Глава 11
От места приземления до здания штаба воинской части было метров триста. Всю компанию посадили в восьмиместную «Березину», водитель которой не стал поднимать машину в воздух, а подъехал к штабу на колёсах. У входа ждали двое офицеров. Капитан забрал Сергея и увёл его на второй этаж, а лейтенант проводил ребят в кабинет на первом этаже.
– Папа! – закричала увидевшая отца Зоя.
– Дочь! – Алексей Николаевич вскочил со стула и обнял бросившуюся к нему девушку.
– Здравствуйте, – обратился к остальным сидевший за столом майор. – Судя по описанию, вы Третьяковы, а кто этот молодой человек?
– Это бельгиец Аксель Бах, – ответил Олег. – Он знает французский, немецкий и английский языки, может, и какие-нибудь другие, но не русский. Мы спасли его в Антверпене. Родители погибли, поэтому ему было безразлично, с кем и куда лететь. Он отдал нам машину, которую потом угнали.
– Значит, Аксель, – перешёл на английский офицер. – И что нам с тобой делать? Поедешь в Россию или останешься в Белоруссии?
– Я хочу уехать с ними, – показав рукой на Веру, сказал мальчик. – Можно?
– Конечно, можно, – улыбнулся майор. – Это твой выбор. Сейчас поедете в Брест, где вас осмотрят врачи и, если потребуется, окажут помощь. После медиков отправитесь в Москву. Не знаю, чем вас отправят, поездом или самолётом, этим будут заниматься другие люди.
– Дочь я забираю с собой, – сказал Вершинин. – Могу взять и остальных, машина большая.
– Забрать дочь – ваше право, но на остальных был запрос Службы Безопасности России, поэтому их отправим сами.
– Папа, ты можешь найти кого-нибудь, кто смог бы их усыновить? – спросила Зоя. – Я говорю не об Акселе, а о Вере с Олегом.
– Мог бы и сам, но тебя ведь не устроит такое родство? – усмехнулся Алексей Николаевич. – Думаю, что найду, но для этого нужно время. До свидания, Сергей Петрович, и спасибо за помощь! Дочь, прощайся с ребятами.
Зоя, не стесняясь присутствующих, поцеловала Олега в щёку, обняла Веру, а с Акселем простилась более сдержанно, пожав ему руку. Вершинины ушли, а майор вызвал по комму уже знакомого лейтенанта.
– Отвезёшь их в первую городскую поликлинику и вернёшься, – приказал он. – Дальше ими займутся врачи. Веди прямо к главврачу, он в курсе.
Эта поездка запомнилась плохо. Они ночью не спали и сильно переволновались, а потом долго шли с тяжёлыми сумками. Летели только минут десять, но Вера заснула в машине, а Аксель изо всех сил боролся со сном. Лейтенант расспрашивал Олега об их путешествии и приходилось отвечать, иначе он тоже задремал бы.
– Да они спят на ходу, – сказал главврач, когда их завели в его кабинет. – Сейчас уложим в кровати и, пока будут спать, проверим последствия облучения. Вы можете ехать, мы сами передадим детей в горисполком.
Проверка показала, что они очень слабо облучились. После пятичасового сна отвезли в городскую администрацию, а оттуда на железнодорожный вокзал.
– Поедете сами, – сказал Олегу сопровождавший их мужчина. – Я предупрежу проводницу, и она присмотрит, а в Минске вас встретят и отправят в Москву.
После прибытия поезда и разговора с проводницей зашли в свой вагон, в купе первого этажа, и сели на мягкие полки. Когда двинулся поезд и она пришла с бельём, дети уже спали.
– Будете брать бельё? – спросила девушка Олега. – Ехать меньше трёх часов.
– Спасибо, мы обойдёмся, – ответил он. – У вас очень мягкие полки.
Когда приехали в столицу Белоруссии, уже стемнело. Они уснули, и проводнице пришлось будить.
– Вставайте, ребята! – сказал стоявший рядом с ней молодой мужчина. – Это конечная остановка. У вас есть с собой вещи?
– Ничего у нас нет, – ответил Олег. – Были только сумки с продуктами, но их оставили в Бресте. Вас прислали за нами?
– Да, я должен отвезти вас в аэропорт и отправить в Москву, – ответил он. – Вылет через два часа. И нужно поужинать. Время пока есть, но лучше поторопиться. Меня зовут Андрей Евгеньевич, но это для младших, а ты можешь звать по имени.
В Минске пробыли очень недолго. У Андрея была «Самара», в которую сели на привокзальной автостоянке. На ней долетели сначала до кафе, в котором вкусно поужинали, а потом и до аэродрома. Минск был очень красивым городом и понравился даже Акселю.
– Красиво, – сказал он, когда шли к зданию аэровокзала. – У нас не было таких городов. Жаль, что здесь нет наших музеев.
– Пожалуй, он красивее Москвы, – согласился Олег, – хотя она намного больше.
– Я рад, что вам у нас понравилось, – обратился к ним Андрей. – Постойте у стойки регистрации, а я улажу формальности.
Это улаживание заняло у него минут десять, а до регистрации пришлось ждать с полчаса. Пока сидели в одном из залов ожидания, разговорились.
– Расскажите, пожалуйста, почувствовали здесь войну или нет, – попросил Олег.
– Ты говоришь о радиации или вообще? – отозвался Андрей. – Если о ней, то существенного увеличения не зафиксировали даже на границе с Польшей. Но это ещё впереди. Из потенциально опасных районов будем вывозить население и скот, этим уже начали заниматься. Надо было вам начать войну не в конце лета, а в начале.
– Я вообще её не начинала бы, – вздохнула Вера. – Радио не работает ни в России, ни у вас. Это сделано специально? Я хотела узнать о Москве, но почти всё время проспала и забыла. Вы что-нибудь знаете?
– Москву задело краем, – ответил Андрей, – но людей из пострадавших районов вывозят. Там сейчас слишком «грязно», чтобы заниматься ремонтом и тем более жить. Может, этим не будут заниматься совсем, потому что вашу столицу собираются переносить. Пострадали десятки городов, но большие разрушения есть только в нескольких, а полностью уничтожен один Смоленск.
– У Ольги Фёдоровой там старики, – вздохнула Вера. – Я сижу с этой девочкой за одной партой. Представляю, как ей тяжело!
– Передавали, что удалось сохранить триста тысяч жителей, а погибли около ста. Вам тоже сильно досталось. Есть близкие родственники?
– Никого у нас нет, – ответила девочка. – Если не усыновят, придётся идти в детский дом!
Из уважения к Акселю разговор вели на английском.
