Глава 7 в которой господин Беренгар становится богатым и знаменитым.
И началась новая жизнь. Теперь господина лекаря всегда сопровождала юная помощница, которая носила за хозяином небольшой сундучок с инструментами и лекарствами. Врачеватель осматривал больного и поручал ей обработать рану мазью или перевязать бинтами, смоченными в специальном эликсире, и уходил в соседнюю комнату. И пока помощница занималась больным, не только перевязывая, но и зачем-то водя над раной руками и тихо что-то бормоча, ее хозяин читал лекцию родственникам больного о пользе здорового образа жизни или о вреде злоупотребления алкогольными напитками. И делал это так ярко и вдохновенно, что слушали его с открытыми ртами, позабыв обо всем на свете. Вскоре лекции господина Беренгара стали популярны и на них приходили не только родственники его пациента, но и их соседи, знакомые.
Слава лекаря росла как на дрожжах не только из-за его незаурядных ораторских способностей, но прежде всего потому, что выздоравливали его пациенты гораздо быстрее, чем у других докторов: резаная рана заживала за пару дней, а перелом за неделю! Вскоре Беренгар поднял цены на свои услуги, дабы отбить охоту лечиться у знаменитости всяким беднякам. Доходы стали расти параллельно славе.
У Мэй хорошо получалось залечивать травмы и язвы на коже, а вот с внутренними болезнями было гораздо сложнее. Не хватало знаний. И тогда она попросила своего благодетеля разрешить ей пользоваться его обширной библиотекой. Снисходительно усмехнувшись, господин Беренгар разрешил. Теперь все свое свободное время Мэй проводила в большом кресле в библиотеке среди старинных книг. Тем более, что хозяин категорически запретил ей общаться с посторонними людьми. Даже со своими сверстниками она не имела права общаться, только грустно наблюдала за жизнью соседских детей из окна. Да и дружбы с Руи теперь была лишена, так как, недовольный работой мальчика, господин Беренгар отправил его ухаживать за аптекарским огородом, устроенным за городом по приказу лекаря в связи с возросшими потребностями в лекарственном сырье.
Через пару лет пришлось менять место жительства. Ведь за помощью к знаменитому лекарю стали обращаться люди богатые, приближенные ко двору его королевского величества! Старый двухэтажный домик недалеко от рыночной площади господин Беренгар продал и со всеми слугами и домочадцами переехал в красивый просторный особняк в центре, поближе к королевскому дворцу. Теперь у всех слуг были красивые ливреи, расшитые серебром. Мэй тоже нарядили в новое платье из хорошей, дорогой ткани. Ведь известного на весь город лекаря, идущего к не менее известному пациенту, не может сопровождать замухрышка в заплатанной одежонке! Также выделил ей хозяин в новом доме большую, светлую комнату рядом с библиотекой.
Однажды Мэй сопровождала господина Беренгара в дом важного придворного вельможи. У того семнадцатилетний сын Агустин упал с лошади во время охоты и сломал ногу. Вся челядь в доме готова была выскочить из собственной кожи, лишь бы облегчить страдания молодого хозяина. Но страдания не облегчались.
Дом вельможи оказался настолько богатым и роскошным, что дом самого Беренгара в сравнении с ним казался убежищем бедняка. От входа на второй этаж вела широкая мраморная лестница, а в стенных нишах были выставлены настоящие статуи прекрасных женщин в струящихся длинных платьях. Мэй залюбовалась их хрупкими, нежными, как живые, очаровательными головками, изящными руками, застывшими в плавных, чарующих жестах. Так бы и стояла помощница врачевателя, восхищенно замерев перед произведениями искусства, если бы хозяин не окликнул ее нетерпеливо.
На втором этаже особняка все стены были увешаны картинами в тяжелых золоченых рамах. Сцены охоты и отдыха на природе были изображены так убедительно и правдиво, что Мэй показалось, что она слышит топот лошадиных копыт и звуки охотничьего рога. А в пышных кронах деревьев щебетали птицы. И журчание прозрачного ручейка, на берегу которого устроились прекрасные дамы в летних нарядах, слышался уху впечатлительной зрительницы совершенно отчетливо. Ее оторвал от созерцания картин очередной оклик господина Беренгара.
