Агон Элла
Фантастика. Приключения. Мистика. Эротика.
Роман.
Домино над роялем.
<> Часть вторая <>
Круг Огдоада.
5. Над Роялем.
1.
Этот неприятный назойливый звук появился откуда-то издалека. Он приблежался, усиливаясь до тех пор, пока не превратился в давно забытый звон механического будильника. Это было странно, дерзко и неожиданно. Сергей Дмитриевич вздрогул, открыл глаза и резко сел. Темно. Невидимый будильник продолжал выдавать резкие назойливые звуки, потом притих, и звякнув пару раз, совсем замолк. Теперь слышалось его равномерное, раздражающе громкое тикание. Болела голова. Болели бока, спина, шея, ноги, руки. В животе неприятно подташнивало. «Словно трактором по мне проехали, а потом в помойке накормили - подумал Сергей Дмитриевич, пытаясь вернуть себя в лежачее положение. – Скрипит, жестковато, холодновато, подушка, как кирпич. Вопрос. Где, это я»?
- Ну, что, проснулся, алкаш!
В тусклом свете прямоугольника дверного проема стояла незнакомая женщина. Это был шок. Сергей Дмитриевич лихорадочно пытался вспомнить обсоятельства своего здесь появления, но никакого разумного объяснения в голову ему не приходило.
- Доброе утро!- Произнес он неуверенно. Голос был хриплый, и, как ему показалось, какой-то жалкий.
- Пива нет, и не проси! Соседка вечером заходила, так мы с ней две бутылки, заначку твою, выпили. А ты, что думал! Тебя дожидаться буду, пока ты там, с алкашами своими по баням в фиолетовых халатах разъезжаешь! Ах, ну да, тебе ведь нельзя теперь! Говорят, что после того лечения на выпивку больше не тянет. Никогда.
Женщина нервно хихикнула. Говорила она громким, дребезжащим, голосом. «Это, похуже будильника», - почему-то подумал профессор.
Незнакомка прошла в другой конец комнаты и включила свет. Люстра – три зеленоватых плафона, одна лампочка. Стало видно, что одета она была в сильно застираную, доходящую почти до пола полосатую ночную рубашку и когда-то красные тапки. Давно не молодое, лилового оттенка лицо с неестественно черными бровями. Всклокоченные, как клоки перепуганной соломы, пероксидные волосы.
- Где? Где мой халат?
- Где его халат?! Дружки твои с тебя его стянули. Срамота!
В этот момент Сергей Дмитриевич осознал, что он совершенно голый.
- А одежду твою из мешка выташили, и на табуреточке аккуратненько все сложили. Вот дела! Алкаши, а порядок понимают! –Женщина хихикнула, и тут же злорадно добавила. – Так, как там оно, всю дурь тебе из организма вымыли, или чуток оставили? – И уже в следующее мгновение ее и без того неприятное лицо, исказила злая гримаса. – Так, чего разлеживаешься! Рабочий день никто не отменял еще!
А тем временем пофессор разгладывал помещение. Впрочем, разглядывать особенно было и нечего. Полупустая комната, по всей видимости в «хрущевке». Стены оклеены когда-то дешевыми, а теперь еще и выцветшими, обоями в «цветочек». Пара табуреток. Сам же, Сергей Дмитриевич находился на видавшем виды раскладном диване. А вся его одежда, включая полосатые семейные трусы, красующиеся на самом верху стопки, выстиранная, выглаженная и аккуратно сложенная, действительно, лежала на ближайшем табурете. Туфли, изрядно поношенные, но несомненно, его, родные, сиротливо выглядывали из-под все того же табурета.
- Вы, не могли бы ... Я хотел бы одеться... Вот в это....
- О... Да тебе смотрю не только организм, но и мозги промыли! Совсем с катушек съехал! Хорошо, что меня дружки предупредили твои насчет так называемой, временной амнезии. Эх, Перцов – Перцов! Говорила ж я тебе, что меньше пить надо! Все пропил! Мозги и те пропил! Болит голова?
- Болит,- честно признался профессор.
- И ничего не помнишь?- озабоченно произнесла она.
- Ничего
- Вот так дела... Ну, ты это... говорят, что бывает так... а память вернется. Потом...Это у них... забыла... . Это временная амнезия называется. Так, что временно это... С головой у тебя. Понял?
Профессор кавнул.
- Ну, ты управляйся тут. Я на кухню... чайку...