– Их могут усыновить, а меня – вряд ли, – сказал он Андрею. – Кому нужен сын ваших врагов! Но у меня и так после гибели родителей не было семьи. Дядя только одевал и кормил, больше его ничего не интересовало.
– Какой ты враг! – взлохматил ему волосы парень. – Славный мальчишка, а если не дурак, то без труда найдёшь семью. Так, объявили ваш рейс. Берите билеты и включите коммы для идентификации. Регистраторов и экипаж должны о вас предупредить, а в Москве будут встречать. Счастливо добраться и устроить свою жизнь!
Их быстро оформили и вместе с полусотней других пассажиров отвезли к уже готовому к вылету самолёту. Уже не раз летавшие Третьяковы почти сразу заснули. Аксель летал только в машинах, но и его не впечатлил полёт. Посмотрев на облака, он развернул кресло и тоже уснул. Летели с дозвуковой скоростью, поэтому, когда приземлились, было уже десять с минутами.
– Мы приземлились в аэропорту «Жуковский», – сообщили по громкой связи. – Сейчас вам подадут трап и автобус. Когда будете в здании аэровокзала, не забудьте взять респираторы. Уровень радиации отличается в разных районах города, и его можно увидеть на многочисленные табло. Сильной радиации нет нигде, но не нужно пренебрегать средствами защиты. Заботьтесь о своём здоровье! Мы с вами прощаемся. От имени экипажа...
– Столько спала и хочется ещё, – прикрывая рот ладонью, сказала Вера. – Пойдёмте быстрее, а то будем самыми последними.
– Куда торопиться? – не понял Аксель. – Всё равно уедем одним автобусом.
Пассажиров было мало, поэтому они быстро спустились и сели в автобус. До терминала ехали минуты, а там их встретили.
– Третьяковы и Бах? – утвердительно спросил невысокий мужчина лет сорока. – Я Евгений Николаевич. У вас есть багаж?
– Ничего у нас нет, – во второй раз ответил на этот вопрос Олег.
– Тогда подбирайте себе респираторы и идите за мной!
На установленных в зале столах лежали рассортированные по размерам маски респираторов с двумя фильтрами и очками. Они быстро выбрали подходящие, после чего вышли из здания и направились к автомобильной стоянке.
– Не скажете, куда нас сейчас? – спросил Олег, когда летели к городу на взятой там «Волге».
– Уже поздно, поэтому переночуете в нашей гостинице. Завтра расскажете о своих приключениях, и вас отправят во Владимир. Там создан новый детский дом для детей, которые пострадали в результате этой войны.
Город нормально освещался, но нигде не было видно рекламы, поэтому он казался темнее обычного. Машина приземлилась у одного из подъездов стоявшей особняком шестнадцатиэтажки. Евгений Николаевич передал их сидевшему на первом этаже дежурному, простился и поспешно ушёл.
– Как будете спать? – спросил тот, недовольный поздним вселением и тем, что его оторвали от просмотра кинофильма. – Есть одно и двухместные номера.
– Я с братом! – торопливо сказала Вера. – Этот мальчик из Бельгии, поэтому говорите с ним на французском или английском. Русского он не поймёт.
Дежурный взял ключи и отвёл их в две расположенные рядом комнаты. Выдав три комплекта белья, он вернулся на своё место.
– Теперь всё будет чужое! – со слезами на глазах сказала Вера, когда осталась в комнате вместе с братом. – Завтра вообще уедем из Москвы, а я не хочу менять класс, у меня в нём все подруги!
– От нас ничего не зависит, – отозвался он. – Мы хоть вдвоём, а представь, каково сейчас Акселю. Мало того что очутился в чужой стране, о которой говорили всякие страшилки, так ещё рядом нет ни одного близкого человека. Тебе помочь застелить кровать?
– Справлюсь сама, – отказалась сестра. – Я всё понимаю, но какое мне дело до Акселя! Он сам сказал, что у дяди его только терпели. Для него детский дом может оказаться не хуже дядиного. А у нас с тобой больше не будет семьи, даже если кто-нибудь примет в свою! Зачем только мы полетели в эту Англию!
– Ты нервничаешь? – спросил Джон. – Не из-за посадки?
– Не нравится мне этот негр! – нервно ответила Нина. – Ему иной раз приходилось садиться! Хотела бы я знать, сколько было таких разов и не на аэродроме, а на каком-то шоссе! Если разобьёмся, я сама его пристрелю!
– Он ведёт себя уверенно, – сказал Калхоун. – В Судане мало оборудованных аэродромов, а возить грузы приходится в самые разные места, поэтому практика должна быть большая. И потом не так уж сложно посадить небольшой самолёт на хорошее шоссе, особенно этот «Дуглас». Мохамед только удерживает направление, а сажает автопилот. Пошли на снижение, поэтому сейчас проверим, прав я или нет. И не называй темнокожих неграми, а то нарвёшься на неприятность.
Самолёт чувствительно обо что-то ударился, несколько раз подпрыгнул и покатился по шоссе, быстро теряя скорость.
– Этому Мохамеду только возить картошку! – сердито сказала Нина, отстёгивая ремень. – Нужно проверить его слова о местных жителях. Может оказаться, что здесь только высеченные в скале статуи, а у нас нет даже воды, одно барахло.
«Дуглас» остановился, смолк гул двигателей, и из пилотской кабины вышел довольный Калфат.
– Подогнал прямо к посёлку, – сказал он, открывая дверь. – Выгружайтесь быстрее! Нет у меня желания разбираться с египтянами.
Джон с Марком спрыгнули на шоссе, приняли сумки и помогли Нине. Остальные спустились сами. Едва они отошли, как взревели двигатели и самолёт начал разгоняться.
– Ничего себе подогнал! – сказал Джон и плюнул вслед взлетающему «Дугласу». – Да этого посёлка даже не видно!
– Не переводи слюну, – засмеялся Жиль. – Комм показывает, что посёлок в двух километрах отсюда, вон за теми холмами. Лучше прийти в него самим, чем прилететь на самолёте из не слишком дружественного египтянам Судана. Хотя приземление должны были видеть и наверняка свяжут с нами. Достаньте из сумок одежду и обмотайте автоматы, иначе от нас все сбегут и сразу же доложат в ближайший полицейский участок. Вот пистолеты можно не прятать. Здесь что-то вроде войны, и у населения на руках много стволов.
Они прикрыли автоматы одеждой и поспешили к египетскому посёлку. Солнце сильно пекло и ни у кого не было головных уборов, поэтому обмотали не только оружие, но и головы.