Мэй вошла следом за лекарем в роскошную спальню и увидела лежащего на кровати юношу. Лицо его, вытянутое, бледное, обрамленное длинными шелковистыми локонами, с тонким благородным носом, с изысканной линией губ, было искажено гримасой боли, а глаза были закрыты. Господин Беренгар быстро установил причину страдания и предоставил своей помощнице лечить молодого пациента. А сам ушел к хозяину дома просвещать того в отношении организации ухода за больным и правильного питания.
Мэй подошла к кровати. Ее поразила дивная красота юноши. Его тонкие руки с длинными, изящными пальцами безвольно покоились на шелковом одеяле, всем своим видом выражая безмерное страдание. А когда он взглянул на нее карими, миндалевидными глазами, в них была такая мольба о помощи, что сердце ее дрогнуло. Откинув край одеяла Мэй осматривала распухшую ногу пострадавшего, когда в комнату вошла красивая, модно одетая девушка, удивительно похожая на больного. Как потом выяснилось, это была сестра-близнец Агустина, Инесс. Девушку можно было бы назвать прекрасной, если бы не высокомерное, надменное выражение ее лица.
Инесс уселась на стул возле кровати и уставилась с любопытством на помощницу лекаря. Этот взгляд смутил Мэй. Не поднимая на юную госпожу глаз, она робко спросила:
- Мази, компрессы, притирания не достойны взгляда благородной госпожи. Может быть госпожа лучше пойдет послушает рекомендации господина Беренгара?
- Я сама решу, что достойно моего взгляда, а что не достойно! – резко, с раздражением ответила Инесс и не пошевелилась.
Пришлось терпеть ее присутствие при лечении Агустина. Свои манипуляции Мэй скрывала под наложением компрессов и втиранием мазей в сломанную конечность. И тихонько, таясь от Инесс, бросала восхищенные взгляды на лицо юноши. Ах, какие у него глаза! Так бы и смотрела, не отрываясь…
Отчего-то теперь Мэй с нетерпением ждала следующего посещения больного, а по ночам ей снились его прекрасные глаза с длинными, черными, пушистыми ресницами. И сердечко начинало биться быстро-быстро в предвкушении новой встречи. И становилось немного грустно от мысли, что вот вылечит она ему ногу и больше они никогда не увидятся…
Лечение шло успешно. На второй день отек и припухлость в месте перелома исчезли, боль уменьшилась. А через неделю пациент повеселел, заулыбался и начал строить планы на будущее. Пока Мэй колдовала над травмированной конечностью, Агустин весло болтал со своей сестрой. А помощница лекаря с замирающем сердцем ловила звуки его голоса, его переливчатого смеха.
Наложив новую повязку с мазью, Мэй собрала бинты и лекарства, убрала все в маленький сундучок, и, поклонившись на прощание, пошла к двери. Она не успела еще закрыть за собой дверь, как до ее ушей долетел разговор:
- Странная эта помощница Беренгара! – произнесла Инесс.
- Замечательная помощница! У нее просто волшебные руки! – воскликнул Агустин. – От каждого ее прикосновения становится легче.
- Хм…Смотри, не влюбись в нее, братец! – хмыкнула собеседница.
- Влюбиться? В эту бледную тень?!.. – Мэй даже дышать перестала, вслушиваясь в его слова. – Да она бледнее утренней луны. Мне кажется, у нее и лица то нет. Блеклое пятно какое-то в окружении бесцветных волос. Фи!
И столько было пренебрежения в его голосе, что руки Мэй задрожали и, чуть не выронив сундучок, она опрометью бросилась вон из роскошных комнат богатого дома. Слезы текли по ее щекам, пока она бежала вниз по мраморным ступеням парадной лестницы, а в голове пульсировало: «Нет лица, нет лица…» Права была тетушка Сэлуд с ее горькими, обидными наставлениями. Она некрасивая, блеклая о природы, никогда никто не посмотрит на нее с любовью и восхищением! Никогда…
К счастью, процесс лечения уже подходил к концу. И Мэй отпросилась у господина Беренгара, сославшись на головную боль, и не пошла в последний раз взглянуть на больного. Но лекарь и не настаивал. Сломанная кость срослась, а поговорить с пациентом о лечебной гимнастике и ваннах с морской солью он и сам мог. Да и процесс получения гонорара был волнующим и приятным моментом, в котором присутствие помощницы не требовалось.
