ЛУШОК И ЗЕРКАЛО
(почти сказка)
Жила-была девочка. Домашние (а вслед за ними и все вокруг) звали ее смешно и нежно, а именно – Лушок. Семья Лушка состояла из 2-х старших сестер, мамы-папы и бабушки. Все обожали Лушка, а она любила всех. Вместе они обитали в доме, который стоял почти на самом краю города.
Дом был старым, а окружавший его двор выглядел немного диким, трава росла, как хотела, деревья тоже. Конечно, и двор, и дом явно требовали внимания со стороны обитателей дома. Но это не столь важно. Важно то, что это место было центром вселенной Лушка, ведь ребенок привязывается ко всему, что его окружает. А окружает его данность...
Хотя дом был совсем небольшим, в нем умещалось приличное количество народу. Сейчас меньше, но в свое время здесь жили и дедушка, и даже прабабушка. Прабабушку Лушок почти не запомнила, а вот дедушку помнит очень хорошо. Дедушка заведовал качелями. К ним он не подпускал даже папу Лушка. Он их бесконечно ремонтировал, что-то там подтягивал, подпиливал, пристраивал, налаживал-отлаживал. Бабушка придирчиво осматривала очередной ремонт, и сама садилась на качели, чтобы опробовать их усовершенствованный вариант. Если качели могли выдержать ее вес, то, стало быть, они могли выдержать и вес ее малолетней внучки.
В центре вселенной у Лушка было несколько излюбленных местечек. И качели занимали первое место среди них. С самого-самого раннего детства, еще не умея разговаривать, в возрасте подгузников, она узнавал их издалека и радостно агукала... Она любила звук поскрипывающих качелей, почти в такт большому, старому, ветвистому дубу, под которым они находились. Когда дерево в ветреную погоду сильно шумело, Лушок испытывала особенный восторг – дыхание перехватывало от натиска ветра в глаза-уши-нос, и она в этот миг лишь желала, чтобы качели не останавливались! А они останавливались, конечно-же, когда-нибудь...
Второе место среди излюбленных местечек занимал маленький, почти игрушечный домишко, чуть больше конуры собаки, облупленный снаружи, но окрашенный внутри (кстати, окрашенный по инициативе Лушка). На окрашенных стенах находилась периодически сменяющаяся «картинная галерея» из рисунков Лушка. Она обожала рисовать с самого раннего детства. Сказывалось генетическое: и бабушка и бабушкина мама неплохо рисовали. А плюс ко всему и один из прадедушек любил рисовать. Бабушке, главной поклоннице таланта художницы-внучки было жаль, что не все в мире люди могли полюбоваться галереей, дверца домика-домишки предназначалась для малогабаритных фигур. Зато вполне можно было рассмотреть рисунки через окошко домишки. Нужно было лишь пригнуться или сесть на корточки. Что и делали все, кто приходил к ним в дом. В том числе и еще одна бабушка Лушка. Она особенно долго задерживалась в неудобной позе на корточках, потому что тоже очень любила младшую внучку.
Летом Лушок много времени проводила в своем домике, там же рисовала, там же сидела просто так, отдаваясь мыслям или мечтам... Обычно, из домика Лушок выпархивала с новым рисунком, новой идеей, но частенько – выходила задумчивой и серьезной. Конечно, на время зим, картинная галерея перебазировалась в дом. Но летом маленький домик был самым любимым местом девочки.
Третьим любимым местечком были крошечные клумбы с цветочками. Клумбы образовывались стихийно, никакого сознательного распределения клумб на территории их двора не наблюдалось. Ландшафтным дизайном здесь и не пахло. В особенности, этих клумбочек было множество на «территории» бывшего огорода на заднем дворе. Огорода Лушок сама не видела, но знала из рассказов взрослых, что он там существовал в «голодные годы», как подспорье в хозяйстве. Как говорила бабушка: «Иначе было не выжить».
Цветочки Лушок любила. Когда была совсем-совсем маленькой, то поначалу их побаивалась. Об этом она знала из рассказов тех же взрослых. Примерно тогда, когда она прожила на свете почти год, произошло не первое, но уже сознательное знакомство с цветами. Мама Лушка подвела ее к клумбе, указала на цветы... Поначалу, Лушок боялась их. А, точнее, не то чтобы боялась, а просто не доверяла новому, незнакомому «объекту». Лушок исследовала мир вдумчиво и серьезно, не слишком доверяя ему, потому что такой уж родилась (никто не знает почему тот или иной человек рождается таким или иным). Казалось, что ей ведомо то, что неведомо никому.