– Сходим к храмам? – спросила Нина Жиля. – В одном статуи двадцать метров высотой, а в другом – в два раза ниже.
– Обойдёмся, – отказался он. – Нужно быстрее уносить отсюда ноги, а не ходить по экскурсиям. В Египте война, а мы в сорока километрах от границы с Суданом. Тебе нужно объяснять, какие у них отношения? А с точки зрения любого египтянина, мы подозрительная компания. Хорошо, что они за золото продадут родную мать, иначе было бы мало шансов отсюда выбраться. Поэтому договариваемся с первым же, у кого есть колёса и кто согласится везти нас в Асуан.
Очень хорошее шоссе довело их до посёлка, в котором, если судить по домам, могли жить и две тысячи человек. На той улице, по которой они шли, было безлюдно и так тихо, что создавалось впечатление, что это не построенные в европейском стиле дома, а давно заброшенные постройки древних египтян.
– Здесь все должны жить туризмом, – сказал Люк. – Когда египтяне начали свару, они подкосили туристический бизнес, а сейчас сюда может занести только таких «туристов», как мы. Наверное, местные разбежались.
– Сейчас проверим, – отозвался Жиль и принялся стучать в дверь одного из домов.
В этом доме никто не вышел на стук, а вот в следующим им ответили.
– Кого это принесло? – спросил мужской голос на арабском. – Ты, что ли, Амун?
– Туристы, – ответила Нина, как единственная, знающая этот язык. – Нам нужна помощь, за которую есть чем заплатить!
– Откуда могут взяться туристы? – удивился египтянин. – Вчера объявили военное положение! Неделю назад обещали приехать русские с военной базы, но сегодня передали, что никого не будет.
– Скажите, кто-нибудь может отвезти нас в Асуан? – спросила она. – Сломалась машина...
– Никто не поедет, – ответил хозяин. – Поездка туда и обратно займёт полдня, и по нынешним временам будет легко попасть в неприятности. Вот слетать... Пройдите ещё три дома и постучите в четвёртый к Контару. У него есть летающая платформа, да и с головой не всё в порядке. Если не поскупитесь, может и отвезти.
– Идём к владельцу летающей платформы, – перевела Нина для спутников. – По словам того, с кем я разговаривала, он такой один. У остальных только колёсный транспорт, которым нас не повезут. Кстати, есть неприятная новость. Правительство Египта объявило военное положение. В связи с этим возникает вопрос: что нас ждёт в Асуане? Не полицейская кутузка?
Жиль выругал египтян на родном французском, а Джон предложил лететь сразу на побережье.
– Лучше в Порт-Саид, – добавил он. – Я был там несколько раз и свёл кое с кем знакомства. Если хозяин откажется, отберём платформу и сэкономим золото. Что мы теряем?
– Золотом лучше не расплачиваться, – сказал Люк. – Нам ещё платить за переезд в Европу. Хватит с него и барахла саудовского принца.
Когда подошли к нужному дому, перед дверью встала одна Нина. Камера отсутствовала, но были глазок и кнопка звонка. На него отреагировали после третьего нажатия.
– Кто звонит? – не открывая, спросил мужчина.
– Туристка, – ответила она. – Помогите, пожалуйста! У меня в машине разрядился накопитель.
– Сразу оба? – не поверил он.
– Резервный пришлось отдать за еду, – нашлась Нина. – Есть золото, но я придержала его на всякий случай. Доллары никто не хочет брать...
– Кому они сейчас нужны, – проворчал хозяин. – Скажите свой код, я должен проверить.
– Неужели я такая страшная, что вы боитесь открыть дверь?
– Я сейчас уйду, – предупредил он. – Звонок отключу.
– Хорошо, проверяйте, – согласилась она и продиктовала код комма.
– Русская, – после паузы сказал хозяин. – Почему не обратились на вашу базу?
– Во-первых, она не моя, – рассердилась Нина, – а, во-вторых, до базы ещё нужно добраться, а у меня нет их кодов. Мы так и будем переговариваться через дверь? Чего вы боитесь?
– Не боюсь, а опасаюсь, – поправил он, открывая дверь. – Время такое...
Немолодой, уже расплывшийся мужчина в полицейской форме застыл, глядя на направленный на него пистолет.
– Коп, – удивилась она. – Не думала, что в этой дыре будет полиция. Или вы здесь один?
– Угадали, – признался египтянин, не сводя глаз с пистолета. – Что вы думаете с ним делать? Отведите ствол, а то можете случайно нажать!
– Я думала, что вы спросите о том, что я буду делать с вами, – усмехнулась Нина и крикнула на английском: – Парни, идите сюда!
Шестеро вооружённых мужчин напугали полицейского до мокрого пятна на штанах.
– Знаете английский? – спросил Жиль. – Вот и прекрасно! Успокойтесь, уважаемый, ничего с вами не будет. Хотели предложить вам проехаться с нами к побережью, но увидели ваш мундир и передумали. По нынешним временам за такую поездку полицейского могут и расстрелять. Пожалуй, мы угоним платформу, а вас спеленаем и оставим в доме. Рано или поздно вас освободят, а похищенный транспорт вернут.
– Могут и не вернуть, – поняв, что его не собираются убивать, осмелел хозяин, – и из полиции однозначно выкинут. Не скажете, что я за это получу?
– Давайте оставим ему все сумки? – предложила Нина. – Нам эти вещи будут только мешать, а ему пригодятся. Если в Египте военное положение, нам и на побережье придётся захватывать транспорт. Никто из египтян не будет рисковать своей шкурой из-за этих тряпок, а золота мало. Оно пригодится нам и в Европе.
– Хватит с него половины, – решил Жиль. – Показывай, где платформа, заодно активируешь управление. Арлет, посмотри, что у него есть из продуктов, и собери нам обед. Если есть фляги или питьевая канистра, наполни водой.
Нина ткнула полицейского стволом в жирный бок, заставив отступить в сторону, и вошла в дом. Следом, разоружив египтянина, вошли остальные. Она занялась ревизией двух холодильников, а хозяин повёл наёмников во двор показывать свой транспорт.
– Ничем не занят? – окликнула женщина севшего на диван Джона. – Тогда займись водой. Проще узнать о канистре у хозяина, чем искать её самому.
– Командуешь? – спросил Исаак. – Может, найдёшь работу и для меня?
– Ты рвёшься помочь? – спросила Нина. – А если нет, для чего спрашивал? Я вижу, что ты затаил обиду и на меня, и на своих бывших охранников, хотя никто из нас этого не заслужил. Молчал, потому что полностью от нас зависишь. Интересно, почему заговорил сейчас?
