За чертой 1
Первый раз я столкнулась со смертью в семь с небольшим лет. Дедушка умер неожиданно, в больнице, через несколько дней после операции.
Дед у меня был крепкий, несмотря на то, что прошел две войны и послевоенную голодуху.
Я ни разу не слышала, чтобы он жаловался на здоровье и вообще на что-либо, кроме зрения, которое с каждым годом становилось все хуже. Один глаз у него был абсолютно белый и пугал меня своей пустотой, второй узенький, как у китайца и угольно черного цвета. Дед очень любил читать, но очками не пользовался, для этого у него была лупа. Человеком он был очень активным, как говорила бабашка - неугомонным, и когда он слег, мы здорово испугались. Причиной болезни стал острый живот.
Несколько дней дедушка скрюченный лежал на диване, не спал и не ел, но врача вызывать не разрешал.
Я не понимала, почему взрослый человек боится докторов, пока не услышала от бабушки следующую историю.
Как-то к нему на день рождения приехала дальняя родственница Альмира, цыганка по материнской линии, и подарила ему старинный портсигар. Дед давно уже не курил и удивился такому подарку, но из вежливости принял его и, поблагодарив, убрал его подальше от глаз, дабы не соблазняться. Племянник, коллекционирующий разные диковинные вещицы пристал к деду, чтобы тот за ненадобностью отдал ему портсигар и дед согласился. - Забирай, - шепнул он ему на ухо, - только Альмире не говори, а то насмерть обидится. Племянник был счастлив. Облобызав деда, он открыл портсигар. Внутри вместо сигарет лежала скрученная в трубочку записка, где Альмира предупреждала деда о болезни и о том, что если он попадет в больницу, то там и умрет.
На деда предсказание произвело такое сильное впечатление, что он стал обходить врачей стороной, предпочитая лечиться травами в домашних условиях. Но не каждую болезнь можно вылечить народными средствами.
Аппендицит, настигший его в возрасте шестидесяти пяти лет, требовал срочного оперативного вмешательства.
Когда боль стала невыносимой, бабушка против его воли вызвала скорую помощь.
Деда увезли в больницу и в тот же день сделали операцию. Правда, пока его везли, аппендикс успел лопнуть и разлиться, что не предвещало ничего хорошего. Операция длилась четыре часа. Дед выжил. Через два дня его из реанимации перевели в палату.
Помню, как мы с мамой пришли его навещать. Он лежал в крохотной отдельной палате с закрашенным до середины окном, на высокой, привинченной к полу, железной кровати.
Услышав наши шаги, дед открыл глаза и слабенько улыбнулся. Там в тумбочке конфеты, - тихим голосом произнес он, - возьми.
Я чуть не расплакалась, но усилием воли удержала готовые скатиться по щекам слезы. Даже в такой ситуации дед думал обо мне.
- Спасибо, дедуль. - Я сунула конфету в карман и поцеловала его в щеку.
Дед одобрительно улыбнулся и я увидела у него во рту выбивающийся из общего ряда окровавленный зуб.
До сих пор не пойму, почему он был такой большой и красного цвета.
От бульона и от домашних котлет он отказался, сказал, что утром ел манную кашу.
Мы не стали настаивать и, подождав пока он уснет, поехали домой.
На следующий день мы снова поехали к больницу. Подойдя к окошку регистратуры, мама назвала фамилию и номер палаты.
Медсестра открыла журнал и стала водить пальцем по странице.
- А кем вы приходитесь пациенту? - растеряно улыбнулась она.
Мама сказала, что она его дочь. Женщина высунулась в окошко и что-то шепнула ей на ухо. Мама вскрикнула и, выронив сумку, рухнула на пол.
Медсестра выскочила из своей будочки и попыталась влить ей в рот какую-то жидкость.
Мама сопротивлялась, но та была очень настойчивой, и она смирилась.
В выписке, которую нам вручил лечащий врач, было написано, что дед умер от оторвавшегося тромба.
Не знаю, что было для меня большим шоком, известие о его смерти или предсказание цыганки, которое так или иначе сбылось.
Когда мы вышли из больницы, мама сказала, что знала, что дедушка из больницы не выйдет. Оказывается, накануне ей приснился сон, в котором она видела, как деда закрутил в себя огромный черный смерч и с визгом утащил в небо.
Из больницы деда привезли домой, раньше так было положено. Гроб поставили на обеденный стол посередине комнаты. Там он должен был пролежать всю ночь.
Вокруг стола, на лавочках сидели женщины в черных одеждах, они плакали и тихо переговаривались между собой.
Я понимала, что тоже должна плакать, но не могла выдавить из себя ни единой слезинки. Мне было стыдно за свою бесчувственность и неловко за совсем не траурный вид. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что хочу засмеяться. Какой ужас! Я не внучка! Я монстр! Надо быстрее уйти отсюда, чтобы никто не увидел моего лица.
От трусливого побега меня спасла бабушка.
- Боишься? – шепотом спросила она, сжав мою руку.
Я не знала, что ей на это ответить. На самом деле, увидев деда так близко, я испугалась.
– Чтобы не бояться покойников, - продолжала шептать бабушка, - надо подержать его за ноги.
У меня похолодело внутри. "За ноги?! Ни за что!"
- Давай вместе, - сказала бабушка, увидев мое перепуганное лицо.
Под обстрелом множества глаз я подошла к гробу.
- Давай, – чуть слышно сказала бабушка, ткнув меня в спину.
Я зажмурилась и схватилась руками за торчавшие из-под покрывала тапочки.
- Ну вот, - облегченно вздохнула бабушка, - теперь ты никогда не будешь бояться покойников.
Я смотрела на свои руки, лежавшие на жестких кожаных тапках, и мне уже не хотелось бежать из комнаты. Я почувствовала внутри себя невероятный покой.
Бабушка была права. С того дня я больше не боялась покойников.
Когда хоронили деда, был весенний солнечный день. Гроб несли по широкой поселковой дороге до самого кладбища. Музыканты играли похоронный марш, а я несла за гробом его фотографию.
Женщины плакали, у мужчин были угрюмые скорбные лица. Мне было грустно, но в силу своего возраста горя я не испытывала. Лишь много лет спустя, я поняла что такое смерть, и как тяжело терять близкого человека.
Дед приснился мне всего один раз, когда у меня родились дети. Мы встретились с ним в белом огромном зале с большими колонами. Он запретил мне подходить к нему, сказав, что еще рано.
В моей жизни было много загадочных и мистических случаев, связанных со смертью родных, знакомых, друзей, о которых я расскажу в продолжении этой истории.