Руки Лушок держала за спиной. Затем потихоньку, одним пальчиком, решилась коснуться желтого лепестка одного из цветков. Но тут же отдернула и спрятала руку за спину. Затем, через некоторое время, она, под ласковым руководством мамы, попробовала на мгновение задержать палец на лепестке. Потом маленький Лушок решилась тихонько погладить поверхность депестка. Зато чуть позже, через несколько минут, она уже почти уверенно гладила цветочек сначала двумя пальчиками, а затем и всеми пятью. Серьезно-сосредоточенно.
А вскоре цветы стали любимым местом пряток. Лушок пряталась среди длинных стеблей и найти ее среди многочисленных клумб было не так уж и просто. Во всяком случае, бабушке, которая была одной из самых верных ее подружек по играм.
Бабушка любила Лушка больше всех. Наверное, потому, что Лушок была пока еще маленькой (а маленьких детей, как известно, любят больше всего на свете). А еще и потому бабушка особенно любила Лушка, что внучка напоминала ей себя в детстве. Иногда бабушка каждый раз с одинаковой силой изумлялась, до какой степени Лушок на нее похожа. Будто бабушка раздвоилась. Одна ее часть жила в ней, а вторая вдруг вынырнула из ниоткуда и поселилась с ней рядом, в образе малышки.
Бабушка и внучка любили играть в прятки не только во дворе, но и в доме. В доме тоже было много всяких закоулочков, где можно было капитально спрятаться, да так, что бабушка, немало побродив по дому и не находя девочку, вынуждена была сдаваться и проигрывать очки, на которые они и играли. Очки подсчитывались-накапливались: 10 очков – одно небольшое желание, 20 очков – среднее желание, 30 очков – большое желание, 40 очков – огромное желание, а 50 очков – огромное желание «на всю жизнь»! В эту игру, а точнее в «спор» бабушка любила играть с дедушкой. Они спорили по любому поводу на очки. Часто отчаянно, до ссор. А иногда – до крупных ссор. Могли подолгу дуться друг на друга. Бабушка накапливала кучу долгов, потому что много-много раз проигрывала дедушке.
Однажды бабушка не смогла выполнить одно из 40-очковых желаний Лушка. Задолжала Лушку один из больших комплектов «Лего», и об этом бабушка помнила всю оставшуюся свою жизнь. Лушок очень любила собирать из Лего всякие сооружения, они уже не умещались в ее углу в детской комнате, которую она делила с сестрами. Сестры были настолько старше, насколько разница в возрасте не позволяла им играть наравне с младшей сестренкой, и, конечно, хотя они и любили Лушка, но им было не до игр с ребенком. Слишком сильно, как это свойственно всем юным людям, их волновала лишь своя интересная и трудная жизнь.
А бабушка играла с младшей внучкой с удовольствием. Потому что, как известно, «стар все-равно, что млад»... Лушок много времени проводила в бабушкиной комнате. И здесь находилось четвертое ее любимое местечко, которое таковым стало не сразу.
- Буля, давай поиграем в прятки – однажды предложила Лушок. Она называла бабушку с самого раннего детства не бабулей, как другие внучки, а именно Булей, и бабушке это нравилось.
На этот раз Лушок спряталась прямо «под носом» бабушки, в ее комнате. Бабушка побродила по дому и не найдя Лушка, вернулась в свою комнату. Она заглянула под круглый стол, под скрипучую кровать, в большой плательный шкаф (бывало, что Лушок и там пряталась), открыла створки стеклянного книжного шкафа, для верности обошла кресло и даже стулья. Больше негде было спрятаться, разве что в старом сундуке, доставшемся бабушке от ее собственной бабушки, но тот был набит до отказа. Тем не менее, бабушка открыла сундук, взяла с самого верха альбом с фотографиями, остановилась взглядом на первой же фотографии и на мгновение выпала из действительности, ее душа унеслась в те времена, когда она была бесконечно, запредельно счастлива. Когда еще были живы и ее родители, и ее муж, все были рядом, и дочь с семьей. Поэтому бабушка вздрогнула от радостного крика Лушка:
- Ура! Я победила. Ты меня не нашла!
Бабушка повернула голову в угол, откуда раздался голос внучки, заулыбалась, залюбовалась сообразительной внучкой, которая на четвереньках выкарабкивалась из угла, из маленького зазора между напольным зеркалом и стенами. Зеркало раскачивалось, но при этом оно не могло опрокинуться – стояло на крепких резных ножках. Зеркальная поверхность в деревянной раме была подвижна – Лушок повернула овальную подвижную часть так, что в нем отразился потолок, и на четвереньках выползала из-под пространства, образовавшего под зеркалом. Глазки у девочки сверкали, щечки раскраснелись от радостного возбуждения победителя.