– Ты не думала о том, что будет дальше? – не отвечая ей, спросил Липман. – Я говорю не о Египте, а о Европе. Это здесь всё сохранилось, а у нас будет трудно выжить. Может, попробуем сделать это вместе? Парни наверняка разбегутся, да и твой Калхоун...
– Шансов выжить с моим Калхоуном намного больше, чем с тобой, – не щадя его самолюбия, ответила Нина. – А Европа... Наверное, я попробую вернуться в Россию. Она раз в двадцать больше и не должна сильно пострадать. И у меня там осталась куча родни, поэтому будет у кого остановиться, пока найду работу и жильё. Если Джон захочет, уедем вместе. Что я не видела в вашей Англии, к тому же после потопа? Представляю, как в ней будут относиться к русским. Англичанам ещё укажут их место, пока России не до них.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Помнишь принципы вашего НАТО? – сказала она. – Нападение на любую из стран альянса считается нападением на всех. Но верно будет и обратное. Если на нас нападёт одна из стран НАТО, мы можем считать, что напали все. Тем более это справедливо, когда напавшая сторона – США. Под словом «мы» я подразумеваю Россию. Если вам не ответили атомными бомбами, это не значит, что мы забыли, против кого вы готовились воевать почти сто лет.
– Напала Россия, – возразил Исаак.
– Мы первыми ударили в ответ на подготовку к вторжению. У меня не отобрали комм, поэтому могла слушать новости и изредка общалась с родственниками. И арабы открыто говорили о том, что Америка вот-вот нападёт на Россию. Ваши обыватели с промытыми мозгами могут думать иначе, но ты знаешь правду.
– И что вы сделаете, когда решите свои проблемы?
– Не знаю, я не президент. Могу только сказать, что Россия больше не допустит своего унижения и враждебного отношения к своим гражданам. А в остальном вы нам не нужны. Торговли и обмена технологиями и так уже не было лет двадцать, и дальше обойдёмся своими силами и сотрудничеством с Китаем.
– Вряд ли китайцы скажут вам спасибо за эту войну!
– Скажут! Конечно, сейчас у них будут трудности в экономике, но они умеют работать и хорошо организованы, поэтому через несколько лет перестроят свою экономику на нас и другие страны Азии. А вот у американцев это не выйдет! Их доллар теперь никому не нужен, поэтому придётся работать самим, а половина из них никогда этим не занималась. Финансовая экономика хорошо работает в благополучные годы, но не сейчас. Судя по передачам американских станций, у них смыло и разрушило землетрясением четверть всей страны! России к такому не привыкать, а Америка слишком долго жила в долг, надувала финансовые пузыри и развивала преимущественно военную промышленность и всё то, что её обеспечивало. Боюсь, что у американцев не хватит жизненной стойкости с этим справиться. Когда-то они работали лучше других, но эти времена в прошлом.
– Почему боишься? Ты, наоборот, должна радоваться!
– Радоваться чужому горю? Я их не любою, но я не скотина. К тому же мировая экономика и так сильно пострадала, ей не пойдёт на пользу, если развалятся США и десятки миллионов американцев побегут к соседям.
– Ты говорила, что окончила школу и не захотела учиться дальше. Наврала?
– Почему ты так думаешь? – удивилась Нина.
– Рассуждаешь как министр, а не домохозяйка, – объяснил Исаак. – У нас многие парламентарии более косноязычны. Чёрт, от этих запахов можно захлебнуться слюной! Когда будем есть?
– Вам, мужчинам, только бы пожрать, – проворчала она. – Подожди, сейчас придут остальные, тогда и пообедаем.
Машина турбинами выдула грязь и села в образовавшуюся воронку.
– Подожди выходить, – остановил Джон Гранта. – Давайте уберём грязь воздухом. По-моему, вход в убежище где-то там.
У него был выходной, и появилась мысль слетать в Сеймур-Хаус и проверить, как там всё сохнет. Полетели вдвоём на «джипе», который было легче зарядить.
Подняв машину в воздух, Джон полетал над нужным местом. Грязь была достаточно жидкой, чтобы её сдувало сильным потоком воздуха, но уже немного загустела, и очищенное место не заплывало.
– Ты угадал, – сказал Грант брату, когда тот опять посадил машину. – Полностью не очистили, но теперь работы в два раза меньше. Берём лопаты!
Вход в тамбур был углублён почти до уровня земли, поэтому турбины не смогли выдуть всю грязь и её часов пять вычерпывали совковыми лопатами и выносили за пределы очищенной площадки. К концу работы мужчины были измотаны непривычным трудом.
– Завтра не смогу поднять рук, – пожаловался Джон. – Ты будешь отдыхать, а у меня дежурство. Но нельзя было оставлять эту грязь. К следующему моему выходному её пришлось бы долбить. Попробуем?
– Мог бы и не спрашивать, – отозвался Грант, доставая пульт управления. – Если не нарушена проводка и уцелели накопители, должна открыться. Это в убежище может быть вода, а тамбур герметичный. Правда, давление было атмосфер десять, но не очень долго.
Они услышали тихий гул двигателей, и тут же входная дверь со скрежетом поползла вправо. Когда она открылась более чем наполовину, раздался сильный треск, и Грант поспешил нажать кнопку пульта.
– Её погнуло и попортило направляющие, – сказал он и включил фонарь. – Ладно, нам хватит и этого. Вторую дверь попробую открыть вручную. Не спускайся, я сам. Если там много воды, двоим будет трудно выбираться.
С этой дверью ничего не получилось. Замок открылся, но попытка открыть дверь ни к чему не привела: у Гранта не хватило сил.
– Она открывается внутрь, но мешает давление воды. Наверное, убежище полностью затоплено. Сможешь достать немного взрывчатки? Дверь не очень толстая, и если проделать небольшое отверстие, можно откачать воду. Я уже справлялся насчёт насоса. На время его дадут. Полетели, мне сегодня ещё забирать в кампус Элизабет с внучками. Если будет взрывчатка, прилечу сюда один или с Сандрой.
– Достану, – пообещал Джон, – и даже отпрошусь на пару часов, чтобы тебе не оторвало руки. Если приведём здесь всё в порядок, уйду из армии.
Глава 12
Такси, которым их отправили во Владимир, сделало круг над расположенными недалеко от широкой реки зданиями детского дома и приземлилось на площадке перед одним из них. Олег взял выданные им сумки и вышел из салона, а Вера почему-то задержалась.
– Не копайся, – поторопил он сестру. – Нам здесь жить, хочется тебе этого или нет! Уже время обеда, и я проголодался, а нам ещё устраиваться.