А вскоре настало время использовать дар ясновидения Мэй. Господин Беренгар ночами не спал, сожалея, что не все таланты своей помощницы направил в свою пользу. Но кричать на каждом углу о ее способности видеть будущее и заглядывать в прошлое не мог. Призрак человека в красном колпаке с прорезями для глаз маячил за спиной и пробуждал в душе страх. Большой новый дом и знакомства в среде придворных и городских богачей навели его на мысль о тайном обществе любителей гаданий по руке.
По пятницам поздним вечером в доме лекаря собирались 3-5 человек, преимущественно дам высшего света, и Мэй гадала им по линиям руки. Вернее, делала вид, что внимательно рассматривает линии на их холеных ладонях, а на самом деле всматривалась в череду картинок, мелькающих перед ее мысленным взором. Она давно научилась не вздрагивать всем телом от этих видений, давно научилась выбирать и пересказывать только те видения, которые знатные дамы желали услышать, а желали они слышать преимущественно о своих сердечных делах. Если Мэй видела болезни или смерть в перекрестиях ладонных линий, то молчала.
И спустя несколько месяцев в дом господина лекаря по пятницам стали приходить самые любопытные, богато разодетые и легко расстающиеся со своими деньгами посетители. Организованное Беренгаром предприятие по извлечению прибыли из способностей маленькой помощницы процветало!
В день пятнадцатилетия Мэй случилось событие, перевернувшее всю ее жизнь. Но в тот момент, когда посыльный принес записку для господина лекаря, выросшая и повзрослевшая за последнее время Мэй, конечно, не знала и не подозревала, как вскоре изменится ее судьба.
Мэй тоскливо смотрела в окно своей комнаты. Никто ее не поздравил с днем рождения. Да и не с чем было поздравлять: минул еще один год заточения и подневольного труда. А на улице кипела жизнь! Зазывалы из близлежащих лавочек и магазинчиков звонкими голосами расхваливали товары, выставленные на продажу в их заведениях; хозяйки с корзинками в руках, наполненными продуктами, спешили домой, на кухню, заняться приготовлением пищи; модно разодетые дамы и кавалеры неспешно прогуливались вдоль чугунной решетки королевского сада; изредка проезжали вельможи в золоченых каретах, запряженных красивыми тонконогими лошадками; всадники, цокая копытами по булыжникам мостовой, торопились во дворец с поручениями; чумазые воришки-карманники облегчали кошельки зазевавшихся прохожих, с любопытством рассматривающих выступающие над кронами деревьев сада за оградой высокие башни королевского дворца. И на все это великолепие щедро разливало летнее солнце свое золотое сияние. Вдруг послеобеденную тишину дома нарушил крик:
- Мэй! Мэй!! Срочно собирайся, меня вызывают во дворец к королю! – истерично кричал господин Беренгар, и в этом крике смешались испуг и восторг.
Мэй быстро собрала сундучок, спрятала золотистые волосы под скромный чепец, и спустилась вниз, где ее уже ждал хозяин, разодетый как павлин, надушенный модными духами и такой взвинченный, что не мог от волнения устоять на месте, переступал с ноги на ногу, приплясывал, подпрыгивал, постукивая об пол изящной резной тростью с золоченым набалдашником.
- Меня сам король вызывает во дворец! – сообщил он девушке, горделиво выпятив грудь в кружевном жабо. – Давай, поторапливайся, нельзя заставлять ждать короля!
Во дворце Мэй до сих пор никогда не бывала, хоть и любила смотреть, как по дорожкам прилегающего ко дворцу сада гуляют придворные в роскошных нарядах, выглядывая в окно своей комнаты, которое как раз выходило на высокую, витую, чугунную решетку сада. И вот теперь она шла в шаге позади господина Беренгара и с удивлением и восхищением смотрела по сторонам.
Их торопливые шаги гулким эхом отражались в высоких сводчатых коридорах, тяжелые резные двери скрывали от них дворцовые тайны, сквозь витражи в высоких стрельчатых окнах лился солнечный свет, бросая разноцветные блики на каменные плиты пола. С огромных картин в золоченых рамах на них смотрели прекрасные дамы и суровые рыцари в старинных нарядах.
