 января 1921 г. к/751 -г. Константинополь,
УДОСТОВЕРЕНИЕ.
Настоящее выдано Кульгавову, Б. В. в том, что у него 18-го марта 1920 года (т.е. после эвакуации Новороссийска. И. Л.) реквизировано для нужд Донской армии 75 племенных лошадей по 300 турецких лир за голову и 50 штук рогатого скота по 100 турецких лир за голову.
Реквизированные лошади и скот, как частная собственность Кульгавова, должны быть оплачены из войсковых сумм.
Генерального Штаба генерал -лейтенант
Богаевский.
Этот документ, случайно попавший в руки автора, в свое время доставил не мало неприятных минут Богаевскому.
Опубликованный в заграничной прессе, он широко заинтересовал слои трудовых казаков и побудил правительство срочно выпустить „отчет о деятельности своей за границей".
На общеказачьем съезде в Пловдиве (Болгария) в январе 22 года на запрос автора, чем руководствовался Богаевский, выдавая такие документы, и на какую сумму всего их было выдано, Богаевский не мог ответить иначе, как:
— Каюсь в своих грехах...
Движимый желанием помочь коннозаводчикам получить по этим векселям с Врангеля, он выдал этих документов на 1 миллион турецких лир. А коннозаводчики не дремали и перепродали эти векселя иностранцам. Те в свою очередь предъявили иск Богаевскому.
Вмешалась международная полиция; в квартире атамана был произведен тщательный обыск.
Ловкий финансист Корженевский выручил и на этот раз своего патрона. Все деньги были им заблаговременно переведены в болгарский банк, а наиболее ценные вещи розданы „своим" людям временно на хранение.
Увидев, что тучи сгущаются и, рано или поздно, „союзники" наложат свою лапу на ценности, Богаевский осенью 21 года ретировался в Болгарию, оставив в Турции Корженевского ликвидировать дела…»
Восхитительная история, согласитесь.
Ничего кроме «каюсь в своих грехах», Богаевский в свое оправдание сказать так и не смог!
Глядя на него, свои «финансовые таланты» проявляли и другие генералы-атаманы.
Вот что И. Лунченков рассказывает о замечательной афере терского атамана Вдовенко:
«Такую же финансовую деятельность проявил и терский атаман Вдовенко. Его „операции" по изысканию и добыванию средств более оригинальны, чем у Богаевского.
Выехавши за границу нищим, Вдовенко и председатель терского правительства Букановский жили сначала на иждивении Богаевского, время от времени бросавшего им кусок пирога за поддержку и послушание.
Однако это положение приживальщиков тяготит их, и они начинают изыскивать способы для улучшения своего материального положения. Благо к этому представился благоприятный случай.
Имея на руках постановление Терского Круга о том, что атаману в известных случаях принадлежит право сдачи концессий, Вдовенко ухитрился продать какому-то Шадинову, К. И. в Париже нефтеносные участки в наделе Грозненской станицы, Терской области, нынешнюю „Грознефть", общей площадью 300 десятин, за три миллиона франков…
Уполномоченный Шадинова, некий армянин Тер-Микелов, выехал в Константинополь и здесь подписан был им, с одной стороны, и Вдовенко Г.А., Букановским Е.А., Писаренко Д.О, Лисичкиным Н.В. и Хутиевым Д.С.— с другой, договор, в силу которого Терское правительство гарантировало дать Шадинову возможность приступить к эксплоатации промыслов, рассчитывая... на скорое падение Советской власти».
И здесь атаман Вдовенко применил тот же «беспроигрышный» прием, пообещав сполна рассчитаться с богатеньким «лохом» после падения Советской власти!
И. Лунченкову удалось получить засвидетельствованную (!) официально копию этого интересного договора-документа:
«Вот некоторые пункты его в дословном изложении:
— Пункт 1. Войско сдало, а инженер Шадинов принял в арендное содержание на добычу нефти и газа триста десятин в наделе станицы Грозненской, Терской области.
— Пункт 2. Из указанного количества арендуемой Шадиновым земли остаются ему:
а) сто десятин в составе трех участков в заведомо нефтеносной площади в пределах района, расположенного частью в местности „Соленая Балка", а частью на запад от нее, на смежной территории Старо-Грозненских промыслов,
б) двести десятин в составе десяти участков вне заведомо нефтеносной площади, в пределах района шириною до 3-х и длиною до 5-ти верст, расположенного на Юго-Восток от „Соленой Балки", между последней и полосой отчуждения железнодорожн. линии Грозный—Беслан.