Она молча присоединилась к брату, и они направились к подъезду, над которым виднелась надпись «Административный корпус». Пройдя разъехавшиеся при их приближении двери, Третьяковы оказались в просторном вестибюле.
– Вам кого, ребята? – спросила их идущая к выходу молодая симпатичная женщина.
– Нас направили к директору, – объяснил Олег.
– Понятно: новенькие, – сказала она и показала рукой на двери напротив входных. – Поднимитесь на второй этаж и повернёте налево. Смотрите по правой стороне, там будет дверь с табличкой. Удачи!
Олег поблагодарил и, следуя указаниям, через несколько минут очутился перед нужной дверью. Сестра отстала, и её пришлось ждать.
– Постарайся хоть при директоре выглядеть живой! – сердито сказал он и нажал кнопку звонка.
Дверь сдвинулась в сторону, давая им проход в директорский кабинет. Небольшое помещение было обставлено красивой мебелью, а за столом работала с коммом женщина лет пятидесяти. Сначала из-за обилия седины показалось, что она гораздо старше, но потом Олег всмотрелся в лицо и понял, что ошибся.
– Олег и Вера? – спросила она, убирая голо-экран. – Мне о вас звонили. Садитесь на эти стулья, поговорим. Вы уже, наверное, прочитали на двери, что меня зовут Александра Николаевна. Вам что-нибудь известно о нашем детском доме?
– Только то, что его создали для детей, потерявших родителей в этой войне, – ответил Олег.
– Таких домов несколько, и их строили заранее, – объяснила директор. – Наш рассчитан на тысячу детей. В нём три спальных корпуса, в которых имеются столовые, учебный корпус, этот административный и спортивный с тремя большими залами и бассейном. Есть учебные мастерские и небольшой автопарк. На нашей территории разбит парк и построены летние спортивные площадки. Если говорить коротко, то это всё. Теперь перейдём к вам. В каждом из спальных корпусов свой возрастной состав воспитанников. Вас направим в третий, в котором живут те, кто старше двенадцати. Естественно, что мальчики живут отдельно, а девочки – на своей половине. Вместе вы только ходите в столовую и на занятия. Можно общаться и в свободное время, но в специально отведённых для этого помещениях. С этим ясно?
– Не дураки, – не очень вежливо ответила Вера. – Вы объясняли это каждому из тысячи своих воспитанников?
– Ершистая, – сделала вывод Александра Николаевна. – Понятно, что тебе неприятно очутиться у нас, но никто из наших работников не лишал вас семьи, это сделала жизнь. Мы всего лишь пытаемся, насколько это в наших силах, заменить вам родителей, а получится или нет – это будет зависеть не только от нас, но и от вас тоже!
– Мы к вам ненадолго, – буркнула девочка. – Нас скоро должны усыновить!
– Я буду только рада, если вы найдёте семью, – искренне сказала директор. – Уже с кем-то договорились?
– Только о том, что нам поищут новых родителей, – ответил Олег.
– Хорошо, если это получится, но вы должны знать, что в основном берут малышей. Я не помню, чтобы кто-нибудь брал детей в возрасте Олега, так что ему почти наверняка придётся побыть у нас год. Вы ведь не захотите расставаться?
– Если не возьмут обоих, не пойду и я! – ответила Вера. – Когда он станет самостоятельным...
– Должна тебя огорчить, – сказала Александра Николаевна. – Самостоятельность бывает разной. В шестнадцать твой брат может отвечать только за себя самого.
– В шестнадцать можно жениться, – возразил Олег. – Почему нельзя забрать сестру?
– А тебе не терпится? – улыбнулась она. – Сможешь ты жениться, только такие скороспелые семьи находятся под контролем. И дети у них в большинстве случаев будут только через год. Патронаж государства – это необходимая, но не очень приятная мера, которая сильно ограничивает свободу. Могут даже на время забрать ребёнка, если ему не обеспечен должный уход. А брать опеку над несовершеннолетними родственниками можно только с восемнадцати. Так что если ничего не выйдет с усыновлением, то судьба твоей сестре провести у нас четыре года. Поэтому не нужно переносить свои обиды на тех, кто хочет тебе добра. Вы, наверное, слышали о детских домах много плохого. В таких разговорах есть доля истины, хотя их неприятности сильно преувеличивают. Но наш дом особенный.
– Это чем же? – спросила Вера.
– В нём нет установившихся традиций, которые часто мешают в других таких заведениях. Воспитанники появились здесь за последние две недели, а работников набрали три месяца назад. У нас мало детей из неблагополучных семей. У всех общее горе, которое ещё слишком свежо. Личные комнаты рассчитаны на проживание двоих, поэтому у вас будут соседи. Постарайтесь найти с ними общий язык. Если этого не получится, мы вас переселим. Только не нужно злоупотреблять такой возможностью! Сейчас выйдете из административного корпуса и пройдёте в третий. Он направо от входа. Вам всё покажут, а потом накормят. Обед уже был, но я позвоню о вас в столовую.
Вера тоже проголодалась, поэтому после разговора с директором не теряли времени. До третьего корпуса добрались едва ли не бегом. Здесь тоже были раздвижные двери и вестибюль, в котором за столом сидел вахтёр.
– Я слежу за порядком, – сказал он Третьяковым. – Зовите Виктором Сергеевичем. Мне о вас уже звонили. Поднимайтесь на второй этаж, там вас встретит Зоя Ивановна. Как себя чувствуете? Нормально? А если нормально, то идите на лестницу, а не к лифту, он у нас только для больных.
Зоя Ивановна Ивашова оказалась молодой полной женщиной с круглым улыбчивым лицом.
– Твоя комната будет двести восемнадцатой, – познакомившись с новичками, сказала она Вере, – а вас, юноша, мы поселим в двести пятидесятую. Бельё лежит в шкафах, а пижамы и форму возьмёте у меня после того, как пообедаете. Что у вас есть из одежды?
– Мы не смотрели, – ответил Олег. – Нас измерили, а через час выдали эти сумки и посадили в такси.
– Оставьте их у меня, – предложила воспитательница. – Вас ждут в столовой, она у нас на первом этаже. Внизу сидит вахтёр, он покажет где. Потом вернётесь и сделаем всё остальное.
Столовая понравилась, и обед был очень вкусным. Судя по висевшему на раздаче меню, можно было выбирать из нескольких блюд, но у них не было выбора из-за опоздания.
– Вкусно кормят, – сказал Олег, когда поднимались на второй этаж. – И воспитательница славная, мне понравилась.
