Спирт. Трафаретная. 1983

               
                Трафаретная

     Трафаретная – помещение не большое и не маленькое.
Упаковщики заносили туда зелёные ящики, ставили их на железный вертящийся стол, а затем женщина-маляр игольчатым пульверизатором через металлический или картонный трафарет наносила на тару адреса: «Станция Чоп», «Станция Хасан» и так далее.

   Ночью трафаретная пустовала и после окончания сверхурочных работ иным слесарям удавалось улестить иных контролёрш и завлечь в это уединённое помещение.
Случалось это не слишком часто, но всё же нет-нет, да и происходило.
Наконец, и Лёве Шурыгину удалось уговорить Наташу.  Перед тем то и дело обнимал он её при всём честном народе.
               

    Здоровенный парняга был Лёва. Не то, чтобы представлялся он «шкафом», но неким «шифоньером» всё же виделся.
Лёвушка только что отслужил во внутренних войсках. В те времена заключённых охраняли солдаты срочной службы.

   Иногда Шурыгин  рассказывал о жизни заключённых. Смачно повествовал он о нравах «паханов», «мужиков»,  «шестёрок» и прочих разрядах  отбывающих сроки.
- Всё же хорошо в армии. Накормят, спать уложат и утром поднимут. Разве только не напоят. Впрочем, при желании и это можно.

   Опытный бабник  любил изрекать – Недающих нет, есть хреново просящие. –
Конечно, вместо слова «хреново» Лёва употреблял гораздо более хлёсткое, которые я не буду здесь приводить.

   После окончания вечерней смены у проходных завода стояли автобусы, а чуть поодаль, на одной из главных улиц  «отпахавших» своё работяг ожидали «рогатые».
Пугаться не нужно. Жители Кострова именно так называли троллейбусы.
Труженики, набившиеся в общественный транспорт подобно «бычкам в томате», передают вперёд полновесные советские медяки.
Эти мелкие монеты составят побочный  «левый» навар или «калым» водителя.

   Иногда «шефу» кажется, что денег собрано маловато и тогда он кричит на весь салон – Эй, вы, на задней площадке, я вас что, задарма повезу? Пошустрей пятачками шевелите!
- За меня профсоюз заплатит – нагло заявляет Лева и не думает передавать за проезд свой «пятачок». Странно. Вроде бы и не был Лева крохобором, и всё же часто ездил в транспорте бесплатно. Такой уж был у него «конёк».
И бесполезно взывали к нему маленькие транспаранты со стен: «Вошёл, оплати проезд!», «Личная совесть – лучший контролёр».



   Каждую вольную минутку на работе Лёва крепко прижимал Пышнотелую Наташу к своей могучей груди, сильной рукой в то же время, проводя по её крутому заду.
Наталья Поспелова – девица двадцати семи лет, блондинка с лукавым взглядом светло-зелёных глаз и пышными формами, нечаянно или нарочно соблазняла многих парней и мужчин участка.

  Настройщик Валера Пахалов, заглядывая за ворот белого халата Наташи, восхищённо произносил, обращаясь Ко мне: «Ого, какой роскошный бюст! Просто чудо!»
Действительно, трудно было оторвать взгляд от парочки спелых  золотистых  грудей, схожих с двумя дынями, уложенными в авоську.
На виду у меня и других работников участка окончательной сборки и упаковки  Лёва Шурыгин укладывал Наталью на железный стол, устланный техническими паспортами.
Пока приборы в течение пяти минут проверялись на герметичность, можно было слегка позабавиться.

   Наташа тихо повизгивала, но не слишком противилась объятиям Лёвы
Лишь произносила, обращаясь ко мне, стоящему  неподалёку: «Федя, что он делает?!»
А что я мог сделать? Что?  Оттолкнуть Лёву, ударить его, наконец, хотя бы резко высказать ему о недопустимости подобных действий.
В лучшем случае Шурыгин послал бы меня по известному адресу, в в худшем врезал бы из всех тренированных сил сержанта внутренних войск.

   При всём этом Наталье, скорее всего, самой нравились прилюдные прелюдии Лёвы.
Наступала вечерняя смена и опять  Шурыгин хватал молодую контролёршу за полноватые бока, при этом нашёптывая  ей в нежное розовое ушко какие-то словечки, от которых она заливалась серебристым смехом.

   Однажды, перед самым Новым Годом, в разгар «штурмовой недели»,  я краешком ока увидел, как в полумраке, окутавшем ночную укупорку, Лёва ловко провёл Наташу между ящиками, составленными в стопки по пяти штук.
Наталка  тихонько взвизгивала и хихикала, когда Лёва подхватывал её, качающуюся и едва не падающую.
Дверь в трафаретную распахнулась словно сама собой и в проёме мне предстало  «ложе любви», загодя сооружённое Лёвой из белоснежных брусков и застеленное желтоватой протирочной дерюгой.
Через два мгновения дверь резко захлопнулась за вошедшей парочкой.

   …Наутро, в курилке, Лёва просто лоснился и сиял от самодовольства. Да и кто бы на его месте не ликовал.
Скорее всего я бы тоже радовался, но сейчас только молча сокрушался и немного завидовал. Все же Наташа нравилась мне.
- Федя, ты чего это бледный как смерч? – спросил меня Лёва, так и пышущий здоровьем. – Ничего, ты главное запомни, не дающих нет, есть хреново просящие.
У меня разыгралась изжога, мучившая его с детства.
Год назад мастер починяющий настенные часы с боем в доме, где я жил с родителями, пытался сосватать ему эту самую Наташу.

    Однако  замялся, услышав дополнение пожилого часовщика:
- Девка хорошая, симпатичная, да только постарше тебя, парень, будет лет на семь.
И вот Наташа досталась Лёве, который иногда похвалялся  коллегам тем, что обладал её в праздник на лестничной площадке и  смеялся над тем, как контролёр Регина  беспокоилась за девственность Наташи.

   - Ах, она ведь девушка, как же так! – с ухмылкой передавал он слова Регины,  услышанные им на юбилее  старшей из контролёров.
Очевидно, Наташа не была девушкой, когда сошлась с Лёвой. Ну да не с этом дело.