Не успела она выйти из комнаты, как, Сергей Дмитриевич вскочил, и начал торопливо одеваться. Это была, действительно, его одежда, та самая, которую он, под натиском двух взбалмашных девченок, снял с себя в лримлете. Выглядело все, как и тогда, изрядно поношенным, с той лишь разницей, что все было выстиранным и выглаженным. В карманах пустота. Ни денег, ни бумажника, ни документов. «Конечно. Все осталось в халате» - с сожалением подумал Певцов. И тут его взгляд уперся в стену. На стене, прямо над диваном он увидел приклееный повех обоев плакат. Речная нимфа выглянув из воды, с любопытством смотрела на мир людей.
2.
Женщина жарила яичницу на сале.
- Там, на полочке, возьми. Дружки твои тебе оставили.
Это был вскрытый бумажный конверт, в котором профессор нашел все, что было оставлено в карманах «монашеского» одеяния.
-Я смотрела. Ничего интересного. Мусор какой-то. – Произнесла женщина, глядя, как профессор расскладывает по карманам свои вещи.
-Почему-же. Все на месте. – Он открыл бумажник. Деньги, кредитки, все, лежало на свомх местах. Он вытащил одну из купюр, и протянул женщине.
- Вот я и говорю,- сказала она, глядя на купюру, - что мусор один. Ладно. На, вот поешь, - она вывернула в тарелку яичницу, затем намазала маслом большой кусок хлеба, и налила в граненый стакан чай. Всыпала столовую ложку сахара, хорошо размешала, и предвинула к профессору. – И, поторопись! Там тебя ждать не будут!
- Где, это, «там»?
-Эх! Горе ты мое, горе! Я и забыла, что у тебя теперь тыковка «с приветом». Уж, лучше бы ты оставался тем, кем был, чем теперь и алкашом, и идиотом стал! На подоконнике. Там направление на работу и выписка из мед лечебницы. Все понял?- Женщина вышла из кухни. Яичница была жесткой, стакан горячий, масло пахло не понятно чем. - Я побежала! Дверь захлопни! Не забудь!- Услышал он спустя пару минут из прихожей.
На бланке, корявым подчерком было написано, что Дмитрий Сергеевич Перцов,... «Но, ведь это не я совсем. Я же Певцов. Певцов Сергей Дмириевич, если память мне не изменяет», - после принудительного лечения направляется для исполнения общественных работ. – Далее, там был указан адрес его института. - «А, вот это, уже интересно».
Он выглянул в окно. Светало. Судя по всему, было начало осени, или конец лета. Деревья покрывала зелено желтая листва. Женщина в серой кофточке, прямо под окнами, выгуливала большую рыжую дворнягу. «Везде одно и то же»! – С раздрожением подуал Певцов. А, женщина, увидев стоящего в окне профессора, помахала ему рукой. Сергей Дмитриевич, изобразил некое приветствие, и отошел в глубь кухни.
«Бред како-то, - думал он, захлопывая дверь и на ходу, засовывая бумаги в карман. – Все бред! Вся эта ситуация, все, что со мной происходит сейчас, все, сплошной бред! А, что тогда было до этого бреда? Другой бред? Абсурд! Абсурд
все, что происходит со мной! Все это нереально и абсурдно»! И тут этот темпераментный внутренний монолог был грубо прерван. Профессор споткнулся и ударился ногой о неизвестно от куда взявшийся посреди тратуара булыжник. Он потерял равновесие, и чуть было не упав, в последнее мгновение все же устоял на ногах.
- Понапиваются с самого утра! Куда только общественность смотрит!- Услышыл он старушечий голос. Бабка стояла прямо перед ним, угрожая кулаком. Профессор попытался обойти это непредвиденное препятствие, но старушка себя обойти не позволила.
-Простите, мадам. Разрешите пройти!
-А, вот и не разрешу! И, что ты мне, алкаш, сделаешь! Не разрешу я тебе пройти, и все тут!- Бабка растопырила руки, как баскетболист на игровой площадке. Профессор пытался обойти ее то справа, то слева. Но, несмотря на все его маневры, шустрая старушенция, каким-то необъяснимым образам, все время оказывалась перел ним. В конце-концов он не выдержал, и, как говориться, поставил старушку на место. Просто взял ее обеими руками за плечи, попридержал, и быстро обошел.
-Эй! Люди добрые! Смотрите! Да, что же это такое происходит в самом деле?! Алкаши с самого утра на нормальных людей кидаются! Ой! Спасите! Помогоите!
Но, людей не было видно. И Певцов быстрым шагом продолжил свой путь. Старушка еще немного пошумела, но так и не дождавшись поддержки, растворилась в каком-то проходе.
3.