– Слишком много улыбается, – буркнула Вера. После обеда у сестры немного улучшилось настроение, но она по-прежнему демонстрировала недовольство.
Они сказали Ивашовой свои размеры и получили не только пакеты с одеждой, но и обувь. После этого воспитательница велела Олегу подождать и повела Веру в её комнату. Пока шли, она рассказала девочке всё, что сочла нужным:
– Душевые и туалеты у вас свои, а комнат отдыха по четыре в каждом крыле. Две только для вас и ещё в две разрешается приходить ребятам. Учти, что в них приборный контроль, чтобы никто из вас не позволял ничего лишнего! На первом этаже библиотека, фильмотека и медицинский пункт.
– А зачем мне фильмотека? – не поняла Вера. – С помощью комма можно смотреть всё что хочешь.
– Попробуй, – предложила Зоя Ивановна. – У нас сейчас сильно урезанный интернет. Многое было зарезервировано на российских серверах, но не всё. И потом нас предупредили, что связь могут отключить. А в фильмотеке легко залить в комм любой фильм. Там много художественных, но главное для вас – это учебные. Это дверь в твою комнату. Приложи к считывателю большой палец. Так, я уже записала. Открывай!
Повторная демонстрация пальца сдвинула дверь, и они вошли в комнату площадью тридцать квадратов. Дверь в коротком коридоре вела в санузел, а та, которая располагалась между двумя большими окнами, – на лоджию. Слева и справа была одинаковая мебель. Возле окон стояли письменные столы с мягкими стульями, а вдоль стен размещались кровати с прикроватными тумбами и одёжные шкафы-купе с зеркалами. Над каждой кроватью висел ковёр, а на полу были небольшие мохнатые коврики для ног. На левой кровати лежала девочка лет тринадцати, одетая в полосатую пижаму.
«А она ничего, – подумала Вера, – красивее меня и немного старше. И никакой радости на лице от моего появления. Я тоже не радовалась бы».
– Это Вера Третьякова, а это Лена Игнатова, – представила их Ивашова. – Я ухожу, а к тебе, Леночка, будет просьба помочь Вере освоиться. Я кое-что рассказала, но только в общих чертах.
Платформа летела на высоте десять метров, огибая неровности рельефа. Скорость не превышала шестидесяти километров, поэтому до Порт-Саида нужно было добираться часов пятнадцать. Единственным достоинством этого средства передвижения были двенадцать квадратных метров его площади, на которых удобно расположились сами и сложили багаж, остальное относилось к недостаткам.
– Сейчас жаримся, а ночью на ней замёрзнем! – сердито сказал Исаак, неприязненно глядя на уплывавший назад жёлто-коричневый пейзаж. – Здесь нет никакой защиты от ветра – летающая плита с поручнями!
– Лучше было идти на своих двоих? – ехидно спросила Нина.
– Можно было отобрать у кого-нибудь обычный автомобиль, – буркнул он. – Посмотрю, что ты скажешь, когда температура упадёт до пятидесяти градусов! Если сесть в пустыне и напялить на себя шмотки принца, можно и потерпеть, а как лететь на ветру почти голым?
– Это по Фаренгейту? – спросила она. – Всё у вас не как у людей.
– По Цельсию тоже будет холодно, – озабоченно сказал Жиль. – Он дело говорит. Я как-то об этом не подумал. И садиться нельзя, потому что к утру нашего полицейского точно освободят. Сообщат в столицу, а оттуда вышлют вертолёт. Вряд ли русские сбивали египетские спутники, поэтому нас быстро обнаружат. Я думаю, что даже не будут садиться. Саданут из пулемётов – и все дела. Такое богоугодное дело – убийство нескольких неверных!
– Может, поменяем транспорт или прихватим где-нибудь тёплую одежду? – предложил Люк. – Есть здесь оазисы?
– Ни черта здесь нет, кроме песка! – выругался Жиль. – Пустыня, мать её! Нужно лететь западней, там дорога, а здесь можем встретить только чокнутых археологов! Может, где-нибудь и живут люди, но комм ничего не показывает. Отвалилась почти вся мировая сеть, а в египетской нет этих данных.
– Ну так полетели, – сказала Нина. – Джон, рули к дороге. Если с этой платформой что-нибудь случится, здесь нам точно конец.
– Сильно удлинится путь, – отозвался внёсший поправку в курс Калхоун. – Нам может не хватить ёмкости накопителей. Это устройство жрёт электроэнергию в пять раз больше любой машины, поэтому я за то, чтобы его заменить. Примерно через два часа будем в Харге. Если судить по справочнику, в этом оазисе довольно большой город. Нина, ты умеешь водить машину?
– Что ты придумал? – спросила она.
– Отобрать у кого-нибудь грузовик и посадить тебя за руль. Если переодеть и закрыть лицо никабом... Говоришь ты не хуже египтянки, поэтому не должны сильно цепляться.
– Разве здесь носят никабы? – спросил Марк. – Я читал, что их запретили.
– Запретило светское правительство, а новое вернуло шариат, – объяснил Джон. – Из-за этого и воюют. Они хотели убрать и русскую базу, но после победоносной войны России, наверное, передумают.
– Хочешь посадить нас в фургон... – задумался Жиль. – Ехать по шоссе лучше, чем лететь на этом утюге, но женщина за рулём, да ещё грузовика... А если проверят браслет?
– Шариат ни в чём их не ограничивает, – возразил Калхоун. – Если не возражает муж, жена может заниматься любым делом. Я был в Каире год назад и видел женщин-таксистов. Тогда только начали вводить эти никабы, и они ездили с открытыми лицами. Насчёт грузовика можно придумать объяснение, а комм на время снять. Его здесь носят не все. Ну а если прицепятся всерьёз, вмешаемся мы.
– Нормальный план, – поддержал его Люк. – Здесь не должно быть проверок на дорогах, разве что захотят подработать полицейские. А когда будем на севере, захватим что-нибудь летающее.
Они обсудили план Джона и решили его принять. Полёт на грузовой платформе через весь Египет, да ещё через безлюдную пустыню, был вынужденным и очень опасным мероприятием, поэтому никто особенно не возражал против того, чтобы его отменить. Решили войти в город Эль-Харгу ночью, поэтому через час полёта опустили платформу и ждали, когда стемнеет.
– Хватит здесь сидеть, – сказал Исаак через три часа ожидания. – Давайте доберёмся до города, пока ещё не холодно. Уже достаточно темно, а через час вообще ничего не будет видно.