— Пункт 6. Стороны заключили настоящий контракт на случаи восстановления законного порядка на Северном Кавказе и по возвращении войску его земель и имущества.
— Пункт 10. Арендная плата за сданные Шадинову участки устанавливается в виде денежного вознаграждения и состоит из: а) четырех единовременных платежей, общей суммой в восемь миллионов французских франков, уплачиваемых в порядки и в сроки, в п. 10 установленные...
... Уплата восьми миллионов франков, обусловленных лит. А предыдущего пункта, производится в следующие четыре срока:
а) триста тысяч франков уплачиваются при подписании сего договора,
б) один миллион двести тысяч франков через тридцать пять дней от сего числа,
в) один миллион франков через 65 дней от сего числа,
г) наконец остающиеся 5 миллионов франков—в течение двух месяцев со дня отвода Шадинову участка в натуре...
Примечание. Сумма платежей, указанных под лит. Б и В сего пункта, вносится Шадиновым в банк на имя войскового атамана Терского казачьего войска генерал-лейтенанта Г. А. Вдовенко и лиц, подписавших от имени войска сей договор, а именно: Е. А. Букановского, Д. С. Писаренко, Д. С. Хутиева и Н. В. Лисичкина.
Предварительный взнос около двух с половиной миллионов франков был вложен в один из иностранных банков на имя Вдовенко».
При виде этого дивного договора вспоминается известная поговорка: «Богата Земля Русская дураками!» Одного из таких богатых дураков (Шадинова) и нашли ушлые помощники атамана Вдовенко.
Пообещали они ему нефтеносные земли у Грозного ПОСЛЕ «восстановления законного порядка на Северном Кавказе и по возвращении войску его земель и имущества», а 2.5 миллиона франков (огромные в то время деньги) получили СРАЗУ после подписания договора!
Спустя некоторое время и до Шадинова стало «доходить», что его «кинули, как лоха педального».
О том что было дальше в своей книге живописует И. Лунченков:
«Когда Шадинов (инженер — не кто-нибудь) понял своей дурацкой головой, что Советская власть падать не собирается, он забил тревогу, демонстрируя этим только свою алчную глупость, но было поздно—миллионы были уже у Вдовенко! Оказавшись миллионером, последний перебрался в Сербию, где, оставив в покое Терек и терцев, занялся спекулятивной деятельностью.
Внеся в один из сербских банков миллион динар, он становится пайщиком крупнейшего хлебного дела. В Дубровнике (в Сербии) Терским правительством приобретена была на имя частного лица одна из роскошнейших вилл на берегу Адриатического моря.
В Болгарии (под Софией) было заарендовано ими одно из крупнейших имений. В качестве рабочих туда были поставлены терские казаки, доходы же шли в карман Вдовенко.
Обеспечив себя материально, казачьи верхушки начали самый широкий образ жизни, разбрасывая деньги направо и налево. Скромные болгары и сербы только дивились богатству „братьев руснаков".
Так что «новые русские», поражавшие заграничных обывателей своим неизвестно откуда взявшимся богатством и безмозглым «швырянием» своих дармовых денег, появились на Западе задолго до ельцинских «святых девяностых» и «братков» в малиновых пиджаках и золотых цепях на шеях…
Но и это еще не все. И. Лунченков рассказывает об удивительной истории разграбления ценностей петроградской ссудной казны и прочих ломбардов Юга России, вывезенных из нашей страны белогвардейцами.
Вот, что он об этом рассказывает:
«Полагаю, что небезынтересны в области расхищения добра русского народа авантюры и „самого" Врангеля.
Самой крупной „операцией" его явилась продажа американцам, так называемой. „Петроградской ссудной казны"…
К сожалению, она почти не была освещена в советской прессе.
Пополняю этот пробел и сообщаю ее подробно…
В конце 1917 года, когда стало ясно, что Октябрь надвигается, Временное правительство эвакуировало из Петрограда, конечно, „под шумок", „Петроградскую ссудную казну", т.е. ломбард, к слову—самый богатый в России.
Постепенно, по мере отхода контрреволюционного фронта к югу, в эту казну вливались другие ломбарды и банки со своими сейфами.
Таким образом в казне сосредоточились ценности громадной стоимости.
Мелкая серебряная монета Петроградского монетного двора, драгоценные камни, золото, серебро, часть художественных изделий из драгоценного металла из Эрмитажа и других музеев, картины лучших русских художников музея Александра III, золотые и серебряные иконы, похоронные венки—вот что составляло казну.