И так, Сергей Дмитриевич шел по улице в ту сторону, где он был уверен, находился его институт. Мысли не роились, а как-то вяло копошились в его затуманенной голове: «Вроде бы как бы и похоже, но все же все как бы и не так». Серость и какая-то безысходность, наваливались на него, буквально физически, и он ощущал это чуть ли не с каждым последующим шагом. Сергей Дмитриевич чувствовал не свойственную ему в утренний час усталость, и тоску. Все происходящее было, как бы во сне. Казалось, что вот, сейчас подует ветерок, и это нагромождение абсурда рассеется.
. Но, ветерок не дул. И город продолжал вырисовываться, по мере того, как профессор продвигался к цели. И единственное, что оставалось реальным на данный момент, это боль в ноге от удара, о вполне реальный камень.
Институт, оказался там, где он и предполагал. Здание, вроде с виду и знакомое, но какое-то заброшенное и обветшалое.
- Куда?
Явно страдающий ожиреним вахтер смотрел на него заспанными глазами.
Профессор порылся в карманах, и молча подал ему направление. Тот повертел в руках лист и вернул, не читая.
- Второй этаж, первая дверь направо. – сказал он и закрыл глаза.
«Мой кабинет» - подумал профессор.
- Знаю.
- Ты, что-то сказал! Урод!- Потное лицо толстяка мгновенно налилось кровью. Он приподнялся, замахиваясь кулаком. - Или, мне послышалось? А в нос?! Знает он! Да, что ты вообще, можешь знать, алкаш вонючий! – Но, дальше угроз дело не дошло. И крузное тело, не выдержав собственного веса опустилось обратно в огромное кресло. - Ладно, иди куда говорят. Не охота мне об тебя руки морать. Добрый я сегодня! Ну, чего вылупился! Бегом! Пока, я не передумал!
«Да, тут у них прямо-таки патологическая ненависть к алкоголикам. Злоупотреблять, не хорошо, конечно. Ну, а если регулярные злоупотребления, то это уже диагноз. Не помню, что бы мне когда-либо приходилось общаться с этой категорией граждан, но отношение общественности, на мой взгляд, должно быть более гуманным. – мысленно рассуждал Сергей Дмитриевич, поднимаясь по когда-то зеленой ковровой дорожке на второй этаж. В коридоре было темно. – Такое чувство, что я каким-то образом попал в компьютерную игру обо мне самом, и нахожусь на низшем уровене».
Профессор постучался, и приоткрыл двери «своего» кабинета.
- Доброе утро! Разрешите?
- А, алкаш! Заходи! – Элегантная, молодая дама в темно-синем костюме поднесла к губам маленькую кофейную чашечку, отпила немного, и вернула ее в такое же маленькое блюдце, демонстрируя при этом безукоризненный, выполненный по последней моде, маникюр. В воздухе витал аромат легких сигарет и хорошего кофе. Низкий журнальный столик, сервированный для легкой утренней трапезы, располагался в дальнем углу помешения.
Грязные, облупившиеся стены. Потертая, местами до дыр, мебель.
«Бизнес леди на помойке, - подумал профессор. – И, не слишком ли она молодая для такой должности, может секретарь»? – Но все сомнения рассеились в одночастье.
- Я не помешал? – спросил он и, подойдя, подал ей «свои бумаги». На лацкане пиджака дамы, модельной внешности, красовалась табличка «директор».
-Так-так! Хорошо! Ну, что же, Перцов, – профессор уловил тонкий запах дорогих духов, – сейчас пойдешь в отдел кадров, потом в бухгалтерию, и гордеробную. Получаешь, все, что надо, и тут же приступаешь к работе. Да, и, вот еще. Завтра, попрошу не опаздывать! Понял?! Ступай! Да иди же, наконец! Или, ты, алкаш, не видишь, что у меня работы горы!- громко сказала она, указывая на когда-то давно залитый чернилами, а сейчас совершенно пустой, огомний письменный стол. - Я и так на тебя, урода, кучу времени своего драгоценного потратила!
Выдав эту тираду, она грациозно поднялась с низкого кресла, и, легко ступая в туфлях на высоких каблуках, как по подиуму, прошла в другой конец кабинета. Открыла шкафчик и вынунув бутылку с коньяком, тут же поднеся ее к губам и сделала большой глоток.
Профессор не стал ждать продолжения, и не прощаясь покинул кабинет.
4.
В отделе кадров выписали пропуск с большим черным щтампом «Алкаш». В бухгалтерии маленький сухонький старичек дал несколько разноцветных кружочков. «Сегодняшние жетоны на еду. Выдаются каждое утро, - пояснил он. – Получи и распишись»!