- Как же я могла забыть о зеркале – сказала бабушка – Ведь я тоже пряталась за ним.
Лушок удивилась:
- Как? За этим зеркалом? - она взглянула на него. Зеркало хотя и было высоким, но не настолько широким, чтобы за ним могла спрятаться бабушка.
- А-а-а! Когда ты была маленькой? - догадалась девочка.
- Да... Знаешь, этому зеркалу намного больше лет, чем мне.
Лушок с интересом посмотрела на зеркало, подошла к нему. Потрогала раму, обратив внимание на сероватый ее оттенок, сквозь который угадывался некогда бардовый цвет. Когда Лушок, не отрывая руки от рамы, обернулась, в ее глазах сквозила почтительность к зеркалу... И еще кое-что. У девочки было то особенное выражение на лице, которое бабушка хорошо знала. Оно появлялось, когда внучка выпадала из реальности и погружалась в свой собственный мир. Ее глаза широко распахивались, смотрели неподвижно и становились темнее, а губы плотно закрывались, будто ребенок насильно их сомкнул, чтобы не выдать тайны.
Бабушка молчала, боясь вспугнуть состояние внучки... Она знала, что пройдет некоторое время и девочка «очнется», а за молчанием последует вопрос.
- Бу-у-у-ля-я-я – растягивая слова, не выходя из предыдущего состояния, протянула Лушок.
- А ты не ду-у-ма-а-е-ешь, что э-это зе-еркало та-а-ко-ое ста-а-рое и поэ-э-тому-у уже-е-е превратилось в волшебное? – на последних словах внучка уже вернулась из далеких краев и с надеждой, а также с хитринкой в глазах – посмотрела на бабушку.
- Я не думала, - в интонации голосе бабушки явно сквозили нотки загадочности – А знаю, что оно волшебное!
Глазки Лушка засверкали и еще больше расширились в предвкушении рассказа от Були.
- Когда-то, когда я была такой же маленькой, как ты, моя бабушка рассказала мне историю нашего зеркала. Она мне разрешала ухаживать за ним, протирать его от пыли. При этом, каждый раз я должна была смотреться в него и улыбаться. И думать о хорошем. Особенно бабушка настаивала на том, чтобы я к нему подходила, когда я на кого-то сердилась, или была чем-то недовольна или мне просто было очень грустно. В таких случаях я должна была подходить к зеркалу и просто улыбаться. Конечно, зеркало тоже улыбалось мне в ответ, точнее, мое лицо в нем, и моя грусть или обида, или злость проходили. Постепенно, даже если зеркала рядом не было, я мысленно его представляла и научилась ему улыбаться, где бы я не находилась. А люди, глядя на меня, тоже улыбались.
С тех пор ребенок повадился чаще подходить к зеркалу, чтобы поулыбаться ему, а также поухаживать за ним: протереть пыль с самого зеркала, с деревянной рамы, с фигуристых ножек. А там, где рост не позволял малышке протереть пыль, с ее разрешения протирала Буля. Зеркало и пространство за ним стало четвертым любимым местечком маленького Лушка. Когда ей было нужно было что-нибудь обдумать в тишине и спокойствии, она залезала за зеркало и тихонько там сидела.
Лушку вспомнился случай из раннего детства (ей было не больше четырех лет), который не забывался, потому что его любили вспоминать ее родные. В разгар какого-то веселья (что-то праздновали большим семейством), Лушок взяла табурет, поставила его в углу кухни, которая была частью общей комнаты, где и находилась вся веселая компания, села на него и крепко задумалась.
Самая старшая сестра, заметив Лушка в состоянии и позе, выпадающей из общего шумного контекста, удивленно спросила:
- Что ты здесь делаешь, Лушок?
- Я нашла тихое местечко – не меняя позы и отрешенного взгляда, ответила девочка.
Сестра радостно завопила, пытаясь перекричать общий гвалт и привлечь внимание к этому смешному, на ее взгляд моменту:
- Смотрите, смотрите! Лушок нашла тихое местечко! Смотрите, смотрите! Лушок нашла себе тихое местечко!
Лушок грустно вздохнув, слезла с табурета, взяла его и с трудом потащила в прилегающую к общей комнате прихожую. Все тут же позабыли о ней. Через некоторое время та же сестра увидела Лушка, сидящей в задумчивой позе на табурете возле входной двери. И опять, со смехом в голосе закричала:
- Смотрите, смотрите! Лушок нашла себе еще одно тихое местечко!
