Старая флотская заповедь гласит: «Всякая кривая короче прямой, проходящей мимо начальства».
Противореча законам классической геометрии, эта старая флотская мудрость, тем не менее, справедлива, поскольку начальство не может спокойно взирать на матроса, который не нагружен никаким делом. Неважно каким – пусть даже и бесполезным - главное, чтобы без дела не болтался, рыбий корм!
Есть ещё одно явление, не поддающееся никакому объяснению со стороны классической науки. Это явление называется «адмиральский эффект». Суть его в том, что до прибытия проверяющего адмирала все механизмы исправны и вся аппаратура работает безукоризненно, но стоит появиться адмиралу, как всё совершенно немыслимым образом начинает ломаться, отказывать и перегорать. Причины этого явления давно и тщательно изучались не одним поколением моряков, но сколь-нибудь внятного объяснения этому так до сих пор и нет. Выдвигались разные гипотезы, но ни одна из них толком ничего так и не объяснила. Приятель мой как-то высказался в том смысле, что у человека, получившего адмиральское звание и наделённого проверочными полномочиями, начинает выделяться вредоносный флюид, который приводит механизмы и аппаратуру в непотребный вид. Так это, или нет - доказать невозможно, но «адмиральский эффект», как явление существует, причём имеет подлое свойство срабатывать в самый неподходящий момент.
Аналогичное явление наблюдается и в сухопутных войсках, но там оно называется «генеральский эффект».
Готовились мы к итоговой проверке самым тщательным образом. Тем более, что все этапные проверки прошли весьма успешно и наиболее отличившимся «светил» краткосрочный отпуск с выездом на родину. Все заведования были доведены до ослепительного блеска. Все механизмы работали, как швейцарские часы. Радиорубка прямо-таки сияла чистотой. Аппаратура была откалибрована. Всё, что по регламенту эксплуатации полагалось заменить, было заменено. А я самолично, не полагаясь на молодых, облазил все закоулки, выискивая огрехи. По радиорубке ходили, сняв при входе «гады» (рабочие ботинки) в чистых носках, которые стирались ежевечерне "духовитым" мылом.
Накануне проверки командир БЧ с белым носовым платком придирчиво осмотрел все закоулки и «шхеры», но придраться решительно было не к чему. Ради отпуска матрос в лепёшку расшибётся!
В назначенный день к десяти часам прибыла комиссия из штаба флота во главе с адмиралом. Проверка началась.
Сыграли учебно-боевую тревогу, и команда разбежалась по боевым постам. Комиссия усложняла задачу, давая разные вводные. Больше всех доставалось аварийно-спасательной команде, которая носилась по кораблю то в противогазах, то в защитных химкомплектах, устраняя по ходу учений условные возгорания и заделывая условные пробоины. От матросов пар валил, но старались и пока всё шло хорошо.
Наконец, беготня закончилась, и прозвучала команда «боевые посты и заведования к осмотру».
И тут началось!
Включаю передатчик, а он НЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ. Что за чёрт – только ведь работал. Лихорадочно лезу проверять предохранители – всё цело, но ведь НЕ РАБОТАЕТ!
Послал молодого в коридор, чтобы сообщил о приближении комиссии загодя, а сам пытаюсь понять в чём же дело. Выдвигаю блоки, проверяю блокировку – всё в порядке, но НЕ РАБОТАЕТ! Сверхнадёжный и никогда не подводивший «киловаттник» не включается.
Ладно, оставил пока его в покое. Включаю приёмник – тоже НЕ РАБОТАЕТ!! И это надёжнейший Р-250М! Сколько раз он подвергался, прямо-таки, варварским испытаниям, когда при отсутствии спичек выкручивалась индикаторная лампочка на блоке питания и замыкались контакты карандашным грифелем. Через пару секунд грифель нагревался до красного свечения и таким образом прикуривалась сигарета или папироса – и ничего. А тут…
Лезу в блок питания, меняю на всякий случай предохранитель, снова включаю – хлопок и из блока питания повалил дым. Сдох блок питания. Но дым-то какой странный – характерного запаха сгоревшей изоляции нет, скорее, запах сгоревшей бумаги.
Тут молодой влетает в радиорубку, глаза по полтиннику: «Идут!».
Что делать?! И тут осенило. Перевожу радиорубку на аварийное питание – благо перед этим проверил зарядку в аккумуляторах, врубаю аварийный «стоваттник» и резервную «Омегу» (приёмник так назывался), сажаю молодого в наушниках слушать эфир, сам тоже наушники надеваю и краем глаза смотрю на дверь. Дверь-то заперта, как и положено, поскольку не каждый в радиорубку вхож. Но ожидание томительно – скорей бы уж пришли...
Но вот, наконец, замигала сигнальная лампочка, открываю дверь, заходят. Представился, доложил, как положено. Набилось в радиорубку семь человек – не повернуться. Позади всех наш командир БЧ возвышается – ростом не обижен. Я стою навытяжку, пожираю глазами начальство.
- Аппаратура исправна? - спрашивает проверяющий.
- Так точно – исправна, - говорю, - Только обесточена.
- Почему обесточена?
- Отрабатываем работу при аварийной ситуации на запасной аппаратуре.
А у самого душа замирает – ну, как захотят проверить исправность основной аппаратуры.
Глянул я на командира БЧ, а у него глаза тоже по полтиннику.
К счастью, адмирала мой ответ удовлетворил. Он кивнул, пожал мне руку на прощанье и комиссия двинулась дальше. Я перевёл дух.
Ткнул в бок молодого, чтобы кончал эту бутафорию – надо же разобраться, почему всё перестало работать. Перевёл рубильник на обычный режим электропитания. Включаю передатчик – РАБОТАЕТ! Включаю приёмник – ТОЖЕ РАБОТАЕТ!! Причём, никакого дыма больше нет.
Тут вваливается наш командир БЧ и с ходу на меня:
- Чего это ты тут ваньку валял?!
Да так, мол, и так, рассказываю ему что тут случилось.
Походил он по рубке, успокоился, спрашивает:
- А дым-то откуда взялся?
Давай смотреть блок питания. Под заводской пломбой он был, ни разу с завода не вскрывался ещё. Открыли его, глядим – клочок оплавленной фольги с остатками бумаги, в какую чай расфасовывают. Как это туда попало – наверное, только Всевышнему известно. И ведь лежала же эта пакость до поры до времени, чтобы именно в тот момент упасть фольгой на контакты.
Командир поглядел на меня, я на него. Потом он буркнул: «Адмиральский эффект».
А в отпуск я потом всё же съездил.