Гардеробная, она же прачечная и швейная мастерская, находилась в полуподвале. Там, пышногрудая особа без передних зубов, выдала новенький желто-синий комбенизон, майку, куртку, шлем, как у строителей, а так же, носки и ботинки. Все с надписями «Алкаш».
– Шкафчики в конце коридора. – Пояснила дама завая. – Ты уже позавтракал?- неожиданно поинтересовалась она.
- Да. Дома.
- Дома. Поторопись тогда! А то столовку скоро закроют, и пропадет твой жетон на завтрак!
«Любопытно». – Хорошо! Спасибо!
В конце коридора, действительно находились металические шкафчики. Они стояли вдоль стены, и судя по количеству торчавших из замочных скважин ключей, все шкафчики были свободны.
Сергей Дмитриевич открыл первый шкафчик, почему-то под номером минус три, переоделся в рабочую одежду и направился туда, где он предполагал, должна находиться столовая.
5 .
На больших, оббитых листами тусклого метала дверях, красовалась, сделаная красной краской надпись: «Гадюжник». Завтрак. Обед. Ужин. Сухой паек».
«Да, уж. Хотелось бы знать, куда это меня занесло, - подумал профессор. Он повернул ручку. Двери отворились, и тут профессор застыл от неожиданности. Казалось, что он попал на завтрак в пятизвездночном отеле. Сергей Дмитриевич направился в сторону зала, где он видел массу всевозможных закусок, красиво сервированные столы и мягкие, удобные кресла. - Ну, надо же! Такое красивое место, и ни одного посетителя»!
- Доброе утро!
- Э! Ты куда! – Вместо приветствия заорала необъятная буфетчица. Она стояла за стойкой, уставленного всевозможными бутылками, бара. - Алкашам за аквариумом!
Профессор осмотрелся. Огромный аквариум в недрах которого величаво перебирали плавниками экзотические рыбки, утопал в стене из всевозможных, не менее экзотических растенеий. «Не столовая, а райский уголок», - думал он, подходя, и протягивая руку, желая прикоснуться к нежному цветку, но рука прошла сквозь листву, и уперлась в какую-то твердую поверхность. И, так, вся эта красота оказалась иллюзией, ничем иным, как мастерски выполненной голограммой, за которой оказалась стена, и узкий проход, с серой, облупившейся дверью и ржавым умывальником в тупике.
Профессор открыл двери и увидел пустое помещение. «Ошибся, должно быть, - подумал он, собираясь уходить. Но, тут на стене что-то замигало ярким желтым светом. Он подошел поближе и обнаружил, что это щель, как для монет в автоматах. – Свет желтый, наверное и жетон должен быть желтым».
Профессор порылся в карманах, нашел желтый жетон, и опустил его в мигающее отверстие. Несколько секунд ничего не происходило. Потом на стене появилась такая же желтая светящееся надпись: «Выбери комплекс». И цыфры от одного до семи. Кнопок никаких не было и профессор просто притронулся к одной из этих цыфр. За стеной что-то тихо зазвенело, все предыдущие надписи исчезли, и вместо них появился секундомер, показывающий обратный отчет времени. Судя по бегущим секундам, ждать оставалось около минуты.
«Успею руки вымыть. - Из крана текла холодная ржавая вода. Руки вытереть было нечем. Профессор обтер их об свои новые штаны, оставляя на них ржавые мокрые разводы. – Да. С мытьем рук, это была не самая лучшая моя идея». – Думал он, возвращаясь в коморку. В воздухе, на уровне пояса висел большой закрытый поднос, на крышке которого красовалась цифра «три». «Да... Чудеса! То у них мебель драная, то высочайшие технологии в быту. Не поймешь», - с такими мыслями он возвращался в зал, неся в руках то, что «послали», и, высматривая столик.
- Опять? Куда лезешь! Сказано же, что алкашам туда нельзя!
- Простите! А, где, тогда, можно?
- А, где хочешь! Да, хоть в сортире! Мое какое дело! И, вообще, вали отсюда! Мне «Гадюжник» закрывать пора!
Э! Алкащ! – Услышвл професло, стоя у же в дверях,- Ты тару потом вернуть не забудь! Мне за нее еще отчитываться надо!
Сергей Дмитриевич вышел не оглядываясь, и тут же услышал, как за спиной щелкнул дверной замок. Ничего не остовалось, как вернуться к шкафчикам. Там, он и устроился на лавочке для переодевания.