Окраина вполне современного города показалась через сорок минут полёта. Платформу посадили недалеко от шоссе, чтобы её можно было быстро найти. Когда добрались до первых домов, было около одиннадцати. Улицы освещались слабо и вдали от центра были безлюдными. Хождения заняли два часа, в результате нашли небольшой грузовик, в котором, судя по рисункам на фургоне, развозили хлеб и другие продукты.
– Гибридный двигатель, – осмотрев его, сказал Джон. – У нас ими давно никто не пользуется. Но это и к лучшему.
– И что же в этом хорошего? – спросил Феликс.
– Не обязательно знать коды, – ответил Калхоун. – Здесь есть автоматика, но её нетрудно отключить, главное – открыть замки. Надеюсь, что в нём не включена сигнализация. Если она заорёт, делаем ноги.
Он достал складной нож, открыл лезвие и несколько отвёрток и принялся ковыряться в замке двери кабины со стороны места водителя.
– А почему механические замки? – спросила наблюдавшая за его работой Нина. – Их же давно делают электронными.
– Делали, – поправил Джон, – пока кто-то из русских умельцев не научился быстро взламывать большинство конструкций. Он оказался очень общительным и не стал скрывать своего достижения. В то время начали переходить на летающие машины, в которые устанавливали автопилоты с интеллектом и мысленным общением. С ними не могли справиться даже русские, а в таких раритетах, как этот, проще было поставить механику. Так, я закончил.
Калхоун открыл дверцу и взобрался на сидение водителя.
– Сигнализация почему-то отключена, – комментировал он свои действия Нине, снимая приборный щиток. – Сейчас я почти всё отключу. Бензина потратим больше, но в этом старье его полный бак. Так, в грузовике стоит один из первых накопителей, но он порядочной ёмкости и заряжен под завязку. Здесь мы обрежем, а эти провода закоротим. Если я прав, этим можно обойтись. Сейчас открою фургон, и можно будет ехать.
С замком фургона Джон провозился намного дольше.
– Грузитесь, – сказал он остальным, – а мы с Арлет сядем в кабину. Я выведу грузовик из города на шоссе, а она пусть смотрит на управление. Оно немного отличается от того, которое у колёсных электромобилей.
– А никаб? – спросил Феликс. – Если уедем из города...
– Где сейчас найдёшь бабу? – сердито посмотрел на него Калхоун. – Соорудим что-нибудь из одежды принца. Если не найдём в сумках тёмной ткани, используем твою рубашку, а тебя оденем в белое. Жиль, скажите им! Мы теряем время!
Когда расселись согласно указанию Джона, он завёл мотор, развернул грузовик и на большой скорости выехал из города. С одеждой для Нины не возились. В сумках нашлись две джалабии тёмных цветов, одну из которых она надела вместо абайи, а из другой Калхоун с помощью ножа быстро соорудил ей головной убор.
– Если не выходить из кабины, то сойдёт, – осмотрев свою работу, сказал он. – Садись на место водителя и постарайся нас не угробить.
– Приоткрой рот, – посоветовал Джон брату, – или укройся в машине. Взрыв будет не сильным, но уши заложит. Вы бы тоже так сделали, Тайлер.
– Я сейчас улечу, – отозвался давший им насос Мейси. – Думал дождаться результатов, но вы долго возились. Когда вернёте насос, скажете, на что мне рассчитывать.
С ним договорились расплатиться испорченным продовольствием. У Тайлера имелась ферма, на которой откармливались свиньи, и он надеялся на то, что вода испортила многое, но не до конца. У Гранта были на этот счёт совсем другие надежды.
Когда взлетел «форд» фермера, Джон нажал кнопку на пульте управления взрывателем. Как он и рассчитывал, взрыв пластита слегка погнул дверь и проделал в ней небольшую дыру, из которой с напором лилась вода. Грант уже подключил питание насоса к накопителю «джипа» и бросил шланг в заполнявшую тамбур воду. Когда включили насос, в небо ударила струя воды.
– Поправь наконечник, чтобы вода выливалась подальше от расчищенного участка, – посоветовал Джон. – Потом просунем шланг в отверстие. Ты считал, сколько её откачивать?
– Если заполнено под потолок, то не меньше двадцати часов, – ответил брат. – Откачаем, сколько успеем, а завтра я прилечу сам и закончу работу. Но я думаю, что там меньше воды. Она могла литься только через воздушные фильтры, когда был сильный напор, а это продолжалось не так уж долго. Вода быстро ушла. Так что, может быть, сегодня получится сбросить давление и открыть дверь.
Они осушили тамбур и, преодолевая напор воды, просунули шланг за дверь. Насосу пришлось работать ещё три часа, прежде чем Гранту удалось её открыть.
– Весь вымок, – пожаловался он, с помощью брата выбравшись наружу по скользким ступеням. – Воды мне по пояс. Это на шесть-семь часов работы. Уже темнеет, поэтому сворачиваемся и улетаем. Вода ледяная, и в ней бродить...
– Быстро иди в машину переодеваться, – прогнал его Джон, – а я сейчас возьму насос. Не хватало ещё, чтобы ты простудился!
– К тебе можно прийти? – по комму спросила Зою Алла Козина. – Тогда я уже бегу!
Алла была лучшей подругой, училась с ней с первого класса, а с пятого девочки сидели за одной партой. К тому же они уже несколько лет жили в одном доме. Как водится в таких случаях, подруги делились своими секретами. Зоя вернулась домой вчера, но она была сильно расстроена разлукой с Олегом, устала и хотела спать, поэтому ни с кем не созванивалась. Алла узнала о её приезде от отца, когда столкнулась с ним во дворе. Вчера удалось уклониться от встречи, сославшись на плохое самочувствие, сегодня не хотелось врать и обижать подругу, да и не было уже вчерашней грусти. Настроение улучшилось после разговора с Олегом, который связался с ней по комму после вселения в детский дом.
Услышав звонок, Зоя пошла открывать.
– Почему не спрашиваешь, кто пришёл? – попеняла ей подруга. – И экран выключен, значит, ты меня не видела. Пустишь в квартиру какого-нибудь мерзавца, а он тебя изнасилует и убьёт! Ты знаешь, как повысилась преступность? Как только отменили военное положение...
– Значит, зря его отменили, – сказала она. – Отца нет, но мы пойдём в мою комнату.
– Ты так говоришь, потому что при нём не жила! – возразила шедшая за Зоей Алла. – Знаешь, как было страшно? Два дня просидели в бомбоубежище: ждали, когда спадёт радиация. И эти намордники на лицах... Шесть дней по улицам ездили бронемашины, и я сама два раза слышала, как где-то стреляли! Запрещалось находиться на улице с девяти вечера, но мы и не рвались. Даже сейчас многие предпочитают сидеть дома, а тогда улицы были пустыми. Изредка бегали в магазины, но больше пользовались доставкой. И по телевизору не показывали ничего, кроме информационных выпусков и всякой патриотической ерунды.