Когда они подошли и остановились у одной из дверей, гвардеец с каменным лицом в синем мундире с золотыми нашивками преградил им дорогу. Но господин Беренгар решительно продемонстрировал ему записку, присланную от короля, и их пропустили. Лицо у гвардейца при этом осталось каменным, ни один мускул не дрогнул на нем.
За дверью оказалась довольно просторная комната, в которой уже ждали аудиенции солидные и важные господа, чем-то, возможно несколько надменным выражением лиц, отдаленно похожие на господина Беренгара. В основном пожилые, убеленные сединами и умудренные жизненным опытом, богато одетые, они держались каждый сам по себе, стараясь не разговаривать, и даже не смотреть в сторону других посетителей.
- Кто это? – тихо спросила Мэй своего хозяина.
- Самые известные врачеватели королевства, деточка. И я среди них, заметь! Говорят, наша королева Леонор больна. Придворные лекари не справились со своей работой, вот король Амадис и вызвал всех, кто может помочь. Так что, Мэй, соберись, будь внимательна и сосредоточена, и не подведи меня! Это шанс, деточка, такой шанс для меня! – старый лекарь жарко зашептал ей на ухо, сверкая маленькими хитрыми глазками. - Если ты справишься и вылечишь королеву, я стану самым знаменитым и самым высокооплачиваемым в столице. Возможно, король сделает меня придворным медиком!
Из дверей, ведущих в личную опочивальню королевы, периодически выходил гвардеец и вызывал одного из приглашенных господ по очереди. Вызванный скрывался за дверью и, проведя там некоторое время, выходил с озадаченным, а то и расстроенным выражением лица. Видимо, тяжелый недуг настиг Леонор, что пока не находилось умельца справиться с ним.
Наконец подошла очередь господина Беренгара. Гвардеец громко назвал его имя, но преградил было дорогу Мэй.
- Это моя ассистентка! – с вызовом произнес господин Беренгар, и страж отступил, пропуская в королевские покои их обоих.
В большой, просторной комнате, стены которой были затянуты гобеленами, а пол устлан коврами, у стены возвышалась кровать под бархатным балдахином с шелковыми кистями и бахромой. Занавеси на окнах были полузакрыты, чтобы солнечный свет не тревожил больную. На кровати, укрытая шелковым одеялом, лежала хрупкая, бледная женщина. Черные длинные волосы разметались по подушке, черты лица, некогда прекрасные, заострились и выражали безмерное страдание. Рядом с кроватью стоял сам король Амадис: высокий, сутулый человек с первыми серебряными нитями седины на висках и темными, исполненными тревоги глазами.
- Господин Беренгар, - произнес король, и голос его был полон усталости и тревоги, - королева тяжело больна, но никто не может даже определить причину болезни, не то что оказать помощь. Прошу вас, используйте все свои знания, весь свой опыт и умение. Если вы сумеете помочь нам, я в долгу не останусь.
Лекарь и его помощница низко поклонились государю. Затем хозяин с почтительным поклоном подошел к постели и взял руку страдалицы, щупая пульс. Незаметно он кивнул Мэй, давая знак подключиться к процессу. Девушка открыла сундучок, достала оттуда небольшую деревянную слуховую трубку с раструбами на обоих концах, и передала ее хозяину. Тот склонился над королевой, приложив один раструб к груди больной, ко второму прижав собственное ухо. Пока он выслушивал сердце, Мэй осматривала лежащую перед ними женщину, тихонько, осторожными движениями ощупывала ее руки и ноги, провела ладонями над телом, внимательно прислушиваясь к ощущениям в своих руках.
Когда осмотр больной был завершен, господин Беренгар отвел Мэй в сторонку и встревоженно спросил:
- Ну, что? Ты поняла, что с ней?
- Нет, господин… - Мэй виновато опустила глаза, - В животе у нее какая-то чернота, как черная дыра, высасывающая жизнь. Она черная и огромная. Но я не знаю, что это такое и что с ней делать.
