Генофонд
Крещён был Великий. И вдруг сказался выкрестом. Так, запросто: стал однажды – по недопьяне – уверять, что еврей…
Я обалдел:
– «Как? Ты ж русский был всегда!..»
Посасывает, гад, «бармалея» из горла, бубнит:
– «Еврей, еврей… русский всегда еврей… мессианский… русский… еврей… только не знает… а я знаю, я знаю…»
Разозлил, гад, надоел – шары залил. Спрашиваю у матери:
– «Он что, правда еврей?»
– «Правда» – говорит.
– «И отец еврей?»
– «Отец русский»
– «А вы?»
– «И я русская».
Тут уж я распсиховался, ору:
«Так какой же он тогда, к чёртовой матери, еврей?»
Мать, переворачивая оладьи на сковороде, спокойно так отвечает:
– «А вот такой… отец русский, я русская, а он – еврей…»
И всё без малейшей усмешечки.
– «Да пёс вас поймёт, семейку вашу хренову!..» – вскричал я тогда молча. И молча же себя успокоил:
– «Выкрест ты, гад… хамелеон, вот ты кто… и всё тут…»
***
О многом задумывался Великий. Но вот беда – систематичности в его разрозненных записях не было. О чём и пришлось высказать. Высокомерный надул губы, выкатил карий глаз и презрительно пропел:
« – А Розанова ты читал?.. А не он ли самый великий русский философ?..»
Пришлось промычать нечто невразумительное, типа: на Розанова всякий дурак сослаться ныне горазд, прикрывая малообразованность, эклектичность свою. Ответ был дивно лаконичен:
– «Сам дурак!..»
***
– « Гы-ыы!.. наблюл надысь у философа – задумчиво молвил Великий, вваливаясь в дом, не гаркнув при этом опосля знаменитого «Гы-ыы!..», как заведено, ни «Привет!», ни «Здрасьте!» – у него, у философа, Эклектика, мол, системно ( или, может, бессистемно? ) образующая основа фундамента… чего бы ты думал?.. фашизма, блин!.. Это как понимать?..
Ну, я-то понял – высокомерно продолжил речь Великий, а другие? Фашизм… это – фаш, пучок, стая. Иногда волчья… нет, давай лучше – пучок. Пучок прутьев, короче. Из прутиков собирается веник и – айда мести вокруг! А ежели кто против, тут же крик, окрик: «Я те щас та-акой метлы дам!..». Понял, короче?
Эклектика, это разбросанные прутики. Из них собирается метла. Фашизм. Причём тут, в слове «Эклектика»,слышится некоторое презрение. Второй сорт, якобы. Ну, а Синтез? Тоже ведь принцип собирания. В фокус, в тот же пучок. Синтез, что это такое, почему его уважают, а эклектику нет? Ты как думаешь? Синтез уважают, эклектику нет. Нет, я что-то запутался…
Но ведь и тут, и там – один принцип, принцип разбросанности и собирательности в основе. В Эклектике – хаотический, якобы иррациональный, в синтезе – упорядоченный, якобы системный… вот и вся разница.
Но если фундамент формируется из эклектики, там ведь и краеугольный камень будущего здания заложен, в основание здания, так? – «Так!» – с беспрекословной уверенностью рек Великий, и продолжил: «А само здание, выходит, это ничто иное, как его превосходительство, уважаемый всеми, особенно учёными – Синтез? Так почему, почему синтез уважаем, а его подоснова, эклектика, нет?!..» – Возопил Великий.
Вопль повис в небесах. Я молчал, поняв нутром, что именно его возмутило. Но Великий сам, поутихнув немного, горестно молвил, как несправедливо обиженное дитя:
– Эклектик… я знаю, я сам эклектик… вот потому, вот почему…»