– Ты его смотришь? – удивилась Зоя.
– Иногда смотрю из-за экрана, – смущённо ответила Алла. – Он у нас в десять раз больше, чем у моего комма. И яркость не сравнить, поэтому совсем другое впечатление от просмотра. Сеть тоже была отключена, и по комму можно было только звонить, да и то по городу.
– Садись на диван, – пригласила она Козину и села рядом. – Страшно было, когда взорвалась ракета?
– Я не поняла, что это взрыв, – призналась подруга. – Немного тряхнуло – и всё. Это уже потом объявили. Ходило много всяких слухов. Говорили, что нам врут о радиации. Мол, не такая она безвредная, как сообщают в сети и показывают табло. Потом начали раздавать дозиметры, и желающие смогли убедиться, что всё правильно. Ещё болтали о том, что президент начал войну сам, нарушив Конституцию, но это мало кого интересовало. Главное, что мы победили и почти не понесли потерь.
– Как же не понесли? – удивилась Зоя. – Мне говорили...
– А тебе не говорили, какими они были бы, если бы мы ждали, когда нам вмажут американцы, а уже потом били в ответ? Нам сказали, что это двадцать миллионов! А после нашего удара погибло меньше трёхсот тысяч! Тоже много, но не для мировой войны!
– Ладно, – примирительно сказала она. – Не будем из-за этого спорить.
– Точно! – поддержала подруга. – Лучше расскажи о своей поездке, а то я знаю только то, что у тебя получилось спасти Олега и его сестру. Откуда? Да от твоего отца. Он сказал, что ты прилетела с ним, а детей Третьяковых задержали в Минске.
– Они уже во Владимире. Сегодня Олег позвонил и сказал, что их устроили в очень хорошем детском доме.
– Так вы расстались на целый год? – ужаснулась Ольга. – Неужели ничего нельзя сделать?
– Отец обещал поискать для них семью. Правда, сказал, что для этого нужно время. А как твои дела с Николаем?
– У тебя точно нет записи? – оглянувшись, спросила подруга. – Смотри, если мои родители узнают от твоего отца, они накрутят мне хвост! Так выражается мой предок.
– Не стал бы отец ставить у меня регистратор, – твёрдо сказала Зоя. – Выкладывай.
– Мы встречались в третий раз! – прошептала Ольга на ухо. – Было ещё лучше, чем раньше! Я от него просто улетаю! Только очень трудно найти место для встречи, а когда пойдём в школу, это будет ещё труднее. Мы, наверное, распишемся. Нужно согласие родителей, но я его из них выбью! Скажу, что если не дадут, то брошусь из лоджии вниз головой!
– Неужели действительно бросишься?
– Конечно нет! Что я, по-твоему, дура? Но они-то об этом не знают!
Девушки дружно рассмеялись. Зоя рассказала подруге о своих приключениях в Англии и об обратной дороге в Россию, поразив её до глубины души.
– Я так не смогла бы! – честно призналась она. – Не хватило бы ни храбрости, ни везения, ни ума! Счастливая ты, Зоя! Теперь твой Олег никогда не бросит.
– Он долго не будет моим. Хотела ему предложить, но рядом всё время был Павел, да ещё, когда летела в Англию, не запаслась таблетками. Была уверена в том, что он погиб, и хотела узнать подробности и посетить кладбище. И потом он сильно отличается от твоего Николая. В последний раз даже не стал целовать по-настоящему!
– Николай тоже вначале стеснялся, – вступилась за друга Ольга. – Хочешь, я научу, что и как делать, чтобы Олег забыл о стеснительности?
– Сядьте, Фрэнк! – раздражённо сказал Артур Камбелл. – Что за отчёт вы мне написали? Всё так неопределённо и непонятно, что у меня возникло желание поговорить с министром о вашем несоответствии занимаемой должности!
– Господин президент, я всё объясню! – занервничал возглавлявший Управление по чрезвычайным ситуациям Джексон.
– Вот и объясняйте! Я неделю ждал окончания вашей работы, и что в итоге? Как нам восстанавливать Восточное побережье?
– Мы не сможем его восстановить! – облизнув губы, ответил Фрэнк. – Во всяком случае, это не получится сделать быстро. Я не мог писать такое в отчёте, его просто не пропустили бы!
– Как это не можем? – растерялся Камбелл. – Объясните!
– Дело в соли, – зачастил Джексон. – Морская вода смыла плодородный слой и засолила почву. Её теперь нужно восстанавливать. Уже есть проекты, но их выполнение потребует много времени и денег, а вы хотите сделать быстро! Да и финансирование...
– Сколько времени и денег? – уточнил президент.
– Десятки лет. Учитывая то, что сейчас творится с долларом, сумму я не назову даже приблизительно. К тому же эти проекты в начальной стадии, поэтому все оценки...
– Это сельское хозяйство. А что с остальным?
– Вы не понимаете... – чиновник замялся, потом продолжил: – Вся жизнь уничтожена на огромной территории! Люди улетели, но погибли животные, леса и пашни! Там не уцелело ни одного газона! Повсюду грязь и мусор, а кое-где и трупы. Сейчас время циклонов, и дожди будут препятствовать...
– И что вы предлагаете? – спросил Камбелл.
– Нужно не лезть в грязь, в которой мы утонем по уши, – сказал Джексон, – а срочно устраивать пострадавших на нетронутых катастрофой территориях! Там это намного проще сделать. И можно ввести в оборот неиспользуемые сейчас земли. Если не возобновлять продажу продовольствия за пределы страны, нам его хватит. А со временем займёмся побережьем. Там ведь не только грязь, много разрушений вызвано землетрясением.
– Я обещал другое... – задумался президент. – Фрэнк, а что говорят ваши служащие? Меня интересуют не их слова, а настроения.
– Они очень болезненно переживают изменения в нашей жизни. Ваша речь многих взбодрила, но ненадолго. Очень тяжело довольствоваться тем, что им дали, после того, что имели. Они потеряли всё, а теперь инфляция на глазах обесценивает те деньги, которые платят за службу. Новых кредитов не дают, но многим приходится платить за старые. Я думаю, что нужно было обнулить не только государственный долг.
– Идите, Фрэнк! – сказал Камбелл. – Я над этим подумаю. И пусть мне передадут краткое описание тех проектов, о которых вы говорили.
Главы 13-14 http://www.proza.ru/2018/02/03/1501