- Плохо, очень плохо! – недовольно проворчал лекарь, - Похоже, не стать мне придворным медиком…
Раскланявшись перед королем, они покинули опочивальню и вернулись в комнату ожидания. Когда тонкий ручеек врачевателей, рискнувших попытаться спасти королеву, иссяк, король с печальным лицом вышел к собравшимся.
- Благодарю вас, господа, за то, что откликнулись на мой призыв, - начал он тихим и безнадежным голосом.
Но не успел король договорить, как по коридору зазвучали решительные шаги и дверь распахнулась. Все присутствующие с удивлением уставились на вошедших. Это были двое мужчин в чужестранной одежде, в которой доминировал белый цвет. Мэй даже показалось, что от новых посетителей исходит какой-то свет, так были оба светлы: светлые, с золотистым оттенком волосы, усы и курчавые светлые бородки, светлые, как капли небесной лазури, глаза. Высокие, статные, похожие друг на друга, как братья, по возрасту чужестранцы годились Мэй в отцы. Они склонились в почтительном поклоне перед королем, а гвардеец, отчего-то волнуясь, громко произнес:
- Господа Творимир и Братонег из Страны Озёр.
Лицо короля Амадиса озарила надежда. А Мэй шепотом спросила у своего хозяина:
- Кто эти люди?
- Это волхвы из Страны Озёр, - так же шепотом ответил Беренгар, с нескрываемым любопытством рассматривая новоявленных гостей.
По комнате легким сквознячком прошелестел удивленный шепоток. Все были ошеломлены внезапным появлением волхвов. Король, явно воспрянувший духом, повел волхвов в королевскую опочивальню. А Мэй пристала с расспросами к господину Беренгару.
- Кто такие волхвы? Я первый раз о них слышу.
- О, это известные на весь мир волшебники и предсказатели! Их страна расположена на северо-востоке от Великого Моря. Говорят, даже всадники Черного Князя ни разу не нападали на них, потому, что их поселения защищают непроходимые леса и болота. Попасть к ним можно только водным путем, по рекам и озерам, в изобилии покрывающем те земли. Волхвы слывут непревзойденными врачевателями и колдунами. Поговаривают, что им подвластны даже стихии. Если засуха в стране и людям грозит неурожай, они призывают дождь. Если разыгралась буря, они могут ее остановить одним заклинанием. А могут наслать бурю на врагов своих. Так что с этими волхвами никто и не связывается, не нападает на них. Вот и живут тихо и мирно, богатеют год от года, на зависть окружающим. А еще говорят, они владеют некоей тайной, сокровищем волхвов.
- Что за тайна? Какое сокровище? – прошептала Мэй, зеленые глаза которой расширились от любопытства и удивления.
- Это то ли тайное заклинание, то ли секретный состав какого-то эликсира, никто точно не знает. Но, говорят, тот, кто завладеет этим сокровищем, станет властителем всего мира!
Никто не спешил покидать королевский дворец, все дожидались, что скажут волхвы. А те пробыли возле королевы довольно долго, а когда вышли к ожидающем, лица их были светлы и спокойны. Король же изменился до неузнаваемости. Он был так рад и счастлив, что, казалось, помолодел на десяток лет. Значит, иноземные врачеватели сумели разгадать загадочный недуг Леонор и найти против него лечение. Собравшиеся медики шушукались и перешептывались, напрочь позабыв о недоверии друг к другу и конкуренции. Все сомнения развеял король, радостным и торжественным голосом возвестив:
- Господа, достопочтенные Творимир и Братонег согласились лечить королеву. Ей стало легче после первой же попытки лечения. Я очень надеюсь на помощь наших дорогих гостей. - Король улыбаясь подошел к волхвам и пожал им руки, словно равным себе. Те сдержанно поклонились.
На радостях государь распорядился выдать всем лекарям, пришедшем во дворец по его зову, солидное вознаграждение, хоть они и не смогли помочь королеве. А потом снова удалился в покои супруги в сопровождении волхвов.
Господин Беренгар, удовлетворенно ощупывая несколько золотых монет в своем кармане, всю обратную дорогу рассказывал всякие сказки про лесных волшебников – волхвов, а Мэй думала о том, как много в мире интересного и необычного. И вообще, оказывается, Мир гораздо больше и загадочнее, чем она себе представляла.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/02/07/1318