В разгар гражданской войны казна оказалась у Деникина.
Незадолго до Новороссийской эвакуации в 1919 году Деникин эвакуировал казну при самом деятельном участии помогавших тогда во всем англичан и на двух английских миноносцах в небольшой старинный югославский городок Катарро на берегу Адриатического моря.
С крымской эвакуацией распорядителем казны становится барон Врангель; ближайшие сотрудники его по казне—барон Тизенгаузен, князь Павел Долгоруков, Сахаров и Антон Гензель.
Когда в 1922 году дела барона ухудшились и Антанта перестала его субсидировать, встал вопрос об изыскании средств для дальнейшего существования всей баронской организации.
После ряда совещаний решено было ликвидировать казну. Посредниками по продаже были назначены барон Тизенгаузен и князь Долгоруков.
Покупателями явились англичане и американцы.
Англичане, боясь скандала, купили только мелкую серебряную монету, всего 70 ящиков по 15 пудов каждый, на сумму около 3.000.000 франков, или 30.000.000 динар.
Сделка прошла через белградский банк „Руссосерб" с отчислением банку 10% куртажа. Главные ценности приобрели американцы.
В середине 1922 года в Катарро, под видом туристов, прибыла на специальном пароходе группа американских миллионеров. Осмотрев ценности, они заявили, что в таком виде они, боясь огласки и скандала, их не купят—необходимо ценности „обратить в лом". Заключили договор, было назначено было время присылки специального парохода из Америки.
И вот началась вакханалия вандализма.
Для работы, т.-е. „обращения в лом", были приглашены свои верные люди—офицерская кавалерийская молодежь, около 40 человек.
Работали тихо, без шума.
Ломались совершенно новые часы (около 3.000 экземпляров), ложки, ножи, гнулись подносы, кофейники, портсигары, траурные венки с гробниц исторических лиц, модели памятников, предметы церковной утвари, ризы с икон, вынимались камни, слоновая кость, серебро сбрасывалось «ссыпом» в ящики по 15 пудов каждый, а все остальное шло ретивым рабочим.
Обнаглевшие, они ходили по маленькому городку и торговали слоновой костью, хрусталем, камнями.
Вмешалась югославская прокурорская власть, были произведены обыски и найдена часть ценностей на квартире „рабочих".
Дело пошло в суд.
Офицер Богачев сел на восемь месяцев в тюрьму.
„Работа" продолжалась 2 месяца. Уложено было 700 ящиков по 15 пудов каждый, всего больше 10.000 пудов.
Под руками вандалов погибли единственные в своем роде уникумы исторической и художественной ценности. В октябре 1922 года пришел пароход из Америки и началась приемка ценностей. Сдавали Сахаров и Гензель.
От американцев было получено 50.000.000 франков. Деньги были переданы лично Врангелю.
Так была продана половина казны—серебро. Осталось золото и драгоценные камни на сумму около 100.000.000 фр.
Когда вокруг этого преступления поднялась шумиха и югославские власти сделали распоряжение выяснить обстоятельства прокурорскому надзору, Врангель приказал тайно начать перевозить казну.
Куда—об этом знают Сахаров и Гензель, ее непосредственные хранители.
По распоряжению прокурорского надзора казна была опечатана, при чем при осмотре ее прокурором было установлено, что наиболее ценные ящики спрятаны под полом.
Гензель и Сахаров были обеспокоены ходом дела и непрерывно ездили к Врангелю с докладом.
Благодаря связям с королем Александром, Врангель добился того, что прокурорская власть прекратила дело, и ценности снова перешли в его полное распоряжение.
Дальнейшие продажи производились весьма секретно и огласки не подвергались. Где находятся остатки ценностей сейчас—сказать трудно…»
Ну вот, пожалуй и все.
Можно приводить и другие примеры, но и этих – достаточно.
Они неплохо демонстрируют тот факт, что «рыцарей в сверкающих доспехах» среди лидеров белой эмиграции не было, а деньги и богатую жизнь «на широкую ногу» любили очень многие из них. Они и обеспечивали это себе не слишком-то стесняясь в выборе для этого средств или думами о том, «что скажут люди».
В следующих главах поговорим о судьбах и моральном облике некоторых «властителей дум» Белой эмиграции.
На фото командование и штаб 1-го армейского корпуса перед отбытием с Галлиполи. 15.12.1921г.
Продолжение:http://www.proza.ru/2019/09/20/452