Хотя никакой тишины не могло наблюдаться, поскольку прихожая прилегала к общей комнате, и дверьми от нее не разделялась. Лушок с таким же вздохом вынуждена была покинуть и это «местечко».
А теперь у нее действительно появилось тихое, любимое местечко за зеркалом. И здесь ее никто не тревожил.
Вереницей шли дни за днями. Лушок уже почти самостоятельно управлялась по уходу за зеркалом. Она по-прежнему была неразлучна со своей любимой бабушкой. И даже, порой, предпочитала проводить время с Булей, вместо того, чтобы бежать на улицу и играть с соседскими детьми.
Все было хорошо, до тех пор, пока бабушка однажды не слегла. Она и в лежащем положении подолгу общалась с Лушком и пыталась с ней играть. Но и Лушок, повзрослев за короткий период, научилась ухаживать за любимой бабулей. Приносила ей чай, воду или даже обед на подносе, подавала лекарства и просто сидела рядом с ней, вслух читая книжки, советуясь по урокам, или рассказывая об очередной интересной игре на планшете. Бабуле она доверяла и свои секреты-секретики. Но через несколько месяцев бабушка умерла.
Лушок плакала. Она не знала, что такое смерть и почему любимые люди покидают тебя навсегда...
Лушок не могла смириться с тем, что комната ее Були пустует. Никто не осмеливался перебраться в комнату бабули, хотя места в доме было маловато. Она проводила много времени в бабушкиной комнате. Сидела в ее кресле, лежала на ее кровати, сделала стол бабушки своим, перенеся на него свои тетради, учебники, книжки, карандаши и ручки.
В конце-концов, как-то само по себе получилось, что Лушок переселилась полностью в бабушкину комнату. Ее не покидало чувство, что Буля здесь, рядом с ней.
Она по-прежнему протирала зеркало от пыли. Девочка подолгу смотрела в зеркало, но перестала улыбаться ему.
Однажды Лушок заметила, что зеркало в одном из углов помутнело... Она взяла тряпицу и протерла это место, оно было размером в пол-ладошки Лушка. Но помутнение не ушло. Через какое-то время девочка увидела, что помутневшее место увеличилось, оно уже было размером с ладошку. Протирая зеркало и поняв тщетность своих попыток стереть растущее мутное пятно, Лушок в сердцах бросила тряпку, села на пол и горько-горько заплакала, как умеют плакать только дети. Когда девочка немного успокоившись, принялась снова за работу, она с удивлением обнаружила, что мутное пятно на зеркале, за эти несколько минут, увеличилось почти в два раза!
Слезы покатились градом, Лушок захлебываясь, громко плакала, глядя сквозь слезы на пятно... Пятно стало расти на глазах у плачущей в голос девочки, она зажмурилась. Захлебываясь от рыданий, открыв глаза и увидев, что пятно закрыло собой почти пол-зеркала, девочка стала кричать. Пятно все продолжало увеличиваться, оно уже распространилось почти на все зеркало. Лушок уже не видела в нем своего отражения. И тут... девочка резко оборвала плач, вскочила и замерла...
- Буля... Буля, ты здесь? – голос девочки дрожал. Огромное пятно будто тоже замерло...
- Буля... Это ты? – девочка подалась всем телом к зеркалу.
На ее лице появилась слабая улыбка. Ей показалось, что мутное пятно сократилось на маленький кусочек.
- Буля... Это ты... – с едва слышимой радостью в голосе произнесла тихо девочка. И улыбнулась. Пятно явно сократилось на несколько сантиметров.
Девочка робко засмеялась, не отрывая внимательных и заискрившихся глаз от пятна. Пятно задвигалось, явно задвигалось! Оно стало меньше!
-Буля, я знаю, это ты! – закричала девочка, обхватила зеркало руками, прижалась к нему лицом, дыша на него и улыбаясь все шире и шире. Она стояла так до тех пор, пока не наткнулась на свое близко-близко улыбающееся лицо, отражающееся в зеркале... Отпрянув она увидела перед собой зеркало, почти полностью освобожденное от мутности.
- Я поняла... Я поняла, Буля – сказала девочка почти шепотом.
Прошло несколько лет. Лушок выросла и превратилась в юную девушку-красавицу. Ее любили все, кто только знал ее. За ее неизменную приветливость, за ее доброжелательный характер. Встречаясь с ней, каждый человек невольно начинал улыбаться, отвечая ее улыбке. Они словно были ее зеркалом... А бабушкино зеркало стояло на месте. Без единого пятнышка.