Я не хочу быть писательницей. Совершенно искренне это заявляю. Не хотелось бы, чтобы люди говорили обо мне: "А это писательница такая-то", неинтересно изыскивать способ издать то, что я даю почитать своим друзьям и знакомым. Мне неудобно было бы дарить или продавать книжку с моим именем на обложке, чтобы потом она пылилась у кого-то на полке. Даже близкие друзья, которые считают, что талант негоже прятать, признаются, что им вполне достаточно электронного формата. И никто не перечитывает во второй раз, зачем? Да, хорошо, тепло, мило, иногда глубже, чем просто дружеская болтовня, — но и только. Зачем всё это? А не знаю. Вот честно, не знаю, и всё тут.
Есть у меня знакомые писатели, причем и такие, которые интернет не признают. Только реальность, только бумажная книга. Они издаются (не всегда за свой счёт, кстати), продаются, хотя чаще всего сами продают. У Дины Рубиной было что-то на эту тему. Про офеней, кажется. Да, точно, про офеней — уличных лотошников, предлагающих свой товар с рук. Ездят такие писатели на разные встречи с людьми, на мероприятия тематические, к школьникам или более платежеспособным потенциальным читателям (читай, клиентам), предлагают им: "А вот недорого, с автографом, не хотите ли?" Некоторые хотят, иные даже за честь почтут, но большинство людей покупают из вежливости. Человек старался, неплохо в целом получилось, талант несомненно присутствует. Принесли домой, пролистали, отложили в шкаф, к сотням других книг, может быть, даже рядом с классиками поставили. И всё. Это тупик. Теперь книжку будут переставлять иногда, пыль сметать, а после смерти владельца (уж простите за прямоту, но бессмертных среди нас нет) их продадут в кипе прочего чтива, отнесут в библиотеку или просто на мусорку. И вот рядом с контейнерами стопочки аккуратно сложенные вырастают. Те самые книги, за которыми мои родители охотились. Те самые книги, на которых ещё мои дедушки-бабушки выросли. Как-то слишком очевидно, что многие книги ждёт такой путь.
— Печатайся, Маша! — говорят мне.
— Это изменит твою жизнь, — твердит один из друзей.
— Это же интересно, востребованно, — вторит другой.
— Я дождусь твоей книги, — пророчествует подруга.
Зачем? Вот вы, маститые, издающиеся, скажите мне, зачем? И вы, скромные, по пятьдесят экземпляров издавшие, не заработавшие на них ни гроша, ответьте, не жалеете?
Нет, не про отсутствие прибыли сейчас, мы же люди творческие, чуждые меркантильности. Не жалеете о том, что слово ваше, в таком виде — несовершенном, не идеальном, порой с опечатками и ошибками — впечаталось типографскими несмываемыми красками в не самую качественную бумагу? И теперь не нажать "delete", не вставить сноску, не стереть то, что не всегда кажется вам верным, достойным прочтения.
— Маш, я уже переболел этим писательством, — снисходительно улыбается друг, миниатюры которого проникают в самое сердце.
— Это графомания, сплошное самолюбование и самообман! — жёстко припечатывает второй, дивные миры которого заставили меня взглянуть на жизнь иначе.
— Больше не хочется связываться со всей этой суетой, — терпеливо объясняет третий, книгу которого я мечтала бы иметь и перечитывать, но все экземпляры давно разошлись по рукам и библиотекам.
Я покупаю книги современников, не боясь ошибиться. Ничего страшного, если окажется не моё, любая поселковая библиотека будет рада новинкам в книжном фонде. У меня на полках выстроены в ряд любимые авторы, за ними те, до прочтения которых планирую дорасти, а с ними рядом приютились книги знакомых писателей. С очень тёплыми дарственными надписями. Я им благодарна за подарок и тепло, но постоянно испытываю чувство вины перед авторами и чувство неловкости перед серьёзными творениями, молча стоящими тут же. Потому что написано многое сиюминутно, сыровато, излишне самонадеянно, а порой и бездарно. Да, я написала это слово. Может быть, рядом с автором не нашлось человека, который честно смог бы сказать: "Пойми, друг, не стоит спешить с изданием". Кто решится произнести?
Да, что-то в качестве мемуаров может заинтересовать потомков (причём детей и внуков очень редко, они другие, да и нет пророка в своём отечестве). Что-то прочтут после ухода автора и вздохнут: "Хороший человек был…" Но мне не хотелось даже этого, понимаете?
А зачем тогда пишу? Вот это рассуждение для чего? Если честно, не знаю… Как правило, подобные вещи — приглашение на разговор, но ещё чаще рождается что-то внутри, свербит до тех пор, пока не переберётся в буквенное пространство. Отпочковалось, отпустило сочинителя, прорастает теперь на других почвах. Моё и уже не совсем моё. Слежу удивлённо: откуда что взялось?
"Тщеславие и пустая игра", — вздыхает муж. Дети снисходительно отводят глаза. Талант не зарывать? Полно, да в этом ли он заключается? Пока не знаю. Живу, учусь, ищу. Пишу полтора года, сама не понимая, для чего. Может быть, для того, чтобы однажды перерасти и такую себя. А там, за перевалом, ещё что-то новое откроется.
Нет, не хочу я быть писательницей, и знать не знаю, как ими становятся. Просто поговорить захотелось. Здравствуйте, я Вам рада!
P. S. Дополню размышления отрывком из письма одного близкого по духу автора:
"Все мои тексты — только способ общения.
Другой-то ведь цели к прозе любительской и не пристёгнуто.
То есть, ты пишешь — и через тексты тебя узнают, а там, по мере интереса, ты сближаешься с кем-то, и возникает стимул поработать, чтобы радовать свой круг, друг другу в чём-то помогать, а иногда и писать что-то вместе (в исключительных случаях).
То есть, для чего ваши рассказы?… — именно чтобы привлечь людей и завязать с ними связи.
Попутно это и развитие, нахождение стиля и языка, своих тем, своей формы…
Каждый автор — это большой и неподражаемый мир; мы ходим в гости в разные миры, и где-то нам славно, а где-то минутами весело, где-то скучно или странно, где-то мы начинаем гореть и волнуемся... всё так разнообразно! И так интересно, и этот пир, и этот опыт не кончается никогда.
Сублимация — конечно.
Ещё сказал кто-то, что тексты — это терапия… выхлестнешь, и легче. Тем самым лечишься.
Кстати, вещи рождённые из страдания, — они как бы лучшие: что стихи, что рассказы… Субъективно, как по мне.
Что-то разделяете с другими, — и жить веселее, а они разделят что-то с вами. Всё вокруг имеет смысл".